Czytaj książkę: «Крупнейшие мировые аферы. Искусство обмана и обман как искусство»

Czcionka:

Если вы держите в руках эту книгу, значит, вы ее купили (или собираетесь купить, или взяли почитать у знакомых). Вы (или ваши знакомые) заплатили (или собираетесь заплатить) за нее деньги. А вы уверены, что здесь нет никакого подвоха? Вы уверены, что это не афера? Как знать, как знать…

(– The sting, mister…)


Вместо предисловия
Бизнес на все времена

Афера – (франц.) наживное предприятие, оборот из барышей: торговая или промысловая сделка, торговый оборот, подряд […]

Аферист – идущий на обороты, на наживные сделки; охотник до смелых расчетов, приобретатель, стяжатель.

Даль Владимир. Толковый словарь живого русского языка. – М.: Русский язык, 1981.


Афера (от франц. affaire – «дело») – мошенничество, сомнительная сделка.

Советский энциклопедический словарь. – М.: Советская энциклопедия, 1981.

Подмена понятий

С тех пор как на земле появились деньги, люди стремятся их иметь – и при этом как можно больше.

Самый простой способ добиться этого – заработать, то есть продать непосредственно свой труд или продукт труда. Производство – это самый трудный (трудоемкий!) путь к богатству.

Можно продать продукт чужого труда (торговля), но в этом случае все равно придется немало потрудиться – снарядить корабли в дальние страны, зафрахтовать самолеты, дать взятки нужным людям и т. д.

Можно «продать» сами деньги (капитал), чтобы получить еще больше денег (прибыль). Но и тогда придется поработать (головой).

Производство, торговля и капитал – это честное предпринимательство, fair play. Но цель его всегда одна – сделать («наварить») как можно больше денег.

Предпринимательство. Предприятие. Дело.

В англоязычных странах «дело» называют business. По-французски «дело» – affaire. Афера.

Сегодня аферой называют в основном жульническое предприятие, а аферистами – мошенников и проходимцев. Но изначально это понятие означало вообще любое предприятие (оборот, сделку), имеющее целью наживу (наживное предприятие).

Такая «подмена понятий» обусловлена рядом причин как субъективного, так и объективного характера.

Во-первых, как в прошлом, так и сейчас, любое дело, имеющее целью наживу («оборот»), в какой-то степени ассоциируется с надувательством. С другой стороны, вокруг «деловых людей» и отпетых мошенников, как и вокруг великих предпринимателей, всегда присутствует некий ареал восхищения и уважения («Умеют же!»).

Во-вторых, грань между честным предпринимательством и надувательством очень тонка. Дело в том, что сам по себе честный бизнес – будь он хоть трижды честный, все равно занятие абсолютно безжалостное, несовместимое с понятиями «справедливость» и тем более «милость», а потому безнравственное. (Еще Маркс писал, что ради 300-процентной прибыли капиталист – если он, конечно, настоящий бизнесмен – готов на все.) Кроме того, чтобы успешно заниматься каким-либо делом, его надо любить. Чтобы заниматься бизнесом, надо любить деньги (а это – грех сребролюбия). Далее, для успеха нужно, чтобы и само дело тебя любило, то есть для успеха в бизнесе, как и на любом другом поприще, нужен талант. Талант – это новаторские идеи, а новаторство – всегда риск, а риск – это умение балансировать на грани… Да и что такое, в конце концов, бизнес, если не отъем денег одной частью населения у другой его части? В процессе этого отъема (экономического обмена) люди (и их, к счастью, большинство) предлагают взамен что-нибудь полезное (сюртук, корову, компьютер, автомобиль, яхту, возможность путешествовать, получать образование, лечиться и т. д.). Но что делать, если полезных и нужных вещей (сюртука или коровы) нет, а денег хочется? Тогда можно предложить что-нибудь бесполезное (акции сомнительной компании) или даже вредное (поддельное лекарство), пустоту («воздух») или даже то, что тебе не принадлежит, или чего нельзя продать в принципе (Эйфелеву башню, например) или чего не существует в природе (красная ртуть).

Ну, например, нельзя ли продавать не выращенные тюльпаны, а будущие, или, еще лучше, – контракты на эти будущие тюльпаны? То есть получать деньги не после, а до того, как товар произведен (тюльпаны выращены)? Чем не афера? Афера, но не в нашем сегодняшнем понимании, потому что никакого жульничества тут нет, а есть просто «болезнь роста» экономики, которую потом научатся лечить при помощи страхования фьючерсных сделок.

Разве Джон Ло, едва не разоривший Францию, был аферистом? Он был просто новатором. Но и человеком дела. Разве при создании Компании Южных морей имел место чей-то злой умысел? Нет, просто появился акционерный капитал – новая форма ведения бизнеса. Разве эпопею со строительством Суэцкого канала (не путать с Панамским!) можно назвать аферой? Это же подвиг! Великое дело, смелое предприятие. Афера в старом смысле слова.

Есть такие «дела», которые, хотя и приносят наживу, делаются не ради нее. Мистификациями, дезинформацией читателей, подделкой картин старых мастеров часто занимаются просто из любви к искусству (в последнем случае – в прямом смысле). Это аферы?

Есть, конечно, и бесспорные случаи, когда имеет место преступный умысел, когда в основе «дела» лежит циничный расчет, а само оно проворачивается исключительно ради денег. При этом либо нарушаются существующие законы, либо используются «дыры» в законодательстве. И если, с одной стороны, афера граничит с честным бизнесом, то с другой – с самой банальной уголовщиной, от которой ее отличает разве что «красота игры». Ведь и ограбление банка, если оно организовано с блеском и фантазией, можно назвать аферой. И разве знаменитая аферистка мамаша Мандельбаум по своей сути не простая торговка краденым (хотя и очень талантливая)?

Работа головой

И афера как честное (смелое!) предприятие, и афера как мошенничество отличаются от обычного преступления одной характерной чертой. Классическая афера – как правило, плод творчества одного человека, обладающего нетривиальным мышлением и огромным обаянием.

Аферисты не похожи ни на других представителей криминального мира, ни на рядовых бизнесменов. Это люди совсем другого склада. Еще бы – ведь им приходится работать головой, да еще носить маску (маскировать свои намерения).

Начнем с начала.

Обычные уголовники (люди без фантазии) присваивают чужую собственность либо с помощью грубой силы (кулаки), либо используя простейшие орудия преступления (дубина, нож, пистолет, базука и т. д.). Продвинутые в техническом отношении аристократы преступного мира полагаются на ловкость рук (карманные кражи) или примитивные приспособления (бритвы, фомки и т. д.). Но все те, кто таким образом тайно или явно, при свете дня или под покровом ночи ворует, тащит, тянет, лямзит, грабит и т. д., никак не маскируют своих намерений и не пытаются выдать «порося за карася». Хулиганы, грабители, домушники, карманники, форточники и борсеточники отнимают деньги у честных граждан либо без их ведома, либо не интересуясь их мнением, либо просто с ним не считаясь. Как говорится, было бы желание, а согласия жертвы никто не спрашивает.

Воры и грабители могут прятать лицо под маской или действовать тайно, но они не скрывают и не маскируют своих намерений. Иными словами, они лишают своих жертв собственности, но не лгут.

Есть и такие формы отъема денег у населения, которые на первый взгляд не связаны с насилием и происходят не под покровом ночи. Есть «артисты», способные использовать магнетизм слов и взгляда, а также просто умение отвлечь наше внимание (цыганки, гадалки, карточные шулеры, баптисты, мунисты, финансовые консультанты и т. д.). Казалось бы, все открыто – жертва видит и осознает происходящее, у нее есть выбор. Но на самом деле и в этом случае не обходится без насилия – насилия над волей и сознанием (внушение, гипноз, массовый психоз и т. д.). Но главное отличие этой категории грабителей от первой заключается в том, что хотя и действуют они более или менее открыто, но истинные намерения свои скрывают. Главное их оружие – ложь.

Но и это не предел совершенства. Можно уговаривать (убеждать, давить на психику, гипнотизировать) людей, чтобы они отдали деньги. А можно сделать так, чтобы денежки сами потекли в ваш карман, чтобы люди сами несли их «на блюдечке с голубой каемочкой» и еще благодарили за то, что вы согласились их взять.

Это, как говаривала Анна Дмитриева, уже «высший пилотаж». Это масштаб, это класс. Это игра по-крупному. Это афера.

Именно поэтому о настоящих аферистах пишут романы и снимают фильмы (в которых не стесняются играть лучшие актеры – от Пола Ньюмена и Роберта Редфорда до Алексея Гуськова; они знают, что зритель любит этот жанр!).

Аферистов часто окружает ореол романтики. Это происходит, видимо, по трем причинам.

Во-первых, существует такая загадочная вещь, как отрицательное обаяние.

Во-вторых, аферисты заслуживают если не любви, то по крайней мере уважения за талант, интеллект, обаяние и т. д. и т. п.

В-третьих, жертвы аферистов далеко не всегда вызывают сочувствие. И это неудивительно, учитывая, что страдают они часто не столько от аферистов, сколько от собственной жадности и глупости, от жажды легкой наживы и желания «купить на грош пятаков». Достаточно вспомнить два примера – из Священного Писания и истории древнего мира (неотделимой от античной литературы).

Библейский змей предложил Еве отведать запретного плода с древа познания добра и зла. Ее предупреждали, чем это может кончиться, никто не заставлял ее делать этого, у нее был выбор, и она его сделала. Последствия известны.

(Потом было другое яблоко – яблоко раздора, из-за которого началась Троянская война – чем не афера? Ведь и война в конечном счете ведется ради наживы.)

Потом был Одиссей с его Троянским конем. Что это такое, если не афера? Снаружи – блеск, красота, внутри – смерть. И у троянцев тоже был выбор – предупреждал же их Лаокоон! Но конь был так хорош…

И наконец, жертвами афер часто становятся не отдельные люди (или множество людей), а компании и даже целые государства.

Остап Бендер, как известно, знал примерно 400 сравнительно честных способов отъема денег у населения. Нечестных, наверное, намного больше, но сын турецко-подданного и потомок янычаров чтил уголовный кодекс. Масштабы его бизнеса были, в общем-то, весьма скромными – всего-навсего миллион, заработанный, так сказать, на работе с физическими лицами. Корейко работал с куда большим размахом – он крал у государства.

Бизнес-структуры и власть не вызывают у населения (особенно российского, привыкшего считать, что всю жизнь его грабят власть имущие и олигархи) особого сочувствия. И аферист, сумевший надуть компанию (государство), становится в глазах обывателя этаким Робин Гудом.

Но все-таки не следует забывать о том, кто был первым аферистом в истории.

Цветочная лихорадка в Голландии, учредительская лихорадка в Англии, золотая лихорадка в Америке, бриллиантовая лихорадка в Африке … «Мыльные пузыри» и торговля «воздухом», продажа Эйфелевой башни и Букингемского дворца, хищения, растраты, торговля инсайдерской информацией, мистификации и газетные утки… История человечества знает великое множество самых разных афер. Они столь же разнообразны, как бизнес, как люди, как сама жизнь.

О чем эта книга?

Эта книга – попытка рассказать если не обо всех (это невозможно сделать в одной книге), то хотя бы о самых выдающихся, грандиозных «свершениях», делах и «темных делишках», а также о самых известных аферистах – «охотниках до смелого расчета», авантюристах, откровенных мошенниках и преступниках. Это «справочник афериста», предназначенный, конечно же, не для аферистов, а для всех, кто интересуется «занимательной экономикой» и не хочет сам пострадать от жуликов.

В книге три части.

В первой из них («Темное дело») рассказывается об аферах, их экономических причинах и предпосылках. Это, так сказать, идеи, фабулы, бродячие сюжеты, по которым осуществлялись сотни и тысячи крупных и мелких жульничеств и мошенничеств. Мы постарались представить на суд читателей коллекцию самых масштабных афер, имевших место в разных странах и отраслях экономики. Для удобства читателя рассказ о каждой афере снабжен краткой информацией о месте и времени совершения аферы, «составе преступления», его масштабах и действующих лицах. Отдавая дань моде, мы также попытались классифицировать аферы по субъекту и объекту – business to business (B2B), people to people (P2P), people to state (P2S) и т. д.

Во второй и третьей частях книги речь пойдет об аферистах.

Во второй части («Охотники до смелых расчетов (романтики)») рассказывается о делах и свершениях представителей разных стран и народов, «творивших» не столько ради наживы, сколько из любви к искусству, – об аферистах-романтиках, которыми двигал не столько трезвый расчет, сколько гениальная идея. Большинство из них жили в прошлом. Многие умерли в нищете.

В третьей части («Люди дела (прагматики)») мы поговорим о тех, для кого афера – точная наука, о циниках и прагматиках. Часто такие люди быстро добиваются успеха, также быстро разоряются, потом снова всплывают на поверхность. Помимо всего прочего, обвинить их можно еще и в том, что они лишают свое «дело» того, что отличает их от обычного криминала, – своеобразной красоты, изящества, а иногда и благородства. Что поделаешь, они – дети своего (нашего) времени. Многие из них сегодня коротают дни в местах лишения свободы.

* * *

Пока вы будете читать эту книгу, в мире произойдут сотни и тысячи афер. Вот и сейчас кто-то наверняка пытается обдурить кого-то.

И можно сколько угодно задавать риторические вопросы из серии «Что делать?», «Кто виноват?» и «Куда смотрит государство?». И можно давать советы читателям, как уберечь свои карманы, вроде того, который дал когда-то Кузьма Прутков: «Бди!»

Да только зачем?

Все равно ведь облапошат!

Валерия Башкирова.

Часть 1
Темное дело

Отрыв и падение,
или
Тюльпаново-финансовый кризис

Место действия: Голландия.

Время действия: XVII век.

Corpus delicti: биржевая торговля тюльпановыми «фьючерсами».

Масштаб: национальный.

Действующие лица: практически все население страны.

Тип: B2B, P2P.

Тюльпановую лихорадку в Голландии XVII века можно считать аферой в том смысле, какой вкладывали в это слово в позапрошлом веке, то есть наживным предприятием. Но когда жажда наживы охватывает буквально все население страны, когда средством наживы становится один товар, а механизмы совершения сделок никак не защищены, рано или поздно в проигрыше оказываются все.

Многие экономисты считают, что причина финансовых кризисов – отрыв сферы обращения (деньги) от сферы производства (товар) вследствие глобализации, роста и усложнения мировых финансовых потоков и появления новых банковских технологий. Впервые угроза такого «отрыва от народа и падения» возникла еще в начале XVII века «в одной отдельно взятой стране» – Голландии, которая в то время была одной из самых развитых в экономическом отношении.

Финансовая катастрофа стала следствием ажиотажного спро са на тюльпаны и зарождением «фьючерсной» торговли. Учитывая, что механизмы страхования контрактов были разработаны лишь спустя столетия, неудивительно, что от этой «торговли бумагами» пострадало практически все население страны.

Почему предметом спекуляций национального масштаба явился именно тюльпан, а не, скажем, изумруды или заморские специи и прочие колониальные товары, к которым страна мореплавателей имела практически эксклюзивный доступ? Возможно, дело в том, что в начале XVII века букет тюльпанов в гостиной голландца означал примерно то же самое, что сегодня собственная яхта или «Роллс-Ройс». Тюльпан был статусным символом. Он свидетельствовал о принадлежности к высшим слоям общества. Неудивительно, что когда луковица тюльпана оказалась по карману среднему голландцу, страну охватила лихорадка. Каждый хотел урвать свой кусок и приобщиться к богатствам тюльпанового рынка.

Но была и еще одна причина, по которой именно тюльпан стал предметом грандиозной спекуляции, разорившей одну из самых экономически развитых стран Европы. Как и большинство других декоративных растений, тюльпан попал в Европу с Ближнего Востока. Его завезли из Турции в середине XVI века. Но тюльпан обладал одной интересной особенностью. Из луковиц вырастали красивые цветки однотонной окраски, но через несколько лет она неожиданно менялась: на лепестках появлялись полосы самых разных оттенков. Сейчас уже известно, что это результат вирусного заболевания тюльпанов. Но тогда это казалось чудом. Голландский ювелир, чтобы разбогатеть, должен был сначала заплатить за алмаз огромные деньги, потом долго трудиться, чтобы огранить его, а потом еще с прибылью продать камень. Владелец одной-единственной тюльпановой луковицы мог в один миг стать владельцем нового, неповторимого сорта, который можно было продать на тюльпановом рынке в несколько раз дороже.

Тюльпан был хорош тем, что его полосатые сорта идеально соответствовали потребностям самого дорогого сегмента рынка – такие цветки были редкостью и продавались по очень высокой цене, тогда как основная масса дешевых желтых, розовых и красных тюльпанов удовлетворяла потребности покупателей, принадлежащих к среднему классу.

В 1612 году в Амстердаме был опубликован каталог Florilegium с рисунками 100 разновидностей тюльпанов. Новым символом преуспевания заинтересовались многие европейские королевские дворы. Тюльпаны подскочили в цене. В 1623 году луковица редкого сорта Semper Augustus, пользующегося большим спросом, стоила 1000 флоринов, а в разгар тюльпанового бума в 1634–1636 годах за нее платили до 4600 флоринов. Для сравнения: свинья стоила 30 флоринов, корова – около 100.

Третьей причиной тюльпанового бума стала чума 1633–1635 годов. Из-за высокой смертности возникла нехватка рабочих рук и, соответственно, выросли зарплаты. У простых голландцев появились деньги, и, глядя на тюльпановое безумие богатых, они начали вкладывать их в собственный тюльпановый бизнес.

Наконец, тюльпаны – растения сезонные. До тюльпанового бума ими торговали с мая (когда луковицы цветов выкапывали) по октябрь (тогда их сажали, а зацветал тюльпан следующей весной). Но поскольку спрос катастрофически превышал предложение, в мертвый для тюльпановых дилеров зимний сезон началась торговля рассадой. Риск для покупателя, конечно, был, но и стоила рассада дешевле. Рискнув и купив будущие тюльпаны в ноябре или декабре, весной можно было продать их на порядок или даже на несколько порядков дороже. А отсюда уже всего один шаг до «фьючерсных» сделок, и этот шаг был тут же сделан. В конце 1635 года тюльпаны стали «бумажными»: большая доля их «урожая» 1636 года продавалась по «фьючерсным» контрактам.

Что случилось дальше, наверное, уже понятно. Началась спекуляция контрактами как любыми другими ценными бумагами.

Регулярные тюльпановые торги велись на фондовой бирже Амстердама. А в провинции – в Роттердаме, Харлеме, Лейдене, Алкмаре и Хорне – в тавернах создавались импровизированные тюльпановые биржи – коллегии. На них занимались, по сути, тем же, чем и на главной амстердамской бирже, – спекуляцией «бумажными» тюльпанами. Был даже разработан особый ритуал торговли ценными бумагами. Например, потенциальному покупателю запрещалось называть свою цену, он мог только намекнуть, что не прочь купить данный контракт. После этого один из продавцов вставал из-за стола и они вдвоем уединялись в задней комнате таверны. Если они не договаривались, то по возвращении в общий зал платили небольшую сумму всем остальным в качестве компенсации за срыв возможной сделки. Но торги не останавливались, и новая парочка удалялась в отдельную комнату. А компенсация тут же тратилась на выпивку для всех почтенных брокеров, так что торги, надо думать, проходили весело. Если же сделка заключалась, то по возвращении из кабинета продавец и покупатель выставляли всем присутствующим магарыч и по обычаю плескали на всех пивом и водкой.

В 1636 году тюльпаны стали предметом большой биржевой игры. Появились спекулянты, не боящиеся перекупать «бумажные» цветы в течение лета, чтобы продать их еще дороже следующей весной перед началом сезона. Современник описывал сценарий подобных сделок так: «Дворянин покупает тюльпаны у трубочиста на 2000 флоринов и сразу продает их крестьянину, при этом ни дворянин, ни трубочист, ни крестьянин не имеет луковиц тюльпанов и иметь их не стремится. Так покупается и продается больше тюльпанов, чем их может вырастить земля Голландии».

Цены росли как на дрожжах. Луковицы тюльпанов Admiral de Maan, стоившие 15 флоринов за штуку, продавались спустя два года уже по 175 флоринов. Цена сорта Centen с 40 флоринов подскочила до 350, за одну луковицу Admiral Liefkin платили 4400 флоринов. Задокументированным рекордом была сделка в 100 тыс. флоринов за 40 тюльпановых луковиц.

Чтобы привлечь людей небогатых, продавцы начали брать небольшие авансы наличными, а в залог шло имущество покупателя. Например, стоимость луковицы тюльпана Viceroy составляла «2 лоуда (2,25 кубометра) пшеницы, 4 лоуда ржи, 4 жирные коровы, 8 жирных свиней, 12 жирных овец, 2 меха вина, 4 бочки пива, 2 бочки масла, 1000 фунтов сыра, кровать, шкаф с одеждой и серебряный кубок» – всего добра на 2500 флоринов. Художник Ян ван Гойен за десять луковиц заплатил гаагскому бургомистру аванс 1900 флоринов, в залог остальной суммы предложил картину Соломона ван Руйсдаля, а также обязался написать собственную.

Тюльпановая лихорадка породила легенды. Одна из них – про то, как портовый босяк, увидев входящий в гавань корабль, бросился в контору его владельца. Купец, обрадованный известием о возвращении долгожданного судна, выбрал из бочки самую жирную сельдь и наградил ею оборванца. А тот, увидев на конторке луковицу, похожую на очищенный репчатый лук, решил, что селедка – это хорошо, но селедка с луком еще лучше, сунул луковицу в карман и отбыл в неизвестном направлении. Через несколько минут купец хватился луковицы тюльпана Semper Augustus («Вечный август»), за которую заплатил 3000 флоринов. Когда босяка нашли, он уже доедал селедку с «луком». Бедняга загремел в тюрьму за хищение частной собственности в особо крупных размерах.

А вот другая легенда. Харлемские торговцы тюльпанами прослышали о гаагском сапожнике, которому якобы удалось вывести черный тюльпан. Депутация из Харлема навестила сапожника и купила у него все луковицы за 1500 флоринов. После этого прямо на глазах у тюльпановода-любителя харлемцы бросились яростно топтать луковицы и успокоились, только превратив их в кашу. Они боялись, что невиданный черный тюльпан подорвет их хорошо налаженный бизнес. Сапожник не вынес надругательства над цветами, слег и умер.

Первый звонок прозвенел в конце 1636 года, когда производители тюльпанов и городские магистраты наконец обратили внимание на то, что торговля идет в основном «бумажными» тюльпанами. С резким увеличением количества игроков на тюльпановой бирже цены стали скакать в ту и другую стороны быстрее, чем понижался или поднимался реальный спрос. В хитросплетениях рынка могли разобраться только эксперты. Они и посоветовали в начале 1637 года снизить покупки. 2 февраля покупки фактически прекратились, все продавали. Цены начали катастрофически падать. Разорялись и бедные, и богатые.

Главные дилеры предприняли отчаянную попытку спасти положение, организуя мнимые аукционы. Покупатели начали разрывать контракты на цветы летнего сезона 1637 года, и 24 февраля главные производители тюльпанов собрались в Амстердаме на экстренное совещание. Они разработали следующий сценарий выхода из кризиса. Контракты, заключенные до ноября 1636 года, предлагалось считать действительными, а последующие сделки покупатели могли расторгнуть в одностороннем порядке, заплатив 10 % отступного. Однако Верховный суд Нидерландов, посчитавший тюльпановодов главными виновниками массового разорения голландских граждан, наложил вето на это решение и предложил свой вариант. Продавцам, отчаявшимся получить деньги с покупателей, предоставлялось право продать товар третьей стороне за любую цену, а разницу потом стребовать с того, с кем было заключено первоначальное соглашение. Но покупать больше не хотел никто.

Правительство поняло, что нельзя винить в тюльпановом безумии какую-то определенную категорию граждан. Виноваты были все. По всей стране работали специальные комиссии, разбиравшие споры по тюльпановым сделкам. В итоге большинство продавцов согласилось получить по 5 флоринов из каждых 100, что полагались им по контрактам.

Трехлетний застой в других, «нетюльпановых» областях голландской экономики дорого обошелся стране. Некоторые потом даже сочли, что именно в период тюльпанового безумия главный конкурент – Англия – сумел перехватить многие исконно голландские рынки за границей. Так это или нет, но потрясение, которое пережила Голландия в XVII веке, вполне сопоставимо с дефолтом 1998 года.

Однако конец у этой истории все-таки хороший: механизмы фьючерсной торговли исправно работают во всем мире, а Голландия и поныне считается страной тюльпанов, и масштабам голландского цветочного бизнеса можно только по завидовать.

Darmowy fragment się skończył.

Gatunki i tagi

Ograniczenie wiekowe:
16+
Data wydania na Litres:
17 lutego 2009
Objętość:
290 str. 1 ilustracja
ISBN:
978-5-388-00424-6
Właściciel praw:
Коммерсантъ
Format pobierania:
Tekst
Średnia ocena 2,2 na podstawie 10 ocen
Tekst
Średnia ocena 4,8 na podstawie 6 ocen