Цвет парфюма, запах моря,
На полтона тише.
Звуки неба голубого.
Счастье рядом, дышим !
Аморально это якобы так правильно.
Вы выделяетесь, тоните, отрицая всё.
Под свежим мясом нацепившим моду,
Скрывается пустышка, да , но только …
Вы добиваетесь чужого мнения,
Это так важно вам. Вы в жизни бесхребетные.
Под этим лживым счастливым лицемерием
Шкатулка страхов при самозавышении.
И самомнения по сути никакого,
В Самооценке отсутствие порога.
И отрицая, под эгоизмом, Бога,
Вас ждет утопия бесчувственной чащобы.
Куда свернешь?
Минута. Час. Мой дом все дальше,
Душе так больно, хочется кричать.
Внутри взвывает , рвется в клочья,
Я плачу и боюсь терять.
Я ненавижу свой характер,
Я не люблю даже себя.
Деньги – свобода, счастье. Правда?
Но что тогда же есть Семья?
Вокзал стал местом омрачения,
Где люди рвутся кто куда.
Одни всё покоряют горы,
Другие молча курят, не спеша.
Рельсы судьбы . Куда свернешь?
А может плюнуть и обратно?
Эмоции упали в ноль. Боль в сердце,
Ждите меня завтра ....
Прощай сказав, надеемся на встречу.
Про не любовь была одна лишь ложь.
Мы так хотим ,чтоб в этот самый вечер
Хоть кто-то понял наши чувства вновь.
И слёзы с сердца нам никто не вытрет,
А может и придет тот самый день.
Я снова удивлюсь улыбке,
Любимая приди же поскорей.
Теперь мы видимся во снах,
И в мыслях о тебе я дожидаюсь ночи,
А в сумерках мне страшно засыпать,
Вдруг ты и там меня предашь и бросишь.
Кипяток утром в стакане.
В полночь не иду домой.
Снова я несчастно пьянен,
Глаза в небо, я с тобой.
Фразы: “если бы” дурманят,
В двух мирах уже давно.
В первом путь мой идеален,
А в другом сейчас с вином .
С пеплом улетают мысли,
Я держал в руках мечту.
Как и всё в осенней жизни,
Скрывает за собой цену.
Cладким ядом упивался,
Растворился идеал.
Мою душу отравили,
Как и пуст стал тот стакан.
Жизнь – театр лживых масок,
Многоликая абстрактность.
В трех проекциях реали
Лишь иллюзии в зазеркалиях.
Однотипность, заурядность
В кругу боли мы застряли
Всё, что кажется нам явным,
Мы так рано потеряли.
Я жил в идеальном мире,
Сейчас же внутри пустой.
Я столько сглотнул серой пыли,
Что так не сказал: “постой”.