Czytaj książkę: «Сын Тишайшего 7»

Пролог

– Здравствуй, Пётр Фёдорович, – хозяин кабинета встретил гостя стоя, указав тому на изящное кресло. – Как поживаешь? Что нового в столице? А то далёк я от местных дел.

Невысокий мужчина средних лет, одетый в синий мундир гражданской службы, поздоровался в ответ, расположился в кресле и быстро оглядел обстановку. Он был здесь год назад, и с тех пор ничего не изменилось. Что объяснимо. Князь Барятинский, пригласивший его на встречу, последнее время проводил в Литве. Там действительно хватало дел. Однако чиновник сомневался в незнании Юрием Юрьевичем столичных новостей.

– Если ты про моё недавнее назначение, то пока осваиваюсь. Вернее, выполняю приказ государя и одновременно вникаю в детали. Ведь никто не даст тебе времени на раскачку, – здесь собеседники усмехнулись, зная требовательный нрав царя. – Хорошо, что мне дали возможность изучить тонкости управления. Я сначала и не понял, зачем был назначен заместителем губернатора Твери, а затем Великого Новгорода. После армии на гражданке оказалось тяжело. Когда же Фёдор Алексеевич поставил меня руководить Тульской губернией, то было одновременно и легче, и сложнее. Пять лет, считай, учился. Поэтому сейчас в Москве тяжело, но всё понятно.

Оба аристократа снова улыбнулись, так как прошли похожий путь.

Многие бояре изначально не одобряли кадровую политику русского монарха. Раньше было запутаннее, но понятнее. Есть достойный муж, которому государь поручал ответственное дело, неважно, связанное с войной или посольским приказом. Выполнил – хорошо. Нет – тоже не беда. Верные и знатные люди всегда нужны. Чинами никого не обижали, даже если ставили воеводой в захолустный Тамбов.

Зато сейчас при назначении не учитывается даже княжеский титул или принадлежность к знатному дворянскому роду. Вон, даже канцлером после болезни брата царя назначили Алёшку Лихачёва. Тот хоть и принадлежит к старому дворянскому роду, но незнатен. И про худородство председателя Совмина аристократы не забывают.

Или взять ситуацию с князем Волконским, приехавшим на встречу к соратнику и родичу Барятинскому, как ранее делал его отец. Петр Фёдорович хоть и был мужем самой царевны Софьи, а всё одно пришлось начинать службу в армии со звания капитана. В своём кругу он посмеивался, что царь присвоил бы ему чин лейтенанта, но тогда дружно возмутились бы все его сёстры.

При этом служить молодому князю довелось по-настоящему, и он прошёл через все войны, идущие на юге. А потом вдруг перевод в Воронеж на должность интенданта. Тогда Пётр изрядно обиделся, подумав, что дело в его ранении и нескольких просчётах в битве при Самаре-городке. Но всё оказалось иначе. Полтора года тогда уже майор пересчитывал портянки. На самом деле работа оказалась гораздо сложнее. Приходилось осваивать новые для себя науки, особенно бухгалтерию и новомодную логистику.

Потом снова неожиданный поворот. Князю и царскому родственнику пришлось сесть за парту Академии госслужбы. И только когда царь самолично прочитал студентам несколько лекций, Волконский начал понимать его замысел. Фёдор Алексеевич подмечал показавших себя людей, проверял их способности и учил. Поэтому назначение заместителем губернатора бывший военный воспринял с пониманием и трудился не за страх, а за совесть. Пусть его дражайшая супруга и ворчала, обвиняя брата в принижении достоинств мужа.

Забавно, но испытание прошли не все представители знатных родов и даже родственники царя. Те же Воротынские или Долгоруковы, излишне откровенно проталкивающие своих людей наверх, сильно разочаровались. И ведь не возразишь. Все аристократы получают возможность для карьерного роста. Однако им приходится испытывать соперничество со стороны дворян и даже служилых людей. Оттого Волконский ничуть не удивился назначению Алексея Лихачёва высшим чиновником России. Впрочем, как и переводу его старшего брата на должность генерал-губернатора Югороссии.

Многие посчитали это усилением незнатной фамилии. Только умные люди поняли и оценили продуманный ход самодержца. Ведь Михаил Лихачёв много лет возглавлял царскую канцелярию, имевшую власти поболее Совмина. Сосредотачивать столько сил в руках одного рода – весьма рискованный шаг. Царь это понимает и старается уравновесить ситуацию.

– Последний указ когда исполните? Или он невыполним? – с толикой иронии спросил Барятинский.

– Отчего же? Вопрос в финансировании. Задумка покрыть все улицы Москвы брусчаткой весьма полезная. Как и запрет строительства деревянных домов. Исключения сделаны только баракам с работниками. Как ни чисть столицу от босяков, но кому-то надо обслуживать городское хозяйство.

– Неужели в Москве не хватает денег на обустройство? Это мне в Западном крае приходится считать каждую копейку. Здесь же пространства меньше, а народ законопослушный и побогаче. Налоги с прочими податями исправно платит, – уже с возмущением воскликнул хозяин кабинета.

– Город, почитай, пятнадцать лет перестраивается. Многие улицы выпрямили и расширили, заодно снесли целые районы со слободами. Ещё государь приказал ставить дома только из камня, возмещая часть расходов хозяевам. Как оказалось, столичная казна не бездонная. Одновременно с мощением улиц идёт их освещение, озеленение и проводка канализации. Благо последняя пока только в центре, как и водопровод. На большее нет ресурсов. И какая это морока! Ты даже представить не можешь, – грустно вздохнул Волконский. – А на мне ведь вся губерния. Надо облагораживать не только Москву, но и Звенигород, Серпухов, Каширу, Коломну и менее важные городки. Ещё дороги требуется улучшать. Особенно Владимирский, Воронежский, Калужские и Тверской тракты. Здесь хоть армия помогает как людьми, так и инженерами. Однако деньги и материалы выделяет губерния. Добавь ко всему прочему сооружение мостов, которые оплачиваются лично Фёдором Алексеевичем, но находятся под моим присмотром. И это только речь о строительстве. Не считая обычной жизни Москвы – от обеспечения её провизией до отлова всякого отребья.

– Вот на татей лучше не жалуйся! У тебя здесь тишь да гладь! А я первое время не знал, за что браться. Ладно восставшая шляхта или обычные грабители, прикрывающиеся благородными целями. Так ведь в Литве творилось сущее безумие! Мужики резали знать и жидов с чудовищным размахом. Никого не щадили, – Барятинский эмоционально взмахнул рукой. – Потом начали просто безобразничать, почуяв вкус крови. Хорошо, что армия действовала по заранее разработанному проекту. Войска заняли важные города, сёла и опорные точки, заодно обеспечили порядок на главных дорогах.

– У поляков всегда неспокойно, даже в мирное время. Как думаешь, в этом году получится с присоединением?

– Мы, считай, уже справились. Западный край, как сейчас принято величать Литву, полностью под нашей властью. Есть небольшие очаги сопротивления, но шляхта не ожидала восстания мужиков, вспыхнувшего при появлении наших войск. А ещё давят их жёстко. Кто сразу не присягнул на верность России, считай, лишился земель и имущества. Заодно защиты. Ведь магнатские и иные дружины государь запретил, приказав им присоединяться к русской армии. А для панов это как серпом по одному месту. Они привыкли жить наособицу от своего короля. Фёдор Алексеевич просчитал всё изначально. Получается, вся земля перешла казне. Однако прежние владельцы начали биться за неё, попортив нам немало крови. Только казни заложников успокоили большую часть восставших. Государь приказал не щадить никого. Знал бы ты, сколько женщин и детишек пришлось умертвить, – вздохнул Барятинский. – Зато поляки быстро образумились, кроме самых отчаянных. Я вроде понимаю верность такого метода, но тошно. Ещё ведь мужики постарались. Сколько шляхты поубивали, страшно подумать.

Оба князя некоторое время молчали, приступив к дегустации новомодного ныне вина. Осуждать царя в их кругу не принято. Но частенько государь поражает своей жестокостью даже видавших виды людей.

– Часть бояр обиделась, что землю отдали литвинской черни. А там ведь земли немерено, – произнёс губернатор.

– Говори прямо, Пётр, – усмехнулся в ответ Барятинский, – все знатные рода недовольны, что не смогли получить отторгнутые поместья. Ещё эти хозяйства, где власть у мужика! Какое непотребство! Только если взглянуть на происходящее со стороны пользы государству, то всё выглядит иначе. Мы с тобой замыслы государя понимаем, потому и находимся при власти. Почитай, весь юг за Засечной чертой сейчас живёт без помещиков. И ничего, процветают. Намедни беседовал с князем Бельским. По его словам, будущее за совместными хозяйствами или огромными поместьями, прозываемыми латифундиями, как у древних римлян. Думаю, надо довериться столь знающему человеку. Вон Юрий Трубецкой один из первых понял намёки царя. Ведь за внедрение новых методов хозяйствования положены немалые преференции. Тут тебе и кредит, и семена, и механизмы для обработки земли. Я и сам взял приличный участок у Днепра. Там хлеб можно растить, да и подсолнух. Пусть старший сын занимается. Есть у него склонность к земледелию.

– Так людишек на юге мало. Как там развиваться? – со знанием дела спросил Волконский.

– Не поверишь, но за последний год к нам добровольно перебрались тридцать тысяч польских мужиков с семьями. Это не считая православных, сбежавших из Литвы, и немцев. А мне ведь, помимо порядка, надо обеспечивать мирную жизнь. И как быть, когда некому землю пахать?

– Нет, я лучше в заводы и торговлю продолжу вкладываться. Здесь главное – не лезть в государственные подряды. Уж слишком лютует Ревизион-отдел. Но мне и так денег хватает, не вижу смысла жадничать.

Оба князя снова уделили внимание вину, готовясь к основной теме встречи.

– Думаешь, не нужно обращать внимание на недовольных? – забросил первый камешек глава Московской губернии.

– Пётр, ты как маленький, – улыбнулся Барятинский, – сам знаешь, кто на самом деле руководит царской канцелярией. Правильно, Наталья Алексеевна. Государь оставил сестру на хозяйство после своего отъезда на юг и болезни брата. Как думаешь, пройдёт какая-либо новость мимо упомянутого тобой Ревизион-отдела и ведомства Башмакова? Тот и оно. Я бы лучше не лез в эти сферы. Целее будешь.

– А как быть с царицей? – Волконский поднял самую важную тему, беспокоящую русское общество.

– Пусть Фёдор Алексеевич сам решает. Не нашего это ума дело. Знаю про прижитого на стороне сына. Как и все разумные люди, я осуждаю царя, о чём говорил ему лично. Очень непонятный поступок с его стороны. Это не гулящие девки, о которых судачил народ несколько лет подряд. Но повторюсь, решать не нам. Да и нет особой угрозы государственным делам. К тому же армия на стороне нашего самодержца. За это я головой ручаюсь. Потому предупреди сомневающихся, чтобы сидели тихо. Иначе прежние кары покажутся боярам подарком. Такого, как с князем Черкасским, не будет.

– А что сам государь? – Волконский решил переменить опасную тему.

– Фёдор Алексеевич на Волыни. Мы ведь сначала зашли в Литву и уже через год в польские земли. Государь сказал, что это дело личное и должен самолично возглавить кампанию. Только почему, никто не знает.

Глава 1

Бесконечно долго можно смотреть не только на горящий огонь или текущую воду. Для меня более приятным зрелищем является действия русской армии. Это моё детище, которым надо гордиться без всякой ложной скромности. Пусть проект подобного масштаба и сжирает более половины бюджета страны. А как иначе? Хочешь доминировать, значит, твои войска должны быть лучшими. Речь не только о выучке личного состава, но и об обеспечении армии всем необходимым и лучшим.

Не зря я назначил главным интендантом Языкова. Всё-таки снабжение является бедой для любой современной армии. Только голландцы, буквально пухнущие от денег, могут позволить себе сопоставимый уровень обеспечения. Хотя до русской полевой медицины всем европейским странам, как до луны раком. Да и логистика у нас попросту лучшая.

Именно поэтому я особо не переживал, когда началась польская кампания. К сожалению, её пришлось перенести на весну 1698 года. В Литве уже шла гражданская война, начавшая разорять регион. Высокородные идиоты стали уничтожать мою землю!

Настроение мне тогда подпортили изрядно. Ведь османы не успокоились и продолжили самоубийственнее атаки. Нам пришлось отбить три нападения на Добруджу, пока магометане не выдохлись. Удивительно, но в этот раз России помогла Австрия. Вернее, принц Савойский, показавший свой талант всей Европе. Всё-таки разбить под Белградом талантливого Мустафу-пашу дорогого стоит. Хоть победа далась цесарцам тяжело, но своего они добились. Османы изгнаны за Дунай, едва сохранив столицу Сербии. Но и австрияки остались без Трансильвании, удовлетворившись большей частью Венгрии и Банатом. Что не принижает достоинств Евгения. Я очень рассчитываю на него в будущем континентальном конфликте. Однако уже можно восхищаться способностями француза на австрийской службе.

Именно этот разгром стал поворотной точкой в, казалось, бесконечной войне. Венеция, Россия и Персия продолжили боевые действия. Пусть мы больше давим басурман на воде, окончательно очистив Чёрное море от вражеского флота. Итальянский союзник тоже сбавил обороты после захвата Эпира и Пелопоннеса. Республике также нужна передышка. А вот Аббас Али останавливаться не собирается. Шах предпринял четвёртую попытку взять Багдад и по традиции потерпел неудачу. В Междуречье вообще весело, и сложно спрогнозировать будущие события.

Думаю, в этом году персы возьмут не только Багдад, но и Мосул. Уж слишком ослабли османы. Надолго ли? Посмотрим. Пока меня устраивает всё происходящее. Порта теряет былую мощь на ровном месте без расходов со стороны России. Лепота!

И причина тому – восстание, охватившее сначала Константинополь, а затем перекинувшееся на другие города. Задачу-минимум Скоморох и русская разведка выполнили. Моим людям удалось устранить наиболее опасных военных и чиновников Оттоманской империи. Гибели смог избежать только везучий и хитрый Бар, а также Мустафа-паша. Впрочем, полководца позже казнили.

После подавления восстания выяснилось, что скончался султан Ахмед II. На престол быстренько возвели его энергичного, но глуповатого брата Мустафу. А вот талантливого тёзку нового повелителя обвинили в поражении австрийцам, повесили на него другие грехи и обезглавили.

Два года назад мне хотелось разорваться. Уж очень в уязвимое положение попала Порта. Но и бросать Речь Посполитую, где заполыхала гражданская война, тоже глупо. Литовский проект готовился тщательно, и всё шло по плану. Османы никуда не убегут. Зато Австрия могла возбудиться, поняв, что у неё под носом возникла новая сила. Никто не хочет видеть Россию за Дунаем. Хоть мы и откусили большую часть Добруджи, пока происходит процесс переваривания.

А вот когда свой ход сделает юный Карл и начнётся война за Испанское наследство, можно заняться басурманами. Плюс сложно постоянно воевать. Я просто устал от этой чёрной дыры, пожирающей людей и ресурсы.

Но есть вещи, которые должен сделать любой русский монарх. Особенно обладающий послезнанием, как ваш покорный слуга. Дикое Поле и Приамурье уже наши. Осталась восстановить историческую справедливость и объединить русские земли. Затем будет один мощный удар по османам. Надеюсь, окончательный.

Но сейчас меня занимает совершенно иное дело. Царь развалился в своём любимом кресле и изволит наблюдать за изумительной картиной под названием «Русская армия штурмует Львов». Что может быть прекраснее?

После известной осады столицы Галиции запорожцами и их крымскими дружками прошло более пятидесяти лет. Если тогда Хмельницкий не смог взять слабо укреплённый город, то со временем ситуация кардинально изменилась. Потеря поляками Подолии в кои веки сподвигла её зажравшуюся знать начать укреплять границу. Надо учитывать и моё влияние на окружающую реальность. Ян Собеский понимал, что Россия будет соблюдать заключённый мирный договор. Однако я настоял на двенадцатилетнем перемирии. Собственно, так и получилось. Русские войска вошли в Литву в 1698 году после окончания действия соглашения. Вот король и начал заранее готовиться.

К моему глубочайшему сожалению, у панов получилось. Они укрепили Львов и ещё десяток городов, но просто не ожидали начала внутренней замятни. А ещё сложно предсказать уровень развития современной фортификационной и артиллерийской науки. С первой наши соседи просчитались, наняв австрийских инженеров, со второй им просто не повезло. Потому что русские артиллеристы сейчас лучшие в мире. Хорошо, пусть мы делим пальму первенства с французами. Хотя столица Галиции обзавелась неплохими укреплениями.

Молодая звезда польской армии по фамилии Сеницкий¹, не учёл элементарного момента. Он понадеялся на форты и оборонительную систему, запершись за стенами. Современная оборона обязана быть активной.

Кстати, молодой генерал попил нам немало крови на другом направлении. Процесс присоединения Литвы шёл весьма спокойно, пока магнаты не догадались, что им больше нет места на собственных землях. Но тогда русской армии помогло подготовленное восстание, спутавшее карты хозяевам края. В открытых сражениях войска Морткина разбили дружины католиков. А началу полномасштабной партизанской войны помешали взбунтовавшиеся крестьяне.

Второй этап завоевания начался через полтора года. Кроме литовских земель остались русские княжества, переданные польской короне. Я не мог пропустить столь важную кампанию. Больше всего меня волновала судьба Волыни, Галиции, Подолии и Прикарпатья, куда и зашла русская армия, как только в Западном крае стало спокойнее.

Восточные воеводства бывшей Речи Посполитой взяты нами малой кровью. Я переименовал возвращённые земли на понятный лад, назначив генерал-губернатором нового региона бывшего главу Минобороны Барятинского.

Приходится до сих пор лавировать, утверждая на важные должности кандидатов Сената, где рулят представители старых родов. Хотя князь Юрий не самый худший кандидат. Дело генерал знает крепко, правда, малость ограничен интеллектуально. Пусть он считает себя гением стратегии и руководителем одной из боярских партий. Группировка родственников – дело полезное, с чем глупо спорить.

– Готово, Василий Дмитриевич? – спрашиваю у застывшего Корчмина.

– Точно так, государь, – с небольшим запозданием произнёс мой лучший артиллерист и конструктор.

Вася, недавно получивший дворянский титул, упросил меня отправить его на войну. Мол, необходимо испытать на деле «малюток», недавно отлитых в Туле. Понятно, что были ещё долгие испытания, но пушки привезли прямо из города русских оружейников.

Виновник этого торжества чуть ли не пританцовывал возле своих творений. Оно и понятно. Мастер обещал мне обеспечить стабильную дальность стрельбы в районе двух тысяч метров, что по нынешним временам впечатляющий показатель. Естественно, добиться точности и кучности пока сложно. Только кто сказал, что мне это нужно? Наши мортиры нужны для ковровой бомбардировки. Фортификационные работы проведены, вылазка гарнизона дважды попала в грамотную засаду, и теперь надо просто обстреливать Львов. Нет, как красиво звучит!

– Приступаем, помолясь, – машу рукой самородку и стоящему за ним капитану осадной артиллерии Брюсу.

Через несколько минут в лагере началась суета, вызвавшая немалый интерес у противника. Ничего! Скоро они поймут причину нашего оживления.

Кладу ноги на стульчик и протягиваю руку, в которую расторопный Епифан вложил подзорную трубу.

Дружно рявкнули двенадцать стволов, заставив меня вздрогнуть. Вот это мощь! Одна из башен Нижнего замка получила прямое попадание, и на землю посыпались камни. В городе зачем-то зазвонили колокола, а наблюдатели на стенах забегали с удвоенной силой. Интересно зачем?

Новый залп уже воспринимался спокойнее. Мной, конечно. Защитники Львова, а по сути – заложники думали иначе.

* * *

– Город сдаётся, Ваше Величество. Большая часть жителей готова присягнуть вам на верность уже сейчас. Слёзно молим вас прекратить обстрелы, – бургомистр Львова запнулся и испуганно посмотрел на стоящего рядом Сеницкого. – Также мы просим разрешения королевской армии уйти из Львова, сохранив оружие и знамёна. То же самое должно касаться всех людей, желающих перебраться в Польшу со своим имуществом.

Для приведения поляков в чувство хватило одного дня бомбардировок и отражённой вылазки, где полегло более двух сотен защитников. А ещё командующий войсками противника понял, что штурма не будет. Русская армия просто сровняет город с землёй, о чём мои люди дополнительно донесли всем лицами, принимающим решение. Каменец и Луцк Косагов взял молниеносными ударами, пусть и с ненужными потерями. Нам повезло, что столица Подолии изрядно пострадала от непрекращающейся войны.

Но Львов защищён гораздо лучше. Поэтому горожане и съехавшаяся окрестная знать готовились к штурму. Вряд ли большинство из них планировало умереть. Просто народ хотел посопротивляться для приличия и сдаться на приемлемых условиях.

Думаю, только совсем наивные верили в возможность устоять. Успехи Морткина в Западном крае, когда русские полки с лёгкостью громили не только магнатские дружины, но и королевскую армию, стали настоящим холодным душем для польской верхушки, ещё недавно по праву считавшей себя спасителями Европы и гордившейся своим войском. Только Собеский умер, оставив пустую казну, множество внутренних конфликтов и потерявшую боеспособность армию.

Саксонский курфюрст Август, выбранный королём, оказался дрянным полководцем. Зять разгромил объединённое польско-саксонское войско под Вильно, после чего методично начал зачищать регион. Никакой речи об организованном сопротивлении более не шло.

Новый самодержец также проявил себя отвратительным администратором. За два года дела уже бывшей Речи Посполитой пришли в совершенный хаос. Шутка ли, но крестьяне с кронных земель начали бежать в Литву, когда там ещё гасились очаги восстания. Это до какой степени надо довести собственный народ? А ведь у нас весьма остро стоит религиозный вопрос. Католических попов в Югороссии нет и не предвидится. Именно туда я направляю основной поток переселенцев. Однако сейчас меня волнует иной вопрос.

Перевожу взгляд на третьего участника происходящего спектакля и мысленно ухмыляюсь. Раввин Хаим Раппопорт, стоявший наособицу, интересовал меня гораздо больше бургомистра Доминика Волчека и полковника Криштофа Сеницкого. Эти никуда не денутся. Словно почувствовав будущие неприятности, жид попытался придать себе ещё более униженный вид. Что сильно диссонировало с умным и проницательным взглядом. Товарищ постоянно отводил очи, но мне нынешнему хватает одного мгновения, дабы разобраться в человеке.

– Помнится, пятьдесят два года назад город удачно откупился от войск гетмана Хмельницкого, – наконец нарушаю молчание, не скрывая усмешки. – Это был правильный ход.

Услышав о деньгах, бургомистр и раввин одновременно дёрнулись, поняв, кому предоставят почётное право платить выкуп.

– Казакам вы отдали около двухсот пятидесяти тысяч злотых. Но мы умножим эту сумму на четыре. Всё-таки надо уважить моё царское достоинство. Только вы заплатите настоящими дукатами или сопоставимым количеством серебра. Можете добавить драгоценности. Благо во Львове хватает ювелиров, способных честно оценить любой камень.

Я откровенно глумился, только гостям явно не до смеха. Услышав цифры, бургомистр хотел возразить. Но понял, что сумма больше не в четыре, а в двадцать раз, и его жирное лицо мелко затряслось. Раввин просто побледнел и перестал ломать комедию. Невозмутимый вид сохранил полковник. Скорее всего, он думает, что контрибуция не коснётся шляхты.

– Это ещё не всё, – решаю добить делегатов, – сразу после возвращения вы выдадите епископа Иосифа Шумлянского и митрополита Льва Заленского². Также мне нужны протоархимандрит ордена василиан Кушевич и остальные двенадцать братьев, находящихся в городе. Судьбу военных и гражданских лиц, запятнанных в преступлениях против православных, решит трибунал. Он будет открытым, но быстрым. От ответственности не уйдёт никто, прикрывшись титулом или деньгами.

Последние слова предназначались стоявшему рядом Дунину. Во Львове скрывается князь Ян Острожский. При упоминании этого имени глава ВВ бледнеет, а в его глаза лучше не смотреть. Здесь личная вендетта, уходящая в прошлое. Но сообщать о готовящихся казнях шляхты – весьма глупое занятие. Мы удивим сдавшихся позже.

– Заявляю сразу, что отказываюсь участвовать в этом лицедействе, – Сеницкий первый раз взял слово. – Мои воины готовы капитулировать из милосердия, дабы спасти жизни невинных горожан. Иначе мы будем сражаться до конца. Нас не запугать вашими мортирами.

Зря он показывает шляхетский гонор. Странные люди. Проект длится уже два года, и пора понять его смысл. Плевать я хотел на знать и жидов. Меня интересует строго отторгнутые земли и русские люди. Которых вскоре придётся возвращать в истинную веру. Никаких договоров между Россией и Речью Посполитой сейчас нет. А раз так, то можно начинать любую войну. Хоть на тотальное уничтожение, как бы этому ни возмущались даже русские бояре. Позже потомки скажут мне спасибо. Разумные, конечно.

– Я прикажу вырезать всех людей, находящихся в городе, не обращая внимания на сословную принадлежность или вероисповедание. Вы сами изгнали из Львова православных, облегчив мне задачу. Поверьте, Криштоф, меня мало волнуют жертвы. А башкирам, калмыкам и ногайцам всё равно, кого убивать. Хотя вашей жене может повезти, и она окажется наложницей какого-нибудь степного воина. А дети будут выносить дерьмо за скотом. То же самое касается семей остальных жителей. Кто выживет, поедет на каторгу или в кочевья.

Взбешённый поляк хотел произнести какую-то дерзость, но сдержался, нарвавшись на мой презрительный взгляд. Уж больно опасный противник, и лучше его устранить. Только есть определённые правила игры, и откровенное убийство полковника вызовет недовольство даже моих офицеров. И Сеницкого лучше спровоцировать на нападение или повесить по приговору суда. А вот с городом я могу делать что захочу.

– Простите, но у нас нет таких денег, дабы заплатить за право остаться в городе, – произнёс раввин. – Может…

У него отличный польский, на котором шли переговоры. Думаю, дядя неплохо так интегрировался в местное общество. Придётся его разочаровать:

– Кто вам сказал, что выкуп взимается за право остаться? – с трудом сдерживаю смешок, услышав столь наивный заход. – Вы заплатите за свои жизни. А далее мои чиновники будут решать, кому оставаться во Львове. Законы в новых землях очень простые. Человек, получивший право жить в Западном крае, не должен быть замешан в преступлениях против православных. Остальные обязаны платить общий и дополнительный налоги. Например, униаты будут облагаться десятиной сверх обычных податей, а католики или армяне-григорианцы – пятой частью. То же самое коснётся татар Новогрудка. А вот иудеям придётся делиться половиной доходов. И упаси господь кого-то не платить налоги. В моей державе это одно из самых тяжких преступлений, наравне с убийством и насилием над ребёнком. Понятно, что правило не касается шляхты, которая получит одинаковые права с русским дворянством. Только высокородным панам придётся пройти проверку. Для чего и создан трибунал. Если кого-то не устраивают мои требования, то он может уехать в Польшу или перейти в истинную веру. Я всегда оставляю людям выбор. Лютеран и кальвинистов данное правило не касается. Они редко замышляют пакости против власти и живут среди народа, куда переселились.

Мне с трудом удалось не заржать от вещаемого лицемерия. Зато делегаты загрузились ещё сильнее. Может, русский царь и выглядит смешно, только все знают про обязательное исполнение наших законов. Салтыков-Щедрин сильно бы удивился, увидев, как жёстко я слежу за этим вопросом.

Касательно продвигаемой системы, то нам пришлось немного изменить первоначальные планы. Иудеев, католиков и униатов оказалось слишком много. Весьма затратное занятие – выселять всех насильно. Ещё и лишние потери. Поэтому я решил применить аналог мусульманской джизьи. Хочешь исповедовать чуждые религиозные обряды? Значит, плати! Самое забавное, что крестьяне и купцы Литвы моментально вернулись в православие. Просто мужики особо не чуяли разницы, и ересь ещё не пустила в регионе глубоких корней.

Думаю, на Волыни, в Галиции и Подолье произойдёт похожая картина. Для понимания ситуации надо уточнить, что митрополит Заленский только несколько дней назад утвердил постановление Брестской унии. Причём многие священники сопротивлялись произволу, ибо Львов долгие годы являлся настоящей столицей православия. Здешний народ ещё массово не проникся идеями униатства.

Поэтому я и попросил выдать предателей. Их казнят по старинному обычаю, придуманному для ренегатов. Попов зашьют в мешок и бросят в реку. Такая судьба ждёт монахов-василиан, происходящих из русинов. Измену надо выжигать калёным железом. По идее, лучше сжечь мерзавцев или посадить на кол. Но в этом случае есть вариант героизации казнённых. А так их просто тихо утопят, как котят, и всё. Позорная смерть, кстати.

– Я буду ждать вашего решения до заката. Затем обстрелы продолжатся, а сумма выкупа удвоится. И предупреждаю сразу: если Заленский или протоархимандрит вдруг сбегут или умрут, то я казню по десять человек из каждого сословия и общины. Берегите этих достойных людей. И ступайте, у вас осталось мало времени.