Czytaj książkę: «Анод», strona 16

Уже на следующий день многие из них будут верить, что в смерти сородичей виноваты гномы, а через годы предположение о том, что это могли быть не злобные бородатые карлики, и вовсе будет вызывать смех. А если кто-то все же раскается, если кто-то вздумает противиться воле вождя – Скурх знал, что нужно делать.

***

– Говоришь, гномы так и не вышли из города? – тысячник Микос сидел у походного костра и выделялся лишь наличием красного плаща.

Мирк утвердительно кивнул, так как рот его был занят едой.

– Выходит, онаги почти начисто лишили нас кавалерии, а захватчики разбили пехоту. И ни те, ни другие особых потерь при этом не понесли, – Микос привстал и поправил плащ так, чтобы не сидеть на нем, – А все потому, что мы не смогли собраться все вместе и дать бой.

На секунду лицо Микоса изменилось, будто его посетила идей. Такая идея, что сродни озарению и грозит стать навязчивой.

– А кто распоряжался армией, кто отдавал приказы? – поинтересовался он у Мирка.

Тот уже расправился с последними крохами в своей миске, и даже был готов к беседе, но Микос опередил его с ответом:

– Принц Альбер! Который теперь уже не главнокомандующий, – ехидно улыбаясь, проговорил Микос, – И не стать бы мне тысячником, если бы его не сместили. А все потому, что ни одного моего совета он слушать не желал. А я должен был возглавить кавалерию, а не жалкую тысячу пехотинцев, но кавалерия меня не дождалась.

Было не совсем ясно, рад Микос или все же переживает столь значимую для острова потерю. Но Мирк не стал комментировать слова новоиспеченного тысячника и посмотрел по сторонам, ища глазами Мориса. Он был единственным, с кем принцу было относительно приятно общаться. Аллорна больше не было, Велимудр тоже исчез, а в шатер короля Альбера попросту не приглашали. У принца не осталось друзей, по крайней мере, в этом лагере.

Микос, впрочем, не особо огорчился слабой заинтересованности Мирка, ведь все, что ему хотелось, он уже услышал и поделился своим мнением по этому поводу. Снова обратив внимание на плащ, который, похоже, был для него ценней чего-либо на свете, тысячник что-то пробормотал о грязи и встал. Затем его рука потянулась в привычном жесте, будто он собирался отсалютовать Мирку, но застыла на полпути. Мирк теперь не принц, а Микос теперь тысячник. Тогда офицер просто развернулся и ушел.

Прошло несколько дней, с тех пор, как Мирк, возглавивший отряд выживших кавалеристов, все же добрался до основных сил. Правда, по прибытию, командирский пост пришлось оставить. А о беседе с отцом остались только неприятные воспоминания. Ирап винил в поражениях самого Мирка, будто тот командовал армиями. Но дальше обвинений он не зашел, просто приказав сыну вернуться в лагерь и особо не попадаться ему на глаза.

Нельзя сказать, что те кавалеристы сильно обрадовались решению короля, но и противиться ему никто не стал. В конечном итоге, Мирк был лишен своего статуса возможного наследника трона, да и командовал отрядом он всего несколько суток.

И вот Мирк остался один, окруженный дружественной армией, в которой у него не было друзей. А еще он дико устал. Когда все это только начиналось, война представлялась ему чередой победоносных сражений, в которых он будет сокрушать врагов толпами. Но оказалось, что война это бесконечный поход, а толпы намного больше и куда более живучи, чем ему представлялось ранее.

Но война продолжалась, и прекратить ее так же легко, как удалось развязать, принц уже не мог. Более того, теперь рядом не было волхва, который, как казалось, точно знает, что делать. А значит, теперь Мирку нужно было принимать решения самому.

И он решил плотно поесть и выспаться, благо дневные переходы были очень коротки. Так как авангарду приходилось вставать лагерем едва за полдень, а последние отряды, снявшись за несколько часов до заката, приходили к следующей стоянке в сумерках. Ирап не хотел растягивать войско, а потому жертвовал временем. Мирку же было, в сущности все равно, верна ли такая жертва. Он все равно не мог отменять решения короля.

Воровство и мародёрство Ирапу удалось пресечь, по крайней мере, до разумных пределов, а вот воодушевить воинов не получилось. Потому и без того медленное, неповоротливое скопище пехоты плелось еще медленнее, чем могло бы, старайся солдаты идти хоть бы в половину силы. Каждый оттягивал момент решающей схватки, как мог. То стопорили телеги, случайно сбивая им колеса. То поджигали что-нибудь, а затем сами же упорно тушили. То просто делали вид, что быстрее человек ходить не способен.

Впрочем, Мирка данное положение вещей вполне устраивало. Он, хоть и был лишен своего статуса принца, все еще оставался магом. А значит, был ценной боевой единицей. Потому кормили его исправно, к тому же выдали резвую лошадку и снабдили всем необходимым в походе. Но, по указу короля, идти ему было нужно среди простых солдат, пусть даже кавалеристов. Но Мирк давно привык ухаживать за собой самостоятельно, а общества солдат не боялся. Хоть и не был от него в восторге.

Медленно, но верно армия двигалась на север. Туда, где бойцам помнилась только смерть и поражения, а потому и шли они туда не с лучшим настроем. Никто их особенно не подгонял, потому что вестей о положении вещей на землях гномов почти не было. Было ясно одно, онаги и захватчики еще не вошли на территорию Королевства – собственные границы Ирап контролировал.

Маги из Академии и ордена Хранителей безуспешно пытались наладить связь с союзниками. Анод будто накрыло куполом, подавляющим не только это заклинание, но и любые другие. Мирка и раньше удивляло, что его способности будто бы приуменьшились, но тогда он списывал это на присутствие священников или онагов-шаманов, которые могли бы усложнить процесс сотворения волшебства. Однако и здесь, в походном лагере, ранее простые действия приходилось совершать с заметным усилием.

И никакого объяснения этому факту Мирк найти не мог. Казалось, и весь консилиум высших чинов Ордена и Академии тоже терялся в догадках. Но битва была неизбежна, хоть с магией, хоть без нее. И войско продолжало двигаться на север.

***

Суэль не мог спать уже вторую ночь. Как только он смыкал глаза, перед ним тут же начинали кружить образы. Поле, усеянное разлагающимися трупами онагов, прогнившие, обглоданные зверями и воронами, головы, глазницы, полные роящимися гнусными червями. Выжженные деревеньки, опустевшие городки.

Было ясно, где прошли онаги, а где прошли захватчики. Первые оставляли за собой объедки, очевидно, устраивая грязные пиршества, где блюдом становились все, кого удалось поймать.

Люди же не принимали в пищу гномов, но демонстративно развешивали их вдоль дорог на деревьях. Ни то, ни другое зрелище Суэлю удовольствия не доставляло, а желудок так и не смог свыкнуться с запахом разложения.

Эльфы шли по пятам сразу за двумя армиями. Причудливым образом все три отряда так и не встретились за все это время. И если эльфы попросту избегали этих встреч, справедливо опасаясь проиграть возможную битву, то что удерживало людей от уничтожения онагов, которых они беспощадно вырезали в горах, было не понятно.

Но разгадывать эту загадку Суэлю не хотелось, ему хотелось спать. И в конечном итоге, это желание все же победило. Кровавые образы смешались во что-то бесформенное и померкли, а мир погрузился во тьму, но всего лишь на миг. Ведь через миг наступило утро.

На первый взгляд, ничем не примечательное утро. Тот же лагерь, те же товарищи с таким же хмурыми лицами. Но что-то будто бы изменилось. Суэль не понимал, что именно, но точно чувствовал наличие этих изменений.

Ни легкий туман, быстро сходящий на нет, ни роса, промочившая ногу, облаченную в прохудившийся сапог, ни урчание в желудке не показались чем-то новым. Суэль напряженно озирался, пытаясь понять, в чем дело, но тщетно. Тогда он бросил это занятие и вернулся к делам насущным – заботе о себе и остатках своего десятка.

Время от пробуждения и до полудня пролетело незаметно, Суэль даже почти перестал чувствовать странное беспокойство, несмотря даже на то, что сегодня его отрядили в авангард, из-за чего пришлось едва ли не галопом настигать уже существующий передовой отряд.

Там его послали на разведку, естественно, в сопровождении собственных подчиненных. И Суэль принялся исполнять свой долг, внимательно осматривая окрестности. Правда, он совершенно не задумывался о том, что конкретно он видит и что именно должен заметить. Непозволительная для разведчика, тем более довольно опытного, роскошь. Но выйти из этого состояния Суэль не мог.

«А вот и оно!»: пронеслось у него в голове, когда он глянул в даль, взобравшись на очередной, поросший кустарником холм. Сердце ёкнуло и бешено застучало, но в лице Суэль не изменился, будто и не ожидал увидеть чего-то иного.

Всего в тысяче шагов от него, на широком поле, разворачивались войска. Суэль мог похвастать неплохим зрением, но в отличительной зоркости нужды не было. И без того было понятно, кто именно собирался сражаться.

Неподалеку от невысокой башни, которая ранее служила скорее перевалочным пунктом, чем местом несения пограничной службы, разместились королевские войска, заняв неплохую позицию на холмах, между которыми пролегала дорога на юг.

По этой самой дороге двигалось войско захватчиков. Отступать они явно не собирались и готовились штурмовать холмы, попутно отправив отряды через лес, располагавшийся по левую руку от них, на востоке. Это было видно Суэлю, но могло остаться незамеченным с позиций войска Ирапа.

Что же творилось в лесах, эльф не знал, но догадывался, что онаги вряд ли исчезли бесследно, и вполне могут оказаться в этом лесном массиве.

– Шураэль, Парэль! – обернувшись к подчиненным, позвал бойцов Суэль, – Мчите назад. Доложите о готовящейся битве. Мы остаёмся здесь и наблюдаем до приказа. Приказа, который вы и принесете. Так что живее!

Шураэль даже не удосужился вздохнуть, что имел в обыкновении после любого указания, а то и простой просьбы. Лишь еще раз окинул испуганным взглядом войска, состоящие из крохотных фигурок копошащихся людей, что готовились убивать и быть убитыми.

Не дожидаясь, пока подчиненные приступят к исполнению приказа, десятник спрыгнул с коня и повел его за собой, в заросли кустарника. Надеяться, что приближение трехтысячной армии останется незамеченным не приходилось, но Суэль не желал привлекать излишнего внимания раньше времени. К тому же он не верил, что у такой организованной армии, как та, что прибыла из-за моря, совсем нет тыловых дозоров. Их-то и намеревался выследить Суэль, если они еще не выследили его самого.

Удобно расположившись, десятник со своим отрядом еще раз внимательно осмотрелся. Не заметив каких-либо следов присутствия посторонних, разведчики невольно увлеклись созерцанием битвы.

Отсюда нельзя было точно понять, на чьей стороне успех и каковы шансы на победу у армии Королевства. Но некоторые маневры все же можно было рассмотреть.

Кавалерия захватчиков предприняла попытку ударить в лоб разместившуюся на холмах армию. Но попытка, судя по всему, вышла не очень удачной, чего нельзя было сказать о позиции на холме. Обороняться от удара конницы оттуда было весьма удобно. На дороге же были наскоро устроены баррикады из возов и бревен, эти укрепления штурмовать кавалерия не стала, ввиду очевидной безуспешности такого мероприятия.

После этого завязалась перестрелка. Лучникам Ирапа было куда проще стрелять, ведь они были сверху, и могли бить дальше. Но их было значительно меньше, по крайней мере, так это выглядело. А потому пехотинцы страдали, получая урон от летящих в них стрел. Тогда на помощь к лучникам пришли маги. Они применяли свое излюбленное средство – огонь, стараясь метать его во вражеских стрелков.

Суэль был немало удивлен, что столь страшное оружие оказалось столь малоэффективным. Огонь должен был если не истребить противника, то хотя бы деморализовать его, заставить спасаться бегством. Но никто и не думал отступать. Огня было не мало, но он будто бы не причинял солдатам ощутимого вреда. Конечно, кто-то и впрямь загорался и даже падал замертво, но куда большую жатву собирали обычные стрелы.

Тем временем, пока стрелки вели свое сражение, достаточно крупные отряды кавалерии достигли леса и скрылись из виду, они явно хотели атаковать с фланга, но предупредить союзника об этом Суэль не мог, а потому надеялся, что дозорные южан сами заметят опасность.

В какой-то момент у Суэля стало пропадать терпение, ему жутко не хотелось просто оставаться здесь, в бездействии, когда он совсем уж было намеревался покинуть свое укрытие, наконец вернулись Шураэль и Парэль.

– Нам нужно продвигаться к лесу, разведать, что там. Симуэль хочет пройти там.

Суэль вздохнул. Приказ выглядел логичным, и десятник минуту назад сам хотел куда-нибудь двигаться, но теперь выполнение приказа казалось абсолютно нежеланным занятием. Однако это был приказ, а он считался себя хорошим военным, который приказы выполняет.

– Идем, – коротко кивнул Суэль.

На дорогу эльфы выходить не стали, придерживаясь зарослей кустарника и высокой, некошеной травы. Отряд продвигался медленно, но, как надеялся Суэль, незаметно.

Лес встретил их тишиной. Птицы и звери были напуганы, а потому убрались подальше от этих мест, вороны же, похоже, еще не подоспели на предстоящее пиршество. Продвигаясь вперед, Суэль стал все чаще замечать следы прошедших здесь людей. И не только людей, если те, конечно, не поросли шерстью и не задумали ходить босиком, отрастив при этом громадные ноги.

– Здесь были онаги, – кивая в сторону одного из следов у оголенной корнем земли, проговорил эльф, – Будьте начеку.

Но и без этого предупреждения все были напряжены и в любую минуту готовы отступить. Скорее даже бежать. Следы были свежими, так что к ним вскоре добавились и звуки. Впереди кто-то сражался. Эльфы замерли в нерешительности, не зная, стоит ли им убедиться в том, что сражаются онаги с захватчиками или же продолжать просто догадываться. Суэль подумывал остановить свой выбор на втором варианте, но Парэль спросил:

– Идем?

И Суэль машинально кивнул, а затем и двинулся вперед, понимая, что решение верное, хоть и опасное. Но все-таки, их для того и отправили в разведку.

Идти далеко не пришлось, вскоре за деревьями замелькали силуэты людей, в основном пешие. Они вели за собой лошадей, на которых были кое-как уложены раненые, а может быть и мертвые бойцы. Судя по всему, онаги оказали серьезное сопротивление, к которому не были готовы идущие в лес люди.

Оставаться здесь и далее было бы опасно, к тому же это не имело особого смысла, теперь было понятно, что именно произошло в лесу и кем он занят. Суэль ретировался, уводя за собой отряд. Они получили всю возможную информацию, теперь им оставалось лишь вернуться в относительно безопасное место и ждать.

***

В который раз Мирку выдалась прекрасная возможность находиться на возвышенности и наблюдать поле боя. И сейчас, как и всегда, зрелище казалось завораживающим и пугающим одновременно. В этот раз силы были равны, или, по крайней мере, не столь ужасающе различны, как в битве при Миракле.

Противник, в качестве которого теперь выступали люди, те самые, одолеть которых Мирк мечтал, когда разрушал обелиск, наступал на хорошо укрепленные позиции островитян. Магия, как бы то ни было затруднительно ею пользоваться, оставалась магией, а потому Ирапу было довольно просто выбрать подходящую площадку для битвы, ведь о местонахождении противника он узнал раньше, чем это позволяли обыкновенные разведчики.

Все та же магия, кроме прочих её прелестей, практически нивелировала стрелковое превосходство противника. Конечно, уничтожать все и вся потоками огня не выходило, но к этому уже все привыкли и смирились. Огонь не давал вражеским стрелкам нормально действовать. Они могли и не умирать, но обожженное оружие в их руках слабо помогало им выигрывать битву.

Использовать свою кавалерию захватчикам тоже не удавалось. Они уже пробовали обрушить один из флангов с наскока, но было довольно легко отброшены. Достаточно было просто не разбегаться перед ними. Задача крайне не простая, спокойно стоять, когда на тебя несется бронированный всадник. Но при успешном её выполнении, всадник, скорее всего, развернется, поняв, что напугать пехотинца не удалось. В крайнем случае, он попытается ткнуть противника копьем, но это могут себе позволить и пешие воины, причем попасть в лошадь несколько проще, чем в человека. А без лошади кавалерист превращается в пехотинца, и никакого преимущества больше не имеет.

Таранный же удар, во всей видимости, кавалеристы не планировали. Это сулило большие потери и не гарантировало им победы. Таким образом, Ирап был вполне доволен ходом боя, по крайней мере, Мирк сделал такой вывод по его, хоть и сосредоточенному, но явно удовлетворенному выражению лица.

В этот раз нелюбимого, всеми порицаемого, королевского сына все же оставили неподалеку от ставки главнокомандующего. То ли он снискал некоторое прощение, то ли всем было попросту плевать, где именно он находится. Но наблюдая это всеобщее удовлетворение ходом битвы, Мирк и сам проникся этим чувством, и даже задумался о том, что островитяне, в том числе и его отец, в сущности, не так уж плохи, как ему представлялось ранее.

В бой он еще не вступал, оставив метание огня Ордену и Академии. В конечном итоге, Велимудра рядом не было, и приказы Мирк выдавал себе сам. А бой грозил стать затяжным, обойти королевскую армию, не ввязавшись в драку, захватчики не могли. Им оставалось либо разгромить островитян здесь, либо отступить, ожидая другого, более удобного случая.

Перестрелка продолжалась еще около часа, пока на правом фланге не началось какое-то непонятное шевеление. Воины заняли холм, который практически упирался в лес. Ирап понимал, что через этот лес могут пожаловать враги, а потому солдаты были готовы к этому. В конечном итоге, перебросить туда целую армию, которая останется незамеченной, враг бы не смог.

С позиции Мирка не было хорошо видно, что происходит там, но его не покидало ощущение, что ход битвы может перемениться. Особенно полезных занятий у шатра главнокомандующего Мирк для себя не нашел, а потому решил выдвинуться на противоположный фланг. Благо, у него была лошадь, и никто его не контролировал.

По мере продвижения, принц все отчетливее понимал, что из леса напали, и напали не малые диверсионные отряды. Навстречу ему неслись посыльные, изредка проносили раненых. Последних становилось все больше, их уже не успевали донести до медицинских шатров, просто оттаскивали подальше.

Вскоре Мирк смог разглядеть нападающих. Это были онаги. Огромная, безумная толпа зверолюдов, заполнившая собой все пространство от линии обороны и до леса. Нападали они, совершенно не заботясь о том, что их старательно колют копьями, рубят мечами и топорами. Напор их был яростен, будто это была их последняя битва, в которой они либо победят, либо умрут. И представить себе, что они вдруг отступят, было довольно трудно. Мирк отчетливо видел, как онаги из задних рядов буквально толкают соплеменников на копья, едва ли не залезая им на плечи, чтобы побыстрее и самому наскочить на копье. Под таким неистовым натиском у защитников просто не было шансов держаться долго, без подкреплений.

Но стягивать силы сюда означало бы ослабить другие позиции, чем мог бы воспользоваться враг. Впрочем, тому самому врагу тоже досталась своя порция ярости онагов. Зверолюды, понимая, что не могут вступить в бой все разом, но очень того желая, развернулись и в сторону захватчиков, наверняка, все же признав в них своих давних обидчиков. А может, им было просто плевать, чьи тела кромсать и чьи копья обагрять собственной кровью, они просто желали битвы.

Онаги связали фланги боем, захватчики отреагировали быстро. Свою атаку они прекратили, позволяя стрелкам передохнуть, а заодно и не сражаться с двумя противниками сразу, сосредоточившись только на зверолюдах.

Несмотря на то, что нападать на войска островитян, стоящие на холме, онагам было менее удобно, чем на армию, которая разорила их родные земли, основные усилия они решили приложить именно к истреблению королевской армии, которая была банально ближе к лесу.

Мирк не стал долго раздумывать, и направил весь свой гнев на зверолюдов. На них не лежало никакой печати защиты, и горели они заметно лучше захватчиков. Испепелив немалое их количество, молодой маг все же выдохся. Несмотря на то, что онаги, казалось, и не сбавляли напора, теперь, когда огненная феерия закончилась, они нашли в себе силы и смелость еще усерднее лезть на копья и клинки.

И эти их старания все же увенчались успехом. Сразу в двух местах им удалось прорвать строй. В бреши хлынули подпихивающие друг друга зверолюды, размахивая дубинами и кулаками. Мирка охватил ужас, на секунду он подумал, что все потеряно и битва проиграна. Но последствия прорыва напрямую зависели от того, насколько быстро удастся его устранить, и удастся ли вообще. А значит и от Мирка.

Метая огонь, принц рисковал задеть и своих, а потому был вынужден подойти ближе, практически вплотную к сражающимся. Прорывающихся онагов сдерживали резервные силы, доселе ожидавшие своего часа. Образовавшиеся клещи из покрытых шерстью воинов все еще не сомкнулись и линия фронта, хоть и выглядела несуразно, все еще оставалась линией.

Сражаться мечом Мирк не планировал, но, сам не понимая как, оказался лицом к лицу с крупным, перепачканным кровью онагом. Он неистово кричал под аккомпанемент трясущейся коллекции бус из костей, украшавшей его шею. А размахивая увесистой палицей, он явно не чурался наподдать ею и своим. Но урезонить этого вояку онаги не решались, наоборот, будто стараясь держаться к нему поближе.

Это и спасло Мирка, очередной взмах палицы, который совершенно точно должен был бы проломить молодому магу череп, цели своей не достиг. На полпути палица зацепилась за какого-то зверолюда, и удар вышел смазанным. Мирк упускать удачу не стал, коротко ткнув буйного онага своим клинком, он закрепил успех уже при помощи колдовского мастерства, проломив череп онагу лежавшим неподалеку камнем. Такие манипуляции с увесистым предметом заметно ослабили и без того уставшего мага. Зато столь показательное усмирение вражеского берсерка оказалось весьма успешным мероприятием.

Онаги, которые лицезрели акт убийства ценного для них товарища, на мгновение замерли, напирали только те, кто не заметил произошедшего. Затем зверолюды стали выкрикивать какую-то фразу, смысл которой Мирку так и не удалось разобрать. Происходило все достаточно быстро, онаги, несмотря на свой успех, стали отступать, освобождая ранее занятые позиции. Все это удачно совпало с прибытием долгожданного подкрепления и раскатистым звуком горна, который сигнализировал атаку.

Вслед за онагами двинулись и люди, намереваясь нанести отступающему врагу как можно больший урон. Мирк даже обрадовался, когда осознал, что именно его маленькая победа оказалась такой важной. Мимо него проходили солдаты, спеша воссоздать строй и начать массированную атаку, которую секунду назад сыграл горн.

Принц намеревался повернуться и удалиться на удобное расстояние, чтобы и дальше помогать армии, но что-то больно, а главное, очень неожиданно кольнуло его в левый бок.

– Я слишком многое потерял на этой войне, щенок!

Гневный шепот, сдобренный смрадным дыханием, был едва уловим в общем шуме наступающего войска. Затем последовал еще один укол, более точный. И всего за миг до того, как принц успел что-либо предпринять.

Связь с миром оборвалась, Мирк обратился в груду безжизненной плоти, а безымянный убийца пошел дальше, терять все то, что еще не успела забрать война.

Принцу не повезло, хоть это и не имело для него никакого значения, но рухнул он лицом вниз. Пыль быстро покрыла его лицо, засыпала открытые глаза. Затем кто-то споткнулся о его руку, содрав с нее кожу башмаком. Выругавшись, этот кто-то поспешил идти дальше. Бой продолжался.

***

«А ведь прям всех им все равно не убить. Да и зачем? Хотя, с онагами они особо не раздумывали, не взяли ни одного, чтобы потом показывать на торжествах ради потехи. Наверно, и нас захотят перебить… Но не смогут же!? Или смогут?»: Суэль почти не контролировал собственные мысли. Он не мог сосредоточиться на чем-то одном, то оценивая происходящее на поле боя, то в очередной раз задаваясь вопросами о том, что будет с ними в случае поражения.

Они уже объединились с основными силами, и теперь ждали приказа о наступлении. Или об отступлении. Онагов все же отбросили, и, наверно, лучшего момента для вступления в бой эльфам было уже не дождаться. Но Симуэль медлил. Наверно, он не менее напряженно ждал момента к отдаче приказа и боялся ошибиться, а может и его мысли более ему не подчинялись, может, и для него битва стала просто зрелищем, а он простым зрителем.

Время тянулось, Суэль уже представил себе сожженный Сакор, чернеющие трупы сородичей, пустынные земли Анода, по которым продолжала маршировать армия беспощадных истребителей, которые никак не желали двинуться обратно за море, не уничтожив все живое окончательно и безвозвратно.

Только свою собственную смерть он не представлял. Но эта картинка, пожалуй, не требовала большого воображения. Тем более что Симуэль все же отдал приказ об атаке, и эльфы двинулись в бой.

Прошло совсем немного времени, будто всего мгновение, и Суэль уже пустил первую стрелу. Затем вторую и третью. Тем же занимались его товарищи. И стрелы жалили онагов, и без того чем-то сильно озадаченных. Они просто стояли, будто разом растратив весь свой пыл и желание убивать.

Это играло на руку эльфам, которые безнаказанно расстреливали плотно сбившихся в кучу зверолюдов. В свою очередь, королевская пехота восстановила свой строй и напирала на онагов, желая прогнать их прочь, обратно в лес.

Но еще больше положение дел должно было понравиться захватчикам, которые теперь не прикладывали никаких усилий к истреблению островитян, оно продолжалось само по себе. Суэль мог лишь догадываться о том, чем сейчас занимается их войско, так как видеть их он не мог. Видел он только товарищей и мешкающих онагов, которые продолжали бездействовать.

Десятник со своим отрядом постепенно смещался, уступая место другим стрелкам, чьи колчаны еще были полны стрел, а руки были готовы эти стрелы метать. Эта получасовая чехарда увела его далеко от леса, на правый фланг, хотя начинал он с левого. Как так вышло, он и сам не понимал, будто не он управлял собственным скакуном. Его отряд остался без десятника, наверно, они просто не смогли лавировать в потоке лошадей и всадников так же, как Суэль.

Отсюда ему было почти не видно онагов, с которыми еще недавно он так увлеченно воевал. От которых так увлеченно убежал. Зато здесь он смог отчетливо увидеть, чем заняты люди. Те самые, которые еще недавно жгли Сакор в его воображении.

Наверно, эти фантазии десятника имели все шансы на осуществление. Потому что прямо сейчас тяжелая конница набирала разгон, намереваясь врезаться во фланг эльфам. Суэль не успел крикнуть, не успел даже подумать об этом.

Он лишь окончательно утратил контроль над своим телом. А тело явственно намеревалось дезертировать, да и его мерин был совсем не прочь. Может быть, другие эльфы и заметили одинокого десятника, но окликать Суэля никто не стал, очевидно, у них были проблемы поважнее.

Он просто скакал, скакал прочь от товарищей, от врагов, от войны. Увидеть, как столкнулись армии, ему было не суждено, он все еще бежал.

«Хватит!»: в голове наконец появились мысли, онемение, еще секунду назад столь явное, прошло, и Суэль получил контроль над собой. Остановившись, он спрыгнул с мерина, чтобы отдышаться и осмотреться. Суэль снова оказался на том же холме, поросшем кустарником и невысокими деревьями, где еще несколько часов назад он был в компании товарищей, производя разведку.

Отсюда было хорошо видно, как Симуэль, а то и, без всякой команды, сами воины, пытались отойти обратно в лес. Теперь их теснили и онаги, которые будто очнулись, а может быть, и сами хотели просто уйти в лес, но пропихнуться между подпиравшими их эльфами и людьми без боя они не могли.

Эльфы были хорошими стрелками, но посредственными бойцами, ввиду слабого вооружения, потому вчистую проигрывали даже зверолюдам, которые атаковали с некоторой неохотой. Зато с явным рвением этим занимались люди. А собственный ударный отряд эльфов был крайне малочисленным относительно тех сил, с которыми ему нужно было бороться.

Пришедшие на помощь эльфы теперь и сами отчаянно нуждались в помощи, нуждались в чуде. Но Ирап занял слишком выгодную позицию, и его решительная атака всеми силами наверняка обернулась бы решительным поражением. Так думал Суэль. Но не Ирап.

По едва различимому гулу горнов Суэль понял, что близится неизбежное. Ряды королевского войска пришли в движение, огромная масса пехоты двинулась в атаку, покидая свои укрепления, присоединяясь к уже идущим вперед воинам правого фланга. Им в поддержку полетели огненные шары, которые будто теряли весь жар, едва достигая цели.

Суэль мог вернуться, но зрелище оказалось слишком захватывающим, а он почувствовал себя слишком уставшим, чтобы помнить о долге. Перед ним развернулось чарующее месиво из плоти и стали. Все сражались со всеми, и понять, кто же одерживает верх, было почти невозможно.

Десятник поднял взгляд, отсюда ему было видно куда дальше, чем мог бы увидеть сражающийся в долине воин. Вдалеке, около северных окраин королевства, возвышалась гора Танг. И сейчас её вершина была окутана дымом, который столбом поднимался ввысь, стремясь к облакам. Когда это началось, Суэль не знал. Да и не хотел.

«Вот и все, наверно, теперь и горы изрыгают пламя»: пронеслось у него в голове.

Он отвернулся, провел рукой по щетинистым щекам, мотнул головой, будто стряхивая что-то. И, наверно, возымев в этом успех, решительно вскочил на своего скакуна. И тот понес его обратно. В еще не пылающий Сакор.

«Успеть бы…»: вспоминая любимый дуб, под раскидистой кроной которого ему так хорошо спалось в знойный летний полдень. Под раскидистой кроной которого он целовал свою жену. Под кроной которого он прощался с ней, уходя на очередной обход границы, а потом и на войну. Дуб, под которым он и бывал счастлив.

«Успеть бы!»: прижавшись к лошадиной шее, снова подумал он, когда до него донесся раскатистый гул, но уже не горнов.