Czytaj książkę: «Книга 2. Можай»
«Выхода нет».
Из предупреждающих надписей Темных веков.
Пролог
– Три хвоста кабранга мне в глотку… – пробормотал Юрри Урбант, светя ручным фонарем в очередной дверной проем. – И тут тоже пусто…
– Дело дрянь, – мрачно выдохнул у него за спиной Слав Боровей.
– Может, хоть что-то завалялось? – с надеждой подала голос его жена Инира. – Неужели в таких хоромах, и ничегошеньки?..
– Сейчас посмотрим, – буркнул Урбант и, опасливо покосившись на потолок, шагнул вперед.
Они, действуя так, как давно уже было отработано, разбрелись по довольно обширному помещению, рассекая подземный мрак лучами фонарей и прощупывая нагрудными сканерами пол, стены и потолок в поисках скрытых полостей. За время, прошедшее после землетрясения, сюда уже успел проникнуть воздух, и дышалось здесь пусть и не как на морском побережье, но более-менее нормально. К тому же эти трое знали, куда идут, и приняли оксигенопрепарат, так что чувствовали себя вполне комфортно – физически. Но не морально. Потому что древнее пепелище пока не принесло ни одной ценной находки.
Каждый из этой троицы был специалистом своего дела – не первый год они такой компанией копались в недрах разных планет Межзвездного Союза. И целью их были отнюдь не природные богатства. Со времен Темных веков любителей подобных занятий называли «черными археологами», и такая деятельность считалась противозаконной. Урбант и чета Боровей действовали не наугад – в группу «охотников за сокровищами» входили и те, кто отслеживал все события в мире археологии и определял наиболее перспективные для поисков места, опережая официальные экспедиции. Пока ученые-археологи решали вопросы с организацией и финансированием, их соперники, не стесненные в средствах, уже снимали сливки. И сбывали эти самые сливки частным коллекционерам. А те, разумеется, не кричали на всех углах, каким образом попал в их коллекцию тот или иной раритет. Вот и сейчас «черные» сработали оперативно. Им хватило сообщения в массмедиа о том, что в результате землетрясения на одном из континентов планеты Мхитар открылись какие-то развалины, неизвестно чьи и неизвестно какой давности. Порывшись в специализированных источниках, предназначенных для археологов, сообщники Урбанта выяснили, что, во-первых, речь идет о совсем уж дремучей старине (развалины были обнаружены местными жителями на дне разлома чуть ли не полукилометровой глубины), а во-вторых, изучать их будут, в лучшем случае, в следующем году. Своих археологов на малолюдном Мхитаре не имелось, у региональной археологической службы не хватало ни сил, ни средств для такого мероприятия, а в союзной структуре все работы были расписаны до конца года. Поэтому дело ограничилось видеосъемкой с опущенного в разлом зонда (да и то этим занималась местная полиция, а не ученые) и десятком водруженных столбов с предупреждением о недопустимости пребывания кого бы то ни было на данной территории. Если только этот «кто-то» не является официальным археологом с официальным же разрешением производить исследования. Ну, и за счет местного бюджета (с обещанием вернуть средства) наняли пяток охранников из числа аборигенов-севанов – смуглых носатых курчавых коротышек, которых любой «черный археолог» не то что вокруг пальца обведет, но и использует в качестве дешевой рабочей силы.
Однако Юрри Урбант прибегать к такому не стал – не было необходимости. Технически его группа была оснащена превосходно (благодаря тому, что добытые в разных мирах раритеты Урбант с компаньонами продавал за очень хорошие деньги), копать тут было не надо – улучи момент, когда сторожа спят (а спали они часто и с охотой), спускайся в образовавшийся разлом и броди по руинам, выискивая ценности. Километрах в трех от разлома находился поселок пандигиев, эти были гораздо смышленее севанов и вполне могли и сами порыться в древностях. Но их поселок пострадал от катаклизма, который свершился неожиданно для планетологической службы (ее специалисты в один голос утверждали, что никаких предвестий землетрясения не отмечалось), и теперь у пандигиев забот хватало. Некогда им было копаться в разломе.
Группа Урбанта прибыла на Мхитар под видом туристов, на собственной космической яхте. «Черные археологи» загрузили нанятый мобиль и переместились из космопорта на север континента. Расположились они в лесу, километрах в двадцати от интересующего их места, дабы не привлекать внимания, и несколько дней вовсю изображали бездельников. Купались, ловили рыбу, гуляли по лугам и пели песни у костра. Вероятность того, что за ними будут наблюдать, была ничтожно мала, но опытный Юрри Урбант предпочитал все делать осторожно, со страховкой. Наверное, именно поэтому его группа и продолжала до сих пор успешно орудовать на разных планетах. Собственно, дело тут было не столько в возможности получать большие деньги (хотя и это играло немаловажную роль) – просто троице очень нравилось такое занятие. Можно сказать, это было их призванием.
Оставив на поляне палатку и горящий костер, они совершили ночной марш-бросок. И с первыми лучами Арэва уже спускались в разлом на тросах, ничем не потревожив сон сторожей-севанов. Прочность древнего строения приводила в изумление – перекрытия не только не рассыпались за много веков, но и продолжали выдерживать невообразимо тяжелый груз позднейших наслоений. Как показал осмотр, это было обширное трехэтажное здание с множеством помещений, да вот незадача – все они оказались пустыми. Создавалось впечатление, что хозяева выселились отсюда, забрав мебель и все пожитки до самых мелочей. Или же содержимое помещений с течением времени обратилось в прах. Почему жильцы покинули дом? Эвакуировались при наступлении врагов? Бежали от эпидемии? Или не эвакуировались, а были убиты захватчиками, которые и разграбили тут все до нитки?
Впрочем, причины троицу не очень интересовали. Главное – экспедиция грозила оказаться бесприбыльной. И это не могло не удручать…
– Пять хвостов кабранга… – голос Юрри Урбанта, замершего у дальней стены, был напряженным. – Что-то есть! – Он смотрел на экран своего сканера и скреб жесткую, черную с проседью бороду.
– А ну-ка!.. – подскочил к нему коренастый и такой же бородатый Слав Боровей.
Миниатюрная крепенькая Инира подбежала с другой стороны.
– Вот, – Урбант постучал согнутым пальцем по экрану. – Полость. И в ней что-то есть…
– Скрытый сейф! – воскликнул Слав, направив фонарь на стену.
– Не обязательно сейф, – охладил его пыл Урбант. – Может, всего лишь бар с местным плодово-ягодным…
– Или оружейный шкафчик, – добавила Инира.
Урбант достал из наплечной сумки резак – световые дорожки фонарей супругов Боровей сошлись в нужном месте на стене – и принялся за дело.
Перед таким инструментом не устоял бы и космосинт, идущий на обшивку дальнолетов. Однако прошло немало времени, прежде чем стихло монотонное шипение резака. Вырезанный прямоугольник извлекли из стены и уложили на пол – и глазам «черных археологов» открылась небольшая и неглубокая ниша с двумя полками. Ее содержимое тускло засветилось, отражая лучи фонарей.
– Семь хвостов кабранга! – воскликнул Урбант. – Кажется, будет-таки на нашей улице праздник! И с плодово-ягодным я тоже вроде не промахнулся…
На полках стояли четыре плоских, похожих на фляжки сосуда, цвет которых наводил на мысль о том, что без золота тут не обошлось. Столь же радовали глаз три вещицы, похожие на браслеты. А также какая-то массивная на вид коробочка – шкатулка? – нечто, смахивающее на витой подсвечник, и надетое на один из его отростков кольцо. Оставалось только гадать, почему хозяева не забрали все это с собой, покидая свое жилище. Или жильцам пришлось уходить, когда владелец отсутствовал (был убит?), а другие не знали о тайнике?
Гадать об этом искатели кладов тоже не стали. Нужно было ковать, так сказать, железо… Точнее, какой-то сплав, придуманный древними мастерами.
Находки одна за другой исчезали в сумке Юрри Урбанта. Прежде чем отправить туда же и кольцо, он покрутил его в пальцах, чувствуя приятную тяжесть украшения и стараясь разобрать вьющиеся по золоту черные узоры, похожие на какие-то символы. Супруги Боровей восторженно дышали рядом.
– Я уже знаю, кому предложить эту цацку, – задумчиво сказал предводитель «черных археологов». – И мы наконец-то сможем позволить себе купить маслица к хлебушку на завтрак.
– И на обед останется, – заулыбался сквозь бороду Слав Боровей.
– А ужин все равно отдавать врагу, – хихикнув, добавила его жена.
Их голоса растворялись в тишине, воцарившейся здесь с тех времен, когда не было в Галактике никакого Межзвездного Союза. Да и Земля-прародительница не знала еще, кто такие Адам и Ева – ее населяли иные творения…
Глава 1. Знакомые всё лица!
Мы приземлимся за столом,
Поговорим о том о сем…
Из песни Темных веков.
Боги Космоса тридцать лет благоволили капитану Линсу Макнери, и, кажется, им это приелось.
Но капитан пока не подозревал о том, что отношение богов изменилось. Не имелось у него оснований. Он пребывал в самом что ни на есть благодушном настроении – рейс через двадцать восемь миров Северо-Западного шарового сектора Галактики подходил к концу. Дальнолет Космофлота «Нэн Короткая Рубашка» (он же «Пузатик») славной серии «Кюндай» только что стартовал с планеты Селеби в системе Пикачу, и всего один переход через подпространственный тоннель отделял его от родной Лабеи. А там – заслуженный отдых до нового рейса, и можно будет вместе с женой (или лучше без жены) хоть каждый день ходить на море, ведь лето в разгаре… Купаться… Загорать… Сидеть в прибрежных кабаках, попивая что-нибудь умеренно крепкое, никуда не спеша… Смотреть футбол… Или взять катер да отправиться вдоль побережья… А еще лучше – махнуть на озера и вволю порыбачить!
Все шло просто замечательно – только вчера капитан вместе с частью экипажа неплохо отдохнул в таверне «Богема» космопорта «Динтин» на Селеби. А до этого, столь же неплохо, – в таверне «Золотые яблоки Афродиты» порта «Ньютон» на Яблочке… И в таверне «Столовая № 2» порта «Центральный» на Бурдужанге… И… В общем, было что вспомнить, причем воспоминания в голове теснились только приятные. Хотя солидным объемом они не отличались – большие дозы алкоголя, как известно, имеют привычку отшибать память.
А как неудачно начинался предыдущий рейс! До сих пор у космического волка мурашки пробегали по всему телу и даже по рыжей бороде, когда в голове нет-нет да и всплывали события десятимесячной давности. Тогда, после нырка в первую же Дыру, с лайнера совершенно невероятным образом исчезли два пассажира. Шуму эта история наделала много, отнюдь не способствуя повышению авторитета Космофлота и играя на руку конкурентам – Звездофлоту. Прибывшая полиция прошерстила весь «Пузатик», но безуспешно. Судьба Макнери висела на волоске, дело шло к тому, чтобы прекратить межзвездные рейсы, и рыжая борода капитана все больше седела. Правда, потом начала восстанавливать свой цвет. Во-первых, руководство Космофлота не увидело в случившемся вины капитана. А во-вторых, вскоре на борт дальнолета пожаловала целая компания1, в которой Линс Макнери с неописуемой радостью увидел пропавших между системами Беланды и Пикачу высоченного сапиенса Уира Обера и молодую красавицу Эннабел Дикинсон, дочь лабейского предпринимателя. Оба они были в целости и сохранности, и волосок, на котором висела судьба капитана, тут же превратился в прочный канат.
Разумеется, Линсу Макнери не терпелось узнать, как ухитрились исчезнуть с дальнолета Уир Обер и Эннабел Дикинсон, и откуда эта компания заявилась на «Пузатик». К величайшему огорчению капитана, ответов на эти вопросы он так и не получил. Следователь Шерлок Тумберг пояснил ему, что все подробности происшествия являются государственной тайной, не подлежащей разглашению, да и зачем ему, Макнери, ветерану Космофлота, эти подробности? Чтобы не спать по ночам от осознания того, что он владеет государственной тайной? Нужно ли ему такое бремя? И капитан согласился: не нужно.
Да, слава богам Космоса, все тогда закончилось благополучно – дальнолет прибыл в родной туратренский космопорт «Прибрежный», и весь сменный экипаж «Пузатика» на три с лишним месяца распрощался с космическими безднами. В следующий рейс лайнер должна была повести другая команда во главе с Зуро Инталько – еще довольно молодым, но опытным капитаном.
И вот – новый рейс. Весенней порой лайнер покинул старт-финишную платформу «Прибрежного» и через тридевять космических земель вновь устремился к конечному пункту – планете Джаджедже. На этот раз все шло хорошо – дальнолет пулей проскакивал сквозь подпространственные тоннели, и никто из пассажиров никуда не исчезал. Все вели себя вполне прогнозируемо, веселясь в барах и ресторанах, и Серость, таящаяся в тоннелях, уже не казалась капитану зловещей. Точно по расписанию прибыли на Джаджедже – и, отметившись в местной таверне, отправились в обратный путь. Отремонтированная печень капитана без труда справлялась с коньяком из любимого шкафа, все шло штатно, экипаж работал слаженно. А на Цинтии появился повод для дополнительной радости – там из-за проблем с двигателями застрял «Новый быстроход» Звездофлота, не доставив пассажиров и грузы по назначению, и на репутации конкурентов появилось большое некрасивое пятно.
Ничто не омрачало обратный путь – пассажиры сходили с борта и поднимались на борт, погрузка-разгрузка шла четко, без заминок, одна за другой оставались за кормой Дыры, и в коридорах, кажется, уже витали запахи матушки-Лабеи. Разве что короткое пребывание на Шавьерии несколько смазало общую прелестную картину рейса. Видимо, знаменитая «олдёвка» владелицы таверны «Три хорька» Бронни Гро нехорошо подействовала на расслаблявшихся там местных портовиков, и они принялись цепляться к мирно поглощавшим сей изумительный напиток людям с «Пузатика». Слово за слово – и в ход пошли стулья, метеороидами полетели тарелки, стаканы и бутылки, и сверхновые засверкали в головах у тех, кто пропускал удары. Дело могло закончиться весьма плачевно как для заведения, так и для участников потасовки, если бы не смекалка чернявого паренька Джамшута из команды «Пузатика». Он опорожнил на пол внушительную емкость с тафосским маслом, все начали скользить и падать, а тут вмешалась и сама хозяйка, успокаивая наиболее рьяных портовиков массивным половником. Это у нее получалось так хорошо, что «пузатики» смогли с достоинством покинуть поле боя.
Были, конечно, во время рейса и другие шероховатости, но все они держались, так сказать, в пределах нормы, и их никак нельзя было считать чем-то из ряда вон выходящим. То какой-нибудь прибор барахлил, то случались накладки с заданиями подразделениям экипажа, то пассажиры забивали канализацию, кидая в унитазы такое, что нельзя было понять, как им это в голову могло прийти… Несмотря на постоянные предупреждения! А чрезмерный расход воды уже был вроде правила – пассажиры каждый раз принимали душ так долго, словно делали это впервые в жизни. Может, таким образом пытались хоть чуть-чуть восстановиться после зависания в барах и ресторанах? Как и чуть ли не в каждом рейсе, не обошлось без того, что кое-кому стало плохо после выхода из очередной Дыры – и в семидесяти процентах случаев это было связано со злоупотреблением спиртными напитками. Хотя капитану Макнери коньяк, напротив, помогал нормально чувствовать себя при бросках через подпространство.
Но все это были мелочи, на которые не стоило тратить нервы. Потому что избавиться от такого рода грязных пятнышек на прекрасной картине не удавалось ни в одном рейсе. И вряд ли когда-либо удастся. А если и удастся, говорил себе капитан, то в каком-то другом Универсуме, населенном иными существами.
Вот так и мчался лайнер по звездным дорогам, оставляя позади одну планету за другой.
Когда «Пузатик» прибыл на Селеби, в космопорт города Динтин, и на борт взошли новые пассажиры, капитан Макнери увидел среди них знакомых из прежней компании, посетившей дальнолет десять месяцев назад. Это были старикан Хорригор и парочка Обер – Маркасса. Хорригор сменил свою желтую тунику на пепельную, а сандалии – на более приличные серые ходунцы, и выглядел уже не так провинциально. Гигант Уир Обер (он был на голову выше двухметрового капитана!) так и не расстался с длиннополым плащом под цвет туники Хорригора. Маркасса тоже не изменила любимому, видимо, цвету – черному. Правда, майка и джинсы явно были не теми, в которых она когда-то предстала перед Макнери между пакгаузами порта «Ньютон» на Яблочке, и светлым ходунцам она теперь предпочла пурпурные, на такой же толстой подошве. И дополнила свой наряд короткой черной курткой с серебристыми вкраплениями.
Капитан дальнолета перед стартом не может позволить себе тратить время на длительное общение с пассажирами. Поэтому дело ограничилось короткими приветствиями и предложением посетить капитанскую каюту, – но не ранее чем через пять часов после взлета с Селеби. На это у Макнери были свои причины. Точнее – причина. И называлась эта причина так: «космические бабочки». Именно их ветеран Космофлота намеревался принять на борт, когда грузопассажирник ляжет на курс к Дыре. Этим деликатным делом занимался первый помощник капитана Элвис Коста. Воспрепятствовать прибытию космических бабочек на борт лайнера могло, в данном случае, только одно обстоятельство: бдительность космополиции. У «трясунов», как их называли в народе, всегда найдется повод для того, чтобы «тормознуть» одинокую яхту, и оставалось надеяться лишь на то, что у них сейчас время обеда… Или же хозяин бабочек сумел найти общий язык с работниками этого подразделения органов охраны правопорядка. Бабочки в количестве двух экземпляров оказывали услуги согласно своему профилю пассажирам – сколько успеют и за деньги, и членам экипажа, включая капитана, – бесплатно. Но не более трех человек в каждом рейсе в одну сторону. Капитан мог уступить свое право любому своему подчиненному – например, в порядке поощрения. Собственно, он так и собирался сделать в этот раз, поскольку до остановки на Селеби его изрядно потрепала барменша одного из питейных заведений «Пузатика», круглолицая голубоглазая пышечка Пинни Гро (не путать с Бронни Гро с Шавьерии!) Причем не в первый раз… Бабочки должны были работать до посадки на Лабее, а потом их ждал другой лайнер Космофлота. «Специалистки» время от времени менялись, и капитан с удовольствием «общался» с новенькими в своей каюте.
Процесс прибытия бабочек на борт дальнолета Линс Макнери всегда контролировал лично. Вот и теперь, получив доклад о приближении космической яхты к «Пузатику», он покинул капитанское кресло в рубке управления и в сопровождении бритоголового поджарого смугляка Арафа (тот аж вспотел в предвкушении) направился к служебной шлюзовой камере, расположенной под первой палубой лайнера.
Выпорхнувшая из шлюзового люка в коридор белокурая красотка в строгом брючном костюме цвета утреннего неба и с объемистой сумкой на плече была ему хорошо знакома – Макнери уже не раз проводил с ней время в пути. А вот вторая жрица любви, появившаяся вслед за Клео, впервые ступила на борт «Пузатика». Во всяком случае, капитан ее не знал. И мысленно пожурил ненасытную Пинни Гро, лишившую его возможности поразвлечься с новым объектом. Впрочем, до финиша было еще далеко, и Макнери надеялся, что успеет восстановиться – просто должен успеть! – и все-таки воспользуется своим капитанским правом.
Новенькая была выше Клео и выглядела весьма загадочно: всю ее фигуру скрывала разноцветная, с блестками, накидка, а голова была обмотана столь же разноцветным платком, так что виднелись только черные глаза. Эта девушка явно не хотела являть свои прелести каждому встречному-поперечному, и разглядеть их мог только клиент. Макнери оценил такой ход. Судя по тому, как громко причмокнул Араф, тот мыслил в таком же ключе.
Клео, покачивая бедрами, подошла к ним.
– Привет, мальчики! Все летаете? Крылышки не устали?
– Привет, Клео! – весело блеснул зубами Араф. – Вы же не устаете!
– У нас работа, – не менее весело блеснула глазами блондинка.
– И у нас работа! – еще раз просиял Араф.
Капитан громко кашлянул в кулак, одернул синий полетный китель и расправил плечи.
– Представь-ка напарницу, Клео, а то она что-то скромничает.
– Ах, да… Это Стани, дебютантка. Из наших, динтинских. С высшим образованием, между прочим.
– Образование – это, конечно, хорошо, – с сомнением сказал Макнери, разглядывая потупившуюся новенькую. – Без образования сейчас никак. Но если она так же работает, как говорит…
– Меньше слов, больше дела, мальчики, – улыбнулась Клео. – Говорит она не хуже, чем работает, отвечаю. И поет просто замечательно, заслушаться можно. Просто мы вчера отмечали ее контракт, и она допелась до того, что голос сорвала. Поэтому разговаривать пока может только тихонько. Скажи им, Стани!
– Да, немножко перестаралась, – из-под платка хрипловатым шепотом подтвердила черноглазая. – Но ведь голос не главное, правда? Мы же вроде не петь сюда прибыли. Или как?
– Совершенно верно, – кивнул Макнери. – Это Звездофлот своих пассажиров песнями вживую потчует, так у них же из-за этого и стоимость проезда о-го-го! Занебесная! У нас тут, конечно, поскромнее будет, не спорю, знаменитости разные на скрипках и пианинах не играют и в барабаны не колотят. Но у кого объем перевозок больше, а? Как вы думаете? У нас больше! – он постучал себя кулаком по широкой груди, словно опровергая собственные слова о барабанах. – У нас, а не у этих выдумщиков!
– И намного больше, – подтвердил Араф.
– Вот именно! – Капитан обвел победоносным взглядом молча слушающих камелий и махнул рукой. – Ладно, время, сами знаете, – деньги. Араф, веди специалисток. Удачно потрудиться, красотки!
– И вам не сплоховать, господин Макнери, – игриво стрельнула в него глазами блондинка.
Жрицы любви, сопровождаемые разве что не облизывающимся Арафом, направились в двухместную каюту – капитанский резерв! – чтобы переодеться и прихорошиться перед трудовой сменой, а Макнери еще немного постоял, глядя им вслед. И с Клео ему хотелось побыть, и со Стани познакомиться поближе… но ведь надо было экономить силы, чтобы до пенсии дотянуть… Противоречивые мысли вели борьбу в его голове, топтались, сопели, вязали друг друга, старались провести захват и подсечку, и трудно было сказать, сколько это может продолжаться. Капитан вцепился рукой в рыжую бороду, словно надеясь именно оттуда извлечь решение проблемы, и даже закряхтел в попытке определить собственную позицию. Тут мог бы помочь коньяк, но фляжку Макнери с собой не взял, а значит, нужно было направляться в свою каюту.
И уже в лифте он принял решение: пусть лайнер пройдет Дыру, а там видно будет. Хотя ему уже сейчас было видно, что он готов распробовать новенькую. А Клео… а Клео – в следующий раз. Тут он вспомнил, что предстоит еще прием Хорригора, Обера и Маркассы, и постарался на время забыть о космических бабочках. А вот о том, что неплохо бы подкрепиться коньячком, не забыл. И подкрепился, как только пришел в свои апартаменты.
До входа в Дыру оставалась еще уйма времени, и Макнери радостно подумал, что намечавшуюся беседу с обильными угощениями и возлияниями можно будет продолжать до упада. Экипаж свое дело знал и вполне мог обойтись без вмешательства капитана. Да и кто такой капитан на судне? Он – как бог в монотеизме. Когда все идет хорошо, о нем не вспоминают, а вот когда плохо – взывают к нему, и именно за ним остается решающее слово. Которое, правда, может ничего уже и не решать… Но за все время пребывания Линса Макнери в должности сменного капитана дальнолета «Нэн Короткая Рубашка» ему не приходилось произносить этого решающего слова. И он очень надеялся, что и не придется…
– Вижу, что со снабжением у вас по-прежнему нет проблем, – заметила Маркасса, сев за стол, который был уставлен чем только можно для ублажения желудка.
К тем яствам, которыми Макнери потчевал ее во время довольно давнего завтрака наедине – керумийской запеканке, квапкам, булькам в собственном соку, щилвицам, бундикам, трандарею, – добавились благоухающие на весь Космос далнийские пицули, столь памятные сыну Маркассы Тангейзеру Диони, и много-много прочего. Не менее приятного если не на вид, то на вкус.
– Проблемы пусть будут у Звездофлота, – усмехнулся капитан, щедро наливая ей в бокал саронское белое.
Для Обера и Хорригора он выставил на стол коньяк «Арарат». Ну, и для себя тоже, естественно.
– А лучше пусть ни у кого проблем не будет, – прогудел Обер, тряхнув спадающими на плечи волнистыми желтоватыми волосами, разделенными пополам пробором.
Плащ он, по своему обыкновению, не снял. Изящно держа вилку тонкими пальцами, пандигий осторожно прокалывал бундики на своей тарелке, выпуская из них сок. Кожа на тыльной стороне его ладоней была матовой и гладкой, контрастируя с изобилующим морщинами и складками лицом. Макнери в очередной раз подумал, что Обер очень напоминает архангела с картин Темных веков… Только этот архангел изрядно потрепал ему нервы своим исчезновением.
Хорригор уже придвинул к себе тарелку с пицулями и с вожделением косился на коньяк. Он изрядно хлебнул этого чудесного напитка в прошлый полет на «Пузатике», и видно было, что ему не терпится припасть к рюмке. Линс Макнери его нетерпение прекрасно понимал, поэтому не стал тянуть. Хотя сам уже влил в себя немало в ожидании гостей.
– Ну, что, господа, – держа рюмку перед собой, сказал он. – Рад вновь видеть вас на борту нашего труженика звездных дорог, который даст сто очков вперед всем корытам Звездофлота вместе взятым… Рад видеть вас в моей каюте, где прошла значительная часть моей жизни. Еще больше рад, что никто из вас, кажется, не собирается исчезать, – он покосился на Обера, – и надеюсь, мы славно проведем время в дороге, да будет она легкой и завершится благополучно. Хотите – верьте, хотите – нет, но если бы мне по прибытии на Лабею предложили перейти капитаном на новый корабль, я бы отказался. Самым решительным образом, даже если бы меня умоляли! Я говорю без капли лукавства, мне незачем кривить душой перед вами. Этот без малого шестнадцатилетний дальник я не променяю ни на какой другой, пусть даже самый совершенный и самый быстрый. И если бы меня спросили: «Линс, где ты хочешь закончить свой жизненный путь?» – я бы ответил: «Только здесь!» Ибо «Пузатик» для меня гораздо больше, чем просто корабль. Он – часть меня самого, он мне роднее жены и детей. И будь моя воля, я, выйдя на пенсию, поставил бы его у себя на даче и смог бы сказать себе: «Линс, вот теперь ты абсолютно счастлив!»
Выпитый коньяк будоражил мозги, и Макнери мог продолжать в таком же духе до самого входа в Дыру, а то и дольше. Но, перехватив взгляд Хорригора, понял, что тот едва сдерживает себя.
– А поэтому давайте выпьем, – быстренько закруглился капитан и добавил еще одну рюмку к тому озерцу, что уже образовалось у него в желудке.
Все выпили, закусили, выпили еще… и еще… и вновь закусили – и потекла за столом неторопливая беседа, столь приятная, когда знаешь, что никуда не надо спешить. Макнери живописал далекие миры, которые посетил «Пузатик», – точнее, подробно перечислил выпитое и съеденное им и его командой в разных портовых тавернах. А гости поведали о том, что поделывали за время, прошедшее с их предыдущего пребывания на борту лайнера.
Маркасса занялась в Дангобере общественной деятельностью, включившись в движение противников рытья канала в окрестностях Редкина Клина. Канал мог нанести непоправимый урон местной экосистеме. Так же активно она действовала и в группе контроля за сохранностью лесных богатств края, которые руководство местного деревообрабатывающего комбината почему-то начало считать своей собственностью. А еще она не забыла о том, что говорила капитану Макнери, и действительно взялась за создание Комитета помощи осужденным военнослужащим, от имени которого уже собирала деньги на «Пузатике» (точнее, собирали подчиненные капитана) для отправки лакомств на планету Пятая Точка. Пусть ее сын уже и вышел на свободу, но сколько подобных ему военных продолжали отбывать наказание в разных местах Межзвездного Союза…
Уир Обер тоже успел отметиться хорошими делами. Он взялся за выявление всех своих сородичей, проживающих на территории Союза, и установил связи с общиной пандигиев на Мхитаре. Вспомнив трудное детство на Азеведии, перечислил немалую сумму на освоение тамошней горной системы Крантратрокс, где с давних времен имелось несколько селений пандигиев. Вместе с Маркассой побывал у ее родственников на Яблочке – это было первое посещение Маркассой родного дома с тех пор, как она, беременная, покинула его и отправилась в другие края искать работу. Как их там приняли, Обер не рассказывал, Маркасса тоже промолчала, из чего можно было сделать вывод: не очень тепло… Кроме того, Обер произвел солидное финансовое вливание в университет имени Химаила Монолоса на Лабее, в Квамосе, где училась Эннабел Дикинсон. Кстати, успешно сдавшая очередную сессию. Ее отец тоже не остался в стороне, как и родичи Хорригора Тронколена, и в результате столичный университет приобрел научно-исследовательский космоход, предназначенный, в первую очередь, для нужд кафедры цикломатрики. Космоход получил имя «Занди» – в честь жены Троллора Дикинсона Изандорры Тронколен (родной сестры Хорригора), много лет назад пропавшей в космовороте на окраине планетной системы Беланды.
Откровенно говоря, Уир Обер был очень заинтересован в том, чтобы поиски Занди увенчались успехом – Троллор вновь обретет жену и не будет иметь виды на Маркассу; он был героем ее давнего короткого курортного романа, а результатом этого романа явился Тангейзер Диони… Хотя Троллор никаких видов на Маркассу, кажется, и не имел, да и пандигийка, судя по всему, теперь «имела его в виду», однако Обер хотел подстраховаться. Да и почему бы не помочь с исследованиями по цикломатрике племяннице своего друга Хорригора, желающей вернуть мать? Тем более что добыть деньги для Обера не было проблемой: благодаря своему специфическому умению, вместе с генетической памятью доставшемуся по наследству от предков-пандигиев, он успешно играл в казино, и это давало ему средства к безбедному существованию. Вот и сыграл в очередной раз – на Актории, подальше от дома… Ну, и университет добавил какую-то сумму из своих накоплений – и космоход «Занди» получил прописку в космопорте Туратрена – ближайшем к столице. Теперь Обер вместе с Маркассой вновь летели в гости к Троллору Дикинсону, чтобы отметить это событие. Руководство университета хотело устроить целое торжественное мероприятие и публично, с привлечением массмедиа, выразить благодарность меценатам, но Обер отказался. Ему совсем не хотелось привлекать внимание к своей персоне, а особенно к своему методу добывания денег. Хватало и того, что об этом знал служащий полиции Шерлок Тумберг. Вообще, Обер сблизился с Троллором во время совместного полета на «Пузатике» и предыдущего пребывания в гостях у главы «Сокоманской Империи», и поэтому с удовольствием принял его приглашение.
