Czytaj książkę: «Добровольный благотворительный взнос»

Добровольный благотворительный взнос?!?

(автобиографично, субъективно и совсем не научно)

По настоятельной рекомендации клинического психолога.

Не держи в нутре того, что просится на ружу.

Данное выражение, которое я вывел в название было мне произнесено и предложено сделать ведущим хирургом одного из главных московских кардиологических центров. Вспоминая эту фразу и ситуацию, в которой я находился в тот момент, каждый раз у меня возникает желание отомстить или взять реванш в проигранной словесной дуэли у кардиохирурга. Но я и сейчас по истечении прожитых лет не могу до конца разобраться в своих ощущениях к пережитой ситуации. И достаточно часто в своих рассуждениях, встаю на сторону кардиохирурга, и признаю его правоту, но это не даёт мне успокоения. Далее представлю свою, достаточно длинную, историю, предшествующую моему разговору с кардиохирургом.

Первое знакомство с болезнью.

Всё начиналось в организме гораздо раньше, а вот первое не осознанное знакомство меня с болезнью произошло зимой 2005 года. Дорога от дома до работы 12-15 мнут почти прогулочным шагом, тёплая одежда и главное, головной убор. Шапка формовка, не так тяжела, как мне начало казаться. Чем прохладней воздух на улице, тем раньше и с большей гарантией начнётся следующая ситуация: 5-ть минут шагом, шея начинается подгибаться под весом шапки, в груди начинается лёгкое жжение, резко снижаю скорость пешего хода. Дорога до работы стала занимать 20 минут и последующий подъём на 3-тий этаж начинался с остановки секунд на 10-15 иначе ощущалось, что ноги не поднимут меня на рабочий этаж, под шапкой сырая голова и шарф с верхней одеждой хотелось сбросить на пол, а не вешать аккуратно на плечики. С этими приколами организма я не был знаком, даже в теории. Сердце никогда не обращало на себя внимание какими-либо болями или частотой пульса.

Выход чужого и я в реанимации.

27 декабря я познакомился с жестким проявлением мне всё ещё не знакомой болезни. Переход с работы до дома происходил в ранее мной описанном режиме. Удивительно, но подъём на пятый этаж прошёл нормально и без пауз. Дома ждала жена и горячий ужин, всё по классике семейной жи-зни. Табачная пауза в предвкушении вечернего отдыха была отмечена не очень приятными и новыми для меня ощущениями в груди. Лёгкое жжение в области верха желудка, но это была наша ошибка с женой. Реально боль располагалась выше и надо было принять таблетку нитроглицерина. Тем самым проверить, что болит желудок или сердце. Если сердце, то нитроглицерин снял бы боль в груди. Ес-ли б боль осталась, то это указало бы на желудок. Но все эти знания пришли к нам позже, а жаль.

Боль в груди начала усиливаться. Переносить её сидя в кресле стало не комфортно. Я встал и начал ходить по комнате, минут пять это было возможно. Боль в груди за грудиной ещё усилилась. Я прошел в спальню и на глаза попалась подушка, автоматически взял подушку в руки и крепко обнял её. Вдавив подушку в грудь, я получил некую возможность терпеть боль, при этом я издавал звуки разъярённого быка. При этих звуках у жены возникли подозрения на то, что с сердцем у меня боль-шие неприятности и вызвала скорую, это меня и спасло. Но до приезда скорой, мне пришлось испы-тать настоящие пытки, состояние человека из груди которого выходит чужой. Грудь разрывалась от боли, судорожные движения моего тела в обнимку с подушкой боль не уменьшали, но можно было терпеть, рыча и поскуливая. Общее время моих мучений примерно составило минут пятнадцать воз-можно двадцать до приезда скорой. Ура врачи приехали!

Диалог жены с бригадой врачей я не слышал, что врачи делали со мной я не помню. Но когда они сделали мне внутривенно укол – вот это было счастье. Боль ушла вся, на фоне этого общее сос-тояние организма, можно выразить как эмоциональный подъём и возможность помочь скорой, само-му спуститься с 5-го этажа и дойти до машины. На что врачи категорически запретили мне активно двигаться. И тут жена наткнулась на, суперкачественное, обслуживание бригадой скорой больного, которому запрещено двигаться. Два не очень молодых члена женского пола и водитель скорой не могут спустить на мягких носилках больного с 5-го этажа и донести до машины. Классно!! Жена со слезами на глазах пошла по подъезду искать мужскую помощь. Спасибо соседу, согласился. И вот я в машине скорой (старая советская буханка). Едем в районную городскую больницу. Поездку перенёс на ура, всё ещё действовал укольчик. Общими усилиями бригады скорой и медиками приёмного отделения больнички меня на носилках перенесли на больничную каталку. И тут начался сеанс уме-лых рук и большого опыта приёма больного, которому запрещено двигаться. К каталке подошла ста-рушка медсестра и находилась рядом со мной в приёмном покое, в лифте, и доставила меня в палату реанимации. В палате на кровать меня перекладывали уже голым, вся одежда была снята, а я и не за-метил этих действий. Вот это класс и профессионализм.

Палата реанимации по фильмам и ощущениям обывателя довольно страшное место со стран-ными шипящими звуками, перемигиванием разноцветных глазков на панелях медицинских аппара-тов, ритмичными звуковыми импульсами, люди лежат в масках и чаще без сознания. Я поступил в данную палату в сознании и дыхательного аппарата мне не было нужно. Но свою порцию новых ощущений получил. И надо сказать это меня не испугало, а возможно даже успокоило. Одно малень-кое неудобство – руки и ноги привязаны, не очень плотно, но вольные движения ограничены, даже сесть на кровати нельзя. Загрузили лекарствами по полной, какими не знаю, спокойствие и сон были обеспечены, как долго сказать сложно, часов у меня не было, часов на стене палаты я не нашел. Уко-лы и капельницы мне были хорошо знакомы ещё с детства. А вот новый однообразный жужжащий звук, который я услышал после того, как проснулся, мне был полностью не знаком и спросить было не у кого. Присутствие врачей, которые меня осматривали, в моё спутанном сознании я не зафикси-ровал, медсестра занималась другим больным. Я повернул голову в сторону звука благо она не при-вязана. Рядом с кроватью на стойке стоял агрегат не маленького размера и издавал однообразный жужжащий звук и соединялся с моей веной трубкой от капельницы. Отметив эту особенность моего пребывания, я опять решил вздремнуть. С самого начала моего нахождения в палате я не испытывал ни одного намёка на боль где-либо в организме. Проснулся я ближе к вечеру, в окнах палаты было темновато и светили уличные фонари. Интерес к аппарату у меня остался и мне удалось этот интерес удовлетворить. В это время медсестра производила установку в аппарат шприца не маленького раз-мера, произвела настройку аппарата на панели управления и включила его в работу, жужжание во-зобновилось. Я не удержался и спросил, медсестра не стала играть в секретность и рассказала, что данное устройство позволяет вводить внутривенно некоторые препараты в особо точной дозировке и временном интервале. А жужжание, это работа механизма, который перемещает шток шприца с за-данным усилием и скоростью. Всё просто и надёжно. Спим дальше. Ночь прошла на раз, глубокий безмятежный сон, итоги действия лекарств. Утро обозначило себя присутствием медиков, руки и но-ги освободили от пут, но садится на кровати мне запретили. Жду? Время подошло ближе к полудню. Две медсестры, зайдя в палату направились ко мне и к моему большому удивлению покатили мою кровать на новое место моего пребывания. Пока объяснений не последовало, так я покинул палату реанимации. И так, страха стало меньше, но причины и диагноз моего состояния мне всё еще не бы-ли известны. Будем ждать жену или лечащего врача.

Переход в обычную палату.

Раньше пришел лечащий врач с ним пришла медсестра и принесла прибор для снятия ЭКГ. Сделали ЭКГ, послушали дыхание и работу сердца через фонендоскоп, врач задал дежурный вопрос о моём состоянии. Я скромно произнёс, что всё нормально. После всех этих прелюдий, наконец врач сказал, что произошло со мной и что это за зараза, которая принесла мне такие мучения. Это оказал-ся обширный инфаркт передней стенки сердца. И моё пребывание в больнице будет не таким корот-ким, как бы мне этого хотелось. А сейчас у меня строго постельный режим, вставать и ходить я могу только до туалета и обратно. Буду ждать жену, в надежде получить более подробный отчёт о моём состоянии, абсолютное доверие только ей, а не врачам. Жена – это мой главный хранитель моего здо-ровья, и, следовательно, жизни, как бы громко это не звучало. И это она подтверждает до сих пор. Жена не заставила себя долго ждать, глаза сухие, но внутреннее напряжение готово выйти убий-ственной искрой. Но увидев меня в обычной палате с улыбкой на лице, напряжение отходит на вто-рой план и у неё включается режим любви и нежности. И я прощён за все свои ошибки. Классно, что она у меня есть!! Обменялись лёгким поцелуем. Поздравила меня с тем, что я преодолел почти фи-нальную для моей жизни ситуацию. А ситуация сложная в своём продолжении, достаточно сильно изменит качество жизни и будет требовать более внимательного отношения к здоровью. И самое главное должен бросить курить. 28 лет стажа курения и мне предстоит отказаться от этой пагубной привычки. Ну… не знаю, вот это вряд ли? Но об этом я в слух говорить не стал, пока это останется моей большой тайной. А в продуктовой передаче лежала дежурная пачка сигарет, это моё обязатель-ное требование в любой сложной ситуации. Если нет сигарет или их мало, можно считать, что моё адекватное восприятие действительности будет очень сильно искажено. Ура, привет жизнь и привет сигаретка в тихом месте. Жена ушла домой, а я потащился в туалет на перекур, чтобы поставить мы-сли на прагматичное восприятие себя, своего подпорченного организма. Не всё ещё потеряно для ме-ня, научимся жить в новых обстоятельствах.

Учимся жить в новых обстоятельствах.

В палате нас лежит 4 человека. Я считался самым молодым и это нас удивляло. Мне 47 лет, одному деду 92 года, ещё один дед 85 лет, и наконец четвёртый 62 года, 190см рост, 120 кг вес рабо-тает молотобойцем в кузне. Но вот к нам после реанимации поместили в палату реально молодого – 38 лет лыжник, отлежал у нас сутки. И увы, ему стало плохо, вернули в реанимацию, дальнейшей судьбы его не знаю. А дальше мы дружно лежали и интенсивно лечились. Гепаринка в живот это де-серт после полуторачасовой капельницы. Но лучшие минуты на фоне данных экзекуций это не торо-пливый перекур в туалете. Врачи в курсе, но очень этим не довольны, ну а полного запрета на куре-ние в больнице не было. На вторые сутки я попробовал пройти по коридору, прошёл метров пять и вернулся в палату. Негатива от постовой медсестры не последовало, хотя она видела мои потуги на прогулку. Вернулся в палату и прислушался к своему состоянию, сердце в норме, одышки нет, а вот ноги оказались слабоваты. Ну это фигня, будем тренироваться. На следующий день я дошёл до поста медсестры. Меня попросили прийти на пост чтобы сделать ЭКГ. ЭКГ никого не испугало, запрета на прогулки по коридору не последовало. И это отличный результат, лечение не проходит даром. Нуд-ная однообразная неделя с трудом перешагнула через воскресенье. В очередной приход жены в боль-ницу я решил проверить свои силы и пошел на встречу с женой на первый этаж, а лежал я на третьем этаже. Спуск по лестнице пешком не составил никакого труда. При подъёме на верх, лифт я проиг-норировал и пошел пешком и правильно сделал. Лучшей проверки физического состояния организма не придумать. Сердце работало ровно, а вот одышка заставила остановиться и отдохнуть после про-хода двух маршей. Минута отдыха и я закончил подъём на свой этаж. Все остальные встречи с женой проходили на первом этаже в холле. Страх неизвестности ушел, осталась простая осторожность. Я могу контролировать своё состояние, главное не доводить пульс и дыхание до критических значе-ний, каких точно я ещё не усвоил. Ну а этому мы точно научимся. Спасибо местным врачам, лечение и постоянный контроль (ЭКГ, УЗИ) дали свои результаты. Три недели лечения и меня отправили на реабилитацию в городской реабилитационный центр.

Это не больница, нет уколов и капельниц, только таблетки и ежедневный контроль врача, от-личное сбалансированное питание. Бывший заводской профилакторий. Основной контроль (само-контроль) за организмом происходит при прохождении лфк и уличных прогулок. На улице был позд-ний январь, воздух хорошо остыл. И я боялся получить простуду после круглосуточного нахождения в помещении больнички. Но такой неприятности не произошло. А вот новый опыт реакции организ-ма на дыхание холодным воздухом получил в избытке. Уличные прогулки проходили до полудня, начинались они с подсчёта пульса и получения точного значения прохождения дистанции, в после-дующем и времени прохождения этой дистанции. Заканчивалась прогулка подсчётом пульса. Мед-сестра записывала данные пульса по каждому больному. Первая моя прогулка без ограничения вре-мени была сто метров, 50 метров в одну сторону и 50 метров обратно в помещение. Пульс норма, одышки нет, а вот неприятное жжение в груди это был сюрприз. В следующую прогулку будем ре-шать задачу с жжением, достаточно простым способом и проверять его эффективность. Суть метода проста, это закрыть, как у маленького ребёнка, рот шарфом. И это помогло, грудь не жгло и дышать можно было глубже. Вот и нашелся способ, которым я пользовался в последующие зимы. С каждым днём дальность прогулок увеличивалась. Спокойный прогулочный шаг позволял гулять на улице без ограничений по времени, а вот подъёмы в горку получались хуже, рос пульс и появлялась одышка. Ерунда и с этим можно жить и наслаждаться жизнью. Каждому из нас, кто проходил реабилитацию, выдали памятку поведения человека в обычной жизни после получения инфаркта и его успешного лечения. Нас сильно, удивило и мы полушутя спрашивали у врача подробности о том, что нам мож-но заниматься сексом и пить крепкое спиртное (водку и коньяк). Причём спиртное разрешалось при-нимать в объёме: коньяк 50-70 гр., вино 120-150 гр., а вот пиво вообще бутылку за один раз и это можно каждый день. Самое опасное, что категорически запретили делать в первые пару недель – копать картошку и чистить снег у гаража. Ну этим я точно заниматься не буду, а с остальным разберёмся.

Пауза в болезни.

Февраль перевалил на вторую половину и меня отпустили домой. Ещё неделю адаптировался дома, наблюдался у участкового врача. Кстати она убеждала нас, что мне дадут 3 группу инвалид-ности. Оформив мне все больничные бумаги, меня направили на медицинскую комиссию, где к боль-шому моему удивлению мне не дали никакой группы, не признав меня инвалидом. Это был сюрприз, не скажу, что приятный. Но повторюсь, будем учиться жить и не пенять на болячку.

Первые пара недель после выхода на работу были достаточно напряжёнными, вечерняя уста-лость накатывала непреодолимой волной, и я отправлялся спать намного раньше прошлых времён. Труднее всего давалась пешеходная нагрузка на работе, сидение в кабинете за компом было прият-ным бонусом и возможностью отдохнуть, набраться новых сил. Улыбка на лице и позитивный нас-трой в ответах о самочувствии, быстро закрыли тему болезни, и я вошел в обычный рабочий ритм. Дома я мог расслабиться и позволить себе лёгкую жалобу жене об усталости и желании на обеде приклонить голову на подушку. Преодолев эти трудности и поняв, что я могу почти всё из прошлой жизни, я решил попробовать алкоголь и секс. Всё прошло более чем превосходно. Но алкоголь и секс были разведены по времени проб. Не плохой армянский коньяк в объёме двух рюмок по 50 мл вече-ром после работы под прекрасный ужин, дали приятное ощущение лёгкого опьянения. Опасения в ожидании чего-то не приятного и болезненного не оправдались. А значит я могу участвовать в се-мейных праздниках и поддерживать приглашённых гостей в их желаниях поднять рюмку с тостом. Страх в сексе был успешно преодолён благодаря внимательности, аккуратности и сдержанности в желаниях моей любимой жене. И это было более жизнеутверждающее действие, чем проба алкоголя.