Czytaj książkę: «Вместо тени»
Пролог
Напортачили все, а наказали ее одну. Заперли в комнате. За что, спрашивается? Хоя всего-то хотела помочь! И помогла! То, что произошло после… Это не она. Ведь правда? Она ничего подобного не желала и не делала, даже в мыслях.
«Хоть бы с братиком все было хорошо!» Хоя сильнее сгорбилась. Сидя на полу и теребя кончик светлой косички, вжалась в угол между диваном и стеной.
Немногим ранее родители не слушали ее невнятных попыток объяснить, а она, как назло, заикалась от перенесённого испуга, ещё более растягивая выговариваемое. И двух слов подряд вымолвить не могла. Игра с другими детьми в лесных страшил на границе города оборвалась неожиданно и страшно – падением маленького Левеля с дерева и превращением того дерева в сухой обрубок. Под ошеломленными взглядами альвов листья пылью опали на почерневшую землю, мощный ствол платана превратился в труху.
Младший брат, ударившись головой о корни, потерял сознание, старшие дети кинулись врассыпную. Кто – звать на помощь, кто просто подальше от страшного места. Хоя осталась сидеть рядом с братом, не отрывая ладоней от его головы. Сама не понимала, что происходит. Почему руки надо прижимать к кровоточащей ране, почему так странно ощущает себя, словно ветер сквозь нее проходит. Задувает со спины, поднимается от земли, шевелит волосы на голове, и устремляется в ладони.
Подоспели родители. Мама кричала, сама испугавшись до седых волос. Отец строго выговаривал детям и требовал ответа от старших. Сестра и старший брат не врали, рассказали все, как было. Только вот Хою никто не слушал. Виновница в глазах окружающих, она стояла одна.
Пугало не само падение и обморок Левеля. Не первый раз мелкий проныра падал и ломал себе конечности. Пугала будто запорошённая сажей мертвая земля вокруг неподвижно лежащего тела. На покрытом черной пылью островке остались только Хоя и ее брат Левель. Даже родители не посмели ступить ближе, чтобы осмотреть и помочь пострадавшему ребенку.
Потом пришел незнакомый альв. Прямиком подошел к Хое и взял ее ладони в свои. Ей стало неприятно, выступил холодный пот, и тело враз покрылось гусиной кожей. Но вырвать ладошки не посмела. Да и не смогла бы, так крепко он держал.
– Ты хотела спасти брата? – спросил.
Хоя кивнула.
– И лес помог тебе, поделившись силой, – не спрашивал, утверждал, альв. – Ты смогла ее взять. И передать.
Он отпустил ее руки и повернулся к родителям.
– Забудьте о случившемся. И о девочке.
– Вы говорите нам забыть о дочери? – неверяще переспросила мать.
– Да, так надо.
Сколько прошло времени, как вернулись в дом? Три часа, четыре? Солнце клонилось за горизонт. В запертую комнату не доносилось звуков снаружи. Хоя устала от напряженного ожидания и плача, замерзшее тело продолжало потряхивать от всего пережитого. А перед глазами всё навязчиво крутилось, как неподвижно лежит брат, как она падает на колени рядом с ним и как вокруг умирает земля. Старый альв ошибается, Хоя не могла такое сотворить. Она не умеет такое!
Еще через полчаса она заснула, уперев лоб в согнутые колени.
… Одиннадцатилетняя кроха, необычайно мелкая по сравнению со сверстниками. Светлые волосы, с утра заплетенные мамой в красивую косу, сейчас напоминают разворошенный соломенный стог. Ноги и руки в грязи и царапинах, не отмытые и не залеченные после неудавшейся игры… В комнате совсем стемнело.
Скрипнула, открываясь, дверь. Полоса света скользнула по стенам и пустующим креслам с диваном. Женщина переступила порог и всхлипнула, зажала рот ладонями, увидев скрюченную в углу фигуру. Двое мужчин зашли следом.
– Хорошо, что заснула. Ни к чему долгие прощания, – сказал пожилой альв, судя по длинной зеленой рясе – монах.
Второй мужчина, молодой и статный, сжал челюсти и промолчал, обнял плачущую женщину.
– Так надо, – повторил монах. Сколько раз за вечер он произносил эти два слова? Не счесть.
– Мы сможем с ней видеться? Хоть иногда? – Мужчина задал вопрос, заранее зная ответ.
– Нет.
– Это не дар, это проклятие. Зачем забирать ее из дома, совсем еще маленькая! – Женщина вырвалась из объятий мужа, но и ее гнев был тщетен.
Монах не поскупился на очередное «так надо», добавив:
– Не нам спорить с законами Владыки Оссанлела. Я выполняю свой долг, вы выполните свой. У вас есть другие дети – богатство по нашим временам. Позаботьтесь о них хорошо.
– Прошу вас, вы… – Мать Хои не смогла договорить, снова пытаясь задавить рыдания.
– Позаботьтесь о Хое, – приглушенным голосом закончил за нее муж.
– Она получит все необходимое.
Причислялись ли ко всему необходимому маленькой альве – любовь и ласка? Семью для нее посчитали ненужной и редкие встречи с ней – невозможными. Между словами отчетливо слышалось: все, что получит, вернет сполна. Что ждет ее вдали от родных?
Взрослые слишком занятые и подавленные. Никто из них не заметил мальчишку, подглядывающего между перилами со второго этажа. Тот самый младший братик – Лев, выбрался из спальни, наплевав на запрет лекаря вставать с постели. Он быстро оклемался после падения, да и ничего уже не болело. Ни шея, ни голова, на которую он так некстати рухнул.
Как он желал подбежать к сестре, разбудить, не дать чужому альву унести ее! Лев и Хоя – погодки, всегда вместе. Старшие сестра и брат, дети покойного брата отца, и то не настолько дружны и близки между собой, как эти двое.
Он быстро разжевал молодой лавровый лист – всегда таскал их в карманах великое множество. Скомкав в крепкий шарик, запихнул его в трубку. У Хои точно такая же имеется, вместе придумали и смастерили.
Шарик пролетел точно в цель – в лоб спящей сестре. Расстояние приличное, но и Лев тренировался стрельбе из трубки как следует. И с большей дистанции в цель попадал, и силу рассчитать умел правильно.
Но, измотанная событиями, Хоя продолжала спать, устроив голову на плече монаха. Естественным сном или помог ей старик колдовством, углубил сон, – неизвестно.
С девочкой на руках монах шагнул за порог и пошел вперед, не оборачиваясь в сгущающихся сумерках.
1
Книга величиной в половину взрослого альва. Древний манускрипт достает Хое до подбородка. Положи их – девушку и книгу, на чаши весов, и перевесит, несомненно, книга.
Двое слуг трепетно, в четыре руки, достали фолиант с полки и возложили на стол как величайшую драгоценность. Написанный на мертвом языке, еще до войны Проклятой, он хранит знания не за одно тысячелетие. В Лесном граде библиотека не менее священна, чем сам лес, окружающий город. Страницы, чернила, даже нити и клей, которыми скреплен переплет, – все это частички природы. А значит – ценны для светлого альва.
Хоя терпеливо ждала, пока слуги устроят фолиант со всеми удобствами и оставят ее в одиночестве и тишине библиотеки.
Ставни закрыты – книгам вреден прямой солнечный свет. Окна закрыты – холод, жара или сквозняк тоже ни к чему. В огромном помещении царят полумрак и постоянная прохлада, без резких скачков температуры и влажности воздуха. Все для наилучшего хранения манускриптов.
Но то, что хорошо для пергамента и кожаных переплетов, не всегда так же благотворно для живых организмов. В частности – для Хои.
Под высокими сводами раздалось громкое бурчание живота. К счастью, слуги к этому времени уже ушли. Хоя позавтракать не успела, потому что снова проспала. Позор для юной альвы, повезло, что нет свидетелей.
Бледная, худая, с красными от недосыпания и постоянного чтения глазами, со скоростью престарелой улитки Хоя направилась к рабочему месту. По пути ноги сами свернули к одному из стеллажей, внизу которого, у самого пола, имелись два выдвижных ящика. Спрятанный в одном из них пакет с сушеными яблоками не раз и не два спасал от голодной смерти. От голодных обмороков так точно.
Еда в библиотеке строжайше запрещена. Данное правило даже в свод требований не внесли, настолько оно само собой разумеющееся. Чавкать в храме – немыслимо! Кому только в голову подобное придет?! Хое пришло очень просто. Сложнее было идею осуществить – пронести запретное мимо десятка пар зорких глаз слуг и одной пары подслеповатых, но бдительных глаз учителя Одисса.
Она прислушалась, осторожно вытащила из дальнего угла сверток и торопливо, совсем не аристократически набила рот яблоками.
Застань ее так слуги или, упаси Друиды, учитель, и ей несдобровать. Учителя Одисса сердечный удар хватит. Наказать не посмеют, но взгляды, выразительное молчание, которое красноречивее любых слов, сплетни и нестираемое пятно на репутации обеспечены. Может, рассказ об этом вопиющем неуважении даже до Владыки дойдет. Скандал!
Мелочь, как по ней. Но за время, проведенное в доме Владыки, Хоя поняла: даже самая мелкая деталь имеет значение. Ничто не забывается. Ничто не проходит даром. Запретный сверток с сушеными яблоками – на самом деле огромный риск и вопиющая опасность. Бунт и безответственное непослушание молодой Видящей.
Проглатывая, не жуя, более или менее насытилась. Жаль, запить нечем. Вода немыслима рядом с пергаментом, и хранить ее здесь тяжелее, чем сверток с сушеными плодами.
Хоя спрятала улики своего вынужденного преступления, проверила, не осталось ли где крошек. После чего со стоном потянулась и сделала решительный шаг к столу. Через пару минут углубилась в чтение, то и дело чиркая заметки в тетрадь, лежащую сбоку от книги.
Работы – непочатый край. Раньше, во время обучения, делали все на пару с учителем Одиссом. Он передавал Хое знания, все, что знал и понимал сам. Сейчас же учитель стал совсем плох и в библиотеку заглядывает, скорее, по привычке. Всю жизнь он провел в ее стенах. Хое казалось, если вдруг такое случится, что в один день учитель не переступит этого порога – значит, не смог подняться с постели. Значит, все – отправился в Вечный Лес, где всегда зелено и царит благостное лето.
Утро постепенно разгоняло ночной холод и темень. Тишина и полумрак. Лишь голая ветка стучала по ставню, да редкие капли дождя ударялись о карниз. Учитель пришел, побродил среди стеллажей, понаблюдал за Хоей. Один раз заходили зачем-то слуги. К Хое никто из них не приближался, отвлекать Видящую от работы нельзя ни в коем случае. Такое же богохульство, как еда в храме.
Те, кто на полном ходу въехал в ворота резиденции светлого Владыки, этого не знали. А и знали бы, не учли.
Сидящая на стуле Хоя вздрогнула, выронив грифель. Уставилась на закрытые ставни. Шум однозначно с внутреннего двора. Крики, ржание лошадей и приближающийся ритмичный перестук подков по булыжникам, усиленный высокими стенами дворца, грохотали, как в колодце. Подобный гам давно уже не звучал в обители Владыки. Лет этак триста как. Хое до сих пор ни разу не довелось стать свидетельницей чего-то подобного.
Резиденция – храм книг и место медитаций. Мирские дела ведутся в городе, в ратуше. Купцы, таможня, законники, воины, простые обыватели с их ежедневными проблемами – никто из них не суется просто так в резиденцию. Очередное негласное, естественное для всех правило.
Хоя быстро огляделась. Никого. Значит, можно пойти – вернее, побежать на поводу у любопытства. Как ни старался учитель, как ни пыталась она сама, это качество характера так и не удалось искоренить.
Резиденция Владыки Оссанлела расположена на краю города – четырехугольное здание с просторным внутренним двором. Тыльная его часть наполовину в лесу, в густых зарослях сейчас, ранней весной, еще голых деревьев и кустарников. Библиотека выходит на другую сторону, смотря закрытыми ставнями на раскинувшийся у подножья холма великий Лесной град – последний город светлых альвов на земле Аэри.
Книги занимают целое крыло, два этажа ввысь и два вниз, в подземелье. Поначалу Хоэль путалась в бесконечных коридорах и переходах, но сейчас, по прошествии двадцати лет, выучила книжный лабиринт как свои пять пальцев. Во всяком случае, ту его часть, что не стояла закрыта даже от нее – Видящей.
Ее «рабочий зал» находился относительно недалеко от главных ворот, окна во двор. И ставни не помеха. Старинная резиденция построена в «высоком стиле». Башенки, арки, лепнина. Небольшие круглые балкончики по всему зданию, где надо и где не надо. По первоначальной задумке они служили лишь украшениями, этакие белые кружавчики и рюши, усыпанные цветами и зеленью. Их не использовали, ибо функциональности ноль, да и выходить на них неудобно – слишком малы и узки для альвов обычного роста. Для Хои в самый раз.
Сложная сеть-вязь балконов помогает передвигаться незамеченной и быстро. Увитые плющом, диким виноградом и другими ползучими растениями балконы надежно скрывают маленькую альву. В искусстве оставаться незамеченной Хоя достигла мастерства.
Чувствовала себя злостной нарушительницей. Ею и являлась, если совсем уж честно. Выходки детские и несерьезные – но как же она нуждается в такой вот отдушине!
Традиционная одежда светлых альвов, которую обязана носить, ужасно раздражает и мешает. Первое время пыталась противиться и что-то менять в сером многослойном балахоне, именуемом платьем, но пыл Хои быстро уняли.
Широкая юбка до пят, свободная блуза с воротом-стойкой и длинными, расширяющимися к кисти рукавами. Сверху, в зависимости от сезона, надевается или плащ из плотной непромокаемой ткани, или такой же плащ, но утеплённый внутри подкладом, вязанным из толстой овечьей пряжи. Все зеленовато-серого цвета.
Хоя не часто смотрелась в зеркала. Их в резиденции, в той ее части, где расположена библиотека, и нет почти. Но она совершенно ясно представляла, что в таком наряде выглядит как болезная фисташка – и по цвету, и по форме.
Придумала надевать под этот колокол из тканей обычные штаны. Узкие, растяжимые, удобные. Купила их у одного из молодых слуг, пусть и без ведома самого служащего. Честно украла, взамен положив пару золотых монет. Плата явно выше стоимости поношенной одежды.
Мечта, а не штаны! Запретная мечта. Не по статусу Видящей носить одежду охотников и воинов. Мужчины из среднего и высшего сословий носят брюки только под кафтан, женщины одеваются исключительно в платья. Оскорблять общество или Владыку Хоя не хотела. Брюки стали ее секретом, маленькой грязной тайной. Грязной в социальном смысле. Сам предмет одежды чистый, Хоя собственноручно его стирает, слугам такое, ясное дело, не доверишь.
Перелезать через перила, на цыпочках красться по бордюру вдоль отвесной стены – все требует ловкости и свободы в движениях. Объемная длинная юбка из пары метров ткани эту свободу ограничивает. Под аккомпанемент громкой речи из окна и стука собственного пульса в ушах Хоя расшнуровала пояс и стянула юбку. Скрутила в ком и спешно засунула за один из стеллажей. Избавившись от лишнего, ступила к высоким ставням. Щелкнул замок на оконной раме, и Хоя на коленях протиснулась через узкую щель на балкон, перелезла с одного на другой, на тот, откуда двор как на ладони. Любопытным глазам предстала занятная картина.
Всадники, около десятка, беспрепятственно проехали кованые ворота, обе арки и аллею из высоких, переплетающихся ветвями вязов. Никем не остановленные, въехали на середину пустынного двора. Широкая площадка, частично заросшая ровной травой, частично выложенная булыжниками, встретила их журчанием одинокого фонтана и мерным колыханием первых весенних цветов на ветру.
Всадники остановились и спешились. Переговаривались в полный голос, никого и ничего не опасаясь. Или делая вид.
Хоя не поверила собственным глазам и ушам. Это люди. Точно они! Их язык не изучала, наставник и Владыка не считали нужным тратить время на подобные преходящие явления, как человеческие наречия. Но на слух резкое и отрывистое звучание со множеством рычащих и шипящих согласных узнала.
Спряталась за перилами и сухими ветками плюща, слилась с белой стеной и не отводила глаз от прибывших.
Все в походных одеждах, видно, не один день в пути. Потертая, видавшая виды, но прочная кожа плащей и брюк. На фоне изысканной резиденции из светлого камня чужаки смотрелись мрачно и никак не к месту. Лошади топтали мощными копытами только пробивающуюся весеннюю траву и совали взмокшие от пота морды в хрустально-чистые потоки воды в фонтане.
Из группы выделялись двое, одетые более богато и менее практично, чем остальные. Старик с длинными седыми волосами, собранными в низкий хвост, и молодой светловолосый мужчина. Впечатление, что именно эти двое главные, остальные – охрана.
Прошла пара минут напряженного ожидания, прежде чем из резиденции навстречу людям вышел один из помощников Владыки. Развевающиеся зеленые одежды, длинная коса, легкая походка. Напускная беспечность. Глупец тот, кто поведется на нарочито беззаботное поведение альва. Светлые чары никогда не пощадят врагов, а охрана Владыки не дремлет и свое дело знает. Если ее не видишь ты, не значит, что она не видит тебя.
Хоя отлично усвоила это на личном опыте. Первое время ее раз десять ловили, пока до нее не дошло, что так просто ни в город, ни в лес, ни к родным, ее – Видящую, не пустят. Единственное, что в конце концов сработало и позволило укрываться, ее дар. И любопытство. Без последнего заклинание слияния не нашла бы, сдалась раньше. Без первого не сумела бы применить. И, конечно же, скверный характер – без него Хоя не посмела бы найденным воспользоваться.
Встречать незваных гостей вышел Келвиан. Хоя редко его видела, в библиотечном крыле он не частый гость. Скорее, выполняет при Владыке функцию связи с горожанами и ратушей. Но посыльным этого абсолютно уверенного в себе и опасного альва язык не повернулся бы назвать.
Прибытие незнакомых людей все же не полная неожиданность. По крайней мере, не для всех.
Гости Владыки? Люди?!
Хоя терялась в догадках.
То, о чем Келвиан говорил с седовласым человеком, услышать не удалось. Двое церемонно поклонились друг другу, не низко, но вполне уважительно. Почти сразу к ним подошел светловолосый воин. Именно воин, хоть и одет как придворный. Светская мода альвов и людей не особенно отличается. Люди перенимают и упрощают, а также удешевляют фасоны и ткани альвов. Насчет подбора узоров и разнообразия красок Хоя не знала. Судя по группе прибывших, люди предпочитают темные тона.
Лошадей увели подоспевшие слуги, вместе с ними отправился и один из людей.
Не доверяют лошадей альвам? Думают, угонят их черногривых скакунов? Или это какие-то особенные кони, и им требуется особый уход? Так лучше альвов зверей понимают только оборотни, уж точно не люди! К тому же в конюшнях, куда повели скакунов, находились Эллирионоы – лошади светлых альвов, ценящиеся дороже кораблей и замков. Эта порода уникальна – их численность столь мала, что любая особь бесценна. Светлые альвы единственные разводят их и никогда и никому не продают. Человека к ним и близко не подпустят.
Хоя внимательно наблюдала за происходящим и мысленно строила всевозможные истории и догадки вокруг прибывших. Одна невероятнее другой. Ее жизнь небогата на захватывающие события и новые встречи, так что фантазия работает на всю катушку. И пусть, если окажется, – наверняка так и будет! – что приехавшие просто-напросто торговцы, перепутавшие резиденцию с Ратушей.
Показалось или нет, что ее взгляд почувствовали?… Один из людей незаметно для остальных отстал и оглянулся. Вроде как проводить взглядом уходящих. На мгновение его взгляд задержался на уровне второго яруса балконов, на точке, где пряталась Хоя. Если бы не глубокий капюшон, полностью скрывавший лицо воина, она могла бы поклясться, что тот смотрит прямо на нее. И это невозможно. Ее даже охрана резиденции, лучшая из лучших, не отличает от стен и плюща. Как же такое под силу какому-то человеку?
Хоя пригнулась ниже и нахмурилась. Чтобы опровергнуть абсурдное ощущение, растянула губы в широкой улыбке, показывая зубы как какой-нибудь зверек. Губы немного подрагивали от напряжения. Хоя так давно не улыбалась, что забыла, как это делается. Взгляда от лица незнакомца не отводила, отслеживая реакцию.
В ответ, – или просто жарко стало? – он небрежно скинул капюшон, открывая загорелое лицо. Из-под неровных прядей волос полыхнули ярко-алым глаза темного альва.
Хоя перестала дышать. То ли от неожиданности, то ли от вмиг прошибшего страха. Улыбка исказилась, на закушенной губе набухла капля крови.
Откуда? Как и почему в резиденции Владыки темный альв?!
Светлые альвы не любили темных сородичей. Презирали и когда-то предпочли разделить землю, избегая любых контактов. Причина? Поколение Хои, да и предшествующее, ее уже не помнило. В далекие времена положение вещей считалось обыденным, не стоящим отдельного упоминания на пергаменте. Остались только сказания и скудные записи в хрониках. Этой темы избегали. Можно даже сказать – стыдились, как темные, так и светлые альвы.
Факты следующие: Владыкой альвов никогда не становился темный представитель народа. Владыки никогда не брали в жены темных альв, никогда не связывало их благословение Леса. Темные – идеальные слуги и воины. На большее они не способны. У них нет той связи с живой материей, с лесом, которая есть у светлых. Связи, на которой основывается мироощущение альвов.
Из-за дарованной им силы светлые альвы считали себя выше, темные же – второй сорт, лишенный дара созидания. Не понимали тогда, что сила темных и светлых как две стороны одной медали.
Когда-то они жили как один народ, но разделение их было строгое. Такая жизнь привела к тому, что темные альвы в конце концов подняли восстание и выдвинули ультиматум: представительница их народа становится Владычицей, равноправной женой нового светлого Владыки. Если нет, то темные навсегда покинут эти земли.
Ультиматум так себе. Светлые с легкостью согласились на второе. И без слуг обойдутся.
И темные, и светлые альвы справились. Справились, так справились! Лишь во время Проклятой Келиды светлые и темные альвы соприкоснулись вновь.
В том, что темный видит Хою, не осталось сомнений. Его взгляд гипнотизировал, несмотря на разделяющее их с воином расстояние.
Его сжатые губы не вернули светлой альве улыбку. Темный огляделся как ни в чем не бывало и поспешил догнать братьев по оружию. Хоя же еще некоторое время просидела на балконе, пока затекшие от скрюченной позы ноги не напомнили о себе болезненной судорогой.
2
Вернулась в библиотеку, чуть ли не на ходу влезая в юбку. Стул встретил жестко, Хоя сжала зубы, в который раз сдерживая вскрик. Чуть ли не каждый день, бывает, и не по одному разу, умудряется стукнуться боком об острый угол. Синяк не проходит. С ней что-то не так, или все же со стулом? Проклятие?
Села, скрестила ноги на деревянном сидении, расправила длинную юбку так, чтобы ткань скрывала неподобающую позу, и вперила взгляд в книгу.
Еле успела. Послышались тихие, как шелест осенних листьев в лесу, шаги учителя. Он подошел. Подслеповато прищуренные глаза окинули взглядом сгорбленную фигуру за столом, поразглядывали текст книги. Неодобрительно покачал головой – или она у него самовольно дергается на больном старческим радикулитом позвоночнике, и неодобрение Хое только мерещится? – и так же молча пошаркал куда-то вглубь книжного лабиринта.
Одисс всегда был рядом с Хоей. Сколько она себя помнит в этой огромной библиотеке. Старый учитель-монах стал ей дорог, как любимый дедушка, которого у нее никогда не было. Строгий, ворчливый и требовательный, но добрый.
Страницы шуршали, словно волны. Хоя была однажды на море, в далеком полузабытом детстве. С той короткой поездки ее мечтой стало к морю вернуться.
Сосредоточиться оказалось труднее обычного. Непрошеные мысли и догадки лезли в голову, как ни отгоняла их Хоя. Такого хаоса в ее загруженной под завязку знаниями голове давно уже не царило. Но с нее спросят. Уже вечером Владыка захочет получить ответы на заданные Видящей вопросы.
Забытое всеми старое рунное письмо и, не больше не меньше – древние тексты центрального храма друидов. Именно они лежат сейчас на столе перед рассеянным взглядом Хои.
В те времена монахи записывали все в одну книгу – Хронику. Десятки томов содержали невероятный объем сведений – начиная от размера урожая и погодных условий, вплоть до рецептов целебных зелий и описаний ритуалов и экспериментов, в те времена еще разрешенных.
Сейчас эти знания хранят за семью печатями – в закрытой библиотеке резиденции Владыки. Читать их может только обученная Видящая. Обучение Хои еще не закончилось, но к текстам ее уже допустили. К теории. Практика все еще под строжайшим запретом. Да и тексты… Хоя подозревала, что это лишь малые крупицы, наиболее безобидные, из хранящихся в резиденции манускриптов.
Поначалу было тяжело. Действительно тяжело. Помнится, из-за высоты стула ноги малышки Хои до пола не доставали, и она непроизвольно начинала болтать ими взад-вперед. Это заметил учитель – какие у него стали глаза! Удивленные, большие, в отличие от своего обычного, полузакрытого под тяжелыми веками, состояния. Он не сказал ни слова. Учитель Одисс немой. Но по тишине, ставшей вдруг неуютной, по направлению того самого, полного ужаса взгляда Хоя поняла – болтать ногами не стоит.
Надзор за собственными конечностями отвлекал от чтения и требовал дополнительного усилия. Непонятно как, но неосознанное движение ногами в воздухе упрощало учебу. Бесконечные часы за чтением, казалось, протекали быстрее. День за днем, из года в год. Двадцать лет – немалый срок, даже для альвов.
Время для новой Видящей будто застыло с того дня, как она утром проснулась в незнакомой комнате. Дисциплина, самоконтроль, преданность делу – особенно важные качества для Видящей. Что огорчает учителя – именно их Хое катастрофически не достает.
Библиотека и сотни древних манускриптов представлялись ей бушующим морем, могучим и равнодушным к одиноким судьбам. Волны мертвого языка, буквы, слова, информация накрывали Хою с головой, не давая вдохнуть воздух. Иногда ощущала, что задыхается и тонет. А может, уже лежит на дне океана, отрезанная толщей книг от живого мира и солнца.
Повзрослев, Хоя больше не качала ногами. Сидела, скрестив их на широком сиденье стула, ибо со стула до пола они толком так и не достают.
Мебель в библиотеке под стать книгам – старинная и тяжеленная. Самой ее Хое ни на дюйм с места не сдвинуть. Садиться, точнее, – забираться на стул, а также слезать с него старается, когда поблизости никого. Ибо смотрится этот процесс совсем не солидно.
Полное имя вполне традиционное, в меру длинное, как и положено. Волосы – до поясницы, лицом – чистокровная альва, уши – заострены кверху, характерный признак их расы. Но ростом… В кого она такая?
Давно, в прошлой жизни, все звали «крошкой Хоей». Тогда прозвище не нравилось. Сейчас… Теперь к ней иначе, как «Госпожа», не обращаются, и оказалось, что «крошка» куда как приятнее отстраненно-холодного «госпожа Хоэлинель».
Поздно вечером, как и предполагала, ее вызвал к себе Владыка. Их встречи, пусть и не очень частые, заставляли ее каждый раз внутренне холодеть. Почтение, даже благоговение перед Владыкой Оссанлелом естественны. Свое же состояние Хоя не могла себе объяснить. Слишком много противоречивых чувств намешано.
Выходила же после встречи с ним всегда в одном состоянии – уравновешенная и уверенная в своей цели. Успокоить мятущийся в ней хаос, тоску и неуверенность удавалось только одному альву – Владыке. Поэтому каждый раз, жутко нервничая, Хоя все равно с нетерпением ждала встречи с ним.
Еще казалось, Владыка знает о редких ночных вылазках Хои в лес. Знает единственный из всех. Знает и молчит. Не препятствует. И уже только за одно это Хоя ему безумно благодарна.
Покои Владыки привычно встретили полумраком. Потолок терялся в сумраке – настолько высокие здесь своды. Окна распахнуты, но густо переплетенные ветви деревьев не пропускают дневной свет. Настенные светильники также не горят, только одиноко теплится лампа на рабочем столе.
– Хоэлинель. Рад видеть тебя. С чем пришла ко мне?
Ровный тон и глубокий голос, слова – каждое на вес золота. Владыка производил сильное впечатление. Высокий, мощный, в войну он не командовал с тыла, нет. Тогда еще правил его предшественник, Измаиил, потому Оссанлел плечом к плечу стоял с воинами альвами против пробудившегося леса и его порождений. Так говорили. Так писали в послевоенных свитках. Владыка Оссанлел – легенда.
Живая легенда, поднявшаяся из-за рабочего стола навстречу девушке.
– Я выполнила Ваше задание, Владыка.
Исписанные листки подрагивали в протянутой вперед ладони.
Оссанлел прошел разделяющее их расстояние и взял пергамент. Ничего больше не произнося, сосредоточенно вчитался.
Хоя стояла настороже. Тема задания в этот раз была… необычной. Камни Друидов – древние, не дошедшие до наших дней, артефакты. Прочитанный текст будто приоткрыл завесу, и предыдущие переводы и исследования обрели больший смысл. Все связано. Ни одно задание Владыки Оссанлела не давалось просто из интереса. О конечной же цели переводов Хоя не задумывалась. Владыка мудрый, он знает. Видящая она, Хоя, но кто она по сравнению с НИМ?
Стоять рядом, иметь возможность слушать его голос, сметь изредка задать вопросы – у Хои частенько отказывал голос, такое благоговение она испытывала перед Владыкой. Вот и сейчас не смеет поднять взгляд или сделать шаг.
– Благодарю, Видящая Хоэлинель. Присядь на минуту.
Хоя неслышно выдохнула. Привычный ритуал. С заданием она справилась, как всегда, и впереди долгожданная беседа.
Пергаментные листы Владыка убрал в стол, не изучая более. Присел в одно из двух кресел у пустого камина. Хоя поспешила занять соседнее. Еще некоторое время царила тишина. Слуги внесли в кабинет травяной взвар, расставили чашки.
– Вина, – обронил Владыка. – Из моего личного запаса.
Слуга засуетился вдвое быстрее, отдавая распоряжения подручным. Когда они с Хоей остались вдвоем, Владыка лично наполнил два бокала.
– За твое совершеннолетие, моя Видящая.
Хоя отвела взгляд, но бокал подняла и отпила небольшой глоток.
Она забыла. Свой день рождения не отмечала уже много лет. А время пролетело. Ей исполнился тридцать один год. С ума сойти!
– У меня для тебя подарок, – произнес Владыка.
На стол легла небольшая деревянная шкатулка. Простая и гладкая, из темного, с бордовым отливом дерева. Хоя смотрела на нее, как мышь на змею. Неясное предчувствие, и страшно протянуть руку и взять то, что предлагают.
Владыка Оссанлел не торопил. Молча наблюдал и ждал, пока девушка сама примет решение. Вроде бы что такого? Подарок и подарок. На совершеннолетие. Великий день для всякого альва. Но Хоя радости не ощущала.
Выдохнула и взяла шкатулку. Пальцы подрагивали, но справились с замысловатым замком. На дне, завернутый в шелк, лежал кулон. Необычный на вид, крохотный обломок какого-то белого камня, окованный белым металлом, словно пойманный в овальную клетку. Цепочка из мелких звеньев.
