Czytaj książkę: «Инопланетяне»

Czcionka:

Об авторе

Александр Андреевич Ольшанский – член Союза писателей России, автор ряда прозаических книг, в том числе уникальной дилогии «RRR», состоящей из романов «Стадия серых карликов» и «Евангелие от Ивана», в которых в художественной форме исследуется процесс осатанения общества во времена перестройки. Многие коллеги писателя называют дилогию альтернативным произведением роману «Мастер и Маргарита» М. Булгакова.

Поколение Ольшанского критики называли сорокалетними – их детство пришлось на войну, они пережили голодные годы восстановления народного хозяйства, как правило, после семилетки работали на фабриках и заводах, в колхозах, на всесоюзных стройках. И только к сорока годам написали и опубликовали свои первые книги. Ни одно поколение не пережило столько мировоззренческих ломок – ведь дети войны были подростками, когда умер Сталин. Поэтому не случайно перу Ольшанского принадлежат многие публицистические статьи, более того, в работе «Начала асимметрики» он диалектический материализм считает философским обоснованием людоедской классовой борьбы под личиной «вечно живого учения» – марксизма-ленинизма. Не так называемую борьбу противоположностей, а асимметрию считает всеобщим законом развития.

В мемуарах «Все люди – братья?!» Александр Ольшанский рассказывает не столько о своей жизни, в которой было множество событий, а о своем времени, о ломке стереотипов сознания и переналадке мировоззрения. Сам автор нередко оказывался в узловых местах, где эти процессы были очевидны.

Родился 12 февраля 1940 года в городе Изюме, который на много месяцев становится прифронтовым. Поражение наших войск под Харьковом немцы назвали изюмским котлом. О военном детстве Ольшанский написал один самых пронзительных рассказов в советской литературе – «В июне, посреди войны».

После учебы в техникуме в 18 лет становится заместителем председателя крупного колхоза, изучает жизнь в качестве слесаря, механика, шофера, учителя. Учится в Литературном институте, был одним из организаторов студенческой забастовки 23 мая 1963 года, вызванной хрущевским решением закрыть очное отделение вуза. Потом три года воинской службы в Приморье.

После демобилизации – восстановление в институте, журналистика и… предложение перейти в аппарат ЦК ВЛКСМ. Там он знакомится со многими будущими видными государственными и общественными деятелями. Шесть лет возглавляет редакцию по работе с молодыми авторами издательства «Молодая гвардия», переходит на работу в Госкомиздат СССР заместителем главного редактора Главной редакции художественной литературы. Затем рабочий секретарь Московской писательской организации, редактор газеты «Московский литератор».

В годы перестройки – номенклатура ЦК КПСС, член правления, начальник управления литературы и искусства Всесоюзного агентства по авторским правам. После событий 1993 года переживает творческий кризис, вспоминает молодость и становится на несколько лет дальнобойщиком. Очерк «Кузнецкая дуга» о процессах в шахтерском Кузбассе, опубликованный в «Роман-газете», становится переломным в его творческой судьбе.

Неожиданно ему предлагают разработать политическую резолюцию съезда тогдашней «партии власти» – «Наш дом – России». И возглавить отдел в федеральном исполкоме НДР. Ольшанский принимает предложение, считая, что это позволит ему прививать черенки здравого смысла чиновничьему движению. Но по наивности ошибается. Зато многие наблюдения над новым чиновничеством помогают написать большую аналитическую работу о свершившейся в России и на постсоветском пространстве великой бюрократической революции.

А. Ольшанский возглавлял правление Содружества выпускников Литературного института имени А. М. Горького, руководил семинаром прозы на Высших литературных курсах. На сайте писателя https://www.aolshanski.ru, где размещено несколько тысяч страниц, можно ознакомиться с наиболее важными произведениями автора.

Инопланетяне

Глава первая

В первый день школы, когда схлынули толпы пап и мам, которые привели своих чад на учебу с букетами цветов, когда учителя охапками унесли букеты куда-то, и наступил самый первый урок, Руслан увидел перед собой две русые косички. В косички были вплетены два огромных белых банта, каждый не меньше с голову девочки. Не слушал, что рассказывала учительница Марта Захаровна, которая занималась с ним, готовя в первый класс. Учительница говорила его родителям, что ему в первом классе делать нечего, уровень подготовки Руслана соответствует программе минимум третьего класса, но для того, чтобы его перевели в третий или даже четвертый класс, придется какое-то время поучиться в первом.

Огромные банты не давали ему покоя. Если бы он был хулиганом, то, не раздумывая, дернул бы за косички, обратил на себя внимание, но Руслан не дрался ни с кем в детском саду, не обижал девочек. Ему оставалось лишь ждать, когда какой-то хулиган дернет эту девчонку за косу или попытается развязать бант, вот тогда уж он покажет ему… Но никто не дергал за косички и не развязывал банты.

На переменке девчонка обернулась, скользнула взглядом синих глазищ по Руслану так мимолетно и равнодушно, что он даже не смог как следует рассмотреть ее лицо. Она выбежала во двор школы и, схватив какую-то подружку за руки, закружилась с нею. Гранитная крошка под их сандаликами зашуршала. Откинув голову назад, девочка самозабвенно смеялась, подол платьица развивался и открывал желтые, цыплячьего цвета штанишки.

На следующий день девочка, а ее звали Лидой Басаргиной, пришла без парадных бантов, в косички были вплетены непритязательные красные ленточки, и он обнаружил, что ее голову окружал ореол из русых волос – словно кто-то старательно заставил волосики не вплетаться в косы, упрямо торчать и курчавиться. Пришлось признаться самому себе, что эта девочка, похожая на красивую куклу, ему очень нравится, и это стало большим секретом, прежде всего секретом от нее. Напрасно ждал, что кто-то из мальчишек рано или поздно обидит ее, и тогда он коршуном налетит на обидчика. Роль верного защитника так и осталась не сыгранной.

Поздней осенью его перевели в третий класс, затем в четвертый. Теперь Руслан мог только видеть, как Лиду привозил в школу на черном большом автомобиле молчаливый, как статуя, стриженный под нулевку водитель. В левой руке он нес школьный ранец, раскрашенный видами Парижа, а правой рукой крепко держал ручонку Лиды, словно ее кто-то собирался украсть на школьном дворе или она сама хотела вырваться из лапы охранника и убежать. Нет, она шла покорно, и было видно, что стесняется от того, что ее привозят и охраняют. К концу занятий перед школьной калиткой останавливался всё тот же большой автомобиль, водитель заходил в здание школы и выводил Лиду.

Через несколько лет черный большой автомобиль будет взорван. В нем погибнет отец Руслана, школьный товарищ отца Лиды. Басаргин пригласит его на свой день рождения, который задумал отмечать в своем загородном поместье. Вместе со старшим Орловым погибнет и молчаливый охранник, и водитель Лиды. Мать Руслана получит тяжелые ранения, придет в себя лишь перед смертью, и, поглаживая волосы сына уже холодеющей рукой, прошепчет ему:

– Сынок, ты особенный, звездный мальчик…

Оглушенный горем, он плохо помнил события тех печальных дней, но в память врезалось, как сразу после взрыва он летел вместе с отцом по длинному туннелю к приятному свету, сладкому на вкус и пахнущему ванильным мороженым. Отец молчал, Руслан хотел спросить его, куда они летят, но туннель закончился. Свет был настолько ярким, что Руслан не видел, как отец полетел дальше. И прозвучал недовольный голос:

– А мальчишка здесь зачем? Ему здесь не место, пусть возвращается назад.

Голоса да еще недовольного Руслан на самом деле не слышал, но каким-то образом до него дошел смысл якобы сказанного и оформился в слова. И пришел в себя на густом кусту сирени в каком-то палисаднике – туда его забросило взрывом. Оттуда его снимали какие-то люди, а когда опустили на землю, он увидел лежащую на тротуаре окровавленную мать, возле которой хлопотали люди в белых халатах. Изуродованный черный автомобиль тушили пеной пожарные…

Потом Лида, взяв его за руку, повела в свою комнату в загородном коттедже. Рука у нее была теплой и ласковой. Лида пыталась отвлечь его от мыслей о погибшем отце, тяжело раненной матери, а он не запомнил ничего в комнате девочки, разве что знакомый ранец с видами Парижа… Когда их позвали садиться за поминальный стол, Лида неожиданно ткнулась губами в его в щеку и сказала:

– Ты хороший… Держись, пожалуйста…

Через месяц поминки повторились – умерла мама. Всех, кто пришел проститься, отец Лиды пригласил в автобус и велел везти в загородную резиденцию, а Руслана посадил в свою новую, опять большую и черную машину. На заднее сиденье, между заплаканной женой, тетей Валей, и Лидой. Тетя Валя с мокрыми от слез глазами приобняла Руслана, а Лида взяла его кисть руки в свою. На кладбище он словно окаменел, маму оплакал в своей опустевшей двухкомнатной квартире накануне, когда понял, что она никогда не придет домой и что теперь он круглый сирота. Потом была страшная бессонная ночь, после нее он как бы обуглился лицом – глядя на него, женщины плакали навзрыд, и боялись, как бы с ним ничего не случилось.

В машине Андрей Филиппович, полуобернувшись на переднем сиденье к Руслану, повел разговор о том, каким он видит его будущее.

– Насколько я знаю, у тебя родственников нет, но в детдоме тебе не место. Тебе скоро только десять лет, а ты заканчиваешь одиннадцатый класс школы. Поступишь в университет, тебя из детдома туда возить никто не станет. Поэтому, если не возражаешь, сделаем так. Я предлагаю оформить опекуном родную сестру твоей учительницы Марты Захаровны. Галина Захаровна женщина одинокая и добрая, с высшим образованием. Она будет жить с тобой, заботиться о тебе, вести хозяйство. Я бы с дорогой душой стал бы твоим опекуном, но по закону опекун должен жить с опекаемым…

– Папа, а пусть Руслан будет моим братиком! – воскликнула Лида и добавила: – У меня же нет братика…

– Лида, выслушаем отца! – одернула дочь тетя Валя.

– С Галиной Захаровной я говорил, она согласна. Мы ее оформим как сотрудницу одной из моих фирм, так что она будет получать зарплату. Если ты с нею не поладишь, мы ее заменим. Но надеюсь, что после того, как тебе исполнится четырнадцать лет, мы оформим ее твоим попечителем вплоть до твоего совершеннолетия. Ты согласен с таким планом?

– Да, – выдавил из себя он, а в ушах звенело Лидино восклицание: «Папа, а пусть Руслан будет моим братиком!»

После поминок он ехал домой уже вместе с Галиной Захаровной.

Глава вторая

Сегодня в переходе на станцию метро Площадь Революции, посреди густого потока людей стояла седая женщина и с непонятным исступлением крестила всех высоко поднятым троеперстием. Глаза у нее были неопределенного цвета, но темные, рот полуоткрыт, как у боярыни Морозовой на картине Сурикова, иногда бескровные губы шевелились, видимо, женщина произносила слова молитвы. Людской поток шел на нее, не останавливаясь, потому что в переходе нельзя останавливаться – мгновенно возникнет пробка, которая может закончиться давкой и жертвами.

«Опомнитесь! – Руслан Орлов прочел крик глаз женщины. – Живите по-христиански, не беснуйтесь, не нарушайте Божьи заповеди! Господи милосердный, спаси и помилуй нас! Оставайтесь людьми, не превращайтесь в зверей! Иначе всех нас ожидает геенна огненная! Не в загробном мире, а на Земле вы готовы устроить геенну огненную ужаснее потусторонней! Господи милосердный, спаси и помилуй нас!»

Никто из идущих в плотном потоке не догадался в ответ осенить крестом несчастную. Руслан присоединился к ее досье в Глобальной информационной системе и узнал, что она была учительницей биологии, увлекалась экологией, ходила на всякие протестные акции, многократно задерживалась милицией и полицией. Ее сочли сумасшедшей, хотя она таковой не являлась, всего два дня тому назад ее выписали из психлечебницы… Конечно, самым нормальным всегда найдется место в психлечебнице… Она будет стоять несколько часов на своем посту, не выдержав напряжения, упадет на твердый бетонный пол перехода без чувств. Появится бригада скорой помощи, ее приведут в сознание, от госпитализации она откажется, доберется до своей комнаты в коммуналке и не доживет до утра.

В предсмертные часы у многих проявляется ясновидение. Вот и эту несчастную посетило видение геенны огненной – не адской, а земной, не столько огненной, сколько термоядерной. Все на Земле живут с осознанием того, что она возможна. Геенна огненная, а исторически она была возле стен древнего Иерусалима во рву, куда сбрасывали в горящий день и ночь мусор трупы тех, кого не удостаивали чести быть похороненными, – по сравнению с термоядерным апокалипсисом не более, чем пионерский или скаутский традиционный костер. Но в информационных кладовых Мирового Разума Руслан не находил подтверждения тому, что он состоится в обозримом будущем. Возможно, сведения о нем были строго засекречены, чтобы не возбуждать пессимизм, и возможно, чтобы земные правители действительно сумели уберечься от самоуничтожения земной цивилизации.

Несчастная экологиня произвела на него сильное впечатление. Если бы она не умерла нынешней ночью, он попросил бы работников своей лаборатории проанализировать ее предвидения. Не их содержание, а механизм запуска видений будущего. Одним из направлений лаборатории как раз и являлось изучение механизма предвидения. За несколько лет в ней обследовали десятки всевозможных пророков, ясновидящих, экстрасенсов, но так и не получили ответ на то, что происходит с ними, когда они начинают предвидеть будущее. Даже не определили точно, где искать этот механизм – в особенностях генетического строения предсказателей или в их способности подключаться к Глобальной информационной системе Мирового Разума.

Лабораторию Руслана Орлова называли мистической. Задумывалась она в хозяйстве академика Ивана Ивановича в качестве совершенно секретного подразделения Z-2, которое должно было найти на практике способы решения теории Руслана о возможности разблокировать девять десятых человеческого мозга, снять с него ограничения, наложенные Богом. Создавая человека по образу и подобию своему, Бог существенно окоротил возможности человека, а Руслан усмотрел в этом несправедливость и вознамерился поправить Его. Влился в ряды реформаторов, которые довели созданный Богом мир своими реформами до состояния почти полной невменяемости и нескончаемых кризисов. Но это Руслан стал понимать позже…

Лабораторию Z-2 даже отгородили от остального научного хозяйства Ивана Ивановича кирпичным забором да еще с колючей проволокой поверху. Как подтрунивали острословы, чтобы оно не заболело инфекционной мистикой. Орловское подразделение пользовалось вниманием прессы, которая следила за каждым его шагом. Журналюги круглосуточно охотились за Русланом – возле проходной, подстерегали у подъезда дома, в котором он жил, по пути на работу и с работы, и ему приходилось использовать парик, накладную бороду и усы, чтобы стать неузнаваемым. За известность надо было расплачиваться многими неудобствами… Таким камуфляжем он лишь рассмешил своего небесного Учителя, который подсказал, что можно обойтись без бороды и парика – по своему желанию он мог изменить внешний вид до неузнаваемости, превратиться в кого угодно, не только мужчину, но и женщину. В крайнем случае – в животное, стать оборотнем…

Руслану приходилось чаще, чем другим, анализировать свои поступки и реакции на них окружающих. Он был необычным человеком, имел доступ к информационным возможностям Мирового Разума, к прошлому и будущему, и к настоящему, которое анализировать труднее всего. Когда он разговаривал с человеком, тот не подозревал о том, что собеседник читает его мысли, знает не только его прошлое, но и будущее. От Руслана никому и ничего невозможно было что-то утаить…

Еще в детском саду он обнаружил, что видит в людях какое-то пятно в загрудине – светлое, серое, коричневое, а то и совсем темное. Должно быть, он видел душу человека, и цвет ее точно совпадал с тем, что он собой представлял. Потом с небольшим усилием своей воли он стал видеть внутренние органы людей – зрелище, прямо скажем, отвратительное, но позволяющее видеть человеческие недуги. Не настраивал себя на созерцание ливера окружающих и видел их обычными людьми, такими, как и все остальные хомо сапиенсы. Руслану казалось, что все люди видят у окружающих цветные пятна в загрудине и могут видеть внутренние органы. Осознание того, что это не так, пришло позже, после взрыва автомобиля.

Однажды ему приснилось, что он летает над землей. Проснулся, понял, что это сон, но вышел на балкон, настроился лететь и полетел над ночным городом. Знакомые улицы и переулки, пятна света от уличных фонарей сверху выглядели необычно – он носился над ними, увеличивая или ослабляя свое желание. Захотел вернуться назад – и тут же оказался на балконе, даже не понял, почему так легко удалось вернуться.

Со временем он научился во всем и везде видеть только главное и самое важное. Особенно любил математику, где цифры и символы как бы очищены от постороннего и несущественного, поэтому ему легко давались математические действия, да и выполнял их со скоростью компьютера.

Прокручивая в своей памяти многие события, он всегда открывал в них важные детали, на которые раньше не обращал внимание. Вот и сегодня, чтобы вытеснить из своего сознания судьбу экологини, он, сидя в своем кабинете, закрыл глаза и вспоминал день защиты диссертации.

Это был обычный морозный день конца декабря. Над Москвой, как обычно, висела светло-серая пелена, из которой медленно падал тихий лапатый снег. Этот день должен был стать началом его взрослой жизни. Как и всем подросткам, ему хотелось поскорее расстаться с юностью.

Уже завтра, полагал он, его жизнь круто изменится. Пойдет работать в отдел своего научного руководителя, вначале, как обещал Константин Степанович, эмэнэсом, то есть младшим научным сотрудником, но первая же освободившаяся должность старшего научного сотрудника – будет его. Станет получать заработную плату, куда достойнее аспирантской стипендии и пенсии по утере кормильца. По-настоящему будет взрослым и самостоятельным человеком!

Если бы не Басаргин, который помогал ему после смерти отца, а потом и матери, он вряд ли бы поступил в аспирантуру. К одиннадцати годам он окончил среднюю школу, в четырнадцать – университет, причем по программам двух факультетов. И кто бы взял его, пусть и вундеркинда, на работу в таком возрасте? Разве что разносчиком рекламы по почтовым ящикам. Поэтому разумно было пойти в аспирантуру, написать диссертацию, что и сделал опять же с опережением, то есть к шестнадцати годам. А к семнадцати защититься.

Андрей Филиппович Басаргин, отец Лиды, под нажимом дочери заказал за свой счет банкет в ресторане, где обычно обмывали свои защиты аспиранты. Позже Руслан разыскал в мировом информационном массиве видеозапись его разговора с дочерью и узнал, что акт спонсорства произошел не без скрипа.

– У него что, и на банкет деньжат нет? – нахмурился Андрей Филиппович, и в этот момент его душа посерела.

– Откуда они у него возьмутся, пап? На аспирантской стипендии да пенсии не сэкономишь…

– Но у него же были публикации в журналах…

– Как правило, их публикуют за счет авторов… А диссертацию Руслана засекретили, он за последние полтора года не опубликовал ни строчки…

Разговор происходил в кабинете отца, во время традиционного утреннего кофе. Отхлебнув любимого напитка, Андрей Филиппович выдержал паузу. Конечно, размышлял он, Руслан круглый сирота, его отца случайно взорвали в его, Басаргина, автомобиле.

Это произошло дождливым июльским днем. У Басаргина был день рождения, на который он пригласил своих ближайших друзей. В их числе и отца Руслана, за которым послал свой автомобиль. Видимо, дождь помешал рассмотреть, что в машине не Басаргин, а другие люди, в том числе и десятилетний ребенок, и убийца нажал кнопку радиоуправляемой бомбы. Басаргин всегда помнил, что Руслан Орлов-старший поплатился своей жизнью за его спасение, и поэтому постоянно помогал его сыну деньгами, всем, чем мог. Тем более что мать мальчишки, пострадавшая от взрыва, пережила мужа всего на несколько недель.

А мог Басаргин многое. У него была железная деловая хватка, с конкурентами разделывался жестко и даже жестоко, поэтому сколотил приличное состояние и стал одним из олигархов. Руслана Руслановича он считал парнишкой богато одаренным, и поэтому не жалел денег на репетиторов, всевозможные курсы и кружки.

Но всему есть предел. Басаргину нравилось, что дочь тянется за юным Русланом, дружит с ним. Но Лида подросла, расцвела, и чувствовалось, что она влюбилась в вундеркинда. Дочь единственная, наследница, и огромным богатством в случае его, Басаргина, смерти станет распоряжаться пусть и гениальный молодой человек, но абсолютно ничего не смыслящий в современном бизнесе?

– Вот что, – Андрей Филиппович, наконец, поставил пустую чашку на блюдце и взглянул пристально на дочь, притихшую в ожидании решения отца. – Свой долг по отношению к Руслану я выполнил. Что ж, оплачу и банкет. Можешь снять со своей карточки сто тысяч рублей. Но это в последний раз…

– Спасибо, папочка, – Лида чмокнула его в щеку и выпорхнула из кабинета. Душа ее в этот момент озарилась светлой радостью.