Czytaj książkę: «Отчим. Эта девочка только моя»

Глава 1

Эльнара

Время перевалило за семь вечера, когда я, наконец, переступила порог дома. Уставшая, голодная, после долгих лекций и последующей тренировки по теннису, я мечтала только об одном – поскорее оказаться в спальне, упасть лицом в подушку и забыться глубоким сном до самого утра. Но по факту успела лишь до лестницы дойти, когда за спиной голосом матери послышалось громкое и елейное:

– Эльнарочка, ну наконец-то ты пришла домой, дочка!

Я аж чуть на первой же ступени не споткнулась от услышанного. И дело не столько в непривычном ко мне обращении, сколько в излишне милом тоне, которым мама со мной никогда прежде не разговаривала. Я даже сначала решила, что мне это лишь послышалось от усталости, но, обернувшись, и правда столкнулась взглядом с улыбчивой мамой. И улыбалась она настолько нежно и ласково мне, что волосы по всему телу дыбом встали.

Ещё бы им не встать!

Несмотря на ангельскую внешность в виде светлых волос и серо-голубых глаз Елизавета Каминская тридцати шести лет от роду имела жёсткий и непримиримый характер. Это отражалось в вечно поджатых губах и строгом крое одежды тёмных оттенков. А ещё ей было плевать на двух своих дочерей, поэтому она всячески избегала общения со мной и Эльвирой. Наверное, неудивительно, ведь родила она меня, как старшую, ещё в свои пятнадцать, а сестру шесть лет спустя, и далеко не от любимого человека – от семидесятилетнего старикана, как она обычно выражалась в адрес отца, за которого её насильно выдали родители, и любви просто-напросто неоткуда было при таком раскладе взяться. Собственно, лично я уже давно к этому привыкла, так что не особо переживала, но вот то, что эта женщина вдруг решила вспомнить о моём существовании столь внезапно, напрягло в тот же миг.

Не к добру это. Не к добру.

Так и оказалось. Не успела я опомниться, как она ухватила меня под руку и потащила за собой в сторону гостиной. Просторная комната в стиле модерн, выполненная в чёрно-белых тонах, включала в себя два кресла и три длинных белоснежных дивана, каждые из которых были заняты незнакомыми мне мужчинами и женщинами с восточной внешностью. Я успела насчитать только семь человек, прежде чем мама остановилась, выставив меня перед собой.

– Знакомьтесь, гости дорогие, моя старшая дочь Эльнара.

И я ощутила себя выставленным на витрине магазина товаром, по которому оценивающе прошлись сразу десяток пар глаз, остро пожалев, что надела сегодня юбку, купившись на тёплую майскую погоду, а не выбрала джинсы, как обычно. Не пялились бы теперь на мои ноги с десяток незнакомых людей. Так пристально и неприлично долго, что захотелось съязвить про косоглазие, но я смолчала. Хотя нет, ошиблась. Не все на них смотрели. Были и те, кто пялился исключительно на мои волосы, которые, после косы, струились вдоль всей моей спины мягкими волнами. Это была моя отдельная гордость. Густые и от рождения светлые, они выглядели так, будто бы их только что покрасили в жемчужный блонд, и спадали до самой поясницы, всегда привлекая к себе больше внимания, чем я вся сама, поэтому обычно я их заплетала в хвост-косу, изредка оставляя распущенными, да и то только дома. И сейчас очень жалела о том, что поддалась усталости и не стала их собирать после душа по окончанию тренировки.

Что вообще происходит?

Спросила бы, но при всех задавать столь провокационные вопросы казалось неприличным, поэтому мне только и оставалось, что нервно улыбаться и ждать продолжения. Может тут деловой ужин какой, и маме надо создать имидж дружной семьи? Тогда тем более лучше не влезать ни во что, дождаться, когда моя персона станет всем безразлична, и по-тихому уйти к себе в комнату.

Но время шло, а молчание затягивалось, отчего я всё больше начинала нервничать. Особенно, когда поймала на себе взгляд самого старшего из всех находящихся, годившегося по возрасту мне в деды.

На его широкой шее был повязан шёлковый шейный платок, искусно оттеняющий строгость костюма-тройки стального цвета, а на руках красовались массивные перстни, но то, что я видела, ничуть не добавляло понимания к тому, кто он такой, и что тут происходит. А рассматривал он меня так пристально и придирчиво, словно я тут специально для него выставлена напоказ. Под этим цепким взглядом хотелось провалиться сквозь землю и исчезнуть, но крепко вцепившаяся в меня мама едва ли оставила мне возможность к отступлению.

– Думаю, мы бы выпили кофе, – произнёс он, наконец.

В его голосе слышался акцент, и у меня от грубости его звучания волоски на всём теле дыбом встали. Он и так выглядел пугающе, а теперь и вовсе…

– Конечно-конечно, – тут же сахарно-приторно закивала рядом с моим плечом мама. – Эльнарочка сейчас всё сделает.

Я всё-таки не выдержала, обернулась к ней, больше не скрывая шока и атакующих сознание вопросов в собственном взгляде.

Эльнарочка… что сделает?!

Какой ещё, нафиг, кофе?!

Вместо ответа, мама опять ухватила меня за локоть и потащила на выход из комнаты. На этот раз в сторону кухни. И я даже позволила ей спокойно довести меня до пункта назначения, а уже там поинтересовалась:

– Что это только что было? Кто эти люди? С чего вдруг я должна делать им кофе? Где вся прислуга?

– Тише говори, – тут же грубо оборвала меня родительница и сама тоже на два тона снизила свой голос. – А ещё лучше, заткнись и делай, что велено, – подтолкнула меня в сторону плиты. – Взяла бы трубку вовремя, не пришлось бы сейчас удивляться, – продолжила ворчливо, замолчала, но ненадолго. – Классический турецкий кофе. С пенкой. Варится в турке. Подаётся с водой. Если не знаешь, как это сделать, поищи рецепт в интернете. И живее, живее, чего застыла, как идиотка? – ещё раз подтолкнула меня.

Ещё б мне не застыть, когда вокруг черти что творилось, а объяснять что-то конкретное никто не спешил.

Что всё-таки происходит? Кто эти люди, и почему мама так с ними носится?

– Кофе тебе сварить придётся. Такова традиция. Иначе стала бы я так возиться? – продолжила убеждать мама. – А если кого-то так хочется винить в том, как сильно тебе всё это не нравится, вини своего драгоценного покойного папашу, Караджа – его давние партнёры, все существующие и до сих пор действующие договорённости с ними создал он, и сегодня здесь они тоже только из-за него. Я тут не причём, – скривилась презрительно.

А я…

– Караджа? – переспросила я у неё недоверчиво, вмиг позабыв обо всей своей злости.

Те самые Караджа? У которых во владениях несколько портов со всеми их судами? И которые по слухам перевозят на них далеко не всегда легальные товары? Эти люди пришли к нам?

– Зачем?

– Ты глухая? – окончательно вспылила мама. – Толпу турков в нашей гостиной не видела? Самый старший – Йылмаз Караджа, он твоему папаше в своё время очень помог с бизнесом. За это старикан ему кое-что пообещал. Вот, оказывается, как раз сегодня им приспичило это получить, – усмехнулась криво. – Свалились, как снег на голову. А до тебя не дозвониться. Из всей семьи в доме я одна. Некрасиво. Твою безалаберную сестру тоже до сих пор где-то носит. И я теперь ещё и крайняя, да? Ты трубку почему не брала, кстати? – прищурилась подозрительно. – Где шлялась так долго? Я тебе телефон купила для того, чтобы ты фоточки в социальные сети постила и со своими безмозглыми однокурсницами переписывалась по ночам, или чтоб трубку брала, когда я тебе звоню?

– У меня сегодня тренировка была. А телефон ещё в обед разрядился, я забыла его в ночь зарядить, – пробормотала негромко я, всё ещё переваривая случившееся открытие.

Мама тихонько выругалась и страдальчески закатила глаза, после чего запустила руку в карман своих брюк и достала свой телефон, швырнув его мне в руки.

– Моим воспользуйся тогда. И поживее, Эльнара, поживее. Эти люди не из тех, кто потерпит неуважение. Не только тебе или мне, всем нам не поздоровится, тем более, что Касьяна до сих пор нет, в случае чего за нас даже заступиться некому, – подтвердила все мои ранние опасения она. – Ищи рецепт и вари грёбанный кофе, а я пока пойду, отвлеку их. Пятнадцать порций.

И прежде чем я успела хоть что-то на это ответить, развернулась и быстрым шагом направилась прочь из кухни, оставляя меня в ней одну. И мне ничего не оставалось, как лезть в интернет за рецептом. Правда или нет всё то, о чём шепчутся по углам другие семьи, но таких гостей лучше и правда уважить. От греха подальше. И что за договор у них с папой там такой, интересно?

О том и размышляла, пока изучала этапы приготовления кофе в турке, а затем пыталась их воспроизвести на деле. Вышло далеко не с первого раза. И даже тогда я не была уверена, что сделала всё правильно. Всё же раньше мне в принципе не доводилось готовить данный напиток. Но да ладно, что уж теперь. Тем более, следом у меня возникла забота посложнее. Как собрать пятнадцать чашек и столько же стаканов с водой на один поднос? А никак. Пришлось доставать второй. Но дальше случилась новая заминка. Как взять в руки оба подноса и донести до гостиной, не уронив, да ещё если руки до сих пор дрожат после долгого махания ракеткой? В итоге, на стаканы с водой я забила, решив, что вполне могу принести их и после того, как подам кофе. В конце концов, у меня не десять рук, и я будущий архитектор, а не официант.

– Сперва самому старшему, – тихонько шепнула мне мама подсказкой, когда я вернулась в гостиную.

Старик за это время даже позы не сменил. Как сидел, с величественным видом и прямой осанкой, сложив руки на трости с золотым набалдашником, так и продолжил. И лишь когда я к нему подошла, соизволил перевести внимание на меня. И так он опять посмотрел, что у меня руки невольно дрогнули, отчего кофейная гуща в чашках слегка всколыхнулась. Поставив поднос на столик по центру, я взялась за первую порцию, которую и протянула ему.

Тот чашку взял. Но пристально смотреть на меня своими карими глазами так и не перестал. Словно ждал чего-то ещё. Сидящая рядом с ним зеленоглазая брюнетка в дорогом бежевом костюме тоже покосилась на меня со скепсисом и тихонько добавила:

– Прошу вас.

– О чём? – озадачилась я на подобные слова.

Заодно отметила про себя, что в отличие от сидящего рядом в её словах не слышалось никакого акцента.

– Ты должна была это сказать. И не забыть про воду, – послышалось от ещё одной гостьи, что сидела на соседнем диване.

На её лице тоже царило высокомерное выражение, а карие глаза смотрели на меня со скукой. Рукой она медленно поглаживала свой внушительный животик, будто намеренно привлекала внимание всех к своему положению. И я едва не скривилась на такое видимое проявление самолюбия.

– Простите, исправлюсь. А про воду я не забыла, просто побоялась уронить оба подноса. Чуть позже обязательно всё принесу, – протянула я и ей порцию напитка, задвигая вглубь сознания рвущиеся на волю ответные замечания.

Та брезгливо кривиться не перестала. Как и остальные. Их снисходительные взгляды раздражающей щекоткой прошлись по моему позвоночнику, отчего я едва сдержала желание выпрямиться и уйти. Пусть скажут спасибо, что я вообще им что-то подала и ничего не пролила ни на кого.

– Глава вашей семьи, смотрю, тоже задерживается, – послышалось от, наконец, потерявшего ко мне интерес старшего из Караджа.

– Он прибудет с минуты на минуту, – заверила мама.

Ответом ей стали недовольно поджатые губы и презрение в глазах старика. А я опять вспомнила все слухи, что гуляли вокруг этой семьи. Почему-то в этот самый момент мне показалось, что этот человек и впрямь способен совершить нечто злодейское и противозаконное. Вот и постаралась больше на него не смотреть, продолжив раздавать горький напиток другим членам их семьи под новое гробовое молчание.

На подносе осталось всего три чашки, а на диване – один мужчина, к которому я ещё не подходила, когда за спиной вдруг послышалось мрачное и грубое:

– Что здесь происходит?

Так неожиданно и громко, что только взятая в руки чашка едва не выпала из моих рук. Перехватила её лишь в последний момент. Крепко сжала в своих пальцах, да так и замерла, глядя в тёмно-карие глаза того, кому предстояло её отдать. Он, кстати, был очень даже хорош собой. Тёмную внешность и смуглую кожу оттеняла белая рубашка, заправленная в светло-серые брюки, пиджак на нём отсутствовал, позволяя в полной мере оценить ширину крепких плеч. А ещё у него единственного на губах царила одобрительная усмешка в мой адрес. Она же отражалась в чёрных, как ночь, глазах. Но едва ли я обратила на это должное внимание, чувствуя, как меня с головой накрывает паникой.

Нет, я не боялась Касьяна Брониславовича, своего отчима, как можно было подумать. Я вообще с ним особо не общалась. Но однажды я неудачно застукала его за не самым невинным занятием, и с тех пор никак не могла перебороть в себе смущение. Стоило нам столкнуться где-то и память тут же воспроизводила момент, как его, стоя на коленях, ублажает какая-то блондинка в красном мини, и оба не думают скрываться от свидетелей этого разврата. Какое уж тут нормальное общение, после такого?

Вот и сейчас, вместо того, чтобы сосредоточиться на происходящем, в котором гости принялись здороваться со вторым мужем матери, перед глазами вновь встала та сцена, где он с голым торсом и расстёгнутыми штанами толкался в рот той женщине, глядя при этом исключительно в мои глаза. Мне иногда даже казалось, что это не он, а я извращенка, раз до сих пор вспоминала эту мерзость и никак не могла забыть, прокручивая её в своей памяти снова и снова, на манер заезженной пластинки. Потому и не сразу разобрала, что мама мне что-то говорит.

– Что? – обернулась я к ней.

– Кофе. Касьяну, – процедила она едва слышно с фальшивой улыбкой, стараясь не шевелить губами.

Наравне со словами и чашку с напитком сунула в руки. А я чуть не села от такой просьбы прямо на пол. Мне ж к нему, получалось, подойти надо, да? Ещё и из рук в руки напиток передать. Возможно, дотронуться. А можно не надо?!

Но когда моим мнением в этой семье хоть кто-то интересовался? Никогда. И сейчас мама этого делать не стала, незаметно подтолкнув в сторону того, о ком говорила.

Касьян, кстати, к этому времени успел сесть в одно из свободных кресел, положив на свои колени снятый ранее пиджак, и теперь медленно обводил пристальным тяжёлым взором поочерёдно всех гостей. Судя по кивкам некоторых мужчин, они были неплохо знакомы между собой. И можно было бы предположить, что Касьян приложил руку к этой встрече, но тогда бы не задавал свой недавний вопрос. То есть он тоже не в курсе, зачем семейство Караджа нас посетило…

– Неси, – прошипела уже с отчётливой злостью мне мама, снова толкая меня в сторону своего неверного мужа.

И я, ведомая её рукой, всё-таки сделала к нему целых два шага. Возможно, сделала бы и больше, но именно в этот момент, Касьян, как назло, коснулся своим мрачным взором меня. Да так и замер. В уголках его глаз проявилась едва заметная циничная усмешка. Другие ничего не заметили, но я слишком хорошо изучила его за эти два года, что он был женат на моей маме, чтобы не сомневаться. И снова в голове зазвучал его хриплый голос.

«Глубже. Возьми его глубже…»

И всё это исключительно, глядя в мои глаза. Будто не кому-то там говорил, а мне.

Рука с кофе дрогнула, а ноги как приморозило к месту.

Я не могла к нему подойти. Просто не могла. Не тогда, когда в голове творилось такое! И казалось, будто я ему не кофе несу, а на колени перед ним вставать как раз иду.

«Давай, Белоснежка, я знаю, ты можешь. Сделай это», – продолжали звучать в разуме сказанные им тогда слова.

Мой взгляд против воли скользнул ниже уже не только в памяти, но и в настоящем. Вдоль крепкой шеи с наглухо застёгнутым воротником белой рубашки, что была надета на нём, по полосатому серо-синему галстуку, конец которого прятался под чёрной жилеткой с двумя пуговицами, к ремню с тяжёлой металлической прямоугольной пряжкой на поясе брюк. На бляшке я и заставила себя остановиться.

«Что ты творишь, Эльнара? Совсем свихнулась?» – отругала саму себя.

И, наверное, я бы всё-таки сбежала. Но тут он, как назло, обратился ко мне:

– Это мне? – кивком указал на кофе в мои руках.

И я зачем-то согласно кивнула.

Продолжением мне стала вопросительно выгнутая в ожидании бровь. И мне ничего не оставалось, как всё-таки закончить свой путь. Буквально заставила себя сдвинуть ноги и подойти к нему, очень стараясь не смотреть ему в глаза. Чашку протягивала уже откровенно трясущимися руками, которые он вдруг обхватил своими. Будто не к живой плоти прикоснулась, а к раскалённому железу, так сильно запекло кожу. И не удерживай Касьян мои пальцы, я бы точно уронила чашку, когда резко шарахнулась от него прочь.

– Спасибо, – послышалось от него сухой безразличной благодарностью.

И я, кивнув, всё же поспешила сбежать из гостиной, сославшись на то, что нужно донести воду. И лишь на кухне, прикрыв дверь за собой и прислонившись к ней спиной, я позволила себе выдохнуть.

Чёртов Касьян!

Вот зачем мама вышла именно за него? Не могла выбрать для сохранения отцовского бизнеса кого-нибудь менее распутного и более скромного? Глядишь, не попала бы я в такую идиотскую ситуацию и не приходилось теперь так страдать из-за неё. Я даже не знала, почему так страдаю. Вроде бы, ну что такого, увидела и увидела, но образ полуобнажённого мужчины со стоящей перед ним на коленях блондинкой никак не желал отпускать мои мысли. С каждым днём всё только хуже становилось.

А ведь до того случая я вполне нормально существовала рядом с ним. Даже не думала помышлять о чём-то таком в его сторону. Теперь же чуть ли не каждую ночь во снах его видела, а иногда и себя на месте той распутной девицы, готовая исполнить любой его каприз.

Дожила!

Нет, так не пойдёт! Нужно срочно брать себя в руки, а то так и до психушки недалеко.

Вдох-выдох, Эльнара, глубокий вдох и резкий выдох…

Не сразу, но помогло. Руки тоже больше не дрожали от волнения, разве что совсем немного, но это не страшно. Поэтому, вдохнув и выдохнув ещё раз, я подхватила поднос со стаканами воды и вернулась обратно в гостиную.

За время моего отсутствия мужчины уже завязали разговор, и я постаралась вести себя как можно тише и незаметнее, пока шла к столику, чтобы поставить на него свою ношу.

– Пожалуй, нет смысла и дальше тянуть. Все мы и так достаточно долго ждали, – в снисходительно-великодушной манере говорил между тем старший Караджа. – Многие знают, я человек старой закалки. Моя семья уважает традиции, вверенные нам от наших отцов и прадедов, тому же я научил своих сыновей, а они будут учить своих сыновей, иначе кто мы, если не помним родную землю и не чтим своих предков? Тридцать лет назад, когда Ильнур Каминский предложил идти одной дорогой с Караджа со всем уважением к нашим традициям, он дал мне слово. Пусть сегодня его с нами уже нет, но я знаю, что его слово всё равно живо и не будет нарушено, – упомянул моего родного отца. – Поэтому, с позволения Всевышнего, я хочу воспользоваться этим словом. Пусть будет во благо всем нам, – замолчал, выдержав паузу, за которую моё сердце ухнуло вниз в нехорошем предчувствии, слишком уж однозначно звучала его речь. – Мы пришли, чтобы вы отдали для моего младшего сына Дженгиза свою Эльнару. Сыграем свадьбу в ближайшее время и окончательно скрепим существующие узы между нашими семьями раз и навсегда.

Каюсь, до меня не сразу дошло, что именно он имел в виду. И что имя Эльнара – это моё имя. Как и слово «свадьба» тоже относилось ко мне. А когда дошло… Поднос с водой, который я как раз собралась поставить на столик, я всё-таки не удержала. Он выпал у меня из рук. Прямо на господина Йылмаза Караджа.

Глава 2

Где-то там, за пеленой моего шока, слышались сдержанные мужские ругательства на незнакомом мне языке и громкие женские причитания, мама, схватив меня за руку, сыпала витиеватые извинения за свою криворукую дочь, а я… смотрела на них и думала, что я, кажется, перетрудилась сегодня на теннисном корте, раз мне мерещилось теперь такое! Не могло же это всё по-настоящему происходить? Чтобы я, да замуж за непонятно кого должна была выйти… Что за бред? Перевела беспомощный взгляд на Касьяна, но тот хмуро взирал на самого старшего из наших гостей, отчего я ещё больше начала паниковать.

То есть правда?

Да ну нафиг!

– Ни за что! – закончила вслух.

Воцарившуюся после моих слов тишину можно было резать ножом. Но я стойко выдержала тяжёлый взгляд старшего Караджа. А вот мама такой стойкостью почему-то не обладала, несмотря на весь свой стальной характер.

– Ни за что… на свете она бы не сделала это намеренно. Просим извинить нас за эту нелепую случайность, – поправила она меня, закрывая собой. – Вот что она хотела сказать!

– И вовсе я не… – собралась возразить, но тут её пальцы на моём запястье сжались до боли, намекая на то, что мне пора заткнуться.

А я не собиралась молчать, раз на кону стояла моя жизнь, но именно в этот момент мне на плечо легла ладонь непонятно когда подошедшего Касьяна, заставив меня подавиться всеми возражениями. Я не то что замолчала, я дышать забыла как, чувствуя, как от его прикосновения начинает печь кожу даже через плотную ткань пиджака. Страшно представить, как оно бы чувствовалось, не будь его на мне.

И, боже, о чём я вообще?! Меня тут замуж за непонятно кого выдать собираются, а я думаю о прикосновениях мужа матери ко мне! Кажется, шок разжижил мои мозги.

– Здесь сейчас же всё уберут, ещё раз простите, нам очень жаль, Эля просто немного перенервничала, всё так неожиданно вышло, – продолжала выговаривать мама тем временем. – Да, дочь? – уставилась на меня требовательным взглядом.

Соглашаться не хотелось, но дар речи ко мне так и не вернулся, поэтому я вынужденно кивнула. Тем более, горячее тело за спиной, кажется, стало только ближе. Так что я была даже рада, когда мама, воспользовавшись моей покладистостью, потащила меня на выход.

– Дрянная девчонка, ты что творишь? – принялась выговаривать она мне уже будучи в коридоре тихим гневным шипением. – Ты душевнобольная? Или самоубийца?

Кажется, да. Душевнобольная. Потому что вместо того, чтобы полноценно задуматься о её словах, я продолжала размышлять о том, как горячо ощущалась близость её супруга за моей спиной. На плече, которого касалась его ладонь, и вовсе будто ожог остался. И мне пришлось призвать всё своё самообладание, чтобы отсечь от себя ненужные эмоции и сосредоточиться на более важных вещах.

– Я не пойду за него замуж, – произнесла тихо с отчётливым упрямством.

За того, кого знать не знаю и только потому, что это кем-то было решено когда-то для всеобщего процветания.

– Да, давай вернёмся, и ты ещё раз им об этом скажешь, пусть они просто выкрадут свою новую невестку, как обычно то у них бывает по традициям, он же не зря про них упоминал, – огрызнулась мама, усилив свою хватку на моём запястье, заодно ускорив шаг.

– Ну так пусть и найдут себе невестку, которая будет жить по их традициям, я здесь причём? – возмутилась я с тихим шипением от того, как крепко теперь ощущались её пальцы на мне.

И тут же вскрикнула, когда лицо обожгло острой болью. Пощёчину. Мама зарядила мне пощёчину. Впервые в жизни ударила. И из-за чего? Кого… Замуж за Караджа расхотелось ещё больше.

– В самом деле? – желчно усмехнулась мама, остановившись и полностью развернувшись ко мне лицом. – Мне сейчас послышалось, или ты только что попыталась выразить своё мнение? Тебя кто-то спрашивал? С чего ты взяла, что хоть кому-то интересно, о чём там мыслит твой скудный мозг?

Щёку продолжало печь от боли, но я стойко её игнорировала. Труднее обстояло дело с мамиными словами. Особенно после того как мы дошли до её кабинета, куда она с силой толкнула меня.

– Хватит. Приди в себя. Прекрати позорить нас перед людьми, – припечатала, захлопывая дверь изнутри. – Ты хоть представляешь, на кого ты все эти стаканы опрокинула, бестолочь? Чего ты достигла в этой жизни, чтобы показывать себя перед всеми? Забыла, для чего родилась, в каком мире мы живём, и кто ты такая? – отчитала меня. – Молись, чтобы Касьян всё уладил, а старик Караджа не настолько злопамятным оказался, и нам потом эта вся твоя неуклюжесть не аукнулась в будущем. Или у тебя память короткая, и ты уже забыла, о чём ещё Йылмаз Караджа говорил там, в гостиной, прежде чем назвал твоё имя? Или, может, забыла, что у тебя есть младшая сестра? Может, ты у нас и с претензией быть самой умной, но что будет, если, пока ты тут выпендриваешься и цену себе набиваешь, вместо тебя они заберут Эльвиру, раз твой папаша дал им слово? В шестнадцать по залёту только в добрый путь регистрируются браки даже в нашей стране, а до её дня рождения не так уж и долго осталось, как раз успеют с зачатием справиться.

И я подавилась всеми готовыми сорваться с языка новыми возражениями, уставившись на неё с ужасом.

– Ты же не серьёзно? Она же совсем ребёнок!

– Если забыла, мне и того меньше было, когда твой отец потребовал отдать ему меня. Лучше радуйся, что твой муж хотя бы молод и красив, а не как со мной было…

Её слова звучали до того правдиво и логично, что мне вдвойне стало страшно. А вдруг и правда мой отказ станет приговором для Эльвиры?

– Что, теперь включился твой мозг? – криво усмехнулась мама, заметив случившиеся во мне изменения. – Или, думаешь, если бы я смогла помешать, я бы не помешала? – упрекнула меня следом. – Таким, как Караджа, не отказывают, Эльнара. Никогда. И мы не откажем.

Её слова прозвучали похуже любого смертного приговора.

– Неужели это всё нельзя решить иным путём, без таких радикальных мер? – переспросила уже в откровенном отчаянье. – Что там за договорённость вообще такая, что надо объединять наши семьи?

Не готова я идти замуж. И точно не за первого встречного, пусть он сто раз молод и красив. Может мне вообще другой нравится? То есть, никакого другого нет, но а если бы был? Почему я вообще должна расплачиваться за чужое данное слово, о котором даже не знала?

Мама на это только тяжко вздохнула.

– Всем нам приходится чем-то жертвовать, – заявила неожиданно сочувствующим тоном. – Твоя жертва не такая уж и большая, если так подумать. Выйдешь замуж, родишь ему двоих, потом простерилизуешься, чтоб больше не служить инкубатором. Всего-то лет пять потерпеть. Женщины из века в век с древних времён через это проходят и ничего, живут же как-то? И, заметь, не всегда столь красиво и сытно, как живётся тебе, – крепче сжала моё плечо, придвинувшись ближе. – Не глупи. Будь умнее. Вместо того, чтобы воротить нос и быть жертвой, сделай так, чтобы твой муж любил тебя и ценил, чтобы приходил к тебе не только для того, чтобы засунуть в тебя нового наследника на вынашивание. Тогда и жизнь станет гораздо лучше. Пока ты тут стоишь и жалеешь себя, мир не меняется, Эля.

Сухость её тона и циничность слов привели в ужас, с которым я и уставилась на неё в очередной раз. Хотя в одном она была всё-таки права. Жалеть себя – не выход. Если я хочу изменить свою жизнь, я должна взять себя в руки и что-то сделать для этого. Никто мне не поможет, кроме меня самой.

– Ладно. Я попробую.

Немного не так, как она сказала, но попробую развернуть ситуацию себе на пользу.

– Вот и умница. Моя дочка, – приободрительно улыбнулась мама, хотя и смотрела на меня с некоторой долей подозрения, не купившись на моё быстрое согласие.

И в целом была права, но просвещать на этот счёт я её не стала. Хватит разговоров, всё равно они не помогают. Поэтому, прикрыв глаза, я пару раз глубоко вдохнула и выдохнула, после чего вновь взглянула на неё, но уже с улыбкой.

– Ладно, пошли обратно, буду нормально извиняться, раз уж так вышло, – предложила, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более воодушевлённо, засунув в глубины разума всё своё неприятие к текущей ситуации.

– Только пока извиняться будешь, ещё чего-нибудь не натвори похуже, а то я тебя знаю, – ворчливо покачала мама головой, но и в самом деле направилась на выход из кабинета.

К моменту нашего возвращения в гостиную служащие успели убрать устроенный мной беспорядок и принести новую воду взамен пролитой, а Касьян и Йылмаз Караджа покинули гостиную, так что извиняться мне пришлось перед той, кому тоже немного досталось из-за моей выходки, как сидящей рядом.

– Я прошу прощения за свою неуклюжесть. Тренировка по теннису вышла на редкость сложная, я, видимо, устала сильнее, чем мне казалось, вот и не удержала поднос. Мне очень жаль, что по моей вине вы с господином Йылмазом пострадали.

Даже смогла заставить себя выдавить виноватую улыбку.

Я ведь после смерти отца реально поверила в то, что мне не придётся выходить замуж за кого попало, что я сама могу теперь распоряжаться своей судьбой, а выходило, что нет. И осознание этого било по мне сейчас невидимой плетью. Было очень обидно осознавать, что вся моя жизнь по-прежнему расписана другими людьми, которым абсолютно плевать на мои желания.

Убедилась в этом, когда от одной из женщин – той, что сидела рядом с ушедшим стариком, – послышалось:

– Хорошо, что семья Караджа, хоть и придерживается традиций своих родных краёв, но не настолько, чтобы отказаться от новой невестки, как случилось бы ещё те же лет тридцать назад, – отозвалась на мои слова женщина.

Если я не ошиблась с её возрастом и статусом, она являлась женой старшего Караджа.

– Я, кстати, Елена, жена Йылмаза, – представилась она следом, подтвердив мои догадки.

– Эльнара, – ответила я ей той же вежливостью, пусть ей и без того было известно моё имя.

– Стоит беречь себя, Эльнара, – продолжила мягко выговаривать мне женщина. – Для того, чтобы родить нам здорового крепкого внука, нужно хорошо следить за собой, не переутомляться.

Сбежать из их общества захотелось вдвойне. Какие ещё внуки? Да ни за что! Я университет не окончила и на работу не устроилась, никакого фундамента под ногами, чтобы детей рожать. Да ну нафиг! Тем более, судя по тому, что каждая из пришедших женщин находилась как раз в положении, кто-то в раннем, кто-то в позднем, проблем в их семье с этим не возникало. Одна из них и задала следующий вопрос:

– Ты ведь на архитектурном учишься, верно? Совсем не женская профессия, – недовольно прицокнула языком.

– Архитектурное проектирование, – поправила я её суше, чем планировала. – На самом деле профессия очень творческая, и у нас на курсе больше половины как раз девушек, кстати.

Та мой намёк если и уловила, то ответить всё равно не успела.

– Но спорту явно стоит уделять больше времени, чем этому творчеству, а то если отныне в нашем доме каждый день подносы падать будут, то придётся заранее затребовать приданое побольше, – рассмеялась Елена.