Czytaj książkę: «Мои стихи»

© Алексей Коробков, 2021

ISBN 978-5-0055-5885-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Алексей Погудин (А. Коробков)

Пройдёшь вдоль берега крутого

 
Пройдёшь вдоль берега крутого,
И вот мой сквер, скамейка, осень.
На землю много золотого,
Пасьянсом жёлтый лист набросил.
Под ноги многим одиноким,
Где чувства с веток облетели.
Ковёр тебе, как жест – широкий,
От осени к её постели.
Где, умирая она ляжет,
Протянет только к тебе ветки,
Но не попросит помощь даже,
Где одинокие скамейки.
И я такой же одинокий,
И одинокие аллейки.
И души наши – босоноги
Томятся в теле, словно в клетке.
И где её все сёстры, братья?
По одиночке в карусели —
Одели платья, умирая,
И по углам ещё расселись:
На циферблате все по кругу,
Раскачиваясь вправо – влево,
И даже если тянут руку,
То ради собственного чрева.
 

Я видел женщину в огне

 
Я видел женщину в огне,
С причёской красной возле скал.
Она, кричащая в струне,
И с дрожью волн лазурь сверкал.
И белой пеной на волне,
Когда луч с неба озарял.
Она, как молния во мгле,
Всем телом билась о причал.
И ветер бушевал ей в след.
И в гребень белый дым играл.
Я видел женщину в огне;
И с пеной брызг в руках бокал,
Дрожал хрусталь вином в стекле,
И буря билась между скал.
Всё это было в феврале,
Где, моря шум не умолкал.
Казалось, всё – приснилось мне,
И буря, шторм и та скала.
Я видел женщину в огне,
Её похитила в даль мгла.
 

По синим шторам ночь спустилась

 
По синим шторам ночь спустилась,
Пятном легла тень на стене.
Не знаю я, какая сила,
Заставит литься тишине.
 
 
В душе не музыка живая,
Не барабаны лупят марш,
А просто тихо унываю,
Не вписываюсь я в пейзаж.
 
 
И до утра она – немая,
Ведёт какой-то разговор,
С ней бормочу, не понимая,
Где явь, а где мне снится сон.
 
 
А утром новая страница,
Из старой книги о судьбе,
Разбилась где-то колесница,
И пару строчек обо мне
 

Плащи

 
…В гардеробе плащи без людей,
Как и души бывают без них…
И с безлюдной луны лицедей,
На кровать бросил тень и притих.
И приливы морей всё сильней,
Разбиваются в дым у окна.
Досчитаю до ста не дыша.
И смеётся мне тенью луна…
Я хватаюсь рукою за шар,
Обжигаюсь – она холодна.
Знаю я, что сейчас не усну,
И сжимаю сильнее уста,
Лицедей подаёт простыню,
И сжимается грудь у меня.
Одиночеством светят углы,
Сине-мёртвая вкруг тишина
Ох, луна, как лучи твои злы.
И затих лицедей у окна.
В гардеробе – из стёкол души,
В мёртвом свете безумства притих,
Выдаёт одиноким плащи,
…Не забыв вынуть душу из них.
 

Не покидал твои я сны

 
Не покидал твои я сны,
Не заходил туда – случайно,
Сгорев, не светят фонари,
Нас манят темной своей тайной.
Как не зажгут вдруг маяки,
Корабль встретит берег скальный,
И мы с тобою в две руки,
Пойдём по площади печальной.
И сквер, где встретились в любви,
Ты помнишь – снег и кони, сани.
И я кричал – благослови,
Сейчас там дождь злой барабанит.
И белый ветер, помню, пел,
И ты смеялась звонче ветра.
И пряталась в мою шинель.
А я читал, конечно, Фета:
…«Хочу нестись к тебе, лететь,
Как волны по равнине водной,»…
И бьют меня две строчки – плеть:
…«Поцеловать гранит холодный,
Поцеловать – и умереть.»
…Туман и камень благородный,
Цветы, венки и твой портрет:
А из стихов – «гранит холодный»…
Второй же строчки пока нет,
И в сквере дождь скулит- сегодня.
 

Мир, как вечность, таинственно черный

Мир, как вечность, таинственно черный.

И хребтом ощущается дрожь.

Где-то он, как собака покорный,

Правда, ночью – на волка похож.

В ипостаси одной – непокорный,

А в другой – лучше всяких святош.

И с улыбкой все держат притворно,

Вам цветы – и за пазухой нож.

С неба светит иконное солнце,

По собачьи виляют хвосты,

Только ждут они все снова горца,

Пред луной волком ночью застыв.

Да и днём уже тихо завоют,

Чуют кровь из разорванных жил,

Не корми человека травою,

Если вдруг он по волчьи завыл.

И цветы полетят с головою,

С красотою увядшей травы,

Лунный серп, на который все воют,

Засверкает в руках сатаны.

В русском поле, чистом поле

В русском поле, чистом поле,

Снег кружится поневоле.

Над оврагом вьюга с воем,

Засыпает всё живое.

Лунный диск себя повесил,

И кричит, что это бесы,

Разошлись все не на шутку,

Вьюга воет в свою дудку.

И кусты покрылись льдами,

Смотрят снежными глазами.

Я и сам глаза открою,

На луну как волком взвою.

В русском поле, чистом поле,

Страшно, мутно поневоле.

Волком вьюга воет жутко,

Не лишиться бы рассудка,

Вот была тогда бы пьеса,

А луна вся, как принцесса.

И снежинки, как лампады,

Это свет с принцессы падал,

Прямо в сердце, это бесы,

И поют так жутко песню:

Тучи небо мглою кроют

И тебя к утру зароют.

Холм насыпят на равнине,

Да с крестом – посередине.

Стоял всю ночь на перекрёстке

Стоял всю ночь на перекрёстке

И продавал я душу мгле.

Купите хоть за гроши горстки

Или возьмите на ночлег.

Где дьявол – этот – бутафорский?

Лишь светофоры в красный цвет.

И хлопают в дороге створки,

Души моей, где сотни бед.

Купите – я кричал – морозам.

Я возмещу Вам всем ущерб.

От этой зимней белой прозы,

Где ворон чёрный словно герб,

На белый снег прилёг крестами,

Расправив крылья вдоль дорог,

Купите душу – крест с цветами,

В мороз распятой поперёк.

Она раздавленная льдами,

За грош, копейку – не берёт,

А светофоры смотрят в дали,

У дьявольских горят ворот.

И фонари безумства ждали,

Вдруг возгорится прошлый снег,

Кому сейчас нужны морали,

Купите душу за ночлег.

Всё прекрасное скоро завянет

Всё прекрасное скоро завянет,

И родится всё заново вновь.

На глазах твоих вечность в тумане,

Растворится как в прошлом любовь.

Так чего ж нам жалеть неустанно,

Пусть бурлит в венах вечная кровь,

Чувства льются под небо фонтаном,

И сгорают средь звёздных ковров.

Видишь – звёздочка с неба упала,

Это, видимо, чья-то любовь,

Незаметно, с небесного бала,

Возвращают нам боги всё вновь.

Помнишь ты, прошептала мне нежно:

Загадай о любви пару снов.

Это звёздочка с неба небрежно

Закатила под сердце любовь.

И с тех пор в моём сердце осколки

Серебра белоснежной звезды.

И смотрю на небесные полки,

Нет на них – ничего – все пусты.

Было всё, давно, прекрасно

Было всё, давно, прекрасно,

А теперь лови минуты,

Стены смотрят безучастно,

Как кольцо – вокруг замкнуты.

Скоро время твоей казни,

Сбросишь жизни атрибуты.

И увидишь в небе праздник,

Как враги дают салюты.

Хоть пиши на стенах письма,

Облака летят, как парус

Посмотри – как живописно,

Не увидит это старость.

Так порадуйся секунды,

Что не умер от болезни.

Эшафот твой – изумруды —

Яркий луч летит над бездной.

Ты шагнёшь – туда – откуда,

Ангел твой – тебе – небесный,

Скажет – проходите – сударь,

Ты его услышишь песню.

Кажется, как звук в сосуде,

Прошлым станет неизвестность,

И уверен – ты забудешь

Всё, что было в мире тесном.

Золотая трава и шипы белых роз

Золотая трава и шипы белых роз —

Пожелтеют и время увянет твоё,

Растекается дым по ветру папирос,

Только вечность – жёлтых глаз – вороньё.

Обнимаю твою статуэтку рукой,

И глазурную нежность целую я миг,

Но томит меня вечности рока тоской,

Что исчезнет в пространство земное твой лик.

И цветами покроется, глиной седой,

Да и память о нас – разольётся вокруг.

Но закружится диск гончара золотой,

И искусные пальцы божественных рук —

В нашу глину вольют смесь души молодой,

И глазурью цветной – под сияние лун —

Обольют твоё тело – отдадут красотой.

Как мне хочется верить во всю эту муть.

И тебя обнимаю я нежно рукой.

Из фарфора все плечи – боюсь я вздохнуть.

Вдруг рассыпятся в миг – по земле голубой,

…А гончарные боги забудут вернуть.

Пробежав, не взирая пути

Пробежав, не взирая пути,

Я засну на мгновение века.

Ты меня, если сплю – разбуди,

Пусть поднимут закрытые веки.

Звёзды вновь освещают кресты,

На погосте они и на церкви.

Видишь, ангел скульптурой застыл,

В мрамор белый он бледен и мертвен.

Разбуди, чтобы в небо он взмыл,

Не молись за него, он – бессмертен.

Претворяется он, что без крыл,

И поник головой, клювом чертит.

У него отбери крест – костыль,

Пусть он душу мою перекрестит.

Звёзды смотрят интересно

Звёзды смотрят интересно!

Или просто так горят!

Во вселенной, видно, тесно,

Нежный мрак заполнил взгляд.

И под звёздами гуляя,

Можно долго размышлять,

Звёзды смотрят воспаляя,

Под луною вечность клятв.

И она даёт влюблённым,

Всем надежду на века,

Если солнцем раскалённым —

Сжечь сгоревшие сердца,

То луною осуждённым —

От любви – горят всегда.

Сколько клятв под нею – белой —

Подписал всем звёздный хор,

Сколько в жизни закипело

И задёрнуто в миг штор,

Чтоб луна не подсмотрела,

Распоясанный задор.

Вот она и в месяц метит,

Искривив в усмешке взор,

Если серп нам в небе светит,

И поёт здесь звёздный хор,

Значит где-то будет вечер,

Рук сплетения узор.

На столе зажгутся свечи,

А луна прищурив взор,

Скажет им до новой встречи,

И растает средь озёр.

Часто вижу ее слёзы

И дрожание в воде,

Там она купает грёзы,

Может принц её на дне.

Оттого и льются грозы —

На влюблённых – в тишине.

Оттого и вянут розы,

Что стояли на окне.

И полнолуние… луна

И полнолуние… луна.

И ночь была лиричная.

Светила мне одна звезда —

Бесстыдно – неприличная.

Светила и звала она.

Я ей: прикройте наготу!

Переспросила: красоту?

Удивлена сполна!

От вас холодный свет,

И вы к тому же старая!

Вам сотни тысяч лет —

Бесстыдная, усталая.

Она сказала: ничего…

Мой век всего лишь капля.

Твоя же жизнь, вообще ничто!

Поэтому… не тявкай!