Czytaj książkę: «Длань Судьбы», strona 2

Глава 1.

… Креолис… Настоящее время… Марон…

По долгу службы его занесло в далекий от Вельхоры провинциальный городок – Креолис. Его сюда привело расследование под грифом «особо важно». Странные вещи творятся вокруг Короны: несогласные брожения внутри высшего общества, пока еще небольшие сборища недовольных активистов, и все почему? Видите ли, одаренные притесняют неодаренных. Кто эту нелепицу вообще придумал? Корона с помощью и тех и других развивала страну во всех отраслях и направлениях, предоставляла возможности реализовать свои желанию любому из жителей Ивалии, было бы желание делать хоть что-то.

Да, боги даровали свои метки и наделяли некоторых людей способностями, иногда даже очень существенными, но их меченых – единицы. Например, одаренных милостью Мора не так много и врачей на всех больных не хватит. Корона выделила средства, поспособствовала постройке специализированных учебных заведений разных категорий во всех уголках страны, а умельцы, получившие соответствующие знания и дипломы, орудующие нитками и иголками, разбирающиеся в кишках и печенках, ценились иной раз гораздо выше, чем одаренные. Или еще пример. В Вельхоре есть знаменитая ресторация, где повар не просто обычный человек без метки, а еще и слепой. Говорят, готовит так вкусно, что приходится бронировать столик чуть ли не за полгода, чтобы попасть в это знаменитое заведение.

Сам Марон, конечно, не посещал легендарную ресторацию и не пробовал изысканные блюда, тем более он не являлся знатоком кулинарного искусства, да и водить по ресторанам ему было некого. А те, кто всегда был с ним рядом и следовал по пятам, высокую кухню тоже не ценили. Им бы только кусок мяса пожирнее или кость побольше.

Но речь не об этом. Люди с божественными метками не занимали места выше или лучше, просто им были даны иные возможности – кто-то пишет правой рукой, а кто-то левой. Притеснения любого рода существовали, но все эти недоразумения идут совсем не от различия между одаренными людьми и неодаренными. Если уж быть совсем честным, то причина кроется в человеческой скупости, корысти, предвзятости, недальновидности, глупости и, конечно же, жестокости. Нести ответственность за всех недобропорядочных людей Корона не могла, если закон не нарушен.

И раньше встречались разные случаи принижения, и не только по одаренности. Слабым – детям и женщинам – достается довольно часто. Обычно это не заходило за рамки бытового конфликта. За всеми случаями нарушения прав и закона строго следила Служба Короны. Она же и разбиралась, кто прав, кто виноват.

То, что происходило сейчас по всей Ивалии, совсем не походило на отдельные случаи вспышек человеческих пороков и последствия недобропорядочности населения. Разворачивающиеся события говорили о том, что происходила неспешная целенаправленная организация протестующих, намеренное разжигание конфликта между одаренными и неодаренными с вероятной дальнейшей попыткой восстания и свержения аппарата власти, Короны, как любили называть всю семью коронованного монарха, и верховных управителей всех ответственных служб, отвечающих за безопасность, внешнюю и внутреннюю политику страны, развитие, торговлю, науку и так далее.

Руководством Марона было решено и поручено начать распутывать пока еще малый клубок завязывающего заговора, предотвратить рост гнева и недовольства в обществе до того, как злоумышленникам удастся творящийся абсурд превратить в масштабное противодействие. Поручено кому? Естественно, ему – Марону.

Пока все недовольство протестующих заключается в расклеивании и раздачи агитационных листовок. Вот только все эти пойманные службой Короны глупцы не могли додуматься до этого сами, но и указать на идейного активиста они не смогли. Марону предстояло разобраться, откуда берет начало это выдуманное противостояние, кто за ним стоит, и самое главное – остановить зарождающуюся попытку переворота до того, как заговорщики приступят к более смелым действиям, а Корона к последующим за этими действиями – жестким мерам пресечения.

Для всех незнающих дело ведет специализированное ведомство, а Марону отведена роль простого следователя. Однако это всего лишь заверенное прикрытие, которое документировано дозволяло Марону засовывать свой нос везде, куда только можно и нельзя, а истинную его цель знали только проверенные люди.

Но без своих двух верных псов, огромных натренированных королевских догов, он никуда. Марон всегда, за редким исключением, брал с собой своих собак, заменяющих ему и соратников, и друзей, и семью. Все удовольствия в двух вредных мордах – и они не предадут. С него хватит и того, что он имел сейчас: его двух псов и парочку не отвернувшихся друзей еще со времен обучения.

С людьми Марон контактировал неохотно после всего случившегося. Даже с теми дотошными смельчаками, которые остались с ним в хороших отношениях. И все же, с собаками общаться ему было гораздо легче – последствия одного, но зато какого предательства. Он до сих пор ощущал на себе итог того рокового дня. Да и каждый день он видел перед зеркалом и будет видеть всю его дрянную жизнь. Как раз об этом ему вспоминать совсем не хотелось: больно настроение было приподнятым (что и так являлось редкостью для него), чтобы думать обо всяких подлых красотках.

Марон находился на службе у Короны уже лет пятнадцать. За этот срок он успел изменить свое отношение ко многим вещам, а доверие к людям – это одно из первых, что ему пришлось пересмотреть. За эти пятнадцать лет он дослужился даже до звания майора, и сидеть бы ему в пыльном кабинетике, копаться в разных бумажках и ставить там подписи, участвовать в важных совещаниях, собраниях и там раздавать советы, да только он не мог. Марон плохо ладил с людьми, точнее и вернее сказать – очень плохо. Ему тяжело промолчать там, где надо. Та работа, где великой ценностью была лишь подпись на документе, была ему чужда и скучна.

Он сам не понял, как ему удалось стать аж целым майором, учитывая его ограничения и не самый покладистый характер, но столь высокий чин ему дали за полевые заслуги, как выразились тогда на церемонии получения воинского звания. Но на самом деле работать он остался самым простым следователем по особым делам. Так что и действующее прикрытие не ушло далеко от истины.

Вместе со званием ему стали доверять более щепетильные дела, где нужно было вести расследование тихо и без огласки. Кроме того, он обретал больше свобод, чем у остальных службистов Короны, и немаловажные связи, что уж скрывать. Корона деятельностью Марона была довольна, судя по всему, поэтому и закрывала глаза на его явную неуравновешенность и очевидный брак, но он хорошо делал свою работу – ей он только и жил.

Марон совсем недавно сошел с поезда, который привез его в Креолис, и теперь шагал по улицам этого провинциального городка, изучая настроение жителей, внимательно слушая их разговоры, ловя каждую интересующую его деталь. Марона сюда привела маленькая зацепка, тонкий след: в этом городе была расположена типография, в которой и были напечатаны агитационные листовки, что подтвердил куратор, помогающий вести это дело вместе с секретной лабораторией.

В Креолисе ему предстояло попасть на подозрительную типографию, все там обследовать, разговорить ее владельца и потянуть эту нить дальше, если повезет, конечно.

Аллея, по которой он поздним вечером степенно вышагивал, прогуливаясь в компании своих псов, пахла благовониями и была уставлена горящими свечами и мелкими подношениями богам. Эта улица была в самом центре Креолиса и носила название Соборная. Здесь были построены все храмы для каждого бога – Смерти, Мора, Судьбы и Природы. Весь божественный пантеон расположился на одной из улиц городка.

Боги следили за порядком во всем мире, который создали. Точнее, создала его мать богов – Судьба. Затем она связалась со Смертью, у них родились дочь Природа и сын Мор, которые тоже участвовали в мироустройстве. Боги не позволяли скатиться в адову пропасть простым смертным, оставляя неявные подсказки, советы и даже помощь, дарили свои божественные метки, увеличивая количество одаренных.

Единый храм, в котором был представлен сразу весь божественный пантеон, здесь был не в почете – старые привычки не искоренимы. В Вельхоре больше пользовались популярностью новые храмы, которые значительно облегчали жизнь простым жителям. Гораздо легче зайти в один храм, обратиться к интересующему тебя богу, а не бегать в поисках нужного храма по всему городу.

Самому Марону было все равно, в какой храм приходить. Его интересовала лишь Природа, чью метку он носил на себе, а, например, новоиспеченным родителям удобней обратиться в Единый храм, чтобы явить богам свое дитя.

Нововведение с Единым храмом жители Креолиса явно не признали. Креольцы неизменно представляли новорожденных детей в каждом храме соответствующего бога, в надежде получить метку одного из них. Боги, в свою очередь, решали – явить свою метку или не явить. Если метка проявлялась, значит ребенок одарен. Сам дар зависел от отметившего бога и разновидности метки.

На теле Марона с внутренней стороны запястья красовалась оранжевая метка, яркого цвета треугольник, служащая проводником такой стихии, как огонь. Когда пришел его черед предстать перед богами, тогда его отметила Природа. Богиня Природа, дочь Судьбы, была ответственна за животный и растительный миры, а также за все четыре стихии, которые тоже относились к ее природному миру.

Для олицетворения каждого дара существовала определенная метка. Мор отмечал соответствующим рисунком врачей самых разных специальностей, а Смерть метила некросов. Некросы были не только проводниками в мир упокоения, также они воздействовали на неодушевленную материю, и таких уже называли мате́риками. Мате́рики придавали новые свойства материи, самому веществу, попросту зачаровывая и создавая полезные, удивительные вещицы, тем самым толкая изобретателей без божественных меток на невероятные прорывы в научной сфере. Во всех смыслах очень полезные для общества одаренные эти мате́рики. А вот меченные Судьбой те еще таинственные лошадки, вечно они бродят по городам, раскидывая карты. При одном лишь взгляде на чудных почтенных дам у Марона странно начинало свербеть в груди. Слава всем богам, встречал он их очень редко. Сегодня, вероятно, был не один из тех дней.

Из двери одного из стоящих на Соборной улице храмов, прямо перед его носом неожиданно выскочила одна из самых странных одаренных. Она так удивительно быстро перемещалась в пространстве, несмотря на свой почтенный возраст, что чуть не сбила его с ног и почти проткнула своим острым, любопытным носом грудь. Выглядела меченная Судьбой презабавно: крохотная зрелая женщина с копной кудрявых, белых, будто облако, волос, которые скрывали ее выраженную худобу и явное шило в одном месте.

Стоило даме поднять свои зеленющие глаза и взглянуть на него, как в груди Марона возникло нестерпимое, невероятно раздражающее зудение. Оно было до такой степени царапающим и реальным, что он дернул свободной рукой, чтобы почесать ребра, дабы хоть как-то унять это неприятное ощущение.

Резвая особа отпрянула от него горной козой, как от прокаженного, вернув его в происходящее. К такой реакции незнакомцев Марон был привычен, но он снова обратил внимание на то, с какой прытью зрелая женщина отдалилась от него. Это сказывался страх или дикая руальская кровь? Однако… интересное наблюдение.

Меченная Судьбой так и продолжала рассматривать его лицо пристально и как-то обреченно, даже растерянно. «Что за чудная дамочка?» – подумал он. Он хотел заговорить первым, извиниться, что ли, хотя не считал себя виноватым, но из-за уважения к возрасту мог бы. Однако шустрая кудряшка его опередила.

– Я тебе погадаю… – протянула она, обескуражив его.

Дамочка сказала это с таким недовольным выражением лица, будто раскинуть карты на него – это до невозможности противное и ненавистное дело на всем белом свете. Он согласен, что его внешность не вызывает приятия, даже он сам, смотря на себя в зеркало, испытывал похожее отвращение.

Поганый характер, что уж с него взять, не позволял столь открытое пренебрежение от незнакомки, пусть и почтенного возраста, поэтому Марон нарочито медленно и широко улыбнулся. Пусть гадает! Она сама это сказала, считай, предложила, а он просто принял ее предложение.

Он-то прекрасно знал, как пугающе выглядел со стороны, когда довольно улыбался. Марон даже испытывал злорадное и извращенное удовольствие от такого рода поведения, из-за этого в нем просыпалось упорное противостояние, которое с этой минуты началось и между ними двумя…

…Креолис… Настоящее время… Лууна…

Во служении Судьбе я находилась уже долгих пять лет. Волею богини я оказалась в Креолисе – в небольшом городке на периферии Ивалии.

За это время я успела посетить два крупных города – Гемиин и Туан. В народе эти два города прозвали близнецами из-за их любопытного расположения и одного рода деятельности.

Гемиин и Туан – старейшие города на территории Ивалии. Со временем они здорово разрослись до больших, крупных и развитых поселений. Эти два почти одинаковых города заняли обширную территорию прекрасных лугов, устроившись вокруг них будто девицы, водящие хоровод. Расположились они таким причудливым способом, потому что имели одно большое и общее дело – разведение чудесных лошадей, которые славились по всему миру своей грацией, верностью и умом. Эти лошади, названные в честь основателя первой фермы – Доорно, были трудолюбивы и выносливы. Было бы недальновидно использовать столь сообразительных животных лишь для выставок и мнимых соревнований среди богатых слоев населения. Распознав в сметливых лошадках отличных помощников, люди стали охотно их использовать в сельском хозяйстве, в конных службах (даже в Службе Короны), а еще тогда, когда хотели завести для себя преданного друга.

Другие страны тоже пытались разводить столь удивительных, крепких здоровьем и нужных человеку животных, однако данная порода могла плодиться только на заливных лугах между городами – близнецами. Ученые считали, что трава, которая росла на тех лугах, была необходима для развития жеребенка в утробе кобылы. Это и стало тем обстоятельством, которое предопределило основное и единственное направление двух больших городов и их жителей. Всеобщими усилиями они выводили и продавали уникальных лошадей особой породы – Доорно. Конечно, Туан считал своих лошадей лучшими, а Гемиин утверждал обратное. Так возникла шутливая бесконечная борьба, породившая веселые соревнования по праздникам между городами-отражениями.

Однажды мне довелось побывать в одном из таких хозяйств и даже погладить по теплому носу живую диковинку Ивалии. Мне ясно помнится, что по прибытии в Туан светило яркое солнце. Оно ослепило меня, стоило мне сойти с подножки поезда. Из-за этого я не заметила подлетевшую ко мне молодую женщину, из-за которой я чуть не повалилась прямо на каменный пол вокзала. Той особе удалось меня удержать и не позволить упасть, она вежливо извинилась и сразу перешла к делу, торопливо поясняя причину, по которой она была назойлива до неприличия, как она тогда выразилась.

Гадалка лишь звучит несерьезно и шуточно, но для многих это человек оказывающий неоценимую помощь в определенный отрезок времени. Когда не знаешь, откуда ждать наводку; когда надежда внутри уже еле теплится; когда готов поверить во все, что угодно, лишь бы вылезти из той ямы, в которую попал – появляются меченные Судьбой и стучат в правильную дверь. Некоторые более смелые личности не ждали до последнего мгновенья, а, как та особа, сами обращались или приходили с просьбой к почтенным дамам с видными красными линиями на подбородке и руках.

По быстрому рассказу женщины прямо на перроне выяснилось, что причиной обращения и столь сильных переживаний была ее дочь. Мать даже решилась поймать случайно увиденную меченную Судьбой и обратиться к той, то есть ко мне, за помощью.

Растерянная женщина совсем не знала, что ей делать и как себя вести со своей кровиночкой. Ее дочка никак не могла выбрать свое будущее. Слушать советы родителей отказывалась наотрез, но и сама решение не принимала, а ей пришла пора либо продолжать учиться, либо найти работу по душе, либо присоединиться к семейному делу. Дочка и сама находилась в нервозном состоянии, пряталась у себя в комнате, огрызалась, даже грубила и плохо ела. Родители заподозрили неладное, во всю беспокоились, но разговорить свое дитя у них так и не получилось, да и обратиться ко врачу убедить ее не удалось. Сердца родительские изнывали, ситуация лишь усугублялась. Пропасть недопонимания и всеобщих беспокойств между ребенком и родителями только росла, и поэтому отчаянная мать решилась поймать меня, высадившуюся на вокзале Туана.

Я уже знала, что соглашусь. Стоило только беспокойной матери коснуться моей руки, как я почувствовала зудящий толчок где-то внутри груди, там, где билось сердце. Так не самым приятным способом ощущался зов Судьбы. Богиня предельно ясно давала понять, что в этой ситуации без моей помощи не обойтись и мне совсем не стоит отказываться.

Отходить от собственного амплуа было опасно, поэтому после своего согласного кивка я попросила отвезти меня к ее дочери. Мне пришлось позабыть о традиционном посещении храма Судьбы, о комнатке в гостинице, о желаниях вытянуть ноги, поесть и помыться. Я крепче сжала свой желтый зачарованный чемоданчик и проследовала за обрадовавшейся моему согласию женщиной к выходу с городского вокзала.

Семья этой женщины, как и большинство жителей Туана, тоже занималась разведением чудесных лошадей и держала небольшое хозяйство, в которое и привела меня мать тревожащего ребенка. Раскинув карты на дочь, а на самом деле, заглянув в божественный чертог и отыскав ее судьбоносную нить, я узнала, что девушка была беременна. Она не могла ничего предпринять от страха и растерянности, пыталась скрыть свое положение. Молодая девушка так сильно боялась осуждения со стороны родителей, что потеряла аппетит, исхудала. И родителей измучила, и сама страдала, думая, что избранник не придется по нраву семье. Оказалось, жених был не в почете у ее родителей, но мил ее сердцу.

Девушка здраво рассудила, что поступать в учебное заведение на полгода, а затем уходить из него на вынужденные каникулы не имело смысла, обратно могли уже и не принять. Если уж выбирать учебу, то только после рождения ребеночка. Да она и не была уверена в том, что могла покинуть на несколько лет плод своей любви ради получения знаний. Тем более уезжать от любимого ей совсем не хотелось, а тот не мог последовать за ней из-за работы, но он убеждал девушку, что готов принять любое ее решение, лишь бы она согласилась быть с ним. Он не лгал.

Как ни странно, и мать, и отец только обрадовались появлению будущего внука. Они сразу пересмотрели свое отношение к избраннику дочери, велели ему срочно явиться. Юноша после всех озвученных новостей повел себя правильно и по совести, тут же предложил пройти ритуал единения в храме Судьбы, чем обрадовал всю семью.

Весь оставшийся вечер превратился в душевные посиделки, на которых заставили присутствовать и меня. Вся семья мечтала о небольшой свадьбе и о том, как будет жить дальше молодая семья. А я тогда размышляла о том, что не зря Судьба привела меня в этот дом, ведь если бы я не раскрыла тайну, то могло случиться большое горе из-за страхов бедной девушки. Еще чуть-чуть и страх превратился бы в телесные болезни, что повлекло бы за собой то, что не случилось.

Мне осталось лишь наблюдать с робкой улыбкой за счастьем сплоченной и увеличившейся семьи, а про себя мечтать о своем совсем призрачном женском счастье. У гостеприимных хозяев я пробыла до следующего утра, тогда- то они показали и рассказали мне о своих породистых лошадках. Как раз тогда мне удалось погладить теплый нос могучего жеребца со смешным именем Яблочко – из-за забавного круглого пятна на морде. Мне даже разрешили прокатиться на его спине.

За своевременное вмешательство мне всучили несколько купюр высокого достоинства и дали множество рекомендаций: и где лучше снять домик, и где брать продукты, и где одеваться, даже благополучно добросили до места моего будущего жилья, где я стала хозяйкой довольно на долгий срок.

В начале своего пути мне приходилось тратить средства, накопленные служителями родного храма. Небольшую сумму и многое другое они положили для меня в зачарованный чемоданчик. Со временем я начала зарабатывать сама, получалось даже откладывать. Все же большинство обращавшихся людей оставляли монеты, иногда платили тем, чем придется, например, баночкой варенья. А купюры мне давали лишь в исключительных случаях.

Обитатели Хризантемового храма укомплектовали чемоданчик множеством нужных вещей, на все случаи жизни: от зубной щетки и мыла до небольшого складного ножа. В его невероятно вместительных недрах было все: запасное белье, сменные вещи, котелок, сковорода, специи, немного соли и сахара, зажигательные камни, лекарственные средства, понемногу разных круп, и еще много того, что могло понадобиться на первое время и в чрезвычайном случае. Там же был небольшой кошелек. Как же я горько плакала, когда обнаружила целую сокровищницу.

Ношеный, только с виду неказистый, кожаный желтенький чемодан был настоящей находкой. Он был тщательно зачарован меченным Смертью мате́риком – в нем помещалось гораздо-гораздо больше, чем позволял его видимый объем. Такие видоизменные вещи стоили довольно дорого, а если учитывать содержимое моего чемоданчика, то это тянуло на небольшое состояние. Я не знала, как нашим старшим удалось собрать для меня такую приличную сумму и собрать столько «приданого», но я была чрезмерно благодарна родной обители Судьбы и всей ее семье.

Тогда-то от переизбытка признательных чувств у меня появилась традиция, которой я в дальнейшем всегда следовала. Когда я приезжала на новое место, то первым делом посещала местный храм Судьбы. Там я проводила маленькое обращение к Судьбе и возносила благодарности за посланных мне Епифания, Георгия, Афиону, Элеонору и Рию, да и всех-всех наших приютских ребят. Не забывала и лишний раз попросить у богини уберечь их всех и облегчить им путь.

Остальные обращавшиеся в Гемиине и в Туане не были столь запоминающимися. В основном у них были не жизненно важные вопросы: в какой банк деньги положить, открывать или не открывать свое дело, как называть будущего ребенка, вероятность беременности, правдивы ли слова мужа или жены, помочь найти свое предназначение, вопросы переезда и недвижимости и тому подобные бытовые вещи – простая и обычная жизнь людей.

Кроме городов – близнецов, я успела посетить еще три небольших городка – развитые и разросшиеся когда-то деревни. С того края Ивалии мне ярко запомнились всего два случая. В деревню попроще с красивым названием – Лироя, где и своего вокзала-то не было, меня привез экипаж дальнего хода. Там случился довольно неприятный опыт в общении с людьми. Мне не в первый раз приходилось отказывать просящим, но тот случай оставил неизгладимое впечатление.

Я отказала раскинуть карты молодой красивой девушке – дочери местного градоправителя. Она ведь снизошла до старухи с меткой Судьбы, так и выразилась, мол, давай уже гадай, старуха меченая. А я не спешила ей помогать. Оказалось, что невоспитанная красавица никак не могла выбрать себе подходящего жениха, вот и за ответом обратилась ко мне. Дочь градоправителя хотела получить расклад меченной Судьбой, да только богиня не захотела отвечать.

Конечно, я посмотрела нить судьбы и прочитала крикливую девушку. Я поняла, почему богиня не позволяет выполнить ее просьбу. Такой «подарочек» в качестве жены Судьба не желала оставлять ни для кого из мужчин Лирои. Уж больно мужская половина населения была порядочна и добра для такой капризной и алчной девицы.

Но, как часто это бывает с привыкшими к власти над людьми, дочь такого высокого человека маленького города не могла простить мой отказ. Она кричала, топала ногами, прилюдно оскорбляла женщину в зрелом возрасте на все лады. В общем, сделала все для того, чтобы я не задержалась в Лирое ни на секунду. Но в моем появлении был огромный, судьбоносный, если можно так описать, плюс: после ее яростных криков на нее обратил свое внимание некий импозантный приезжий господин. Он и будет «подходящим» женихом для дочери градоправителя. Что ж, каждому свое. Это стечение обстоятельств лишний раз подтверждало, что ничего не бывает без участия и умысла Судьбы.

К другому запоминающемуся случаю меня привел нестерпимый зов богини, который проявлялся жжением за грудиной и ощущением чего-то несделанного и невыполненного.

Покореженный дом, который чуть дунь – и рухнет, находился на въезде небольшого селения и был жилым. Я пришла туда без приглашения и даже без стука. С самого порога я оказалась в небольшой комнате, которая одновременно служила и спальней, и кухней. У заваленной стены на полу лежал мальчик, накрытый одеялами. Он был худой, как веточка, бледный, как селена, и, безусловно, нездоровый. Он спал беспокойно, постанывая и неровно дыша. Его мать была рядом и спала, сидя на стуле и склонив голову на собственную руку. Даже по ее спящему лицу читались безграничная усталость и отчаянье.

Мне пришлось разбудить ее, а она даже не испугалась незнакомого человека в своем доме. Заметив мои красные полосы, мать мальчика все рассказала, ничего не скрывая и не тая. С ее слов все было до противного просто: сын сильно заболел, а лекарство было чрезвычайно дорогое. Все деньги семьи уходили на лекарство, а выздоровление никак не наступало. Мать мальчика бесконечное число раз обращалась к дипломированному врачу, который принимал обычных горожан, с вопросом: почему улучшения самочувствия у сына так и не наступило. Врач же с изрядным постоянством и спокойствием отвечал, что лекарство еще не достигло нужной концентрации, просто нужно продолжать его давать так, как он прописал. Муж с женой всеми силами пытались заработать как можно больше для выздоровления своего единственного сына, а все заработанное отдавали в аптеку, где приобретали столь необходимое мальчику средство.

Раскинув карты, я слилась с чертогом богов. По судьбоносной нити сына семейства я смогла увидеть, что квалифицированный врач без метки Мора, каким бы подозрительным он не выглядел в рассказе матери, говорил правду. А заглянув немного в будущее, я посмотрела, сколько же еще необходимо дорогостоящего лекарства.

Обнадежив и заверив в правильности лечения только мать ребенка (отец отсутствовал из-за частой изнурительной работы), я достала из своего зачарованного чемоданчика почти все средства, что скопила за время своих странствий, оставив для себя лишь то, что было в небольшом кошельке.

Покидать перекошенный дом пришлось быстро, пока растерянная мать хлопала глазами. Она никак не могла понять, что перед ней оказалось то самое пресловутое спасение. Без всяких сомнений, средства будут верно использованы и пойдут на лекарства, столь нужные мальчику. Есть все-таки некоторые плюсы в том, чтобы быть дланью Судьбы, – некоторые вещи мы знали с совершенной точностью.

Я изучала те места, в которых гостила какое-то время, посещала разные обители Судьбы, иногда была гостем и в Едином храме. Я запоминала, где находятся приятные таверны и уютные гостиницы, сдаваемые дома, лучшие торговые лавки и все, что могло понадобиться для удобства моей жизни. С меченными Судьбой жители повсеместно вели себя уважительно, иногда даже трепетно, поэтому за время служения богини я не могла припомнить, чтобы я попадала в серьезные передряги, в которых моей жизни угрожало бы что-либо.

Путь был выматывающим из-за постоянного кочевания. Ощущение отсутствия привязанности к чему-либо или к кому-либо, отсутствие дома – это порой угнетало, но в то же время это же являлось благодатью. Помогать, путешествовать, знать…

И вот сейчас Судьба привела меня в провинциальный город Креолис, и по традиции я отправилась в храм Судьбы. На отдачу почестей и вознесение прошений всем четырем богам была отведена целая улица, где расположились храмы для каждого из четырех богов.

Внутри храма Судьбы, который носил одно из цветочных названий – Васильковый, я по традиции зажгла ароматную свечу, поблагодарила богиню и пожелала для ставших родными и близкими людей благополучия, оставив на алтаре бутон белой розы в качестве подношения. Судьба ведь так любила цветы.

Стоило выйти из храмовых дверей, как я едва не сшибла странного и по-настоящему пугающего мужчину. Мало того что по обе стороны от него шли два огромных королевских дога, которые доходили ему едва ли не до пояса, так и выглядел он настоящим противником закона.

Его здоровые, зубастые псы наводили не меньше страха, чем сам хозяин, потому что лицо мужчины было давным-давно обожжено, старый рубец уродовал когда-то красивое лицо. Левая бровь росла лишь наполовину из-за ожога, который частично расположился и на голове.

Мужчина был абсолютно лыс. Он очевидно хромал, вынужденно опираясь на трость левой рукой, был одет в ультрамодный костюм-тройку в черно-белую полоску. Именно это вызывало мою личную неприязнь. Я не в состоянии понять и принять гонку за сезонной модой. Я была приверженцем любви к собственному и неповторимому стилю, которому следовала. Вещи я носила и покупала исключительно для души, а не то, что этот… в полосатом костюме.

Не меньшее устрашение мужчине придавало выражение лица, которое было далеко от радушного. Взгляд его цепких стальных глаз пригвоздил меня к месту, лишая возможности отойти хоть немного от его тела. Его ловкая привычка перекатывать монетку, которая то пропадала, то исчезала между его крепких пальцев правой руки, придавала всему образу выраженную опасность и резко сигнализировала о вспыльчивом и нервозном характере. Еще и трехдневная щетина, скрывающая тяжелый квадратный подбородок, подчеркивала недисциплинированность натуры данного индивида. Угораздило же меня столкнуться с этим человеком у дверей храма!

Я все же знала, что не бывает ничего случайного. Как назло, стоило так подумать, как в груди возник жгучий зуд, красноречиво сообщающий, кому я буду помогать в ближайшее время. Стоило осознать, с кем мне придется иметь дело по воле Судьбы, как я тут же испуганно отскочила от мужчины. Мысли о сне и еде улетели на неопределенный срок, поэтому я нехотя и недовольно протянула:

– Я тебе погадаю…

Мысленно названный преступником мужчина растянул сухие губы в недоброй и зловещей улыбке, этим еще больше меня пугая… Судьба, к кому же ты меня привела?!