Czytaj książkę: «Метро 2033: Джульетта без имени»

Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.

© Д.А. Глуховский, 2015

© Т.В Живова, А.В. Матвеичев, П.В. Гаврилов, 2015

© ООО «Издательство АСТ», 2015

Геральдический зверь постапокалипсиса

Объяснительная записка Вячеслава Бакулина

Признаюсь, как на духу, дорогие мои: я не люблю крыс. Не люблю их активно, на каком-то глубинном, подсознательном уровне. Все эти длинные голые хвосты и торчащие желтые резцы, невыразительный (ну, не лань, прямо скажем) взгляд, скучная окраска и общее отсутствие пушистости как-то не вызывают во мне энтузиазма. И если б только это.

Крыса – одновременно популярное ругательство и символ подлого, беспринципного вора (как тут не вспомнить хрестоматийный вопль негодования какого-нибудь обитателя мест не столь отделанных: «У нас в бараке крыса!», после которого в дело, как правило, идут заточки).

Крыса – бич сельского хозяйства и вездесущий вредитель, способный испортить почти все, до чего способен добраться, – от продуктов и книг до мебели и электропроводки.

Крыса разносит опасные заболевания, выкашивающие людей похлеще всех войн и революций вместе взятых (вдумайтесь: только за один четырнадцатый век и только в Европе от чумы, основным переносчиком которой является крыса, умерло более ДВАДЦАТИ ПЯТИ МИЛЛИОНОВ человек).

Крыса – каннибал и пожиратель падали, и если б только ее. «Заживо крысы сожрали», – не только жуткая, но на редкость отталкивающая по своей сути смерть, кроме самого факта прекращения существования чреватая адскими муками.

Крыса, наконец, – символ разрухи, нищеты, голода, болезни, антисанитарии и вообще, сдается мне, всего того, чего человек в любые времена стремился избежать.

Совершенно нестранно, что именно прожорливый, вездесущий и главное жутко живучий грызун наряду со знаком радиационной угрозы, пресловутым черным «трилистником» на ядовито-желтом фоне, весьма четко ассоциируется с постапокалипсисом. Скажу больше, если бы кто-нибудь задался целью создать герб какого-нибудь героя постъядера по всем правилам геральдики, с большой долей вероятности он будет из ржавого металла с изображением ощерившейся крысы.

В нашей «Вселенной», разумеется, без крыс тоже не обошлось.

Крыса – один из важных источников пропитания для малоимущих под– и надземных обитателей мира, придуманного Дмитрием Глуховским. «Царство крыс» – таково название не только романа Анны Калинкиной, но и, если подумать, вполне логичное (хоть и безрадостное) восприятие всей Москвы 2033 года. Да что там Калинкина! Если кто-то забыл, именно нашествие крыс на Савеловскую привело к появлению на ВДНХ маленького Артёма, без которого вообще не было бы ничего. А немного наивной, но очень искренней, светлой и доброй книги, которую вы держите в руках, не было бы, если так можно выразиться, «в квадрате». Потому что… но об этом вы прочитаете сами. Я же отмечу вот что: по-прежнему не любя крыс, я прекрасно отдаю себе отчет в том, что эти антипатии и фобии – продукт в первую очередь воспитания, культурного багажа, бытующих в обществе стереотипов, наконец, и лишь в незначительной степени – эстетики. (Кстати, весьма многие люди, держащие крыс в качестве домашних питомцев, считают их чуть ли не самыми славными, прекрасными и милыми существами на свете. Возможно, они правы, а я просто всю жизнь смотрел на крыс под неверным углом.) А что до прочего, то крыса, несомненно, способна принести немалый вред. Но лишь способна, да и то – при определенных условиях. Так же, как и все мы с вами. А между «способен» и «должен» примерно такая же разница, как… между человеком и крысой.

Глава 1
Восток

«Лето. Люблю я это время года, когда поверхность, словно забывшись на время, перестает быть злобной старой ведьмой и снисходит до того, чтобы побаловать своих загнанных под землю неразумных деток небольшой долей тепла и ласки.

Вот уже и ушел без следа зимний мороз, от которого дубеет и становится жестким и гремучим материал защитного костюма. На морозе запотевают стекла противогаза, на металле оружия даже сквозь несколько пар защитных перчаток стынут руки. Да и снег… лед… Сколько из нас вовремя не услышало приближающихся шагов тварей по мягкому снегу. Сколько нашего брата-сталкера не вернулось на родные станции, не вовремя поскользнувшись при встрече с вечноголодными представителями местной фауны. А сколько еще не вернется?..

Не радует сталкеров зима-старушка. Другое дело летом! Броди себе по останкам города хоть всю ночь напролет. Тепло, тихо. Слышно самый малый звук среди брошенных домов. Клацнут ли когти по выщербленной поверхности асфальта. Хрустнет ли осколок кирпича или стекла под чьей-то ногой, обутой в тяжелый ботинок. Тоже, знаете ли, опасно – не всегда теплой и радостной бывает встреча с представителем человеческого рода на поверхности. Правда, днем жарковато бывает, не очень-то набегаешься в противогазе по жаре. Ну так а кто же днем-то на поверхность суется? Днем там такие зверушки из своих нор вылезают на солнышке погреться, что ой-ой-ой! Им любой сталкер со всем его оружием да снаряжением – готовый и желанный обед!

Как там пелось в одной песне? Недавно исполнял захожий менестрель на Семёновской:

Лучше нету того свету,

Но туда охоты нету.

Если только кто «с приветом»,

То – пожалуйста, вперед!..

Вот-вот, точно. Знал автор, о чем писал! Вроде как прямо о нас. Мы, сталкеры, существа ночные. В ночи выходим на поверхность, в ночи шаримся по ней в поисках добычи, в ночи спускаемся обратно под землю. На свет нам вылезать нет ни малейшей охоты. Если только уж совсем кто отмороженный попадется. Ну да такие долго не живут.

Встречаются, конечно, время от времени романтики, которым охота поглядеть, как оно – днем на поверхности. Встречаются… Очки темные себе ладят, кто из подручных средств, а кто и покупает на богатых станциях. Знавал я одного такого. Так он специально за темными очками на Ганзу мотался. Патронов за них отвалил – три месяца можно было бы жить и за гермоворота не высовываться. Так нет же. Захотелось пацану посмотреть на мир, что над нами. Днем. Очки, правда, нечего и говорить, знатные были. С такими раньше, до катастрофы, сварщики работали в приличных стройконторах. Удобные, широкие, прямо на противогаз можно было надевать. Даже стекла темные кверху откидывались, чтобы в темноте лишний раз не снимать их.

Сколько его бывалые люди ни отговаривали, сколько ни убеждали, что глупость все это – на солнышко любоваться, а он ни в какую. Ну так и что же? Ушел пацан на поверхность, и с тех пор никто его больше не видел. Сгинул вместе со своими очками ни за пригоршню патронов.

Так о чем это я? Ах да, про то, как летом хорошо.

Ну так кто спорит, конечно, хорошо! Идешь себе, по сторонам поглядываешь. Луна светит, ветер шуршит. Благодать – да и только. Главное, о зверушках не забывать. О тех, которые теперь в домах да подвалах живут. Среди них ведь тоже ночных жителей немало. Так же, как и сталкеры, выбираются из своих нор, пока дневные «большие братья» по логовищам своим отсыпаются после трудов неправедных…

Сейчас, правда, уже не лето – про него я так вспомнил, по контрасту с тем, что сейчас на дворе. А на дворе у нас сейчас – ноябрь, точнее, самая его середина. И, хоть в этом году осень выдалась аномально мягкая (правда, на моей памяти, и до Удара такое случалось), но все же не июль месяц. Ночи – не в пример летним – холоднее. Но и – опять же, не в пример летним – длиннее, с этим не поспоришь.

…Надо же, еще неделю назад я сидел на Семёновской, в теплой компании, в которой сталкерские байки вперемешку с древними, до Удара еще придуманными, анекдотами прекрасно шли под грибную настойку… Как раз группа «нефтяников» с Электрозаводской подошла, собиралась на припаркованном у нашего наземного вестибюля бензовозе до МКАДа ехать. Серьёзные ребята, эти «нефтяники»! Не так давно нашли они этот самый бензовоз и специалиста, который с ним мог управляться, и теперь с заправок, что на МКАДе остались, бензин качают. И даже, вроде бы, собираются наладить его поставки на другие станции метрополитена.

И вот не будь той группы – так не болтался бы я сейчас по этим развалинам в окрестностях Бибирева в поисках неизвестно чего.

Я, кажется, еще не сказал, для чего меня понесло через половину метро в неисследованный район? Ну конечно, не сказал. Это все та группа с Электрозаводской. Был там один энтузиаст-исследователь доморощенный. Вот он и рассказал за «рюмкой грибного чая», что где-то на севере Москвы, по слухам, вроде как активизировались какие-то необычные твари.

Там, на Севере, вообще чего только не происходит. К примеру, вот на ВДНХ мутанты объявились, не приведи Господи во сне такого увидать! Сплошь черные, кожа аж блестит, как начищенный сапог. Ни боли не боялись, ни радиации. Даже пуля их не сразу брала. Еще и выли те твари, да так страшно, что у самых бывалых душа в пятки уходила, где и оставалась на ПМЖ. Вроде как телепатия там, или еще чего… В общем, эти твари чуть ВДНХ не захватили. Хорошо вот под Москвой батарея ракетных установок обнаружилась, с довоенного еще времени стояла. Как только и уцелела во время Удара? Вот с тех установок по тем тварям залп и дали. Спалили их вчистую вместе со всеми достижениями народного хозяйства.

Ну так и что же? Недели не прошло, как опять на Севере неспокойно стало.

Еще пару лет назад где-то на Серпуховско-Тимирязевской линии, в районе Бибирева, дальняя разведка Ганзы обнаружила каких-то непонятных мутантов. И внешне-то не разберешь, кто такие. Не то люди, не то крысы, не то что-то среднее. И вот, как поведал мне тот парень с Электрозаводской, после обстрела «черных» эти самые «крысолюди» будто бы как-то нездорово закопошились на своей Ветке.

Говорят, раньше-то они людьми были, а потом не то эпидемия у них там началась, не то мутация какая-то бесконтрольная. Крысы заразу эту на станции притащили. Крысы почти всех на тех станциях и сожрали. И дальше бы пошли, да только на Савеловской им кирдык наступил. Савеловчане, оказывается, еще загодя огнемет собрали, да в туннеле и поставили. Он у них со времен войны с Ганзой без дела пылился. Потом кому-то пришла в голову мысль: раз уж он есть, то почему бы не поставить его в северном туннеле? Мало ли кто с окраин пожалует. В общем, когда крысы толпой с Дмитровской повалили, огнемет тот и применили. Весь запас огнесмеси тогда извели. Вонь от паленой крысиной шерсти да от горелого мяса стояла потом на пол-линии! Одна только дрезина тогда с севера проскочить и успела. Остальных людей, само собой, списали. Да и мудрено было бы выжить среди такого количества голодных крыс! Но теперь, выходит, вроде как были выжившие.

Выжившие… Если правда то, что рассказал тот электрозаводец, то лучше бы этим выжившим было с самого начала загнуться. Выжить-то они выжили, но подхватили от крыс какую-то дрянь. Ученые мужи с Арбатско-Покровской линии говорят: «Как минимум нелетальная доминантная мутация и совершенно невероятное смешение признаков». Мудрено, в общем, говорят. А по-простому – стали не люди, не крысы, а что-то среднее. Наши яйцеголовые им уже и название придумали. Называют их по латыни homo-rattus sapiens, «человеко-крыс разумный» – фу ты, гадость какая!

Ну а сталкеры наши – народ простой, латыни не обученный – называют их кто «крысюками», кто «ратманами», по-всякому.

Люди с ними не общаются, да и крысюки не слишком горят желанием вступать в контакт. Ходили когда-то к ним сталкеры, пытались узнать, что да как. Но с тех пор, как от последней экспедиции нашли только обглоданные кости, желающих исследовать крысюков сильно поубавилось. Чего их исследовать-то? Твари – они и есть твари. Дикие, безмозглые, только жрать и умеют. И отношение к ним у сталкеров простое. Хороший крысюк – мертвый крысюк.

Так, по крайней мере, было до последнего времени. А потом стали выясняться удивительные вещи.

Что, вроде как, вовсе и не дикие твари – эти самые крысюки. И живут они на своих станциях вполне цивилизованно. Общины там у них, родовые кланы. Даже какая-никакая система социальной иерархии имеется. Хоть и не слишком развитая – что-то среднее между первобытнообщинным и феодальным устройством общества. В шатрах живут, семьи заводят, в общем, все, как у нас. Но самое главное – крысюки по поверхности спокойно без всякой защиты ходят. Это они, наверное, от крыс такую стойкость взяли.

Власти Полиса как об этом услышали, так сразу и загорелись идеей: как бы с теми крысюками договориться. Из них же отличные сталкеры выйдут!

Только есть одна маленькая проблемка: крысюки людей, мягко говоря, недолюбливают.

Если по совести, у них есть на то причины. После крысиного нашествия перегон Савеловская – Дмитровская перекрыли, огнемет тот, на всю линию теперь знаменитый, снова заправили, да еще кордонов наставили на подходах к Савеловской. Ну и, в общем, стали всех, кто от Дмитровской идет, считать зараженными.

Сколько там народу постреляли да пожгли – про то никто не знает. А потом, как начало население зараженных станций в ратманов перерождаться, так и вовсе перестали они к людям соваться. Что уж тут говорить – бросили их жители метро, на смерть обрекли. И малодушно вымарали этот факт из своей истории. Мол, не было никаких выживших на севере Серой ветки, всех крысы пожрали!

Но, как говорилось в одном старом кино (эх, увидеть бы еще хоть разок!), – человек не вошь, он ко всему привыкает.

Так и крысюки привыкли быть изгоями, выжили, приспособились… Но людей они с тех пор ненавидят лютой ненавистью.

Сами они к людям теперь ни ногой. Но и гостей из «человеческой» части метро живыми не отпускают. Могут просто грохнуть – и это еще, считай, повезло, могут и сожрать. А могут в жертву принести…

Как раз об этом и рассказывал тот сталкер с Электрозаводской. А ему, в свою очередь, поведал один парень с Алексеевской. Его за каким-то чертом занесло на территорию крысюков – аж в район Петровско-Разумовской. Те его поймали, пытали долго, а потом решили казнить. Да не просто так, а принести в жертву солнцу. Привязали на выходе со станции к старому дереву и оставили до восхода, посмотреть, как он изжарится. Уж как ему удалось отвязаться, где он блуждал по поверхности – про то он и сам не помнил, но подобрали его полуживого, перед самым рассветом, сталкеры, возвращавшиеся на Водный Стадион. Так и стало известно про жизнь крысюков.

И вот к этим милым существам и задумали было власти Полиса снова послать человека – вроде как на разведку, а если повезет, то и договориться полюбовно.

Но, как я уже говорил, все до того имевшие место попытки людей законтачить с обитателями севера Серой ветки закончились в лучшем случае ничем. В худшем – как в той песенке про серенького же козлика и про рожки его да ножки.

Охотников поиграть с крысюками в дипломатию так и не нашлось, и «чебурашкина идея» властей Полиса затухла сама собой.

А через некоторое время активизировались научники – уже со своей идеей-фикс. Дескать, раз уж накрылась медным тазом дипломатическая миссия – то сходите-ка вы, господа сталкеры, и добудьте нам живой экземпляр homo-rattus sapiens чистой науки для!

Ясное дело, что и на эту авантюру охотников тоже не нашлось, даже с учетом того, что награда за живого крысюка объявлялась просто баснословная. Шутка ли, две тысячи патронов по возвращении из экспедиции! Ну и задаток, соответственно. А желающих все равно не находилось – ибо репутация у крысюков была та еще. Научники уже по потолку готовы были бегать от бессилия.

Почему я взялся за эту работу? Сам не знаю. Не то чтобы я был такой уж меркантильный или не в меру крутой. Да и на жизнь, в общем-то, хватало. На вылазку в измайловское депо сходишь, по окрестностям пошаришься – вот считай, на кусок крысятины, а то и свинины уже заработал. Но вот что-то скучно мне стало сидеть на Семёновской. Что ни день – все одно и то же. Те же лица, те же пейзажи, те же туннели. Даже тварей, что вокруг депо и на окраинах лесопарка… то есть, бывшего лесопарка… живут, начал уже каждую персонально в лицо (пардон – в морду!) узнавать! До того дошел, что некоторым и клички придумал! В общем, опостылела мне эта оседлая жизнь, захотелось чего-то нового. Посмотреть, как люди живут, чем дышат.

К тому же ни на Семёновской, ни где еще никто не ждет меня уже очень давно. Когда-то – давным-давно – было у меня и кому ждать, и к кому возвращаться. Но это было в прошлой жизни. Еще до катастрофы. А потом, как Москву накрыло, вся моя жизнь и сгорела в ядерном огне. Вместе с ней и имя мое сгорело. Ни к чему оно мне теперь, имя человеческое. Имя нужно для того, чтобы его могли произносить любимые губы. А раз губы эти давно радиоактивным пеплом рассыпались, то и имя, стало быть, теперь ни к чему.

Ах, ну да, я же так и не представился! Зовите меня просто – Восток…»

* * *

Вот уже четвертый час сталкер Восток бродил по мертвым кварталам в окрестностях станции метро «Бибирево». Но на этот раз его целью была не добыча. Восток искал следы пребывания на поверхности ратманов или, как их еще называли, крысюков. Говорили, что именно здесь, в Бибиреве, их разведчики чаще обычного выбираются из-под земли, чтобы разжиться очередной партией полезных вещей, которые можно было найти в уже начинающих разрушаться многоэтажках.

Сталкеру не везло. До рассвета оставалась всего какая-то пара-тройка часов, а никаких следов крысюков он пока не обнаружил. За последние дни Восток обследовал уже все уцелевшие хозяйственные магазины в округе, побывал в подвалах универмагов и продовольственных, наведался почти во все подъезды жилых домов и нигде не видел ни одного живого крысюка. Впрочем, и мертвых крысюков он не видел тоже.

Восток не испытывал к крысюкам ненависти. Он вообще редко испытывал какие-либо чувства. Ненависть, так же, впрочем, как и любовь, давно перестали волновать его душу. Даже к перспективе собственной смерти он относился философски. Если бы он верил в загробную жизнь, то, наверное, был бы рад попасть на тот свет и там, за гранью жизни и смерти, вновь встретить ту, что когда-то называла его по имени.

Но Восток не верил в загробную жизнь.

И потому он уже четвертый час бесстрастно и методично обшаривал развалины и целые дома в поисках следов крысюковского присутствия. Но результата все не было.

По всему получалось, что миссия успехом не увенчается и рано или поздно ему придется ни с чем вернуться на недалекую отсюда станцию «Медведково», где сталкеры севера и северо-востока Москвы недавно устроили дальнюю опорную базу. Однако было у Востока одно пристрастие, которое он старался удовлетворять по мере возможностей в каждой своей вылазке на поверхность. Это были не необычные яства и редкие в метро спиртные напитки – во всем этом он нуждался не более, чем это было необходимо ему для того, чтобы продолжать существовать. Это были не женщины, которых он не сторонился, но и не допускал близко к своему сердцу. И даже не богатства в виде бесчисленных россыпей патронов, которыми грезили многие сталкеры. Это были книги. Да, как это ни покажется странным, Восток любил читать.

Книги в метро почти с самого первого дня представляли особую ценность. За один экземпляр бульварного романчика, который до катастрофы пренебрежительно именовался «легким чтивом», можно было выручить не менее десятка патронов. А уж за более солидную книгу – и того больше. Хорошо пользовались спросом всевозможные справочники, в первую очередь, конечно, медицинские, а еще технические и ветеринарно-сельскохозяйственные (в особенности, по куро– и свиноводству).

Впрочем, художественная литература была в почете не везде. Когда люди заняты тем, чтобы выжить, как-то не остается времени наслаждаться высоким искусством. Только на нескольких станциях в Полисе, кое-где в Ганзе, да еще на Красной линии существовали общественные библиотеки. Большинство же населения метро считало чтение пустым бесполезным занятием, уносящим в мир грез об ушедшем мире, который уже не стоит и вспоминать.

А вот Восток читал с удовольствием. Почти в каждой из своих вылазок на поверхность он непременно заглядывал в ближайший книжный магазин, собирая с полок покрытые пылью, а порой и плесенью книги. В брошенных квартирах тоже все еще было чем поживиться. Покидавшие их в спешке жильцы и наведывавшиеся впоследствии мародеры и коллеги-сталкеры брали в основном одежду, сохранившиеся съестные припасы, электроприборы, инструменты, лекарства и другие полезные и необходимые вещи. Книжные шкафы, как правило, никого не интересовали. И потому, заходя даже в давно вскрытую и опустошенную квартиру, Восток почти всегда отягощал свой рюкзак парой-тройкой новых книжек.

Товарищи по сталкерскому ремеслу относились к такому странному увлечению с иронией, но без осуждения. В конце концов, каждый сходит с ума по-своему, чтобы не сойти с ума по-настоящему! К тому же книги, помимо эстетического удовольствия, приносили Востоку и вполне ощутимый материальный доход. После прочтения он кое-что оставлял себе, а кое-что сбывал захаживавшим торговцам. Восток не жадничал, назначая цену. Зачем, если завтра у него на руках будет новый товар? Поверхность большая, книг на ней всем хватит даже с избытком. А то, что каждый визит за очередным бестселлером прошлого может закончиться встречей у книжной полки с не очень дружелюбно настроенным клыкастым «библиофилом»… Ну что же, все мы когда-то отправимся туда, откуда нет возврата, днем раньше, днем позже. Так ли уж это важно, когда никто не ждет тебя по ЭТУ сторону?..