Czytaj książkę: «Ладья-UT»

Ладья-UT

Солт-Лейк-Сити, Юта / Москва, Россия. 2010-2011

Посвящается сорокалетним, которые мальчишками хотели стать подводниками или разведчиками, а выросли бухгалтерами или таксистами.

Но в сорок лет жизнь только начинается…

Действующие лица, события, а также описание операций, процедур и технологий спецслужб является вымыслом автора.

Любые совпадения – случайны.

А.Т.

01. Звонок

Саша придерживал на плече заснувшего Нику, а свободной рукой пытался открыть дверь дома. Лампочка над входом горела исправно, но направлена была на дорогу, чтобы освещать оставляемую там на ночь машину, отпугивая потенциальных «плохих ребят». В результате свет лупил почти в глаза, а а вот скважина замка оставалась в тени, и бороться с замком у Саши получалось плохо.

– Помочь? – жена Катя и дочка Натаха наконец-то забрали пакеты с покупками, захлопнули багажник, и теперь демонстрировали желание попасть в родные стены. На пути у желания стоял неуклюжий супруг и папаня. Саша засопел, и уже совсем приготовился ответить тирадой про то что у кого-то в руках пакетики со шмотками, а у кого-то, напротив, упитанный сынуля Колян, да и вообще, шоппинг – развлечение далеко не для всех, отнюдь, для некоторых это как раз – неприятная обязанность, однако сдержался. У всех был длинный день, все устали, не погрызлись в процессе запланированного «семейного вечера» – уже супер. Тем более что ключ очень вовремя попал-таки куда следовало, и Саша, стараясь не скрипеть старыми половицами, понёс Колю в детскую.

Уложив сына, Александр направился обратно в прихожую – надо было ещё сменить ботинки на тапочки, закрыть машину, и поставить жирную точку в этом длинном и бестолковом вечере, заперев дверь на ночь, да ещё щёлкнув замком погромче. Так, чтобы домочадцы щелчок услышали, и прониклись пониманием что их мирный сон надёжно защищён несокрушимой сталью, инженерным совершенством, и всем остальным, что в детстве позволяет верить что всё чужое осталось снаружи, а всё своё – в абсолютной безопасности.

Проходя через кухню, где женская составляющая семьи разбирали покупки, и мимоходом позавидовав умению прекрасной половины человечества делаться счастливыми от приобретения всякой фигни, Саша шёпотом приказал дочке-Наташке:

– Красавица, чистить зубы, и – отбой!

Видя, как просительное выражение пополам с показательной дочерней преданности проявляется на лице маленькой хитрюги, Саша заранее сдвинул брови построже, да ещё и прищурился, чтоб знала мелкая бестия, что папа её видит насквозь. Видит насквозь, да ещё и знает не только о том что она думает сейчас, но и о чём она собирается подумать в ближайший месяц или два. Впрочем, а ведь и правда знает. Наверняка сейчас последует поток фраз о том, что Наташа была образцом послушания, в то время как по Диснеевскому каналу именно сейчас будут показывать Хану Монтану, причём как раз самую интересную-преинтересную серию. И ведь посмотреть эту серию позже не удастся никогда-никогда, потому что надо будет делать уроки, и смотреть за любимым и безвозмездно (заметьте, папаня: безвозмездно!) опекаемым братом.

Наташа пока была, как это тут называется «пре-тин», но чрезвычайно быстро теряла приставку «пре», превращаясь в самое несносное на свете существо – в тинейджера. Лет десять назад, когда Саша только начал работать в Америке, один из его первых местных боссов очень забавно объяснял феномен тинейджерства. Босс по вероисповеданию был мормоном, и, соответственно, (как это у них принято) являлся счастливым обладателем огромного выводка детей, младший из которых учился ходить, а старший уже успел родить парочку собственных, так что опыта общения с тинэйджерами боссу было не занимать.

– Когда дети вырастают и покидают родительский дом, – говорил босс с видом пророка, обретшего истину, и теперь просвещающего заблудшую паству. – родителям всегда больно, и наш Отец Небесный, зная об этом, сделал подросших детей тинейджерами. Теперь родители вместо боли утраты чувствуют радость и облегчение от того что эти ужасные создания наконец-то уберутся подальше, и оставят родителей в покое.

Наташа ужасным созданием ещё не стала, но успешно над этим работала, прогрессировала не по дням а по часам, периодически ведя свои маленькие войны за независимость. Верней, это пока ещё были не войны, это были, пожалуй скорее разведки боем – Наташа гнула свою линию, пока не натыкалась на активное противодействие родителей, но в открытые конфронтации почти не лезла. Очевидно, «пока» не лезла – выявляла неприкрытые стыки в обороне. Вычисляла где у родителей система связи хромает, где наблюдение подкачало, где предки готовы стоять насмерть, а где готовы откатиться на вторую линию обороны. В общем, рисовала наверное в уме на картах всякие стрелочки и пунктирчики, готовилась к кровавому тинейджерскому блицкригу, который наверняка грянет через пару лет, когда гормоны взыграют, и захочется девушке настоящей, всамделишной, взрослой свободы. Но это будет после, а сейчас Саша готовился решительно отразить попытку заменить немедленный отход ко сну просмотром телевизора. Однако Наташа закрыла рот, и кивнула Саше за спину, сменив умоляющую гримасу на верноподданически-выжидательную.

На всякий случай не стирая с лица непреклонного родительского выражения, Саша проследил её взгляд – телефон на стене помигивал цифрой «два», извещая о наличии сообщений в памяти автоответчика. Ай да хитрая бестия, ай да манипуляторша! Уже научилась правилу «если сейчас вопрос явно решится не в твою пользу, его решение нужно перенести на потом». В данный момент папаня гонит спать – так пусть отвлечётся, проверит сообщения, а уже после можно будет поторговаться заново, «с чистого листа». Хитра, чертовка! Саша внутреннее подмигнул сам себе – он, как и все мужчины, считал все успехи дочери прямым следствием собственных действий, а неудачи, напротив, результатом халатности всех прочих. Сейчас теоретический успех был налицо, а вот практическому дать развиться Саша вовсе не собирался. Не меняя сурового выражения лица, Александр для убедительности поднял указующий перст и молча устремил его в направлении умывальника. Наташка набросила на лицо выражение Матери Терезы, обвинённой в краже хлеба у голодающих детей, гордо вскинула голову, и ушла в ванную комнату, расчётливо хлопнув дверью. Дверь столкнулась с косяком достаточно отчётливо чтобы окружающий мир узнал о страданиях Наташиной несправедливо оскорблённой души, но недостаточно громко для того, чтобы дать повод наказать Наташу за хамство. В общем, примерно молодец, правильная стервочка подрастает, респект ей, и уважуха.

Саша повернулся и нажал кнопку на автоответчике. На продолговатом тёмном дисплее красные палочки высветили номер, первые три цифры, код местности, были узнаваемые – Нью-Йорк. Профессионально-усталый женский голос по-русски с одесским акцентом начал скороговоркой, почти без пауз между словами:

– Это звонок для Александра Тимофеева, здравствуйте Александр, говорит Людмила из телефонной компании «Ар-Ти Интернешенел», мы не получили ваш платёж за февраль…

Ну вот, дальше можно не слушать. Ещё не хватало остаться без международной связи, как раз сейчас, перед отпуском в Москве. Опыт ранешних поездок однозначно подтвердил поговорку «Лучший экспромт – это хорошо подготовленный экспромт». Саша родился в Москве, и до поездки в Америку оставлял Первопрестольную надолго только один раз, правда на целых пять лет, если не считать отпусков. Отлучка из столицы была затрачена на получение высшего инженерного и среднего военного образований, да и учился Саша не так далеко от Москвы – в Питере, сиречь Ленинграде. Курсантская жизнь тогда была советского типа – куда строже чем сейчас. Все пять лет Саша прожил в казарме, и во время учебного года в Москву не наведывался, кроме разве что двух коротких командировок, но зимние и летние отпуска исправно проводил дома, в компании одноклассников.

Распределился Александр весьма удачно – опять же в Москву, в один хитрый военный НИИ, как многие Сашины одногрупники. Их выпуск, казалось, почти поголовно состоял из умопомрачительных везунчиков – больше половины свежеиспечённых лейтенантов попали в Москву и ближайшую область, так что и армейских однокашников у Саши в Москве было изрядно. В общем, друзей из числа одноклассников, одногруппников и сослуживцев – в столице и не сосчитаешь, но тем не менее, один из предыдущих отпусков Саша провел если не в одиночестве, но уж точно не так как планировал. Хотел, дурачок, всем сюрприз устроить. Не предупредив никого прилетел в Москву, и только оттуда, с комфортом устроившись на кухне с родным российским пивом и сигареткой, слушая шум Проспекта Мира за окном, принялся обзванивать знакомых.

Тут же выяснилось, что все рады его приезду, и соскучились, и очень хотели бы пересечься на рюмку чая, но планы на ближайшее время уже составлены, ну что тут поделать – конфликт расписаний, предупреждать надо! К тому же дело было летом, кто-то всё время проводил на даче, кто-то был в отпуске, а кто-то уезжал в отпуск буквально на днях, короче – поездка в Москву практически не удалась. С тех пор Саша взял за правило заранее известить всех с кем хотелось бы увидеться, а для массовок, когда собираются больше двух человек, ещё и распланировать точную дату, чтобы все могли подкорректировать планы заранее. Для большинства задач хватало Интернета, однако иногда требовалось и общение «в реальном времени», и вот сейчас жадный «Ар-Ти Интернешенел» грозился лишить международного телефона. Можно конечно и с мобилки, но там примерно доллар-минута, не наговоришься. Ох буржуины, все денег хотят.

– Кать? А Ка-а-а-ать?!

– Слышу, слышу. Завтра отправлю чек, а потом позвоню и дам его номер, чтобы сервис не отключили. Или хочешь – сам позвони.

– Не, лучше уж ты…

Так исторически сложилось, что в семье по счетам платила Катя. Сначала, когда она сидела дома с маленькой Наташкой, а Александр работал – такое распределение ролей смотрелось логичным и честным. Да и английский у Кати по приезду в Штаты был куда лучше – она закончила ИнЯз, и её разговорный больше подходил для «боданий» с кредиторами. Потом Катя нашла работу на пол-дня помощником адвоката в одной маленькой конторе, но забота об отправке чеков всё равно оставалась её обязанностью. Утешая себя тем что «Мужчина деньги зарабатывает, а женщина их тратит», Александр, откровенно говоря, просто ленился вникать в детали оплаты дома, электричества, газа, телефона и всего прочего. И, хотя Саша и полагал что женуля где-то переплачивает, а где-то опаздывает с платежами при этом подрывая их общую кредитную историю, не спешил начинать передел домашних обязанностей, предпочитая не будить лихо пока оно тихо, и как-то по счетам платит.

– Подожди секунду, давай второе послушаем, тоже небось по поводу счетов…

Отвечая на нажатие кнопки, автоответчик пропищал, стирая первое сообщение. Высветился новый номер с незнакомым кодом города. Мужской баритон звучал с лёгким эхом, как будто говоривший находился в пустой комнате. Это сообщение тоже было по-русски, хотя и с сильным американским акцентом.

– Здравствуйте Алекзандэр Владимьирович. Это Стивен Сильвер from Department of Defense. Нам надо поговорить. Mой телефон…

«Оп-ля… Департмент оф Дефенс. Министерство Обороны, ака Пентагон. Ну вот, этого ещё не хватало…» – подумал Саша насторожившись. Сообщение это он стирать конечно не стал, совсем даже наоборот, не поленился взять бумажку и переписать номер телефона пентагонщика. Вдруг электричество вырубится и автоответчик память сбросит? А номер пригодится, похоже – дело серьёзное… Кто ж с такими конторами шутит?

В доме курить было не принято, так что Саша с Катей расположились на заднем дворе. Тут, на лавочке под жестяной крышей, на открытой верандочке, которая в минуты повышенной гламурности величалась «патио», а в остальное время «бэк-ярд» или просто «курилка», обычно и обсуждались общесемейные вопросы.

– Что это было, Беримор, а? – начала Катя. – Ну, Тимофеев, мало тебе десяти лет в Непобедимой и Легендарной?

Давно уже живя в разных комнатах, по-очереди ходя на вечеринки, опять же по-очереди иногда не ночуя дома, Александр Тимофеев и Екатерина Белова (фамилию Катя поменять не захотела) оставались друзьями, или по крайней мере не были врагами. Имея двух общих детей, врагами быть весьма разорительно, хлопотно, да и просто неумно. Однако фрагмент жизни, потраченный на то чтобы обоюдно прийти к такому пониманию ситуации Саша предпочитал не вспоминать никогда. Саше было за сорок, Кате – за тридцать, у обоих это был второй брак, и они не спешили разбегаться. Саша любил говаривать «я в женитьбах своё отсидел», и Катю ситуация тоже вроде-бы пока устраивала. Поверх всего этого, «жить на два дома» сейчас им было откровенно не по карману.

– Ну так что это было-то? – повторила вопрос Катя. – Давай методом исключения. Перепутать же тебя не могли, верно?

– Да уж! – невесело хмыкнул Саша – Нет, теоретически могли конечно, учитывая что нет событий невозможных, есть только маловероятные. Однако для такой бюрократической ошибочки звонивший не только спутал меня с каким-то доблестным защитником демократии, он ещё и язык делопроизводства не тот использовал. Может конечно этот тип русский в школе учил, и обожает читать Достоевского в оригинале, а тут как раз представился случай попрактиковаться…

Саша недовольно покосился на полную пепельницу, измерял взглядом растояние до мусорного бака, ещё раз посмотрел на пепельницу, и, увидев ещё дымящийся «бычёк» нашёл для себя оправдание не выкидывать окурки прямо сейчас – а то загорится ещё что-нибудь в мусорке…

– А путанник этот… Как бишь его, дьявола… Каутский. Джон Сильвер?

– Звонил тебе Стивен Сильвер. – даже не улыбнулась Катя. – Джон Сильвер – это пират из стивенсоновского Острова Сокровищ. Кстати, запомни, Стивен-Сон. Стивен. Джон Сильвер. Стивен Сильвер. Стивен Сильвер. Запомнил? Есть такое чувство, что имя это тебе ещё пригодится, и похоже «к сожалению». Не нравится мне всё это.

С американскими именами у Саши было не очень. Например, он очень долго не мог запомнить фамилию своего зубного врача, очень приятного и чрезвычайно болтливого (как все греки) живчика Дукакиса. В личном общении это не мешало, можно было называть доктора просто «доктор», а вот объяснить ресепшионистке к кому ты на приём пришёл – уже трудновато. Не говорить же «Ну, Вы знаете… толстенький такой, лысенький…». Такая безимённая ситуация продолжалась, пока Катя не придумала ассоциацию с Дукалисом из сериала про питерских ментов.

– Почему «к сожалению»? Просто никто не любит непоняток и всяких прочих внезапностей, вот мы и напряглись. Не волнуйся, Катюша.

– Небось из-за сайта твоего дурацкого. Говорила же, попридержи язык, нашёлся тоже трибун, борец с произволом, и укротитель американского империализма…

На веб-сайте русского Солт Лейк Сити Саша и правда частенько высказывал мысли, мягко говоря, отличные от официальной позиции американского правительства. Однако понимал что плетью обуха не перешибёшь, и, помня о маячившем где-то в туманном далеке Гуантанамо, публичным инакомыслием никогда не увлекался. Старался, так сказать, держаться в рамочках почти конструктивной критики.

– Не, Катенька, тогда звонок был бы из ЭфБиАй.... тьфу, в смысле – ФБР. Я ж говорю, не волнуйся. – сказал Саша как можно более убедительно. – Подумаешь – телефонный звонок. Не полицейские же с ордером, не гонец с повесткой в суд, а главное – не злые кредиторы. Всё будет хорошо. Виски хочешь?

– Не-а, не хочу. И правда, нечего себе голову ломать. Всё, я – спать. Спокойной ночи. Не сиди долго. Слушай, а может просто чья-то неудачная шутка?

Саша секунду помолчал, имитируя размышления. Размышлять-то было уже и не о чем – вариант шутки он прокачал в первую очередь. Верней не шутки конечно, а злого розыгрыша. Когда в Америке государственная служба звонит иммигранту, да вообще кому угодно (да и не только в Америке наверное) – это, знаете-ли, приступа здорового смеха отнюдь не вызывает, а вызывает настороженность, волнение и страх. Ну, для Первого Апреля ещё туда-сюда, а в остальное время это – веселуха калибра «ваш дядя только что попал под машину».

Теоретически так мог пошутить кто-нибудь из российских знакомых, наслушавшись побасенок про демократическую свободно-беззаботную жизнь за океаном, и думающих что американский чиновничьий аппарат – это действительно «слуги народа», и простой американец дверь в полицейский участок открывает исключительно ногой, а налогового инспектора спускает с лестницы со словами «сейчас я занят, приходи завтра». Но, во-первых среди близких знакомых у Саши дураков не водилось, а во-вторых, телефонный номер звонившего, сохранённый автоответчиком, такую версию напрочь отметал – номер как раз был насквозь здешний, американский.

Итак, это наверняка не шутка. Может это быть злым розыгрышем? Мог Саше позвонить кто-то из недругов-недоброжелателей? Ну, если опять же, рассуждая гипотетически – да, наверное мог. На пятом десятке жизни (А вы думали какой десяток начинается после того как вам исполнилось сорок?) наверное должны были накопиться люди, которые Сашу активно не любили. Сам Саша правда о таковых не знал, но легко допускал их существование. И это, кстати, одна из обратных сторон Интернета. В Сети легко можно найти и друзей и недругов – ну прямо как в жизни. Выскажешь какую-нибудь мысль в форуме там, или в блоге каком-нибудь, и мгновенно найдутся люди, осознавшие что они с этой мыслью радикально несогласны, причём во в всём диапазоне несогласия, от «Извините, тут Вы неправы…» до «Да как же у тебя, гада, язык повернулся такое сказать-то?!». Впрочем, такие вспышки гнева обычно и заканчиваются этой самой фразой в том же форуме, а вот чтобы решиться на подлянку за пределами Сити, что называется «в реале» – наверное надо знать человека лично.

Вот тут-то и выстреливает следующая непонятка, вернее – несоответствие. Для личного общения с друзьями-приятелями Саша (как и все нынче) использовал мобилку, просто потому что так удобнее. Вот её-то, мобилкин номер и был известен всем знакомым, домашний же номер был, что называется «официальным». Появился он вместе с домом, фигурировал во всяких купле-продажных бумагах как способ контакта с «мистер энд миссис Тьимофэйефф», являющимися ответственными владельцами, заёмщиками, потребителями электричества, газа, услуг по вывозу мусора, и тэдэ и тэпэ. А вот знакомым домашний телефон был совершенно неизвестен.

Прокрутив в голове эти самые мысли, Саша озвучил то, что посчитал наиболее подходящим моменту:

– Вполне возможно что и шутка, Катюша, не заморачивайся на это тему. Спи сладко.

Катя встала, чмокнула Сашу в щёку, поднялась по ступенькам, и, придержав напружиненную стеклянную дверь чтобы не хлопнула, исчезла в тёмном проёме. Через несколько секунд зажглось матовое окно ванной и послышался звук падающей из душа воды.

Саша тоже поднялся, и, стараясь ступать как можно тише, направился в кухню. Старые половицы предательски поскрипывали, но дети вряд-ли проснутся – привыкли. Деревянный, пахнущий музеем старый дом, построенный еще в начале двадцатого столетия, вообще вёл себя как неисправная музыкальная шкатулка – посвистывал, пощёлкивал, в общем – гнулся и скрипел. Весь район с романтическим названием Шугар Хаус (а по-нашему «Сахарный дом») был застрен такими «поросячьим домиками». Типа: дунет волк – и нет стен вокруг поросёночка, а вот перестраивать до прихода волка нельзя – историческая ценность. Городу Солт-Лейк-Сити примерно сто лет, Америке – примерно двести, соответственно: всё что построено раньше чем сегодня после обеда – историческую ценность, видите-ли, представляет. И тронуть её не моги без разрешения главного городского архитектора. Впрочем, ворчание таковое было чисто теоретическим, на то чтобы перестраивать дом денег у Саши всё равно не было.

Взяв полуторалитровую бутылку виски «Ёрли таймс» и серебрянную рюмочку, Саша вернулся на улицу и зажёг новую сигарету. Виски этот был разумным компромиссом между ценой и качеством, тем более что выбирать особо и не из чего. Юта – «сухой» штат. Сиртное продаётся только в государственных магазинах, и только такое, которое понравится Алкогольной Комисии штата. А вышеозначенная комиссия состоит кстати, как и большинство государственных органов, из мормонов – людей по-определению непьющих, соответственно – в алкоголе разбирающиеся как известное млекопитающее в известных цитрусовых. Но, как говорится, «за неименеем гербовой пишем на простой», и такой виски по-любому примерно на восемнадцать процентов лучше чем ничего. Да и рюмочка серебрянная, из Москвы привезённая, память о бабуле, недостатки виски в значительной мере компенсирует. Напиток этот был весьма бурбонистый, соответственно его можно и потягивать как коньяк или скотчик, и пить залпом как родную водку – в зависимости от настроения, состояния души, и самочувствия тела. Сейчас настроение было настороженное, душа просила залпа, а тело не возражало, однако рюмочка для такого маневра была чуть великовата, и Саша налил себе половинку. Выпил, крякнул, затянулся сигаретой, прислушался к процессам протекания огненной воды по организму, порадовался теплу внутри, налил ещё. Опять половинку.

Пил Саша практически каждый день. Ну, может быть «пил каждый день» – это через чур сильно сказано. Саша, скорее, «каждый день выпивал». Напивался редко, но если честно, полагал что за последние десять-с-хвостиком (с тех пор как приехал в Америку) лет, мог бы пересчитать безалкогольные дни по пальцам одной руки. Утешал себя Саша тем, что алкоголь – это универсальный антидепрессант, и если б не пил, то давно бы умер от инсульта, потому что жизнь – она сука нервная. Впрочем, «утешал» – опять же неправильное слово, «утешал» подразумевает внутренние борения и раскаяния. Александр же по поводу алкоголя жил в полном мире с собой – просто не считал такое питиё аномалией. Шерлок Холмс чтобы лучше думалось на скрипке играл, Фандорин медитировал, а кто-то например пьёт и хорошо себя при этом чувствует. Творчество Конан Дойля Саша очень уважал, Акунина – любил, но на инструментах не играл, к медитации на тренировках по Вин-Чуню (которым увлёкся на старости лет) относился как к неизбежному злу, а виски – вот, стоит себе на столе, жизнь скрашивает и думать помогает.

Засунув очередную докуренную сигарету в пепельницу, Саша потянулся за зажигалкой, потом за пачкой «Парламента», спрятавшейся за бутылкой с вискарём, вытащил сигарету, но так и не закурил – застыл, пялясь на фильтр, зажатый между большим и указательным пальцами, как будто в первый раз увидел этакий диковинный предмет. Сейчас было всё равно на что смотреть, вернее – на что не смотреть. Не видел Саша фильтра, Саша – думал, вернее – додумывал. Мысли не то чтобы сложились как фигурки в Тетрисе – кое-где детали логической картинки сталкивались углами, кое-где наползали друг на друга, а кое-где друг до друга и не доставали. Однако, из и так настороженных соображений выщелкнулась некая достаточно резко очерченная странность, общий расклад радикально драматизирующая. Вот её-то Саша и пытался додумать, доформулировать до какой-никакой складности. По крайней мере стало понятно что беспокоит больше всего в этом телефонном сообщении. Звонивший, этот Джон Сильвер, пират этот, мать его так, назвал Сашу по отчеству. Вот где нелинейность главная, вот где собака порылась.

Саша торопливо налил теперь уже полную рюмку, хлопнул – опять же залпом. Демонстративно поперхнулся, напоминая себе, любимому, что нечего в одно горло жрать ханку треть-стаканами, закусывая исключительно сигаретным дымом, и ещё раз попытался разложить всё по полочкам.

От соседского дома послышался низкий гул "причаливающей" машины. Александр встал, и отступил в тень дома. Судя по звуку форсированного двигателя, вернулся со своей полицейской смены сосед Эндрю.

Эндрю был соседом весьма подходящим. Не из мормонов, соответственно – выпивает, да и собеседник приятный. Опять же, из служивых – люди, когда-либо носившие форму всегда хорошо понимают друг-друга. А кроме того, удобно жить, если рядом с твоим домом постоянно припаркована полицейская машина, этакое пугало для всяких нелюбезных личностей. Солт-Лейк-Сити конечно не Лос-Анжелес, где почти повсеместно на окнах домов – решётки, и постреливают по несколько раз в день, но всё равно – и тут растёт преступность по чуть-чуть, и тут в последнее время появились молодёжные банды, предпочитающие решать проблемы с помощью пистолетов и дробовиков. А если рядом живёт полицейский – не забалуешься.

Плюс к этим удобствам – соседи перестали вызывать полицию, если во дворе у Тимофеевых веселятся по позднему времени. Раньше, бывало, если куражится компания друзей во дворе, то в двадцать три часа пятнадцать минут можно смело идти к входной двери – полицию встречать, потому что в двадцать-три-ровно соседи набрали девять-один-один и на шум пожаловались. А с тех пор как Эндрю в соседнем доме послелися – угомонились соседи. И правда, чего полицию вызывать, если полиция – вот она, в соседнем доме живёт, а вполне возможно что и пьёт сейчас вместе с этими русскими?

Возвращаясь с дежурства, Эндрю обычно заглядывал в Сашин двор, и если хозяин был на месте – заскакивал на пару минут чтобы пропустить рюмочку, потрепаться ни о чём, или рассказать какую-нибудь полицейскую историю, преподносимую, естественно, от первого лица.

Однако сегодня Александру было не до соседушки, потому и сделал вид что нет его в патио, встав из-за стола и спрятавшись в тени дома. Подождал, пока у соседей хлопнула дверь, и только потом вернулся на прежнее место додумывать невесёлую думу про отчества.

Итак, мало того что звонят из Пентагона, организации, с которой у Александра никаких дел не было, и до недавнего времени хотелось верить – и не будет. Мало того что «нам надо поговорить», что само по-себе в приторно-культурной Америке звучит странненько… Так ещё и «Алекзандэр Владимьирович» – во как! Но ведь в Америке отчества не приняты. Во всех американских бумагах Сашино отчество – просто инициал, буковка с точкой. Чтобы докопаться до полного отчества тут – это ж надо поднимать старые иммиграционные бумаги, там вроде есть ксерокопия нашего паспорта. Или нужно иметь доступ к бумагам российским. Пентагон конечно организация весьма серьёзная, но ведь не лежат не пентагоновских столах российские бумаги. Можно, опять же, поговорить с кем-то кто знает Сашу достаточно близко, но тут отчествами и русские не пользуются, и, соответственно – отчеств друг-друга не знают. Да что там отчеств – частенько и о фамилиях ближайших друзей не осведомлены, по-скольку встречаются не по работе, а исключительно за бутылочкой. Так что все сплошь Саши, Маши, Наташи, и прочие Федоты… И сей факт, кстати, ещё раз напрочь отметает возможность шуточки – миленького такого розыгрыша от местных знакомых с мутировавшим чувством юмора.

В общем, теоретически-то источников обнаружения правильного Сашиного отчества не много – но есть, однако главное отнюдь не это. Главное – то, что отчества тут не приняты и точка. Не лежат они на видном месте. Если отчество знают, значит – они (кто бы «они» ни были) про Сашу материалы искали. Искали старательно и целенаправленно. Не просто взяли из папочки, а какое-никакое исследование провели. А если потом это самое отчество употребили, то не считают нужным старательность свою скрывать, даже совсем наоборот – осведомлённость демонстрируют, козыряют ей. Ишь, «Алекзандэр Владимьирович», фу-ты ну-ты… Как там было-то? «Вы учтите, у нас длинные руки!», так что ли? И где же эта фразочка проскакивала, в фильме каком-то? Или в анекдоте? Не суть – руки действительно длинные. Или уши? Судя по ушам этому кролику лет двести…

Оценив пьяненькую непоседливость мыслей, Саша подумал, что пожалуй пора спать. Завтра докуём.

02. Пират

Проснулся Саша в хмуро-пессимистичном настроении. Дело было вовсе и не в похмелье – выпито вчера было немного, да и вообще похмельно-абстинентный синдром Сашу посещал редко. А если и посещал, то был мгновенно бит насмерть утренней рюмкой тяжёлого алкоголя, принимаемой без всякого удовольствия, исключительно как лекарство – осознанная необходимость. Просто после сорока как-то принято просыпаться надутым, побурчать, поворчать, демонстративно скрипнуть поясницей, посетовать на предательницу-судьбу которая, будучи столь многообещающей в младые годы, до сих пор не удосужилась обеспечить тебя дворецким и горничной. И уже только потом, испивши кофе и тем исправив ситуацию «поднять-то подняли, а разбудить забыли», можно начинать неравную и потому сугубо героическую борьбу с текущим днём.

Где же это было про то, что курить натощак – скверная русская привычка? В «Гиперболоиде инженера Гарина» что ли? Накинув куртку Александр вышел во двор на первую утреннюю сигаретку. Развернул скамейку, противно скрипнувшую железной ножкой по бетонному полу, уселся спиной к столу, по-хозяйски обозревая природу.

Снег, ещё вчера грязными клочьями лежавший под голыми кустами, за ночь растаял, обнажив землю, кое-где покрытую прошлогодней буро-зелёной травой. Солнышко светило, птички чирикали, куртка на плечах оказалась как-бы и лишней. Вроде бы и чистая пастораль, однако не вовремя – похоже, в этом году весны опять не будет.

«Вот же – мормоны,» – беззлобно чертыхнулся про себя Саша – «спасались, видите-ли, от преследований, искали с великим тщанием землю, которая никому не нужна. И у них-таки получилось.»

Давненько тому как, на Восточном Побережье будущих Соединённых Штатов, тогда бывшем ещё британским колониями, вовсю хозяйничали пуритане. В те бородатые времена ни одна религия не отличалась запредельной веротерпимостью, а уж пуританская ветвь протестантизма и подавно относилась к уникальности правоты своей религии с куда большей щепетильностью, чем, например, нынешние талибы или какая-нибудь сравнительно беззубая испанская инквизиция. И не то чтобы пуритане резали мормонов с несравненно большим энтузиазмом чем тех же ирландских католиков, однако мормонам хватило и того. Так припустили с насиженных мест, что аж в другую страну добежали. Это уже потом, когда США отрезали у Мексики половину территории, Юта сделалась частью Штатов. И надо же так случиться, что кульбит судьбы занёс сюда и Сашу Тимофеева. Ровнёхонько широта хлебного Ташкента, только на другой стороне шарика. Полтора километра высоты, воздух разреженный, климат – континентальный. Вот вчера была откровенная слякотная зима, как в начале марта у нормальных людей и принято, а сегодня – нате вам, практически лето. «Как Вам понравилась весна в этом году? Ах, Вы не обратили внимания? Жаль, жаль, замечательная в этом году была весна, она случилась как раз вчера, примерно между ланчем и пятичасовым чаем.» При такой погоде через пару дней трава станет ярко-зелёной, и как из пушки за одну ночь почки выстрелят листьями. И на всю эту благодать снова запросто может повалить снег. Не зря говорят «Не нравится погода в Юте – подожди пятнадцать минут, и погода изменится на прямо-противоположную».