Czytaj książkę: «Брат друга»

Брат друга

Мой друг, Юра, младший сын в семье. Так как его мать, старший брат – были врачами, его бы не понял, бросил бы на полдороги и не заморачивался диафрагмами, выдержками, ГРИП и т.д. Друг помог, подсказал, направил. Но дело не во мне.

      Первый инфаркт Юра  перенес на ногах. Многие так и не поняли – с чего это, такой никуда не спешащий, не нервничавший по пустякам Юра,  и такая болезнь…Сахар – в норме, выбор был предопределен, он тоже будет врачом. Старший брат, Сергей   – видный, с хорошо поставленным голосом, любимец больных, дам и своей матери – успешно поднимался по карьерной линии, стал, быстро, врачом с высшей категорией, а затем и заведующим отделением в самой престижной больнице. А младший, Юрок – никуда не торопился, ни разу не женился, благо разведенок хватает. Никогда не лез в передовики, да и специальность выбрал спокойную – без нервотрепки – рентгенологию. Юра  много читал, любил фильмы, был не от Мира сего, очень любил рисовать и как следствие – увлекся фотографией. На этом его поприще мы и познакомились.  Немного вальяжный в работе врача – Юра  преображался с фотоаппаратом в руках. Тут он был профи. Я бы без него ничего тромбов – нигде нет, атеросклеротических отложений просто нет – человек очень подвижный, любящий Природу и активный отдых. И, вдруг. Да, наверное, съел чего. Или выпил – вот обывательское мнение о враче, и просто о мужике с инфарктом. Чего греха таить – сам так и думал.

      Второй инфаркт привлек внимание уже всех. Первым затрубил тревогу – его брат, Сергей. По натуре – целеустремленный, агрессивный, он добился коронарографии  и хирургического лечения. И Юра, опять, ожил. Стал бродить со своим любим фотоаппаратом, ездить на охоту, любить дам.

   Меня все время наставлял, начал обучать уж совсем лишнему – фото коррекции программной. И добился своего –  я стал понимать цветопередачу кадра, тени-на-плетени.

      Мы мечтали с Юрой поехать вместе на Природу, отснять там фотоматериал, он хотел меня натаскать на портретах – для чего пригласить решил с нами в поход – веселых подружек – сестер. Мы уже отдыхали с ними. Приятное  с полезным – можно и совместить.

      И тут удар – умер отец Юры и Сергея – большой красивый человечище, знаменитый специалист, директор федерального центра. Отец – был воротила и пятило в семье. Он добивался всего, при нем вырос Сергей, поднялся и его центр. И вот, отца  не стало.

    Сергей, как то, сразу сломался, зажался, сдулся. И заболел.

   Еще добавило второе – его сняли с  заведования. Уход отца не остался не замеченным. И Сергей попал в психиатрию. Волнообразное  течение болячки привело к инвалидности и тяжелой депрессии Сергея.

      И Юра, который всегда был на вторых ролях – стал вдруг главой их семьи. Нужно сказать, что оба брата – были поздними у родителей своих. Поэтому, мама – очень красивая и властная женщина, которую я знал как замечательного врача и ученого, практически всю свою жизнь – с возрастом стала сильно болеть, никуда  не выходила из дому и не могла помочь братьям  с их проблемами.

   Так они и стали жить, после смерти отца. Юра  стал сдержанней, несколько суровее. Он, как-то, даже, подрос, возмужал, что ли.

   Наши поездки всё откладывались. Но, однажды, мы решили – съездить ненадолго на Природу, порыбачить вместе.

      Вечером, накануне позвонил Сергей. Он сказал, что брата  – не стало.

   Потом, были похороны – вся врачебная диаспора города прощалась с Юрой. Я не находил себе места – у меня отпала, умерла часть меня. Теперь я только понял, чем был для меня – друг.

   Прошли месяцы. Сергей всё также оставался вне Времени и Пространства. Я им помогал, чем мог. Пытался сделать то, что бы сделал на моем месте – Юра. Не оставлял ни его мать, ни Сергея.

      Прошло время. Вдруг, однажды,  позвонил Сергей.

– Я хочу взять фотоаппарат Юры, и начать фотографировать. Научишь, брат? – спросил он.

– Да, брат, я скоро буду!

Серый, из Дозора.

   Знаете такого – Сергея Лукьяненко, и его знаменитые Дозоры? Один из них – Сумрачный Дозор. Как я оказался там, сейчас расскажу.

   Я пробирался по берегу бесконечной реки, в тумане. Яркий свет делал его молочно-белым. Казалось, наступил рассвет, и туман сейчас рассеется. Но чем дальше я шел, тем свет не менялся. Немного походило, как будто где-то сверху включили лампу «Дневного света» – матово струился по туману. Было не холодно, несмотря на близость реки. Ни одного дуновения ветерочка. На берегу было много различных кустарников. Просто заросли. Листьев на веточках не было. Все было молчаливо и величаво. И яркий свет, струящийся бесконечно сверху.

   Ни птиц, ни зверей не было. Никто не чирикал. Река не шелестела порогами. Кругом ни души. Я уходил все дальше, по реке. Людей тоже не было. Молчаливо и спокойно. Мои руки были странного света – серыми. Я всмотрелся в свое отражение в реке. Там на меня смотрел Серый Я. Наверное, из-за этого призрачного молочного тумана. Но меня это не пугало. Видимо, тут так надо.

   Вдруг, я услышал. Звук. Он был как из трубы. Очень далеко.

– Саша! Саша! Вернись!

   Неожиданно свет кончился. Я вынырнул из такого теплого и светлого небытия. Надо мной, на коленях, стояла жена. Она била меня в грудь. На меня что-то капало. Дождь? Но светило еще Солнце, на небе ни облачка. День клонился к закату. Это был не дождь – жена размазывала сопли, слезы.

– Ты не дышал! И пульса не было! Ты упал у машины. И перестал дышать. Тебя так долго не было.

Половой инстинкт

Прогуливаюсь после обеда, совершаю моцион вокруг дома. Впереди, занимая всю дорожку, неторопливо ковыляет дед в красной футболке, мятых штанах. Дедушка не такой старый, как древний.

Обгонять его не хочется, сам я никуда не спешу. Отработал в утро, просто прогуливаюсь. Но наблюдаю, что вокруг творится. Птички чирикают, всё цветет и пахнет.

Дед так и пылит по дорожке, впереди меня. А чуть впереди него, идет женщина в летних тоненьких бриджах, трусики врезались в тело.

Мы как караван, степенно дефилируем по пыльной тропинке.

Вдруг, женщина впереди резко остановилась, развела руками и наклонилась. Фигурка точеная, красиво контурировались все впуклости и выпуклости тела.

Дед как вкопанный, резко встал. Аж, руки перед собой выставил. Хотя, до дамы было метров пятнадцать. И ни туда, и ни сюда. Мне тоже пришлось приостановится – проход явно перекрыт этими двоими.

Женщина что-то подняла, продула, выпрямилась, и грациозно пошла дальше.

Дед оттаял, тоже сдвинулся с места, набирая ход.

А там, и я подтянулся.

Что ж сделаешь – у деда прекрасная реакция на прекрасное. Дед-то ещё ого-го!

Откопали. Люди…

   Мой двоюродный брат, работал на Колыме – знал, что человек быстро замерзнет. И он, однажды, спас пьяную женщину, откопал из снега, привел в свой дом, напоил горячим чаем. Она – совсем запитая, алкоголичка, побитая, грязная… Он ее проводил до барака. Замечательно?

   А на 8 Марта, он сильно поддав, решил сократить путь до дома, перелез через забор соседский, поскользнулся, упал, ударившись головой. Соседки слышали шум в огороде, но не вышли.

   Долго бегала по поселку,  трезвонила всем по телефону – моя мама, что не могла найти своего племянника – моего двоюродного брата. И долго звонили ЭТИМ…типа, людям.

   Брата нашли только утром.

И вам спасибо!

      Давно это было. Однажды, к нам, в пульмонологию, пригласили на консультацию хирурга. И не просто хирурга, а челюстно-лицевого. Пришел сам заведующий, мой хороший знакомый, Б. Николай  Григорьевич.  Случай был сложный, срочно нужно решать о хирургическом вмешательстве. Больной был с бронхиальной астмой, да еще с травмой челюсти, что не добавляло больному возможности свободно вдыхать кислород и выдыхать всякую гадость. Николай  Григорьевич осмотрел больного, срочно искал анализы и проведенные исследования больного.   А истории ни на посту, ни в ординаторской не было. Заведующий пульмонологии Б. Андрей Юрьевич сам ушел в другое здание больницы на консультацию. Хирург бегает, пытается найти историю, или хотя бы результаты анализов. Бегал он долго. То появится в ординаторской, то унесется в палату пульмонологии, к больному. Злится, чуть не матерится.

   И вдруг, появляется студент 6 курса. И приносит злополучную историю болезни.

   Николай  Григорьевич, еле сдерживая себя:

– Спасибо, Вам, большое спасибо!

   Тут, вдруг, заходит хозяин пульмонологии, только что вернувшийся из реанимации.

   Николай  Григорьевич, уже с издевкой:

– И Вам спасибо, Андрей Юрьевич.

      В ординаторскую степенно выплывает Елена Л., медсестра постовая пульмонологического отделения, с листами назначения.

      В экстазе, Николай  Григорьевич, говорит:

– И Вам спасибо!

      Ординаторы лежат от смеха на столах, Андрей Юрьевич смущенно разводит руками, ничего не понимая. А Николай  Григорьевич победоносно уносится вглубь отделения, где то там, то здесь, еще долго слышится его бас:

– И вам спасибо!

А что такое Образование?

   Что такое Образование? Это то, что Ты помнишь, даже основательно всё забыв. Пример, сколько будет Два х Два?

   Но! Уровень образования – это несколько другое. Если Ты говоришь «Четыре», в итоге, у тебя есть Образование!

   А, вот, Я скажу и докажу – «Пять», несколькими способами. А это уже Уровень полученного Образования!

Конфетное настроение

   Магазин открылся недавно.  Красивые, яркие конфеты притягивали внимание всех. Магазин специализировался на свежих, но недорогих продуктах. Поэтому, отбоя не было.

   Вот, у полки появилась пара. Дед долго перебирал глазами многочисленные обертки с разнообразными конфетами. Наконец, остановился на выборе:

– Вот, эти. Состав хороший, и стоят всего 69 рублей за упаковку.

   Старушка строго посмотрела на своего престарелого супруга:

– Это же за 199 граммов. Почти 200!

   Супруга начала пересчет. Было заметно, что это занятие ей привычно.

– Значит, практически 35 рублей за 100 грамм. Но килограмм будет стоить …! Это же – кошмар!

   Конфетное быстро настроение улетучилось. Старики сердито развернулись, и ушли прочь. Сегодня в конфетном раю – это была уже семнадцатая пара.

Непарадный Циньхуандао

   В 2009 году, в Китае была тенденция отстоять, отреставрировать старый жилой фонд для увековечивания в Веках – истории КНР. По дороге из аэропорта мы проезжали 5 стареньких 4-этажных дома из красного полуразвалившегося кирпича. Нам было торжественно сообщено, что эти дома связаны с именем Великого Кормчего. И потому – им быть. Вокруг выросли огромные небоскребы, но было очень уютно создано гнездышко для этих 100-летних домов.

   В 2011 году, проезжая это же самое место, мы с разочарованием не нашли памятных исторических дома. На вопрос «Где?», китайский гид объяснил, что мэрия города, совместно с партийными работниками, постановили: построить в курортной зоне несколько небоскребов, куда были заселены пожилые партийцы, многое сделавшие для страны. А в память об этих домах – была издана прекрасная книга, с подробной историей этих домов из красного кирпича.

   Ps. Знаете, видя прекрасные новые дома, да еще с антисейсмической стабильностью, с прекрасными подъездными путями, подземными парковками, и возведенными с китайской скоростью – 10 небоскребов за 2 года, мы как-то стали горды за мудрое китайское руководство! Нужно больше думать о живых людях, тогда будет кому вспомнить и о мертвых.