Перемена мест

Дизайнер обложки Артём Полещук

Иллюстратор Светлана Сысоева

Вёрстка Мария Герасимова

© Александр Полещук, 2023

© Артём Полещук, дизайн обложки, 2023

© Светлана Сысоева, иллюстрации, 2023

ISBN 978-5-0059-7649-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Им овладело беспокойство,

Охота к перемене мест

(Весьма мучительное свойство,

Немногих добровольный крест).

А. С. Пушкин

Написанное журналистом живёт, как правило, недолго. Таков наш профессиональный удел: выразить себя и время в быстро устаревающих и легко забываемых людьми публикациях. Но вот приходит возраст, когда ощущаешь потребность перелистать старые страницы, – и вдруг оказывается, что не всё так беспросветно.

В книгу «Перемена мест» включены, в основном, мои очерки, опубликованные в журнале «Вокруг света». В замечательном реликте русской журнальной литературы, основанном в 1861-м году, я приобрёл неоценимый литературный опыт, проработав главным редактором 17 лет. Традиционным жанром в журнале был научно-художественный очерк – такой, в котором живые впечатления и наблюдения путешествующего автора естественным образом переплетаются с нетривиальной, творчески освоенной познавательной информацией.

История, подобно золотоносному потоку, шумно летит сквозь нас, привлекая внимание пляской волн и радужной игрой пены, а драгоценные блёстки осаждаются в глубине. Места напластований исторического и культурного достояния, судьбы людей и цивилизаций всегда казались мне интереснее, чем таинственные и необитаемые острова, куда уносилось в детстве воображение, подстёгиваемое приключенческими романами.

Как правило, перед зарубежной командировкой я проводил несколько дней в зале №3 Ленинки за чтением книг и журнальных публикаций по соответствующей теме. Настоящая литература путешествий немыслима без подобной интеллектуальной работы, как немыслима она без личного взгляда автора и без того качества, на которое указал ещё И. А. Гончаров, – «параллель между чужим и своим». Параллель, не обязательно выраженная словами, прибавлю я, но неизбежно чувствуемая в авторской речи.

Первое издание «Перемены мест» вышло из печати в 2006 году. В данном варианте книга частично доработана и дополнена. Кое-где потребовалось снабдить очерки, написанные в разное время, примечаниями, но я избежал искушения «осовременить» тексты и намеренно оставил нетронутыми описание реалий недавнего прошлого и прежний авторский взгляд на увиденное в путешествиях. Хотя по историческим меркам мои зарубежные поездки проходили недавно – в 80-е и 90-е годы прошлого века, из многих очерков видно, как изменился стиль жизни, особенно резко – европейской. Впору было бы добавить к «перемене мест» ещё и перемену нравов, перемену вкусов, перемену оценок. Внимательный читатель, несомненно, заметит эти сдвиги истории и задумается над их значением…

Александр Полещук

Март 2023

БАРСЕЛОНА – МАДРИД, ОСТАНОВКИ ПО ТРЕБОВАНИЮ

Эти заметки я начал писать в баре гостиницы «Гитарт», что в городе Льорет-де-Мар. Несколько утомившись после перелёта из Москвы, осмотра центра Барселоны и переезда сюда, на Коста-Брава, мы – я и коллега по путешествию Никита – решили после ужина зайти в бар выпить пива. Хорошее, надо сказать, было пиво, но в Испании этот напиток принято пить стаканами, поэтому бармен долго уточнял, действительно ли господа просят налить сервеса в высокие полулитровые кружки.

Бар мы нашли на слух. Мне, конечно, было известно о громогласности испанцев, не уступающих по этой части итальянцам, а может быть, и грузинам, однако знать – одно, а услышать подлинный глас народа – совсем другое. В этом я убедился ещё днём, когда заглянул во двор кафедрального собора Барселоны, откуда доносился какой-то странный однотонный звук, похожий на гудение осиного роя летним днём, если его усилить в сотню раз. Я увидел уютный зелёный дворик с готическим фонтаном посередине – традиционный испанский патио. Он был полон людей, оживлённо разговаривающих друг с другом. Не молчал никто. То были не экзальтированные туристы, восторгающиеся архитектурой собора, а нарядно одетые пожилые прихожане, ожидающие начала воскресной мессы.

А наш бар оккупировали десятка три испанских пенсионеров, приехавших зимой на море по льготе. Расположившись вокруг пластмассовых столиков, они потягивали кофе или минеральную воду и громко говорили все разом. За некоторыми столиками резались в карты, и оттуда время от времени доносились радостные или разочарованные возгласы. Наверное, что-нибудь вроде: «Нет, ваша дама бита!» – «Какая дама?» – «Дама пик».

бщаться с коллегой в этом непрерывном жужжании было совершенно невозможно. Ничего не оставалось другого, кроме как вытащить блокнот и занести туда первое впечатление об Испании: «Здесь говорят громко или очень громко».

Похвала национальной дороге

Самый всемирно знаменитый путешественник испанской литературы – Дон Кихот. Однако искать в романе Сервантеса что-нибудь похожее на восторженный гоголевский гимн русской птице-тройке – напрасное занятие. Автор буднично сообщает: «Утро выдалось прохладное, и день обещал быть точно таким же, когда Дон Кихот выехал с постоялого двора, предварительно осведомившись, какая дорога ведёт прямо в Барселону…»

Так и мы прохладным январским утром покинули гостиницу в Льорет-де-Мар, которую Дон Кихот мог бы вообразить постоялым двором, и так же, как герой Сервантеса, направились в Барселону, предварительно обсудив, какую из дорог предпочесть. Когда представлялась возможность выбора и если время не поджимало, мы с коллегой всегда голосовали за вариант номер два. Он означает «национальную дорогу», по принятой в Испании градации, в отличие от варианта номер один, то есть новейшей автострады. Вариант номер один короче, но вариант номер два интереснее, пояснила Нурия – наш гид, водитель и переводчик в одном лице. «Национальные дороги» поуже, чем автострады, на них нет разделительного бортика посередине, иногда они извилисты и не столь гладки. Но у них есть несомненное преимущество: они дают ощущение, что ты едешь по стране, а не летишь по бетонированному ложу магистрали.

Маршрут наших десяти дней получился довольно длинным: Барселона – Валенсия – Бенидорм – Толедо – Мадрид – Сеговия – Мадрид. Останавливались в городах и городках на день-два или накоротке встречались с нужными людьми и осматривали места нашего интереса. Интерес же заключался в том, чтобы собрать материал для «испанского» выпуска журнала «Вокруг света».

«Национальные дороги» проложены в Испании по издревле существующим путям передвижения. «Издревле» – не преувеличение. Например, в каталонский городок Таррагону путешественник въезжает по «Виа Августа», что дословно означает «Дорога Августа». Улица является репликой дороги, сработанной ещё рабами Рима две тысячи лет назад. Названа она в честь императора Августа, титулованного при жизни Божественным. Когда-то император посещал свои владения в Испании, и к его приезду вымостили хорошую дорогу (идея оказалась столь плодотворной, что пустила корни даже в наших холодных палестинах). Дорогу снабдили каменными столбами с указанием расстояния от Рима, чтобы Август ощутил громадность своей державы. Один из таких столбов недавно найден, очищен от вековых наслоений и сдан в музей.

Путешествие двух героев Сервантеса, сопровождавшееся разными приключениями, тоже не забыто. Однажды на горизонте выжженного солнцем плоскогорья Кастилии-Ла-Манчи всплыли несколько ветряных мельниц, и Нурия пояснила, что поставлены они в память известного поединка Дон Кихота, по всем предположениям проходившего именно в этих безлюдных и бесплодных местах.

Похоже, что Нурии тоже доставляет удовольствие ехать по «национальной дороге» на своём «SEAT-Toledo», обозревать дали и отвечать на вопросы любознательных путешественников из Москвы. Нурия Фавон окончила филологический факультет Барселонского университета, что позволило нам в дорожных разговорах выходить далеко за пределы того стандартного набора сведений и шуток, которым обычно пользуется средней руки гид. Если мы не донимаем нашу благодетельницу вопросами, она включает магнитолу, и салон автомобиля заполняют неповторимые испанские мелодии. Откинувшись в кресле и положив вытянутые руки на руль, Нурия подпевает, точнее тихо вторит исполнителям старых шлягеров.

Однажды я услышал потрясающей красоты а-капельный хор и поинтересовался, что исполняется.

– Хабанерас, – кратко ответила Нурия. И продолжила: – Сто лет назад была война с Америкой, и из Барселоны отправляли на Кубу военные корабли. В последнюю ночь моряки приходили на берег со своими семьями – жгли костры, пили вино и пели эти песни.

Выходит, печаль хабанер (среди них я услышал и легендарную «Голубку») навеяна не только расставанием с родиной, в них слышится прощание с былой Испанской империей…

– Вот смотрите, это масиа, старая крестьянская ферма, – показывает Нурия на двухэтажный каменный дом в стороне от дороги. В доме крохотные, высоко задранные оконца, он похож на маленькую крепость.

– Вента, – слышим дальше. Старый постоялый двор, превращённый в гостиницу в народном стиле, в отличие от масиа, приземист, обширен и демонстрирует открытость.

Большинство сельских домов в Каталонии – аккуратные коттеджи, указывающие на достаток и вкус хозяев. От домов к виноградникам, оливковым посадкам, мандариновым садам тянутся асфальтированные просёлки.

Характерная деталь испанского пейзажа – силуэты быков на возвышенностях. Железные монументы были расставлены вдоль оживлённых трасс ещё в шестидесятые годы. Говорят, рекламный ход придумал сам диктатор Франсиско Франко. Испания стала тогда открываться миру, и власти всячески старались создать у иностранцев благоприятное впечатление о стране. Быки, очевидно, намекали на корриду, но рекламировали для туристов другой национальный продукт – бренди «Осборне». Бренди этот весьма достойного вкуса, и на его этикетке по сей день красуется упитанный бычок.

Однако наступили иные времена, и рекламные животные потеряли былое назначение. Частично они были демонтированы и отвезены на переплавку, частично остались ржаветь в одиночестве. Чем-то знакомым повеяло от этой истории, и я стал сочувственно поглядывать на нелепых железных колоссов, брошенных за ненадобностью.

Самое большое удовольствие, которого лишены едущие по автострадам, – придорожные кафе. Разумеется, на автострадах построено много заправочных станций с барами, магазинчиками, ресторанчиками. Кафе же на «национальных дорогах» лишены внешнего блеска. Сидишь на тяжёлом высоком табурете у стойки, неторопливо попиваешь крепкий кафе соло из глиняной чашки и пытаешься распознать, чьи портреты удостоились чести быть напечатанными на этикетках многочисленных бутылок, выстроенных рядами на стеллаже.

В таком кафе следует обязательно попробовать солоноватый ламанчский сыр кесо манчехо или хамон – сырокопчёный окорок (его называют солёной ветчиной) с толстым ломтем хлеба. И тогда вдруг придёт в голову, что когда-то здесь находилась вента, где с потолка так же свисали коричневые окорока, и хозяин с таким же выдубленным солнцем и ветрами лицом, как у теперешнего, потешался над фантазиями Рыцаря Печального Образа…

Не выбирай мы время от времени «национальную дорогу», не пришлось бы увидеть, как появляются на горизонте маленькие городки. Всегда одинаково: сперва на фоне неба возникает колокольня, потом становятся видны крыши, мелькает за окном придорожное кафе, автомастерская, какая-нибудь местная фабричонка – а вот и улица с тесно поставленными домами, и машина, следуя курсом на колокольню, вкатывается на Пласа Майор – маленькую, но все же Главную площадь, которая есть в каждом уважающем себя испанском городе. На площади храм цвета тёмной охры, посвящённый скорее всего Деве Марии, в старинном доме аюнтамьенто – городская управа, рядом сувенирный магазин, вокруг площади пешеходная зона для пасео – вечернего променада.

Примерно то же самое встретится в следующем населённом пункте. Но удивительно: повторяемость городских видов не вызывает ощущения однообразия и скуки. Похожесть дорожных картин есть признак ненарушенного векового уклада, а не следствие стандарта. Новая культура не вытесняет старую, не уничтожает её, а дополняет – как новая автострада, проложенная в одном направлении с «национальной дорогой», оставляет в неприкосновенности её неповторимый колорит.

Полуденная сардана

Звуки оркестра мы услышали издалека. Выйдя на площадь, я увидел этот оркестр, состоящий в основном из духовых инструментов. Музыканты расположились на возвышенной площадке перед порталом готического Кафедрального собора. Пять или шесть хороводов, человек по двадцать-тридцать в каждом, сосредоточенно двигались под музыку, каждый вокруг сложенной в центре горки плащей и сумок. Как будто язычники вокруг священного дерева.

Барселонцы танцуют сардану лет пятьсот. Каждое воскресенье в полдень они приходят для этого на Кафедральную площадь.

Сардана – самый странный из виденных мной танец. Он исполняется только в Каталонии, где вообще много странного. Обычно люди танцуют, когда веселятся. При этом приветствуются всякие вольности: лихой прыжок, затейливое коленце, забавный жест, неожиданный крик. А здесь танцующие не улыбаются, не пытаются показать себя с лучшей стороны. Сардана похожа на ритуальное действо, подтверждающее принадлежность каждого участника к каталонскому сообществу. Сомкнутые руки, гордо поднятые над головами, неразрывный круг – всё это знаки единства, взаимопомощи, общей идеи. Часто к танцующим присоединяются туристы. Но что для туристов развлечение, то для каталонца имеет глубинный смысл, вряд ли понятный иностранцам.

Почти триста лет испанские короли, а после них каудильо Франко не жаловали каталонцев своими милостями. Да и за что было жаловать? Даже объединившись в Средневековье с другими испанскими землями во имя общей борьбы с маврами, каталонцы при каждом удобном случае подчёркивали свою особость. Гордились тем, что ещё в XIII веке в Каталонии возникли кортесы – представительный орган местной аристократии, церкви и городских сословий. Что здесь придумали женералитат – прообраз правительства. Что говорят они на каталанском языке – катала́. Кстати, когда Дон Кихот и его верный оруженосец Санчо Панса по пути в Барселону повстречали разбойников, их предводитель, как отмечает Сервантес, обратился к путникам именно по-каталански.

Гнев Мадрида обрушился на каталонцев после войны за Испанское наследство, потому что Каталония поддержала в ней австрийского эрцгерцога. Австрия и её союзники тогда проиграли войну, и 11 сентября 1714 года испанские войска вошли в Барселону. Парламент и правительство Каталонии были ликвидированы, а каталанский язык был запрещён к употреблению в судах, правительственных учреждениях и школах.

Позднее день 11 сентября был провозглашён Национальным днём Каталонии. Не день триумфа и славы, а день жестокого поражения – как напоминание о национальном унижении и цене свободы…

Каталонцы всё же сумели сохранить себя. Они разговаривали между собой на родном наречии, сооружали дома, похожие на маленькие крепости, танцевали сардану на сельских площадях, лакомились чёрным хлебом, политым оливковым маслом и натёртым чесноком и помидором. Они устраивали странные шествия кукол-великанов, драконов, чертей и других чудищ, разыгрывали сцены сражений христиан с сарацинами. По праздникам мужчины развлекались тем, что строили «замки». Самые крепкие становились в круг, крепко сцепившись руками, на плечи им становился другой круг поменьше, третий и так далее, пока нижние могли выдержать тяжесть, а потом на вершину пирамиды вскарабкивался «флюгер» – самый ловкий в округе мальчишка. Зачем они делали это? И почему делают до сих пор?..

Началом культурно-национального возрождения Каталонии считается вторая половина XIX века. Однако частичное возвращение автономии произошло только в начале 30-х годов, да и то ненадолго. Поражение республиканцев в гражданской войне положило конец притязаниям каталонцев на самоопределение и свободное развитие. Лишь в 1975 году, после смерти Франко, когда король Хуан Карлос I начал проводить демократические преобразования, каталонцам вернули былые вольности. Согласно действующей конституции, Каталония, наряду с другими историческими территориями страны, получила статус автономной области. Теперь здесь снова свой парламент и правительство, каталанскому языку придан статус официального, и культура каталонцев получила возможность свободного развития.

На горе Монжуик, откуда открывается захватывающий вид на Барселону, много замечательных сооружений. Среди них белоснежная скульптурная группа: мужчины и женщины танцуют сардану, вскинув сцепленные руки. Памятник каталонскому упрямству.

Район за Кафедральным собором на картах обозначается как Барри Готик, то есть Готический квартал. Барселонцы же называют его Яичным Желтком, считая, что это название точнее определяет его историческую роль. Помимо готических зданий, тут немало ощутимых следов более ранних эпох – Рима и вестготов. Яичный Желток – поистине зародыш Барселоны, животворящее ядро, на которое впоследствии слой за слоем нарастали новые кварталы, запечатлевая в камне движение времени.

Что ни шаг здесь – то знак истории: колонна римского храма, старинный дворец автономного каталонского правительства, ратуша, музей истории города.

Королевская площадь сумрачна и пустынна. Одинокий скрипач наигрывает Сарасате. По камням этой площади триумфально шествовал Христофор Колумб, чтобы положить к ногам их королевских величеств Фердинанда и Изабеллы открытый им Новый Свет. Рассказывают, что убранство дворцового зала, где проходил приём адмирала, составляли тогда два трона да резной комод. Королева распорядилась принести стул для героя дня – к зависти грандов и придворных, оставшихся стоять.

По иронии истории Барселона, столь пышно встретившая Колумба, через его открытие и пострадала. Она потеряла былое значение для Испании, поскольку основной поток товаров из колоний пошёл через южные порты страны. Тем не менее Колумб здесь почитаем. В центре площади Врата Мира, откуда открывается вид на гавань, стоит пятидесятиметровая колонна, увенчанная статуей великого мореплавателя. Колумб указывает на запад – туда, где находится открытая им Америка, по той же иронии истории названная не его именем

В стиле тапас

Наверное, Бенидорм – самый урбанизированный туристический центр Средиземноморского побережья Испании, даже в его названии слышится что-то индустриальное. Но как бы его ни называли – железобетонным символом Коста-Бланки или Манхэттеном Средиземноморья, он всё равно остаётся испанским городом, и его национальный колорит не могут истребить ни толпы туристов, ни стандартные башни гостиниц, охватывающие широкой дугой бухту. В исторической части бывшего рыбацкого городка есть и старинная церковь, и ратуша, и рынок, и крохотные площади с громкими названиями. А в кривоватых улочках, веером расходящихся от гавани, каждый вечер разыгрывается аттракцион – вечерний обход испанцами тапас-баров.

Несколько дней мы донимали Нурию вопросами, что такое тапас и с чем его, собственно говоря, едят. Из её объяснений мы поняли, что это маленькие бутербродики, вроде тартинок, заменяющие испанцам ужин. Но отведать их по разным причинам не удавалось. И только в Бенидорме Пилар, подруга Нурии, привела нас на улицу в Старом городе, где чередой тянутся тапас-бары. Нас было четверо, что и предопределило четыре захода: участники аттракциона выбирал яства по своему вкусу, а угощал всю компанию каждый по очереди.

В первом же баре мы увидели длинные витрины, заполненные образцами тапас, и далеко не все они представляли собой бутерброды. Бармен выкладывал на картонную тарелочку облюбованные посетителем блюда и наливал стаканчик пива или бокал вина. В глубине бара, возле электрической печи, орудовал повар, готовивший новые яства.

Антураж заведения был стилизован под простонародную таверну: свисающие с потолка связки лука, чеснока и перца, бочки вместо стульев, грубые скамьи, наивные картинки на стенах. Гости не заботились о соблюдении манер, отчего мраморный пол был усыпан объедками, окурками, салфетками, картонными тарелочками, пластмассовыми вилочками…

Поначалу мой выбор был робок: горка «русского салата» (наш «оливье»), креветки, яичница-тортилья с картошкой, маслины. Белое вино оказалось кстати.

Во втором баре испанская кухня подарила меленькие жареные колбаски на хлебцах, печёный перец, солёную ветчину, ламанчский сыр. Бокал красного вина захотелось повторить.

Я заметил, что перед нами шествовала пожилая испанская пара. В отличие от нас, они не садились за столики, а пили вино и поедали тапас стоя, не пользуясь вилками – выдерживали стиль.

В третьем баре было нечто невообразимое: кальмар в собственных чернилах и кальмар в виде обжаренных в масле колечек, маринованная треска по-бискайски, жареные каракатицы на шпажке. Два бокала белого вина.

Наши пожилые спутники всё так же обходились без вилок. Они пили вино и оживлённо болтали, небрежно роняя на пол и на собственную одежду соус и пепел сигарет.

Вот тогда-то у меня родилось сравнение вечернего похода по тапас-барам с аттракционом.

На четвёртый бар сил нам уже не хватило, и он был заменён мороженым и кофе в кондитерской. Пилар сказала, что для первого раза это нормально, но вообще испанцы делают по пять-шесть заходов.

Было уже около одиннадцати часов. Мы отправились восвояси с «улицы Тапас», как окрестил её Никита. А «наша» парочка разглядывала через стекло витрину очередного бара и обсуждала, что ещё стоит попробовать.