Czytaj książkę: «Жизненный цикл Евроазиатской цивилизации – России. Том 2», strona 34
80.3. Ученики и последователи преподобного Сергия Радонежского
XIV–XVI столетия считаются золотым веком русской святости, давшим более всего преподобных Русской Церкви. В те времена северная – тогда воистину святая Русь, – вся покрылась монастырями. Духовная генеалогия русских подвижников XIV–XVI веков почти неизбежно приводит к преп. Сергию, как к общему отцу и наставнику после Феодосия Печерского. Все новое русское сергиевское монашество уходило в пустыню, в лесные дебри, бежало от нагонявшего мира, не уступало ему, оседало в хозяйственных обителях, строилось, создавало иногда крупные культурные очаги, опорные пункты русской колонизации. Все это новое аскетическое движение освящается именем св. Сергия.
В послесергиевском монашестве можно различать два течения, прежде всего географически: северное и московское. Уже сам преподобный Сергий, уступая князьям и митрополиту, отдавал своих учеников, Феодора, Афанасия, Андроника в строители и игумены московских и подмосковных монастырей. Другие ученики его, Кирилл Белозерский, Павел Обнорский шли на север, за Волгу, не в города, а в лесную пустыню.
За географическим разделением русского подвижничества скрывается более существенное духовное разделение – складываются разные направления аскезы. Созерцательная духовная жизнь была главной целью северных отшельников. Белозерский край, Кубенское озеро, южная окраина Вологодских лесов: Комельская, Обнорская, Нуромская пустыни, а за ними далекое поморье – вот главные очаги «заволжских старцев».
Учеником и последователем Сергия Радонежского был Кирилл Белозерский (Косьма) (1337–1427), основатель и первый игумен Кирилло-Белозерского монастыря под Вологдой, автор посланий, православный святой. Родился в Москве, в знатной семье.
В возрасте 30 лет Косьма принял пострижение в московском Симоновом монастыре под именем Кирилла. В иноки его посвятил игумен Федор, племянник Сергия Радонежского. В обители Кирилл провел несколько лет в хлебне, поварне и прочих службах, находясь под руководством старца Михаила, впоследствии смоленского епископа. Посещавший монастырь Сергий Радонежский часто беседовал с Кириллом с глазу на глаз. Возведенный в сан иеромонаха, он по удалении Симоновского архимандрита Феодора на ростовскую архиепископию, был избран на его место, но в сане игумена Кирилл оставался недолго.
Недовольный нарушением старых строгих порядков монастырской жизни Кирилл уступил свое место другому (Сергию Азакову). Несколько позже преследования со стороны нового игумена принудили его удалиться из Симонова в старый монастырь Рождества Пречистой (иначе в «Старое Симоново», недалеко от нового Симонового монастыря), где у него и явилась мысль «далече от мира уединиться».
Житие преп. Кирилла, составленно в конце XV века Пахомием Логофетом (в рукописи). Согласно Житию, однажды во время ночной молитвы он услышал голос: «Кирилл, уйди отсюда. Иди на Белое озеро и найдешь там покой, там тебе уготовано место, в котором спасешься». Взглянув в оконце кельи, Кирилл увидел белый свет и некую местность, находящуюся далеко на севере. Вскоре видение исчезло.
От своего сподвижника по монастырю инока Ферапонта (впоследствии основателя белозерского Ферапонтова монастыря), Кирилл узнал, что на Белоозере есть места, удобные «для безмолвия». Вместе они покинули обитель, и ушли в Белозерскую страну. Кирилл и Ферапонт обошли несколько мест, пока Кирилл не узнал то, которое было указано в чудесном видении. Кирилл на берегу Сиверского озера, верстах в 7 от Шексны, положил начало общежительному монастырю во имя Успения Богородицы. Первоначально на склоне холма он водрузил деревянный крест, устроил вместе с преп. Ферапонтом самый простой шалаш, а затем выкопал в земле келью. Вскоре Кирилл на том месте соорудил небольшую избушку, сохранившуюся до наших дней; она служила ему, вероятно, кельей, хотя обыкновенно ее называют часовнею. Вокруг кельи Кирилла собралась братия. Совместными усилиями они построили деревянную церковь во имя Успения Пресвятой Богородицы, кельи, трапезу и другие служебные постройки. Так на берегу Сиверского озера возник Успенский Кирилло-Белозерский, или просто Кириллов монастырь, игуменом которого преп. Кирилл состоял около 30 лет до самой своей кончины.
Преп. Ферапонт через некоторое время оставил это место, и впоследствии в 15 верстах основал особый монастырь, позднее известный как Ферапонтов.
Кирилл ввел в монастыре самый строгий общежительский устав. Сам игумен исполнял его строже всякого простого инока. В основу организации внутренней жизни своего монастыря преп. Кирилл положил обычаи Симоновские: строгое общежитие, личную нестяжательность и вотчинный строй с ограничениями в духе требований митр. Киприана. Богослужебные и келейные порядки с самого начала монастыря были, по-видимому, иерусалимские. Все имущество было общее. Без разрешения игумена никто не выходил из пределов монастыря. Все, приносимое братии, подарки или даже письма, непременно вносилось с ведома игумена; через его же руки проходило все, что посылали кому-либо на сторону иноки.
Устав Белозерских монастырей Кирилла и Ферапонта, как он изложен в житии последнего, изображает распорядок монастырских занятий, «чин всякого рукоделия»: кто книги пишет, кто книгам учится, кто рыболовные сети плетет, кто кельи строит; одни дрова и воду носили в хлебню и поварню, где другие готовили хлеб и варево; хотя и много было служб в монастыре, вся братия сама их исправляла, отнюдь не допуская до того мирян, монастырских служек.
Уже при жизни преп. Кирилла монастырь достиг значительной степени благосостояния. Этому отчасти содействовало личное расположение к преп. Кириллу князей – его духовного сына князя белозерского и можайского Андрея Дмитриевича, его семьи, великого князя московского, князя галицко-звенигородского и общественное уважение к его подвижничеству. Преп. Кирилл поставил дело так, что его обитель стала своего рода культурным центром. Он был известен как книголюбец еще в Симоновом монастыре. При Белозерском монастыре проживал дьяк, обязанностью которого было писать книги и учить детей «грамотной хитрости». Многие из грамотных иноков трудились над перепискою книг и составлением сборников, из числа коих некоторые доселе сохраняются в Кирилловом монастыре. Предание указывает между ними и рукописи, писанные рукою самого Кирилла. До нашего времени дошли 12 книг из личной библиотеки преп. Кирилла. Сам он был автором трех посланий, свидетельствующих о его начитанности, хотя и изложенных в простонародно-безыскусственной форме.
Кирилл еще при жизни прославился многими чудесами. Совершались они и после смерти Кирилла. В XV–XVI веках Кириллов монастырь пользовался особым уважением в России, и особенно у царского семейства.
Преп. Кирилл погребен в Кириллове монастыре. Мощи преподобного почивают под спудом в храме созданного им монастыря. Над его мощами ныне находится церковь во имя преп. Кирилла, построенная в 1585–1587 годы и заново перестроенная в XVIII веке.
Преподобный Александр Свирский (Амос), (1448–1533), родился в Новгородской земле, в деревне Мандера, в семье небогатых благочестивых крестьян. Родители воспитали своих детей в христианском духе.
В возрасте 26 лет Амос пришел на Валаам, игумен принял его и постриг с наречением ему имени Александр. Подвизался Александр, изумляя суровостью своего жития самых строгих Валаамских иноков. Сначала он подвизался в общежитии, потом перешел на безмолвие, на остров, именуемый ныне Святым, и провел там 13 лет. Там доселе сохраняются следы его труженической жизни: его узкая сырая пещера, в которой можно поместиться только одному человеку; расположена она в расселине скалы на половине обрывистой горы, туда проведена отвесная лестница. Сохранена и выкопанная им для себя могила, впоследствии осененная гранитным крестом.
Однажды, стоя ночью на молитве, Александр услышал таинственный голос: «Александр, изыди отсюда и иди на прежде показанное тебе место, на нем ты возможешь спастись». Великий свет указал ему место на юго-востоке, на берегу р. Свири, где стоит до наших дней его монастырь.
Александр пришел на озеро Рощинское и поселился в пустыне, в 6-ти верстах от реки Свири. В глубине непроходимого бора он поставил небольшую хижину и предался уединенным подвигам.
Слезными ночными молитвами побеждал Александр в себе раздражение и досаду и стяжал, наконец, всепобеждающую любовь к ближнему и великий мир в душе. К Александру начали собираться жаждущие обитать под сенью его молитвы. Пришел и Завалишин со своими чадами и принес пустынникам много хлеба. Александр принял жертву, но посоветовал братии не оставаться праздными, а очищать лес и возделывать землю, чтобы питаться трудами рук своих и снабжать убогих.
Прожив 25 лет в Свирской пустыни, Александр был утешен божественным явлением такой силы, что нельзя было сравнить его ни с какими другими восхищениями его духа: для него повторилось видение, бывшее некогда Аврааму: светлые ангелы с посохами в руках изображали собой Святую Троицу. Божественным знаком особого значения православного русского народа во вселенской истории стало в конце XIV века явление Святой Троицы великому русскому святому Александру Свирскому. Это откровение несло таинственный смысл и знак любви Божией к русскому народу. В лице св. Александра Свирского – русского новозаветного Авраама – сама Святая Троица избирает русский народ народом-богоносцем, исповедником истинной веры Христовой в конце мировой истории.
Скончался преподобный Александр со словами: «Господи, приими дух мой» 30 августа 1533 году, будучи 85 лет от роду. В 1547 году был причислен к лику святых. Св. мощи его были открыты в 1641 и почивали в открытой раке в Преображенской пустыни, откуда в день Пресвятой Троицы переносились в Свято-Троицкий монастырь и оттуда обратно. Мощи преподобного Александра пребывают нетленными и до наших дней в Александро-Свирском монастыре.
Савватий, Зосима и Герман – преподобные Соловецкие святые. Именно эти отцы были первыми жителями необитаемого Соловецкого острова. Благодаря их трудам и молитвам на необжитом Соловецком острове появились келии, церковь, а потом Соловецкий монастырь, ставший настоящей жемчужиной духовной жизни русского Севера. Преподобный Савватий, Соловецкий чудотворец, и угодник Божий – преподобный Зосима, считаются основателями величайшей святыни Архангельской земли – Спасо-Преображенской Соловецкой обители.
Основным источником сведений о Савватии и Зосиме служат их Жития, представляющие единое произведение, части которого связаны единством замысла и повествования, общими рассказами о чудесах. Жития Савватия и Зосимы были созданы Соловецким игуменом Досифеем и бывшим Киевским митрополитом Спиридоном по благословению Новгородского архиепископа св. Геннадия (Гонзова), История создания произведений изложена Спиридоном в кратком послесловии к Житиям и Досифеем – в «Слове о сътворении Жития начальников соловеческых», вошедшем в Жития Савватия и Зосимы.
Согласно житию, Савватий, во времена митрополита Фотия, подвизался в Кирилло-Белозерском монастыре. Узнав, что в «Ноугородцкой области» есть Валаамский монастырь, где иноки ведут жизнь более строгую, Савватий перебрался туда. Удивляя братию своим терпением и мирением, он искал место для совершенного уединения и безмолвной молитвы. Но и там его сердце и душа не обрели покоя. Однажды от странствующих монахов и рыбаков Савватий он узнал о том, что на севере в двух днях плавания от берега в Белом море стоит большой остров, никем не населённый, и ушёл из Валаамского монастыря.
Сначала он поселился у часовни на Выге-реке, где встретил инока Германа «родом карельских людей», одиноко жившего в лесу. Савватий, умудренный инок из Валаамской обители, был уже стар. Герман – ученик преподобного Савватия – был родом из города Тотьма. Он отличался богатырской силой, и добрым нравом. Ранее Герман уже посещал Соловки вместе с рыбаками, и согласился сопровождать Савватия на остров и остаться с ним там.
Совершив «путноешествие» по морю, оба монаха в 1429 году благополучно прибыли на карбасе на остров. Там они водрузили крест и поставили шатер. Затем выбрали для кельи удобное место на берегу озера у высокой Секирной горы. Неутомимый Герман рубил келейку, а пока работал, преподобный Савватий неустанно читал ему вслух Псалтырь. Преподобные Савватий и Герман вместе прожили на острове несколько лет. Они предавались подвигам пустынничества. Молились, читали богословские книги, дни и месяцы проводили в безмолвии. Опытный Савватий учил науке монашества некнижного Германа, который не умел читать.
После нескольких лет совместной жизни на острове, «во всяцех трудих и злостраданиих мнозех», Герман покинул обитель. Он отправился «на Онегу-реку некыя ради потребы», надеясь к осени возвратиться обратно. Однако из-за плохой погоды он вынужден был вернуться на Онегу «озимети», а в следующее лето «хотяше ити в путь», но не смог из-за болезни.
Савватий остался в полном одиночестве. Сначала он печалился об уходе сподвижника, но затем стал подвизаться еще ревностнее. «Углубляясь умом в постоянную молитвенную беседу с Богом и к Нему обращая полные слез очи, преподобный воздыхал день и ночь, желая отрешиться от тела и соединиться с Господом. Один только Господь знал, каково было его пребывание на острове, каков пост, каковы духовные подвиги!».
Преподобный Савватий во время молитвы получил весть от Бога о близости своей кончины. Умирать он не боялся, поскольку имел горячее «желание разрешиться и быть со Христом», однако ему хотелось приготовиться к смерти по-христиански – исповедавшись и причастившись Святых Христовых Таин. Помолившись Богу, он покинул Соловецкий остров и в небольшой лодке пустился в плавание по морю. С Божией помощью он «преплу пучину морскую» и оказался на Выге-реке, там в это время находился игумен Нафанаил. Преподобный Савватий причастился у игумена Нафанаила и отошел в вечность. Это случилось 27 сентября 1435 года. И был похоронен игуменом Нафанаилом.
Герман остался в одиночестве. Только через год к нему присоединился новый монах – Зосима. Этот инок был молод. Он был сыном богатых и благочестивых родителей, выходцев из Великого Новгорода. С юных лет воспитывался в благочестии, и после смерти родителей, раздав имущество, принял постриг. В поисках уединенного места Зосима отправился на побережье Белого моря. Там, в устье реки Сумы он и повстречался с отшельником Германом, который поведал ему о пустынном морском острове. Зосима, услышав рассказы о мире, покое и тишине, об озерах, наполненных рыбой, пожелал отправиться в те далекие места. С Германом они договорились о совместном «путном шествии» на Соловки.
Достигнув острова, Зосима стал искать место, подходящее для строительства монастыря. После ночного моления, выйдя из шатра, Зосима увидел «луч пресветлый» и «к востоку церковь превелику зело пречюдну, простерту на воздусе стоящу». Зосима подробно рассказал Герману о том, что видел он «неизреченный свет и церковь прекрасну». Герман это видение истолковал так, что именно Зосиму «благослови Бог на место сие». После случившегося видения они приступили к строительству келий и земледельческому труду. Так был заложен Соловецкий монастырь, постепенно пополнявшийся приходящими с берега иноками.
Нравом Зосима отличался от Германа и Савватия. Если первопроходцы жаждали идти по пути христианских отшельников, ни о чем другом не помышляя, то Зосима же стразу увидел, насколько хорошо приспособлены Соловки для житья монахов. Он решил привести сюда больше иноков, желая устроить настоящую большую обитель вместо малой келейки.
Когда владыка Новгородский утвердил его на игуменстве, по Новгороду пошел слух о монастыре, живущем праведно, но очень бедно. Говорили, что иноки оставили всякое удобство, живут, как звери дикие в чащобе, на краю мира, посреди холодного моря. Как не помочь им? Добрые люди Новгорода собрали Зосиме денег, одежды и подготовили большие запасы еды.
Под руководством преподобного Зосимы обитель продолжала строиться. Во время его игуменства были с почестями перевезены в Соловецкий монастырь и помещены в гробнице за алтарем храма в честь Успения Пресвятой Богородицы мощи святого Савватия. Это произошло в 1465 году. От мощей почившего подвижника стали совершаться исцеления, которые свидетельствовали о его святости. Немало безнадежных больных, с верою призывавших молитвенную помощь преподобного Савватия, избавлялись от своих недугов у его гробницы.
Жизнь в обители шла своим чередом. И вот однажды игумен Зосима, подобно Савватию, тоже почувствовал приближение своей смерти. К смерти он приготовился заранее, как делали это благочестивые люди того времени: сам приготовил себе гроб, в котором и был погребен за алтарем Преображенского храма. Простившись с безутешной братией, он завещал ей не отступать от монастырского устава, своим преемником он назначил монаха Арсения. С молитвой на устах 17 апреля 1479 года преподобный Зосима в глубокой старости почил о Господе.
Впоследствии над его могилой была устроена часовня, а его мощи совместно с мощами преподобного Савватия были перенесены в освященный в их честь Преображенский собор.
Преподобный Герман прожил дольше преподобного Зосимы. Новый игумен Соловецкого монастыря направил его по делам монастыря в Новгород. Там, добравшись до монастыря, основанного преподобным Антонием Римлянином, старец Герман принял праведную кончину. Ученики не сумели довезти его тело до Соловецкой обители из-за весенней распутицы, и потому похоронили Германа у часовни деревни Хавроньиной на берегу реки Свирь. Уже при новом настоятеле, игумене Исайе, были обретены и перевезены на Соловки его нетленные мощи. В 1547 году преподобные Зосима и Савватий Соловецкие были причислены к лику святых. Позднее, в 1692 году, стали праздновать и память их сподвижника святого Германа.
ГЛАВА 81. Мировоззренческий выбор. Направления формирования духовно-религиозного мировоззрения
81.1. Основные течения духовно-религиозной жизни в Московской Руси-России
Особенностью духовно-религиозной жизни в эпоху Московского царства явились религиозные антагонизмы, которые проистекали из восприятия тенденций и настроений византийской духовно-религиозной жизни, и перенесения их на русскую почву.
В истории византийской религиозной мысли и, главное, в истории византийской культуры после середины XIV века, то есть после победы учения св. Григория Паламы, прослеживаются два этапа. На первом, в XIV веке, одной из ведущих тем византийской культуры был Фаворский свет, его явление миру, преображение мира благодаря энергии Божественного света, путь приобщения к нему. На втором этапе, в XV веке, в тяжелейших политических условиях, в предвестии близкой гибели Империи, в византийской живописи появляются изображения, полные идеальной гармонии, которые словно противопоставляются трагизму окружающего мира. Центром, где формировался новый образ и новый стиль, был, вероятно, Константинополь, не сохранивший памятников этого времени. Влияние столичного воздействия достигло периферийных областей – в частности, Сербии (так называемая моравская школа), а также Руси. В XVI веке в Византии живая творческая традиция сменяется консерватизмом, бессильным в дальнейшем противостоять влияниям, идущим с Запада. В XVI веке исихазм постепенно перестает играть ведущую роль и на Руси.
Именно на рубеже XV–XVI веков было положено начало тем спорам о духе и букве православия, которые впоследствии привели к расколу Русской Церкви в середине XVII века. В ту эпоху существовало три основных направления богословско-философской мысли: официальное традиционное православие, исихазм, и разные формы ереси. Если традиционное православие вызывало критику своей закосневшей церковной жизнью, то два других направления находились на подъеме и имели многих приверженцев, не только среди духовенства, но и в общей народной массе.
Вторая половина XV века стала временем рождения двух основных направлений русской церковной мысли, получивших в русской историографии название нестяжателей и иосифлян. Лидером первого направления явился бывший монах Кирилло-Белозерского монастыря преподобный Нил Сорский (1434–1508), а идейным вождем второго направления – влиятельный настоятель Волоколамского монастыря преподобный Иосиф Волоцкий (Санин) (1440–1521).
В течение XVI века продолжался полемический диалог двух основных течений духовно-религиозной жизни – нестяжателей: Нил Сорский, Вассиан Патрикеев, Максим Грек, и иосифлян: Иосиф Волоцкий, митрополиты Даниил и Макарий. Дискутировались сущностные вопросы об уме и душе, истине и правде, добре и красоте, вере и справедливости, жизни и смерти, свободной воле и понуждении.
В духовной жизни получает перевес то направление, которое возглавлялось преподобным Иосифом Волоцким. Хотя сам св. Иосиф и был приверженцем исихазма, все же внешняя аскетическая жизнь и широкая деятельность занимали у него главное место, и молитвенное делание подчиняется социальному служению. У последователей же преподобного Иосифа первое место стало занимать поучение; духовная жизнь снижается и суживается; она обращается главным образом во вне. Параллельно этому переключению духовной жизни на внешнее, уставное благочестие, происходит переключение на внешность и в искусстве. Догматическое содержание образа начинает утрачивать свое доминирующее значение и не всегда ощущается как основное. Увлечение благообразием и благоустройством, свойственное иосифлянству, стимулирует преобладание внешних форм благочестия в ущерб качеству духовно-религиозной жизни.
Еще одной стороной религиозной жизни стали ереси и борьба с ними. Появление ересей есть общеевропейский процесс. Его основы в России и на Западе весьма близки, ибо связаны с требованием рационализации Церкви и церковной организации. В 1370-е годы среди горожан и низшего духовенства развилась ересь стригольников, критиковавших догматическую сторону официального религиозного учения, выступавших за дешевизну церкви и требовавших предоставления мирянам права проповеди.
На церковном соборе 1503 года нестяжатели и иосифляне выступили единым фронтом против еретиков. Выступая против самих еретиков, «заволжские старцы» были категорическими противниками их умерщвления, в то время как иосифляне настаивали на предельно жестком искоренении ереси, вплоть до применения к еретикам европейского опыта аутодафе «по гишпански», то есть сожжения на инквизиционных кострах.
В декабре 1504 года в Москве собрался церковный собор, целиком посвященный «проблеме еретиков». Наряду с Иваном III его заседания впервые вел и «великый князь всея Русии Василей Иванович». Вместе с митрополитом Симоном оба великих государя «обыскаша еретиков и повелеша лихих смертною казнью казнити». В результате Иван Волк Курицын, Митя Коноплев и Иван Максимов были «сожгоша в клетке на Москве», а архимандрит Кассиан, его родной брат Самочерный, Некрас Рукавов, Гридя Квашня и Митя Пустоселов были сожжены в Новгороде. Следует особо подчеркнуть тот факт, что в то время, когда по всей католической «цивилизованной» Европе полыхали инквизиционные костры, погубившие сотни тысяч еретиков, на Руси подобной изощренной казни подверглись только несколько вождей «жидоствующих» и массовых сожжений на кострах в православной Руси никогда не было.
В конце 1530-х годов возникла новая ересь «вольнодумцев», идейные лидеры которой Матвей Башкин и Феодосий Косой не только отрицали церковные обряды, иконы и таинство исповеди, но и саму христианскую символику, утверждая, что крест, как орудие казни Христа, негоже обожествлять, а тем более поклоняться ему. Официальная церковь быстро расправилась с новыми еретиками: Матвей Башкин после пыток и истязательств был отправлен на исправление в тот же Иосифо-Волоколамский монастырь, а Феодосий Косой, опасаясь жестокой расправы, успел сбежать в соседнюю Литву.
Любые философско-религиозные споры той эпохи рано или поздно становились достоянием политической борьбы, а уж тем более противостояние нестяжателей и иосифлян, которые затрагивали коренные вопросы государственного управления и земельных отношений.
