Cytaty z książki «Каменный мост. Волк»
Когда старики готовятся, они наряжаются такими, какими хотели бы лежать в гробу.
Вот как выглядит смерть, жизнь без тебя: ты становишься невидим для молодых и сильных.
Для пополнения мужских классов добавили простолюдинов из 636-й в Успенском переулке, вставшей на ремонт, – жены императорских соколов под водительством Жемчужиной П.С. собрали новеньким поношенное шмотье, и кому-то счастливо выпадал великолепный бостоновый костюм серого цвета, а кто-то до пятнадцати лет продолжил маяться в единственной куртке ручного бабушкиного изготовления, пока богатый дядя не подарил отрез на костюм – и страдал мальчик всю жизнь, всю свою жизнь, всю жизнь, и когда ездил на «Чайке», и когда сидел в ЦК КПСС, и когда подыхал в Барвихе дважды Героем Соцтруда, а все забыть не мог своей куртки. Как же болело тогда!
– Ну, когда мы пошли в институты, началось: об этом можно писать, об этом нет… Мы не могли с этим смириться! И не надевали комсомольские значки вне института!
Земные правители? Сияющие скоты?
Каждый по очереди рассказывает, что отпечаталось в глазах и что показалось, - добавляя свои желания, свою жизнь, страх умереть – каждый ведь хочет остаться, впихнуть побольше лично себя даже в чужую историю.
Вокруг меня скакал и приседал сомнительный Цурко-сын – рыжеватый шестидесятилетний подросток, пучеглазый и пустой.
внимание, последнее письмо от живого
хочешь знать, для меня каждый киоск, торгующий такими журналами, – это фашистский дзот! Только еще страшней. Потому что его нельзя подавить.
сделалось? какой-то метеорит! И европейские обыватели, сдвинув на затылки панамки, наблюдали странное свечение на востоке, а охотники, добравшись через пятьдесят лет до эпицентра взрыва, находили только обелиски со звездой над массовыми захоронениями и каменные скульптуры с поднятою рукой – словно гораздо длительнее, длиннее и совершенней повторилось время Ивана Грозного, когда летописание
