Czytaj książkę: «Казачья поляна»
Катарсис
(8 мая, 1952г., тёмная сущность, Швейцария. )
У меня нет собственного физического тела. И скорее всего никогда уже не будет. Только это не повод для уныния – дело в том, что мне оно и не нужно. Раньше меня звали Марк. Не в прошлом, ибо его, как и истории в целом для меня не существует, просто – раньше. Марк Добжецкий в начале моей первой жизни, Марк Рубинин в последующей, вспомнили? (Нет? Перечитайте «Атаманова казна» и «Наказ атамана», нам будет о чём поговорить, уверяю вас). Друзья меня ещё звали Шляхтич. Теперь у меня нет друзей, и нет имени.
Врагов у меня тоже нет. Да и откуда им взяться в той иерархии, частью которой я теперь являюсь? Как у генерала или маршала не может быть личного врага ефрейтора, так и мне невместно ратоборствовать с существами низшего порядка. Если у тебя враг лев, значит ты и сам лев, а если у тебя враг баран, значит…
–
Ну ладно, хватит недосказанностей и недомолвок. К сути.
Последняя моя встреча с Тумановым вышла знаменательной (и по факту – последней): этот вредный тип снова меня переиграл, и уничтожил-таки мою физическую оболочку. Скажу больше, и моё «Я» тогда повисло на самом волоске от низвержения в Нижний Мир.
Сами представьте: подорваться на противотанковой мине, а потом ещё получить ножом в печень. Каково? Но и это не самое дрянное из всего. Вся соль в том, что я вывалил Туманову много лишней информации. Не стану скрывать – сознательно и инициативно, ещё и потому, что он меня пытал. (Да, вот такой он беспринципный и жестокий тип, а вы всё – герой, да герой…).
После этого я должен был утратить все свои магические сверхспособности. Нельзя мне было рассказывать обычному человеку то, что я рассказал. Вот-с. И закончить бы мне своё существование после удара клинком в печень (пули, осколки и прочая летающая дрянь мне были не страшны), но я всё ещё общаюсь с вами, как видите, и тому есть своя причина. Зовётся она: Везение.
Да, именно так, с заглавной буквы. Будь моя воля, так я бы отлил это слово в золоте. Что в нём такого, спрашиваете? Клинок в руке Туманова оказался необычным, это раз. И его ярость необузданной, это два. И если первое – подарок судьбы, то ко второму я приложил руку, или точнее язык (давайте без всяких там пошлостей, ладно?). В общем, сознательно я так разозлил Туманова. И мои страдания окупились сторицей – ударом в печень он не ограничился и тривиально отчекрыжил мне голову, посредством отделения её от шеи. На первый взгляд – совершенно хамский поступок, но на это и был мой расчёт. Поясню всё детально.
Если вы хоть немного интересовались прошлым, то наверняка слышали о такой структуре Третьего рейха, как Аненербе. Занималась эта контора всякой мистикой и оккультизмом, пытаясь поставить их на службу своему фюреру (и откровенно говоря, достигли в этом определённых успехов, если не обращать внимания на с треском проигранную войну). Меня, как сотрудника МГБ в то время интересовало всё, что имело к ней отношение. Так вот, была в этой шарашке такая традиция: вручать своим боссам ритуальную пару артефактов – кинжал и серебряное кольцо. Эти предметы были сакральным образом связаны друг с другом и призваны оберегать своих владельцев от всякого рода мистических пси-атак и разной телесной немощи. А ещё каждый клинок и кольцо имели свои имена.
Во всём этом не так много романтической сентиментальности, если вам вдруг показалось. Сталь этих клинков закалялась особенным образом – в теле рожениц на последнем сроке беременности (по сути уже в двух телах, матери и ещё не родившегося ребёнка). Сам процесс длился до полного выравнивания температур стали и окружающей среды, при этом роженицу до конца поддерживали в сознании. С кольцом всё обстояло не многим лучше: серебряную заготовку для него отливали в форме, сделанной из трубчатых костей матери и плода, в которых закалялся клинок. Разумеется, весь процесс сопровождался определённым магическим ритуалом. Теперь понятна энергетическая насыщенность и сакральная связь этих артефактов? Нет? Поясняю: клинок вбирает в себя жизненную энергию жертвы и через кольцо передаёт своему хозяину (что-то вроде энергетического допинга).
Так вот, когда в темноте пещеры Туманов с садистским удовольствием тыкал меня кинжалом в разные места я и понял, что этот клинок оружие ритуальное. Как понял, спрашиваете? Ну, попробуйте вогнать в себя пару раз обычный нож и ритуальный кинжал, сразу почувствуете разницу. Ладно, вам скажу – этот клинок забирал мою энергию. Выпустить жизненные силы вместе с кровью можно и обычной вилкой, а эта сталь именно вытягивала мой энергетический потенциал. Ясное дело, что расспрашивать своего мучителя, чем это он в меня тычет, я не стал (да он и сам не знал, судя по всему). Мгновенно прикинув шансы я сразу сделал ставку на исповедь, стремясь довести противника до состояния исступления и спровоцировать его на расчленёнку. Понятно, я рисковал – это было всё равно, что пройти по тонкой и раскалённой проволоке над бездонной пропастью босиком и с завязанными глазами, но мне это удалось.
Нет, я так поступил не потому, что устал носить на плечах свою умную голову. Просто я знал то, о чём не подозревал Туманов: ритуальный клинок прекращает жизненный цикл и вбирает в себя энергетическую составляющую жертвы исключительно при колюще-режущем воздействии на объект. А вот при его расчленении происходит процесс импульсного выплеска аккумулированной энергии, что-то типа возвратной компенсации. При этом физическая оболочка жертвы уничтожается, а её энергетическая субстанция, за счёт этого возвратного импульса, получает обратно некоторое количество своей же энергии, чтобы существовать в режиме нулевого потенциала (если вам понятнее образная картинка эмбриона в первые дни после зачатия, то это почти оно самое). Короче говоря, этот клинок и не дал мне уйти безвозвратно в Нижний Мир.
Мои бренные останки Туманов оставил в пещере, забросав гранатами (вот такая он злюка), и моя лишённая потенциала энергетическая оболочка устремилась в звёздные врата, которые сразу же схлопнулись вокруг удивлённого сознания, выкинув его в совершенно незнакомое место. Захотелось даже крикнуть – да что-ж я вам, футбольный мяч, в конце-то концов? Увы… теперь у меня не было даже голоса.
–
Вокруг меня находилась комната… Нет, как-то неправильно, лучше так: я оказался в центре комнаты. «Я»? Но позвольте… Сводчатый потолок, два стрельчатых окна от пола, с цветной мозаикой в свинцовом оплёте, грандиозный камин у стены, всё из камня, похожего на гранит. Поворот головы, моргание, запах древности и свежего горного воздуха. Поднял руки к лицу – всё работало, даже ноги исправно шаркнули каблуками по каменному полу: чьё-то тело подчинялось всем моим командам и желаниям. Что за новости… Чьё?
Осмотрел этот аватар насколько позволяло кресло, в котором он восседал (или всё же я?): шёлковая белоснежная рубаха, длинные рукава с вышитыми манжетами, тёмно-синие бриджи на ногах и высокие сапоги. Что это за мушкетёрский вид, разрази меня гром? Попробовал встать, и когда ощутил вес тела сделал несколько шагов к старинному зеркалу, фундаментально висевшему на каменной стене. Из мутного серебрения за толстым стеклом смотрел человек лет сорока, черноволосый, с благородной эспаньолкой на худом бледном лице. На меня, прошлого или позапрошлого, ни капельки не похож. И?
Скрип открывающейся двери отвлёк меня от тщетных попыток осмыслить происходящее. В комнату пожаловали два типа, одетые так же странно, как и я (уж буду так о себе). Ну вот, похоже, сейчас всё и разъяснится.
Тот, что повыше, был в замшевых сапожках, бесформенных штанах, сером жилете поверх зелёной рубахи и в тирольской шляпе с пером. Второй был лыс, в домашних тапочках, полосатых брюках и длиннополом рубище, подпоясанном толстой верёвкой. Бременские музыканты какие-то, честное слово. Оба неопределённого возраста, им можно было дать и тридцать пять, и сорок, и сорок пять, но явно не старше пятидесяти. Остановились у порога и с любопытством рассматривали меня, а я соответственно, глазел на них. Наконец который повыше спросил другого:
–
Как думаете, Мастер, получилось?
–
Вне всяких сомнений, Великий Инспектор.
–
А мы проверим, – таинственный инспектор снял свою дурацкую шляпу, небрежно бросил её на каминную полку, и сказал кому-то: – Вернитесь в кресло, брат Кадош.
К моему удивлению тело, которое я легкомысленно посчитал уже своим, бодро протопало к центру комнаты и уселось на место, в крепкое кресло с высокой спинкой, больше похожее на некий трон. Кресло было из тёмного дерева, жёстким и очень тяжёлым – даже не шелохнулось под весом седока.
–
Какие ощущения, Рыцарь? – инспектор с любопытством рассматривал меня.
–
Нормальные, Великий Инспектор.
Он
мне не мешает, – голос моего тела оказался густым и сочным баритоном
,
уверенным и с нотками властности. Только вот болтало это тело само по себе, без моего участия. А я даже возмутиться не смог.
–
Если позволите, Великий Инспектор, – лысый чуть выступил вперёд, а его спутник вальяжно плеснул ручкой (говори, мол). – Он сейчас совершенно аморфен, даже общаться самостоятельно не в состоянии. Только с вашего разрешения.
–
Хм… вот именно такой он мне, собственно, не нужен. Как быстро он сможет восстановиться?
–
Всё зависит от интенсивности подпитки. Доноры уже подготовлены, только прикажите, – лысый благостно сложил ручки на животе, разглядывая сидящую в кресле особь, как скульптор свежее изваяние.
Инспектор будто пропустил всё мимо ушей, уставившись на череп замершего в кресле человека. Спросил вдруг:
–
Марк, ты меня слышишь?
Ого… Давненько меня не тревожили таким вопросом. Очень давно. Если не изменяет память, то крайний раз меня спрашивали об этом в 1920-м. Именно так, и именно таким, знакомым до ностальгии образом – приглашая к мысленному диалогу. Даже ситуация была примерно схожей. Поразмызлив, что бы это могло значить, но так и не найдя ответа, я решил довериться интуиции и мысленно же ответил:
–
Слышу, Глеб.
По мелькнувшей на худом лице улыбке я понял, что не ошибся.
У не читавших первые две книги возникает резонный вопрос: кто такой Глеб? Экономя ваше время поясню – это мой друг, товарищ и шеф из прошлых жизней, некто Глеб Иванович Бокий. Вообще-то, он расстрелян по приговору справедливого пролетарского суда, в 1937-м. Но, как видите, нашему с ним общению это ничуть не мешает (и некачественное исполнение приговора тут вовсе ни при чём).
–
Наш увлекательный разговор мы продолжили в другом помещении: поднялись по винтовой лестнице в просторную башню, возвышающуюся в самом центре какого-то старого замка, чьи стены и строения просматривались через открытые всем ветрам узкие бойницы. Кроме пары медвежьих шкур, круглого стола и двух стульев тут ничего не было. Своему спутнику, лысому Мастеру, посунувшемуся было за нами, Глеб добродушно сказал:
–
Изыди.
И тот оставил нас вдвоём. Говорил больше Глеб, а я внимал его рассказу, стараясь не удивляться безмерно – сам мог бы обо всём догадаться, не в первый раз живу. Собственно, на обычный разговор всё это походило мало. Со стороны выглядело так: сидели два человека за столом, и молчали, даже не глядя друг на друга.
–
Не знаю помнишь ты или нет, но в начале 20-х почти все братские ложи у нас были ликвидированы, в том числе и «Единое Трудовое Братство», в которой я состоял. Решение об этом было спущено с самых верхов, но я понимал, что такое направление нельзя оставлять без внимания, оно напрямую касалось работы нашего ведомства. И мной были предприняты определённые усилия для спасения ложи и смены её местонахождения.
–
Мне было не до таких серьёзных тем. В то время я начинал новую жизнь и гадил в пелёнки, Глеб
(эти увлекательные времена описаны в книге «Наказ атамана»).
–
Мой проект назывался «Инверсия». Я не стал тебя привлекать к нему с самого начала
, а потом было уже не до того. Так вот. Ложу эвакуировали в Швейцарию и сменили её название на «
Genesis
». Новое место было выбрано настолько удачно, что и по сей день мы располагаемся тут. Барченко заранее подготовил местоблюстителей, которые держали ложу в своих руках, ожидая нужного часа. Тем временем мы создали взамен эзотерическое общество с таким же названием, для отвлечения излишнего внимания. За без малого 15 лет ложа окрепла и к моменту моего ареста представляла собой весьма солидную и уважаемую структуру в иерархической вертикали Братства. К аресту и всем последующим событиям мы с Барченко готовились по особой программе. Кстати, нойды нам здорово тогда помогли, без их шаманских обрядов всё было бы намного сложнее, если вообще возможно. Поэтому пришлось принять определённые меры для безопасности всего проекта… ну, ты понимаешь.
Я понимал. Когда Глеба арестовали, зловредные шаманы, доставившее мне немало проблем в своё время, загадочным образом исчезли. Да так, что никто и по сей день не знает, куда они подевались, и были ли вообще (и знать не хочет, что самое интересное).
–
Мне пришлось уходить первым. После ареста, суда и приговора я был расстрелян. Конечную процедуру
коллеги произвели с соблюдением некоторых обязательных условий оговоренных заранее, и вот результат…
– сидящий за столом Великий Инспектор молча развёл в стороны руки, как-бы приглашая полюбоваться своей персоной. -
Замещение сущности в теле местоблюстителя тоже прошло исключительно удачно. Справедливости ради надо уточнить, что тогда тело принадлежало всего лишь магистру ложи, а не Великому Инспектору. Через пять месяцев настал черед и Барченко.
–
Погоди. Этот лысый, что был с тобой…
–
Да
,
это он
.
Теперь он: брат Мастер, привыкай. В общем, эзотерическая теория о реинкарнации или подселении душ была нами блестяще подтверждена на практике. Разумеется, ты остаёшься первым в нашем бывшем ведомстве, кто освоил это самостоятельно и вне всяких проектов. Вот. Наше перевоплощение было по достоинству оценено Иерофитами. В короткий срок ложа была трансформирована в орден
«
Genesis
»
и приставлена к Трибуналу. Сейчас мы исполняем приговоры и другие решения. Тебя интересует иерархия в нашей структуре?
–
Разберусь с этим позже. Меня интересует: как и зачем ты нашел меня?
–
Что-ж, как угодно. Итак, «как и зачем»… Ты понимаешь, что новые возможности мной используются не только в личных интересах. Вторая мировая закончилась с таким итогом в не малой степени благодаря и нашим усилиям. Третий рейх мы препарировали с особой тщательностью, и особенно «Аненербе». Многое из того, чем занималась эта организация попадало в сферу наших интересов. Больше всего её спецотдел, по работе с операторами прикладной магии. Они называли его Зондеркомандой «Х». Там работали с разного рода ведьмами, ведьмаками и шаманами. Шефа этой команды, Рудольфа Левина, я допрашивал лично. У него на руке было любопытное кольцо, которое мы с Барченко сразу опознали. Вот оно.
Великий… (нет, пусть уж будет Глеб, так короче) простёр над столешницей длань и шевельнул пальцами, показывая массивное серебряное кольцо с рунами. Как же, вещица известная.
–
Мы уже знали о подобных ритуальных артефактах высшего руководства рейха. Они должны были существовать парно: к кольцу прилагался клинок. Именно так, а не наоборот, но тут – только кольцо. Нажали на Левина и выяснилось следующее. Считается, что всего было изготовлено и вручено ровным счётом тринадцать комплектов. Судьба каждой пары более-менее отслежена.
На сегодня все они находятся по частным коллекциям или в спецхранилищах. За исключением одной. Это четырнадцатая пара под номером «0». Из сферы всеобщего внимания и интереса она выпала по двум причинам: во-первых, никто не привык вести отсчёт с «нуля» и о ней просто не знали; а во-вторых, принадлежала эта пара совершенно засекреченной персоне – шефу З
ондеркоманд
ы
«
Х
»
, доктору Рудольфу Левину.
Понятное дело, что спецслужбам и коллекционерам был интереснее, к примеру, клинок и кольцо № «1», принадлежавшие рейхсфюреру
CC Г
иммлеру, чем какому-то там Левину. А мне, по известным причинам, совсем наоборот, ещё и потому, что клинка при кольце не оказалось. Прошляпил его где-то Левин осенью 44-го. Но выяснилось, что у исчезнувшего клинка присутствует некая связь с кольцом. Кстати, у клинка есть имя – Ардунг, а у этого кольца своё – Гнудра. Но связь была не только в именах-палиндромах: по уверениям Левина, кольцо несколько раз ощутимо производило энергетический выброс, который ощущался физически как достаточно сильный нагрев металла
, а ментально – как мощный приток силы, усиливающий общий энергетический потенциал хозяина. По словам Барченко, таким образом кольцо реагировало на использование клинка по прямому назначению – им убивали людей. Собственно, с кольца и начинается эта история. Хозяином ритуальной пары считается обладатель кольца. Я забрал его себе, и нет ничего странного в том, что мне захотелось отыскать и клинок, коли уж я стал хозяином артефакта. Вполне нормальное желание, согласись? И возможностей у меня было побольше, чем у Левина. Короче говоря, используя энергетический баланс пары «кольцо-клинок» определить его настоящее местонахождение оказалось не сложным, тебе это объяснять не нужно. Он ждал своего часа где-то на волжском берегу, под Дубовкой, скорее всего в тайнике или схроне. Достать его оттуда особой трудности не представляло, но лишь при наличии кольца у того, кто ищет. А я не собирался отдавать кольцо кому попало, но и у самого не было времени на разъезды – у моей службы своя специфика. Барченко по моему поручению раз в сутки проверял местоположение клинка, подтверждая его стабильность в течении последующих семи лет.
И вот,
десять дней назад вдруг зафиксировал его перемещение. С этого момента мы ежечасно соотносили вектор движения артефакта с картой, и оказалось, что он направляется в очень интересный район. Догадался какой?
–
Белебей.
–
Да, район исчезновения золотого обоза. Дальше ничего сложного: отследили твоё перемещение (не удивляйся – ты был у нас и так на особом контроле, имелись планы на твой счёт), сопоставили, спрогнозировали. Подготовились к возможной встрече. Когда кольцо выдало энергетический импульс, то тем самым активировало настроенную на тебя ловушку. Вот и всё.
–
Иначе говоря, ты знал, что эту партию я проиграю?
–
Лишь предполагал. Мы не знали, кто твой противник.
–
Разве сложно догадаться…
–
Неужели? Туманов, собственной персоной?
–
А кто ещё
мог меня переиграть, Глеб? Странный вопрос.
Повисла пауза, которую можно было характеризовать как знаковую. Что-то прокачав в тёмных закоулках своего могучего интеллекта, Глеб, наконец, выдал:
–
Отлично. Значит займёмся и клинком, и золотом. Кстати, имей ввиду, что ты теперь находишься в теле главного исполнителя приговоров. Постарайся подружиться с его хозяином. И ещё: со вчерашнего дня Ардунг пропал с наших радаров.
Наследники
(Уилсоны, 10-11 сентября 2001г, Нью Йорк)
Скоростной лифт северной башни Всемирного торгового центра стальными створками оградил вошедшего в него человека от утренней суеты понедельника, доносящейся с Фултон-стрит, и плавно остановился на девяносто восьмом этаже, вежливо, но непреклонно приподняв торможением центр массы своего единственного пассажира. Двери бесшумно разошлись в стороны, открыв перед человеком одетым в безукоризненный деловой костюм освещённый неоновыми лампами коридор. Мягкий ковролин, пластиковые панели, кондиционированный воздух – всё современно, качественно, по деловому. Однако, уверенно шагавшего к дверям своего офиса человека это, похоже, не впечатляло. Ему больше нравился паркет, свежий океанский бриз и мягкий свет ламп накаливания. И желательно не так высоко от земли.
Навстречу по коридору двигались четыре человека в комбинезонах с логотипом мувинговой компании и осторожно несли на широких лентах к грузовому лифту большой дубовый стол. Пропустив рабочих человек открыл дверь своего офиса, из которого они только что вышли.
–
Доброе утро, мистер Уилсон, – приветливо улыбнулась секретарь офиса, не прекращая работу (она упаковывала в коробки кожаные папки с документами). – Вас дожидается посетитель.
–
Доброе утро, Эллин. Как поживаете? – человек не задерживаясь прошел к своему кабинету, вежливо кивнув на дежурное: «Замечательно. Как вы?
»
В кабинете, оставшемся без фундаментального стола, навстречу человеку из глубокого кожаного кресла поднялся моложавый военный в форме майора сухопутных войск.
–
Привет, пап.
–
Здравствуй, Георгий, – отец с сыном обнялись. – Приятная неожиданность: услышать ранним утром русскую речь в тысяче фитов над землёй. Я ждал тебя завтра.
–
Решил сделать сюрприз. Мы с Викой летим в Лос-Анжелес, завтра она вылетает в восемь утра, с Бостона
.
–
А ты?
–
А я решил заскочить к тебе и
лично
сообщить две новости: я собираюсь сделать Вике предложение, и ещё – в пятницу закончился мой контракт, я оставляю службу.
Отец оценивающе осмотрел ладную фигуру офицера, и остался доволен:
–
Что-ж, я рад.
Свою военную службу Алекс Уилсон тоже завершил ровно в тридцать лет, и тоже по окончании контракта, успев пройти Вьетнам и вернувшись домой майором. И сыну в этом году исполняется тридцать, пора приобщать его к бизнесу. Хватит с него двух войн в Ираке и одной в Боснии. Будет, послужил. Два ветерана для одной семьи вполне достаточно.
–
Когда ты улетаешь в Лос-Анжелес?
–
Билет на утренний рейс, завтра.
–
Тебе придётся задержаться, Георгий. Предупреди Викторию
.
–
Что-то случилось? Ты переезжаешь? – сын жестом обвёл кабинет, ставший несколько убогим без дизайнерской офисной мебели, с сиротливо стоящим в углу сейфом.
–
Да. Знаешь, решил сменить помещение к твоему возвращению. Что-то вроде сюрприза… Но ты вернулся чуть раньше, сам виноват, – мистер Уилсон улыбнулся, с шутливым сожалением разведя ладони. – Сейчас проследим за отправкой сейфа и поедем в новый офис. Есть разговор.
–
Новый офис был представительского уровня, в престижном деловом районе Манхеттена, на углу Уолл- и Уильям-стрит. Отдельный вход, первый этаж старого билдинга, огромные окна и двери – всё говорило о солидности и успешности дела. Любому становилось понятно, что тут работают оld money (старые деньги).
Отец и сын расположились в просторном кабинете, в приёмной уже устраивалась на новом месте Эллин. Мистер Уильямс задумчиво смотрел в окно, за которым жаркое лето, не смотря на сентябрь, всё ещё не собиралось уступать позиции осени.
–
Ты не застал своих дедов по моей линии, Георгий, – отец вздохнул, и вернулся к начатому разговору. – Так получилось, что и я сам не помню своего отца: он погиб в Нормандии, в сорок четвёртом. Мне было тогда два года. И своей бабушки я тоже не видел, она попала в авиакатастрофу ещё раньше, до моего рождения. Меня воспитывали мать и дед. По сути, дед заменил мне отца. Мама так и не вышла замуж второй раз
.
–
Кто он был, твой дед? Ты почти не рассказывал о нём, – Георгий внимательно слушал отца, обозначая интерес к теме разговора.
Тот помолчал, словно вспоминая прошлое.
–
Он был русским офицером. Не присягавшим дважды. Его звали Сергей Аркадьевич Туманов.
Но в своём окружении он был известен как Ричард Джордан
.
Твой прадед по матери, Григорий Иванович Широбоков, тоже был офицером и его другом, но даже он никогда не называл его иначе.
–
Да, помню, мама мне рассказывала.
–
В нас казачья кровь, сын. И хотя это многое предопределяет, однако я хотел поговорить с тобой не об этом
.
Алекс Уилсон открыл тяжёлую дверцу сейфа, вынул из его недр тонкую, чёрной кожи, папку и раскрыв её положил перед собой на стол.
–
Мой д
ед
и твой прадед, Ричард Джордан,
в 1952
году вернулся в советскую Россию
,
и там пропал без вести
.
В день моего двадцатилетия мне вручили его завещание
. К этому времени я уже два года учился в военной академии, и не принадлежал себе, сам понимаешь. Потом контракт, Вьетнам, домой вернулся не скоро. Именно дед обучил меня рукопашному бою, и ещё кое чему… что не раз помогло мне остаться живым на войне. Некоторым вещам я научил тебя, и надеюсь не зря.
–
Не зря, потом расскажу как-нибудь. И что было в завещании?
–
Читай, – Алекс Уилсон подвинул папку к сыну
.
Григорий быстро, но внимательно пробежал взглядом небольшое послание:
«Ключ, который ты держишь в руках, от банковского хранилища, предположительно в филиале «Raiffeisen Group», в Цюрихе. Такие хранилища открывают на предъявителя, и ты в праве забрать всё, что там находится. Это первое, что тебе следует сделать, перед тем, как вскрыть второй конверт.
P. S. Если не сможешь сам – поручи сделать это своему сыну. Или внуку.»
Второе письмо было тут же, рядом с подробной картой неизвестной местности:
«На карте обозначено место схрона, который я заложил в 1919 году. Описание примет на обороте. Там находится золотой запас атамана Дутова, 106 пудов, в слитках и монетах. Используй это золото для поддержки казаков и в интересах казачьих общин. Такова моя воля.
Вторая метка на карте – могила моих боевых товарищей. Четверо из них христианской веры, трое магометане. Перезахорони их, как положено.
До июня 2019 года клад не трогай, это опасно для всех, кто придёт за ним.
После того, как ты станешь обладателем этой информации опасность всегда будет с тобой рядом, Алекс. Помни это, слушай себя, поступай так, как повелит сердце, а не разум.»
Отец продолжал:
–
Когда родился ты, твоя мать потребовала оставить службу и заняться каким-нибудь мирным бизнесом. Моя мама тоже этого хотела. Дед оставил мне достаточно денег, чтобы начать своё дело, но к выполнению завещания я так и не приступал. По нескольким причинам. Во-первых, как видишь, оно состоит из двух частей, а во-вторых показалось мне… невероятным, что ли. До тех пор, пока этим летом я не побывал в Цюрихе, в банковском хранилище.
–
Ключ подошёл
?
– Георгий отвёл взгляд от бумаг и выжидательно смотрел на отца. – Что там было
?
–
В хранилище золото. Почти тонна чистого золота в слитках, 999-ой пробы. И теперь у меня нет повода сомневаться в том, что спрятанное в лесу золото тоже существует
.
Георгий ещё раз перечитал завещание.
–
Он пишет, что это золото принадлежит казакам и должно быть использовано для их поддержки или в интересах казачьих общин. Как ты это себе представляешь?
–
Думаю, что речь идёт о казачьих общинах в эмиграции и казачестве России в целом. Частности возможны, с ними определимся позже, при изучении положения дел и деталей.
Сын закрыл и отложил в сторону папку, оставив перед собой только старую карту с несколькими пометками.
–
Сто шесть пудов… сколько это?
–
В тройских унциях будет… да какие унции
, там без малого тонна семьсот.
–
Но ведь прошло много времени, ты уверен, что спрятанное золото ещё не нашли? Может быть его
там
уже и нет?
–
Ты обратил внимание, что дед дважды указал на то, что не нужно искать золото до лета 2019 года? Он прямо не советует этим заниматься до срока. Не знаю почему, но к этим словам я отношусь серьёзно, дед знал, о чём пишет. Это первое. Второе: до недавнего времени казачество в советской России не было структурировано или вообще каким-либо образом представлено юридически. Его возрождение началось всего десять лет назад, почти одновременно с распадом Советов, что по историческим меркам ничтожный период для становления. И третье. Я ждал окончания твоего контракта, Георгий. Мне одному с этим делом справиться будет сложновато. Возраст не тот
.
–
Ты просишь меня задержаться
из-
за этого?
–
Не только, но в целом да. Мной создан благотворительный
Фонд
«Преображение», в новом офисе которого ты сейчас находишься, – Алекс Уилсон обвёл рукой антураж кабинета. – Помимо прочего официоза
Фонд
будет в частном порядке заниматься розыском и размещением золотого запаса Дутова, и ты становишься его официальным представителем. На завтра назначена встреча с нотариусом и адвокатами, которые оформят все необходимые бумаги. Твоё присутствие необходимо.
Отец помолчал, словно бы рассуждая, говорить ли дальше.
–
И ещё. Я принял решение о переезде в новый офис не случайно.
Фонд
создан всего месяц назад, и с того дня меня не покидает ощущение тревоги, а последнее время я чувствую прямую угрозу и опасность. Пока это не оформилось во что-то конкретное, однако масса косвенных признаков, плюс – интуиция… Переезд в новое помещение обусловлен именно этим.
–
Я всё понял. Предупрежу Вику, полетит без меня, пообщается с друзьями, а я присоединюсь к ним позже, когда уладим все дела. Ты уже что-нибудь предпринимал по розыску золота?
–
На сегодня достаточно информации. С ней нужно переспать, как с любимой женщиной. Продолжим завтра утром на новом рабочем месте. Нам предстоит мозговой штурм. Где ты остановился?
–
В «Хилтоне», не стал тебя беспокоить.
–
Никаких отелей. Едем домой, мама будет в восторге…
–
Восемь утра для делового Манхеттена – норма. Солидные офисы уже вовсю набрали привычный трудовой ритм, и зарабатывают деньги. Для этого и существует бизнес.
Утро вторника, как, впрочем, и любого другого рабочего дня, в благотворительном Фонде «Преображение» начиналось с крепкого кофе.
–
Почему «Преображение»? Русское название в Америке звучит странно, – Георгий баюкал в ладони маленькую чашку наслаждаясь больше ароматом, чем вкусом напитка.
–
Считаешь, что «
T
ransformation
» будет звучать лучше? Кроме того не забывай – русских вокруг больше, чем кажется на первый взгляд. Ну, и главное:
Фонд
создан в первую очередь для казаков. Что Вика? Улетела нормально?
–
Да, только что пришло сообщение, села в самолёт, всё хорошо. Лететь семь часов, к вечеру будет на месте
.
–
До встречи с юристами есть время, поговорим о деле. Представь, что мы только лишь на старте: с чего думаешь начать? – Алекс Уилсон устроился на широком гранитном подоконнике, где он ощущал себя комфортно.
Сын отложил кофе, и придвинул к себе карту, с которой уже успел сделать копию на цветном принтере, увеличив для удобства масштаб.
–
В первую очередь, я бы заказал побольше спутниковых снимков этой местности, в разные климатические периоды. Попробуем привязаться к точке по указанным приметам в описании. Плюс – увидим положение дел в прилегающей зоне. Это даст понимание происходящего там сейчас, и пригодится, если представится возможность посетить это историческое место.
–
Согласен. Я уже сделал заказ в
NASA
. В течении пары суток они подберут архивные снимки и сделают свежие.
–
Как ты обосновал интерес к этим координатам?
–
Никак. Коммерческий заказ, удовольствие не из дешёвых и поэтому лишних вопросов не задавали.
–
Хорошо. Далее, прежде всего я бы убедился в том, что сам клад в целости и сохранности.
