Czytaj książkę: «Охота на хищника»
© Авторы, текст, 2024
© ООО «Издательство АСТ», 2024
Хэштег #маньяки
Дорогой читатель! Ты держишь в руках…
Ну, допустим, по старинке – книгу. Даже если на самом деле в ладони у тебя смартфон или твои пальцы вообще свободны, поскольку ты слушаешь аудио, читаешь текст с экрана ноутбука, ПК, э-книги, какого-нибудь еще девайса – в любом случае речь о восприятии историй, сочиненных кем-то еще. Кем-то иным.
Слова и мысли этих людей так или иначе транслируются сейчас в твою голову.
А поскольку книга-то как раз не о людях, а о нелюдях – серийных убийцах, маньяках, – то велик соблазн и авторов таких историй посчитать опасными для общества психами.
Психи, которые пишут о психах… звучит пугающе.
И мысли этих безумцев прямо сейчас транслируются в твой мозг.
Или так: психи, которые пишут о психах, которые ловят психов. Ничего не напоминает? Да это же всем известный штамп из сериалов и фильмов о серийниках! «Поймать маньяка может только другой маньяк» – ведь для этого нужно понимать маньяка, нужно погрузиться в сознание чудовища, заглянуть в ницшеанскую бездну… уподобиться монстру.
Если верить Голливуду, то так все и работает. Бравые профайлеры и не менее бравые копы то и дело сами сходят с ума, покуда идут по следу гениальных (непременно гениальных!) убийц. Последние же сплошь и рядом играют с преследователем в кошки-мышки, не забывая по ходу этих головоломных забав прозрачно намекнуть, а то и прямым текстом сообщить оппоненту, что, дескать, «ты такой же, как и я», «у нас много общего», «мы похожи».
Распространено мнение, будто нечто подобное происходит и с писателями, которые сочиняют истории о всяких извергах и душегубах. Ведь, чтобы достоверно описать внутренний мир психопата, нужно самому быть таким. А если автор рассказывает про ужасающие деяния какого-нибудь маньяка, то это, конечно же, не в силу художественной необходимости, а просто бумагомаратель этот сам конченый садист и получает наслаждение, смакуя те или иные кровавые подробности.
Я написал несколько рассказов о серийных убийцах и маньяках, за что не раз был назван «больным на всю голову». И знаю немало авторов, которых также в «больные» определяли.
Пусть так.
Но, дорогой читатель, давай-ка поговорим о тебе и о твоем внутреннем мире.
Мы ведь с тобой похожи. У нас много общего. Ты такой же, как и я.
Статистика поисковой системы Яндекс говорит, что за последний месяц слово «маньяк» люди —
такие же, как ты и я, люди
– искали в Интернете более полутора миллионов раз. Процедуралы о маньяках пользуются бешеной популярностью на стримингах. Такие киношные убийцы, как Ганнибал Лектер, Декстер Морган, Фредди Крюгер – феномен массовой культуры, «звезды» с громадной армией фанатов по всему миру.
Более того. У никем не выдуманных, а самых что ни на есть реальных серийных убийц существуют фан-клубы в соцсетях. Таким кровавым упырям, как Чикатило, Гейси, Мэнсон и иже с ними посвящены десятки документальных фильмов и байопиков. Видеоинтервью с выпущенным на свободу скопинским маньяком посмотрели более десяти миллионов человек. Да и вообще, если подумать, СМИ уделяют всевозможным шокирующим событиям столько внимания не просто так, а потому, что на такое у публики
у нас с тобой
повышенный спрос.
Так кто же здесь «больной», кто маньяк?
Те, кто разыскивают убийц?
Или те, кто пишут (снимают кино и сериалы, делают игры) о маньяках?
Или же те, кто все это смотрит, кто жадно впитывает чудовищные подробности очередной серии убийств из новостных лент, кто читает книги о смерти и безумии?..
Сомневаюсь, что кто-либо из любителей думать штампами
как ты и я
и развешивать обличительные ярлыки
как ты и я
готов заглянуть в темную бездну собственной души, чтобы признать психопатом… себя.
И это правильно. Потому что на самом деле все куда проще.
На самом деле роль профайлеров в поимке маньяков сильно преувеличена. Большинство серийных убийц ловят вовсе не благодаря пресловутым психологическим портретам, а просто потому, что эти сумасшедшие изверги допускают глупые ошибки, оставляют улики, собирают «трофеи» и возвращаются на места своих преступлений.
На самом деле серийники вовсе не так умны и расчетливы, какими их изображают в триллерах. И вычисляют их не другие маньяки, а вполне нормальные и более чем вменяемые люди, следователи и оперативники.
На самом деле людям просто интересно то, что их пугает. А боль, смерть и безумие – то, что являют миру маньяки, – пугает сильнее всего.
Это – и еще неведомое, непонятное.
Безжалостные убийцы живут среди нас. Как говорил насильник и садист Тед Банди, маньяки – это «ваши сыновья, ваши мужья, они повсюду».
И мы знаем об этом. Мы пытаемся понять, как такое вообще возможно. Как устроены мозги этих чудовищ?
И ты, дорогой читатель, хочешь это понять. И мы, авторы историй о маньяках, хотим того же.
Как и все нормальные люди. Именно в этом мы с тобой похожи.
Так что нет ничего страшного в том, что я или кто-то еще из авторов этой антологии «транслируем свои мысли» в твою голову.
И не думай о том, что твои данные сохранились в базе книжного магазина.
В конце концов, чтение любой книги – это всегда диалог автора с читателем. Своего рода игра.
Мой нож уже заточен. И я знаю, где ты живешь.
Вот давай и поговорим о том, что нам всем интересно.
Позабавимся.
М. С. Парфенов
Охота на хищника
Екатерина Шелеметьева
#нулевая_жертва
#убийца_идет_по_следу
#а_маньяк_кто?
– Дамы и господа, наш самолет приступил к снижению. Через тридцать минут мы приземлимся в Калининграде…
Инга открыла глаза и внимательно осмотрела город, показавшийся далеко внизу. Довольно большой, но невысокий, без огромных многоэтажных муравейников по краям, утопающий в зелени лесов, парков и скверов, солнечный. Инга чуть прищурилась.
«Интересно, сколько дней понадобится на этот раз? В прошлый хватило восемнадцати. – Она самодовольно усмехнулась. – Хорошо бы здесь уложиться в пару недель. Не терять времени зря, не затягивать, не отвлекаться».
Инга бросила взгляд на часы. Почти девять. Прекрасно! Впереди целый день, и можно браться за дело. С чего начать? Поехать в управление, познакомиться с руководством, запросить материалы дела? Или заскочить на съемную квартиру, разложить вещи, позавтракать? Или сначала главное?
Решено. Сначала в морг, потом в управление и только потом в квартиру. Женщина почувствовала, как ее охватывают знакомые чувства: напряжение и покалывание в ногах, словно сейчас она бросится бежать, азарт, радость погони, предвкушение скорой и редкой добычи. Так бывало в ранней юности, когда дедушка брал Ингу на медвежью охоту, и теперь, когда сама Инга охотилась на самых страшных хищников страны – серийных убийц.
Успешно охотилась, можно сказать, виртуозно. Она шла по следу, не сомневаясь, не останавливаясь, собирала улики и факты, постепенно складывала обрывки данных, как головоломку, и, наконец, настигала свою добычу. Первое время консультант полиции, психолог Инга Иголкина работала в Москве, но со временем ее все чаще стали приглашать в другие города, где преступления серийных убийц годами оставались нераскрытыми.
Инга не возражала, работать на одном месте ей не нравилось. Она плохо ладила с коллегами. Все эти лейтенанты и капитаны вечно заигрывали с ней и ужасно раздражали, мешали получать удовольствие от охоты. К тому же со временем они начинали замечать ее странности, одержимость маньяками, жесткость. Поэтому последние два года Инга провела в дороге, помогая ловить серийных убийц по всей стране.
В Калининград ее позвали два дня назад, после жестокого убийства шестнадцатилетней девушки. Это была уже шестая жертва маньяка за три года, а следствие все топталось на месте без свидетелей, подозреваемых и улик. Инга намеревалась это исправить.
Как только самолет коснулся земли и, постепенно теряя скорость, помчался по взлетно-посадочной полосе, Инга расстегнула ремень, поднялась со своего кресла и решительно направилась к выходу. Бортпроводницу, попытавшуюся упомянуть правила, Инга обожгла таким взглядом, что девушка в ужасе отшатнулась.
Охота началась!
На входе в морг, куда Инга отправилась прямо из аэропорта, сидел хмурого вида мужчина в синем медицинском халате. Инга сунула ему под нос удостоверение и решительно потребовала найти патологоанатома, делавшего вскрытие Оксаны Ладовой – последней жертвы маньяка.
Мужчина криво усмехнулся:
– Барышня, у меня тут полный холодильник трупов, вскрывать не успеваем, а не то что команды полицейских психологов выполнять.
Инга тоже усмехнулась, а в ее металлических серых глазах мелькнул нехороший огонек.
– Всегда можно отыскать место еще для одного тела или время для одной просьбы. Верно? – прошипела она.
Мужчина кивнул и резко поднялся из-за стола. Что-то в этой худой, острой, как игла, женщине вызвало в нем если не страх, то, по крайней мере, сильное беспокойство. Он скрылся за белой обшарпанной дверью, а через минуту оттуда выглянул сухонький старичок лет семидесяти пяти. Он бодро насвистывал и улыбался так, словно работал не в морге, а в цветниках райского сада. Увидев перед собой Ингу, старичок заулыбался еще шире и раскинул руки так, словно собирался обнять дорогую гостью. Инга едва заметно отшатнулась.
– А, Ингочка, здравствуй, деточка. Как же, как же, наслышан. Звонили оттуда, – старичок ткнул указательным пальцем в потолок, – предупреждали. Сказали, приедет психолог, про-фай-лер, редчайший специалист. Ты уж, говорят, Поликарпыч, все покажи, расскажи Инге Олеговне, чтобы она этого изувера вычислила и поймала. – Он понизил голос до шепота. – А я тебя вот прямо так и представлял.
Инга чуть приподняла левую бровь. Обычно ей говорили прямо противоположное. Она мало походила на человека, способного раскрыть серию убийств, найти и обезвредить маньяка. И это было одним из ее преимуществ: вначале ее не боялись и не принимали всерьез. Впрочем, время брало свое. Как бы Инга ни следила за собой, как бы хорошо она ни выглядела, опытный глаз мог определить, что ей сильно за тридцать, а в ее стальных глазах застыли многолетний опыт, цинизм и пугающая безжалостность. Инга вздохнула про себя и решила раскрыть карты.
– Пожалуйста, зовите меня Иголка. Это детское прозвище, но оно мне нравится больше, чем вариации моего имени. И давайте к делу. Мне действительно нужно поскорее во всем разобраться и найти убийцу, пока жертв не стало семь.
– О, не переживай, – снова заулыбался патологоанатом, – до этого еще далеко, полгода, не меньше.
Инга кивнула. Хотя ей не предоставили все материалы дела, основную информацию она знала. Калининградский маньяк орудовал в скверах и парках города. Нападал каждые шесть месяцев, строго двенадцатого числа. Выбирал молодых темноволосых девушек, в возрасте от шестнадцати до двадцати лет. Обнаруживали его жертв на лавочках недалеко от места убийства. На телах девушек были множественные ножевые раны и порезы, нанесенные хаотично. Однако смертельным всегда оказывался самый первый удар. Следов сексуального насилия вскрытие не обнаружило ни в одном из случаев.
– Все так? – спросила Инга, сухо перечислив факты.
– Точно так, – закивал старичок, однако его улыбчивое лицо обрело озадаченное выражение.
– Послушайте, Поликарпыч, – Инга чуть запнулась, осознав, что не знает имени нового знакомого, – вы ведь производили вскрытие всех жертв маньяка?
– Этого маньяка? – переспросил старичок, размышляя о чем-то своем. – Этого – всех.
– Может быть, вы заметили что-то особенное, что-то, не попавшее в отчеты? Странность, про которую даже упоминать неловко, решат, что выдумка. Одинаковое число ран на жертвах? Одинаковое расположение? Какой-нибудь мусор рядом с телами? Или, наоборот, резкие отличия одного убийства в серии от другого?
Некоторое время Поликарпыч молча смотрел прямо на Ингу. Потом улыбнулся так, что вокруг глаз у него наметилась россыпь лучиков морщин, и погрозил девушке пальцем.
– Любопытно, – протянул он, – как любопытно! Ведь никто раньше не спрашивал. Даже не заходил. Следователь просто читал отчеты, и все. А вот вы спросили – и прямо в цель. И правда, как иголка.
– Так что вы заметили? – поторопила врача Инга.
– Ран всегда было разное количество. Я считал. Думал, раз он убивает двенадцатого, то, может, и ран двенадцать или двадцать четыре. Но нет. Всегда по-разному. Но всегда больше десяти: тринадцать, четырнадцать, семнадцать, – старичок наморщил лоб, припоминая. – Только на теле четвертой жертвы их было семь. Я даже сначала засомневался, что это наш маньяк постарался, но остальные детали сходились.
Инга кивнула. Да, это зацепка, и она уже знала, что с ней делать. Впрочем, охотясь на серийных убийц, Инга давно научилась концентрироваться на деталях. Позже, когда к ней попадут материалы дела, она сравнит каждое из шести убийств, каждое предложение в отчете, каждую версию, обстоятельство, отыщет все мелочи, детали, сходства и различия.
Но опыт также подсказывал Инге, что из всех жертв больше всего об убийце могли рассказать первая и последняя. Первая, потому что она редко была случайной. По крайней мере, убийца должен был выслеживать ее дольше одного вечера. Кроме того, у начинающего маньяка еще не было опыта.
Последняя жертва показывала, как маньяк изменился за время безнаказанности. И порой его самоуверенность приводила к ошибкам. Именно поэтому Инга спросила:
– А если сравнить первую и последнюю жертву. Что-то изменилось?
Старичок-патологоанатом задумчиво почесал затылок и чуть растерянно улыбнулся Инге.
– Так сразу и не поймешь. Чаще убивать он не стал, хотя ваши психологические книжки говорят, что мог бы… Способ тот же. Вот только возраст… До этого девушкам было восемнадцать – двадцать лет, а этой шестнадцать, ребенок совсем. – Старичок вздохнул, впервые утратив свою жизнерадостность.
Инга наморщила лоб, обдумывая новую информацию.
– А время смерти последней жертвы?
– Около полуночи.
Инга кивнула. Да, это многое объясняет. Он спешил. На этот раз он спешил, боялся не успеть до конца «своего» дня, а потому почти не выбирал. Прекрасно! Он ошибается, а Инга умеет замечать ошибки и использовать их в своих целях.
Инга попрощалась с Поликарпычем и, подхватив свою увесистую дорожную сумку, отправилась в управление знакомиться с начальством и следователем, ведущим дело.
Обе эти встречи оставили у Инги неприятный осадок. Полковник Никольский, подключивший ее к расследованию, оказался тучным, уставшим от службы человеком, искренне считающим, что его окружают полные идиоты. А следователь Степан Давыдов, хотя был довольно молод, силен и не глуп, мог вполне успешно расследовать бытовые убийства и мелкие кражи, но ничего не понимал в поимке серийных убийц. И оба они, и полковник и следователь, недоумевали, как в их городе могли появиться маньяк-убийца и Инга.
– Расскажите про свидетеля, – попросила Инга Степана, когда с формальным знакомством было покончено и она смогла вернуться к работе.
– Какого свидетеля? – хмуро уточнил следователь, морщась, как от зубной боли.
Инга не удивилась такой реакции, ее приезд мужчины-следователи всегда воспринимали как удар по самолюбию, хотя руководство и называло это усилением.
– Мне показалось, во время четвертого убийства был свидетель, – проворковала Инга, стараясь не встречаться со следователем взглядом.
– Ну вроде, – нехотя подтвердил Степан. – Тетка одна видела вдалеке убегающего мужчину. Описание дать не смогла. Средний рост, кепка, ничего существенного.
– Ее данные есть в отчете? – поинтересовалась Инга.
– Вроде да. Хотя зачем данные? Опознать убийцу она не сможет.
– И все же я хочу с ней поговорить. – На этот раз Инга подняла глаза и в упор посмотрела на следователя.
– В «Юноне» она работает, – Степан отмахнулся, словно не понимал, зачем Инга тратит время на ерунду, – это кафе в городском парке. Зовут, кажется, Зоя.
Инга удовлетворенно кивнула и направилась обедать в кафе «Юнона». Как и половина заведений Калининграда, «Юнона» специализировалась на рыбных блюдах. Здесь подавали щучьи котлеты, рыбный суп, салаты с угрем и креветками. Какое-то время Инга наслаждалась местной кухней, казалось, забыв о цели своего визита. Но когда с обедом было покончено, она приветливо улыбнулась юному официанту и попросила позвать Зою.
– Зою? – переспросил юноша. – Нашего повара? А что, вам что-то не понравилось?
– Нет-нет, все было удивительно вкусно, и я хочу лично поблагодарить ее, – Инга изо всех сил старалась быть дружелюбной.
– Вообще у нас так не принято, – смутился парень, – но раз вы хотите поблагодарить и знаете нашу Зою, я ее позову.
Инга решительно кивнула, соглашаясь сразу со всеми выводами парня. Про себя она подумала, что он совершил типичную ошибку дилетанта: раскрыл информацию и поторопился с выводами. Инга всего лишь назвала имя. То, что женщина работает в «Юноне» поваром, она не знала, да и с Зоей пока не познакомилась.
Пока Инга размышляла, к ее столику подошла невысокая коренастая женщина с крашеными рыжими волосами и растерянной, наивной улыбкой.
– Звали? – коротко спросила женщина.
– Да, здравствуйте, Зоя. Присядьте на минутку, – мягко пригласила Инга. И дождавшись, пока повариха сядет, продолжила: – Я хотела поблагодарить вас за обед, все было очень вкусно. Вы настоящая волшебница, мастер своего дела.
И без того розовые щеки Зои залил густой румянец, а Инга, не дожидаясь возражений, сказала:
– И знаете что? Я тоже мастер своего дела, Зоя. Только занимаюсь другим. Я ловлю серийных убийц. – Холодный огонь на секунду вспыхнул в глазах Инги.
Она вытащила из сумочки документы и показала их оцепеневшей женщине. Зоя с ужасом смотрела на раскрытое удостоверение, Инга продолжала говорить.
– Год назад вы столкнулись с серийным убийцей в парке, примерно в пятистах метрах отсюда. Вы шли с работы, с вечерней смены, очень поздно, свернули на дорожку, где не было людей, и увидели его. Он ударил ножом женщину, раз, другой, третий. Потом заметил вас. Вы думали, он убьет вас, зарежет, как ту женщину. Вам стоило бы закричать, побежать, но вы не смогли. Просто стояли и смотрели на него, как кролик на змею, раскрывшую пасть, чтобы его проглотить. И вы шептали что-то бессвязное, что никому не расскажете, что вам нельзя умирать, что у вас работа, дети…
– Сын, – побелевшими губами чуть слышно произнесла Зоя.
– Сын, – согласилась Инга, – и у него никого, кроме вас. И вы решили, что этот человек на дороге вас пожалел. Просто ушел, и все. Сохранил вам жизнь. И выполняли свою часть «договора», не рассказывали о нем. Вернее, вы сказали полиции, что видели мужчину, но не дали описания. Ничего конкретного, только рост, кепка, а ведь вы его рассмотрели и могли бы описать и узнать. Вы могли спасти этих девушек.
– Нет. – Зоя прижала руки к вискам. – Не могла спасти. Она была мертва, когда я их увидела. Уже мертва, понимаете. Врач сказал. Он убил ее сразу, первым ударом. Я ничего не могла! – Женщина перешла на крик. Молодой официант и пара за соседним столиком обернулись на них.
– Вы могли спасти двух других, – холодно сообщила Инга. – Пятую и шестую жертву. Кристину Кнехт и Оксану Ладову. Двух девочек. Первой было восемнадцать, а второй шестнадцать лет. Вы ничего не должны маньяку, убившему их. Он вас не жалел, он даже не слышал, что вы несете. Просто вы не вписывались в его сценарий, в схему. Вот и все.
Инга поднялась из-за стола, не прощаясь, не оборачиваясь, направилась к выходу из кафе.
– Как ты поняла, что повариха рассмотрела маньяка? – допытывался на следующий день Степан.
Утром придя на работу, он столкнулся с зареванной Зоей, которая требовала арестовать ее за ложные показания, а потом составила вполне сносный фоторобот преступника.
– Поликарпыч подсказал, – не поднимая головы от материалов дела, отозвалась Инга.
– Василий Поликарпыч? Патологоанатом?! – У Степана глаза стали размером с чайные блюдца. – А ему-то откуда знать?
Инга вздохнула и отложила очередной протокол осмотра места преступления.
– Поликарпыч сказал, что на теле четвертой жертвы было слишком мало ножевых ран…
– Ага, мало, как же! Семь! – перебил Ингу следователь.
– В два раза меньше, чем на других жертвах, – продолжала Инга. – Убивает он всегда первым ударом, значит, остальные раны – часть ритуала. И обычно их больше. Вывод? Преступнику кто-то помешал.
– Зоя? – Следователь с интересом смотрел на Ингу.
– Да. Я предположила, что она не просто видела его издалека, когда он убегал. А стала свидетелем убийства. И я надавила… – Инга запнулась. Рассказывать Степану о сцене в кафе ей не хотелось.
– Ну хорошо, – Степан встал из-за стола и подошел к окну, – что нам это дает? Фоторобот сужает список подозреваемых с целого города до пары сотен отдаленно похожих на изображение мужчин. Арестуем их всех?
Инга хитро улыбнулась.
– Не совсем. Сконцентрируемся на двух жертвах и поищем зацепки.
– И какие же две из шести убитых девушек приведут нас к маньяку? – поинтересовался следователь.
– Жертва номер один и номер ноль, – отозвалась Инга, снова погружаясь в отчеты и документы.
– Ноль?! – Степан ошарашенно уставился на Ингу. – Ты думаешь, была еще одна девушка, которую мы не нашли или не отнесли к этой серии убийств?
– Нет, – чуть раздраженно отозвалась Инга, ей не хотелось никого учить, а Степан явно желал получить от нее мастер-класс и раскрытие профессиональных секретов. – Я думаю, было что-то, что сработало как спусковой механизм и заставило его убивать. Условно это можно назвать «жертвой номер ноль». Чаще всего это несчастный случай, чья-то смерть, драка, покушение, что угодно. Иногда это незначительное для нас событие, в котором вообще обошлось без жертв. Тогда установить его практически невозможно. Но что бы это ни было, оно произошло двенадцатого июня или двенадцатого декабря.
– И как ты собираешься искать эту нулевую жертву или событие? – Степан с усмешкой уставился на странную московскую психологиню, как он мысленно окрестил Ингу.
– Предсказуемо и скучно. В Интернете и в архиве, – под нос себе пробормотала она.
Степан кивнул и тоже занялся сбором информации. Вот только искал он не предполагаемую жертву маньяка, а Ингу. Психолог из Москвы по прозвищу Иголка вызывала у следователя весьма двойственные чувства. С одной стороны, она работала сутками, рыла землю и явно продвинулась в поисках маньяка сильнее, чем всё Калининградское управление внутренних дел за прошедшие три года. С другой стороны, было в этой острой, холодной женщине что-то настораживающее, что-то, что заставляло держаться на расстоянии и соблюдать осторожность.
И пока пять основных чувств сигналили Степану, что Инга молода, привлекательна, умна и подходит ему необычайно, необъяснимое шестое чувство било тревогу и требовало бежать от нее не оглядываясь.
Степан, умевший доверять своей интуиции, отправил пару писем московским друзьям с просьбой собрать информацию о таинственном консультанте полиции и вернулся к работе.
Пока Инге не удалось обнаружить «нулевую» жертву, она предложила следователю вместе съездить к родителям первой погибшей девушки.
– Дарья Руднева, двадцать лет. Модель. Красивая, высокая, брюнетка. Возвращалась домой из клуба около четырех утра, через Южный парк. Была обнаружена дворником часа через два после убийства на скамейке возле фонтана. На теле жертвы семнадцать ножевых ранений, – перечислял Степан по дороге к дому погибшей.
Инга молчала.
– С родителями девушки я беседовал дважды, – продолжил следователь. – После ее убийства и год спустя, после третьего эпизода, когда преступления признали серией. Ничего не узнал. Мама и папа девушки твердили, что Даша была послушной, доброй, умной, ангелом, который случайно попал в лапы жестокого чудовища.
Инга едва заметно покачала головой, в случайности она не верила.
Тем временем Степан припарковался во дворе пятиэтажного дома и, постояв с минуту у машины, резко выдохнул и направился к подъезду. Казалось, следователь боится предстоящей встречи.
– Он снова убил? – с порога набросилась на Степана миниатюрная темноволосая женщина, открывшая дверь. – Убил, иначе бы не пришли. Он убил еще одну девочку, а вы ничего не делаете! Только ходите ко мне, задаете одни и те же дурацкие вопросы снова и снова. Копаетесь в Дашиной жизни, хотите ее очернить, оклеветать. Смотрите на меня так, словно моя девочка сама в чем-то виновата! Словно она заслужила! А он продолжает убивать, не останавливается. Сколько еще будет жертв, прежде чем вы его поймаете? Сколько, я тебя спрашиваю?
Женщина ткнула Степану в грудь тонким пальцем и горько, отчаянно заплакала.
Следователь растерянно замер на пороге квартиры, покорно принимая упреки и обвинения этой хрупкой женщины. Инга действовала иначе.
– Ни одной, – спокойно и уверенно сказала она.
– Что? – Хозяйка квартиры, казалось, только заметила консультанта.
– Вы спросили, сколько еще будет жертв. Я ответила: ни одной. Он больше никого не убьет. Я его найду. Но у меня есть несколько вопросов.
С этими словами Инга прошла мимо женщины вглубь квартиры.
– Почему ваша дочь возвращалась из клуба одна и пешком? Ни провожатых, ни такси.
Инга прошла в гостиную и села на краешек кресла. Степан и хозяйка квартиры проследовали за ней.
– От клуба, где она отдыхала той ночью, минут двадцать пешком через парк. Ночь была теплая, летняя, грех не прогуляться. – Женщина всхлипнула. – И провожатый был. Парень Дашенькин, Егор Ладов, они вышли из клуба вместе, в парке он понял, что забыл телефон, и вернулся за ним. Звал Дашу сходить с ним, но она отказалась, домой пошла.
– Парня допрашивали? – Инга повернулась к Степану.
– Несколько раз. Он никого не видел. Попрощался с Дарьей, вернулся в клуб, там его видели человек десять. Потом сел в такси и уехал домой. Сначала его подозревали, но ни мотива, ни доказательств, ни орудия убийства не нашли. А на время следующих преступлений у него алиби.
– Как его найти? – Инга поднялась из кресла.
– Он живет в соседнем доме. Женился. Доченька у него родилась два месяца назад. Так странно, он ходит с женой, с дочкой, смеется, а Дашеньки нет. – Мать Дарьи снова всхлипнула. – Если хотите, я позвоню ему, попрошу с вами поговорить.
Инга кивнула.
– Да, пожалуйста. Мы подождем его на улице. – Инга посмотрела на мать Дарьи и на секунду вместо ледяного металла в ее серых глазах мелькнуло сочувствие.
– Я найду убийцу, – сказала она и, не прощаясь, вышла.
– Зачем пообещала? – Степан догнал Ингу на лестнице. – Она же поверила, а если ты не справишься, если он снова убьет?
– Не убьет, я найду его первой. – Инга едва заметно улыбнулась, а у Степана по позвоночнику пробежал неприятный холодок. Было в этой улыбке, в этом убежденном «найду» что-то нехорошее, тревожное. Вот только что?
Когда психолог и следователь спустились во двор, Егор Ладов уже дожидался их у подъезда.
– Вы нас до конца жизни будете дергать, да? – с ходу набросился он на Степана. – Мне звонила тетя Света, говорит, подойди сюда, поговори с полицией, они почти поймали убийцу.
Степан неодобрительно покосился на Ингу.
– Так что вам нужно? – молодой человек переводил взгляд с Инги на Степана.
– Вспомни ту ночь в клубе. – Инга чуть приблизилась к парню и посмотрела на него в упор. – Кто-то подходил к Дарье, разговаривал, хотел познакомиться?
– В клубе? – парень, казалось, был удивлен. – Меня раньше про парк спрашивали. Не шел ли кто за нами или навстречу, не слышал ли я разговоров поблизости, шороха кустов… А в клубе – вроде нет, ничего… Три года прошло, – напомнил парень и задумался. – Был там один мужик, но он не подходил. Рассматривал Дашку издалека. Я к нему подкатил, че, говорю, нравится девчонка, а он мне так хмуро: мол, обознался.
– Запомнил его? – Инга вся собралась, как гончая перед погоней.
Парень покачал головой.
– На кой он мне сдался?
Инга глубоко вздохнула, пытаясь справиться с гневом и разочарованием. Впрочем, она напала на след и знала, что делать дальше. Предстояло много бумажной работы.
Следующую неделю Инга просидела в архиве, снова и снова перелопачивая давние дела, просматривая материалы расследования, сопоставляя улики и факты. Она проверила все происшествия от 12 июня и 12 декабря за год или два до смерти Рудневой, но ни на шаг не приблизилась к разгадке.
И все же Инга была уверена: эта история с чередой жестоких убийств началась не 12 июня 2019 года со смерти Даши Рудневой, а раньше. Что-то заставило потенциального маньяка убивать, что-то запустило взрывной механизм в его голове, и, когда он встретил Дарью, механизм сработал.
– Встретил Дарью. – Инга поднялась из-за стола и стала ходить по кабинету из стороны в сторону. Был вечер пятницы, в управлении оставались только она, дежурный и уборщица. Слышать Ингу никто не мог, и она рассуждала вслух, щелкая пальцами в такт мыслям. – Встретил, где? – Щелчок. – В парке? Дарья рассталась с парнем на полпути к дому, ей оставалось идти по парку минут семь-восемь. Она первая жертва. Случайного столкновения на дорожке недостаточно. – Щелчок. – Мало времени, слишком мало. Значит, они встретились раньше. В клубе? – Щелчок. – Пожалуй, времени бы хватило. Увидел, заинтересовался, проследил, решился. Но почему она?
Инга снова села за стол, собираясь с мыслями.
– Егор сказал: за Дашей кто-то наблюдал, якобы обознался. Обознался, значит, принял за другую, похожую. Все жертвы похожи. – Инга разложила перед собой фотографии. – Не новость. Обычно маньяк выбирает жертв одного типа. У этого в фаворе высокие, худые, юные брюнетки. Но этот типаж, предпочтение тоже откуда-то берется.
Инга криво усмехнулась. Кажется, она не там ищет. Что, если все началось в клубе?
Инга открыла сводку происшествий за 12 июня 2018-го, за год до первого убийства, и стала искать в списке клубы.
– Есть! Клуб «Склад», вызов в 2:15 ночи. Причина вызова – драка. Тот же клуб, где была перед смертью Дарья Руднева. – Инга на секунду задумалась и раздраженно констатировала: – Пальцем в небо. Драки в клубах не редкость. И все же… На часах около двадцати двух, клуб открыт. Стоит, пожалуй, заехать на коктейль.
«Склад» оказался модным заведением для обеспеченной молодежи. На входе Ингу встретил высокий плечистый охранник с цепким, пристальным взглядом.
«Бывший военный или вроде того, – холодно подумала Инга, – такой вряд ли станет вызывать наряд из-за потасовки сопливых мальчишек. Сам разберется. Хотя четыре года назад в баре мог работать другой охранник».
Прежде чем делать выводы, стоило оглядеться. Инга подошла к барной стойке, заказала «Белый русский». Скучающим взглядом скользнула по танцполу, бармену, парочке нетрезвых мужчин за стойкой, откровенно ее рассматривающих. Взяла свой коктейль, выпила почти залпом.
