Czytaj książkę: «Ложбинка для песен»
В двух действиях
События происходят в одном месте, в вымышленной стране Всесилия.
Действующие лица:
Роман – студент, 25 лет
Зоя – его невеста, студентка, 22 года
Лаврентий – стропальщик, 27 лет
Марина – крановщица, 24 года
Гурьян Аркадьевич – стропальщик, 57 лет
Ефросинья Петровна – крановщица, 54 года
Афродита – агент банка «Цветочки и ягодки», 26 лет
Полидор – одичавший стропальщик, 30 лет
Действие первое
Летний вечер. В небольшой ложбине невысокие, но с густыми кронами деревья, несколько скамеек. Невдалеке возвышается башенный кран, под ним – пара старых, повреждённых контейнеров.
На скамейках сидят Лаврентий, Марина, Гурьян Аркадьевич и Ефросинья Петровна. На них рваные штаны, на голых телах – оранжевые жилеты-безрукавки, на головах – оранжевые каски. Ясно, что эти люди имеют прямое отношение к погрузочно-разгрузочным работам. Правда, все четверо босые. Но у них на головах – оранжевые каски, как и полагается…
Они передают друг другу полбуханки ржаного хлеба. Поочередно каждый откусывают от него свою порцию. Так ужинают стропальщики и крановщики, вдумчиво пережёвывая пищу
Рядом с ними стоит Полидор. Он почти обнажённый, но не совсем. На нём юбка до колен, сплетённая из стеблей папоротника, осоки, лопухов и т. д. Можно сказать, что своеобразная набедренная повязка. На шее – бусы из костей мелких животных и птиц, типа крыс и ворон. На голове – оранжевая каска. В правой руке большое копьё, на которое он опирается…
Полидор начинает медленно ходить по сцене, приплясывая. Потом это движение медленно перерастает в танец, который, в основном, состоит из прыжков и громких выкриков «ух», «вах», «эх», «ах» и т.д. Копьё помогает ему плясать – то оно над головой, то под мышкой, то между ног.
Один за другим к Полидору выходят сидящие в беседке, берутся за руки, начинают водить хоровод. К ним присоединяется и Полидор.
Потом они внезапно останавливаются. Звучит музыка.
Вперёд выходит Гурьян Аркадьевич, поёт:
– Есть у стропальщиков радости,
Есть они у крановых.
Но вокруг сплошные гадости -
От ворья и рулевых.
Кормят нас тупыми сказками,
В самый раз для нищеты.
Очень хочется их ласково,
Нежно сбросить с высоты.
Полидор, снимает каску с головы и ходит по сцене. Поднимает голову вверх, как бы обращаясь к Всевышнему. Собирает милостыню от незримых слушателей и благодетелей. Время от времени слышится звон монет. Полидор воспринимает это с радостью.
Поют все вместе:
– Не стойте же, товарищи, под грузом!
Как много сверху падает дерьма.
Вас хоронить – великая обуза,
Никто не зарывает задарма.
Не стойте под стрелою крана, бросьте,
Мир бренный безрассудством веселя!
Раздавят вас без ярости и злости
Весёлый крановщик и строполя.
Полидор кладёт на землю каску и начинает вокруг неё плясать. Слышится звон монет
Гурьян Аркадьевич (продолжает петь):
– Как в родной стране Всесилия,
Да по весям, городам,
Проживаем все красиво мы,
Честно служим господам.
Жизнь – зловещая проказница,
Нас в стране большая рать.
Весь народ большая задница
Хочет запросто сожрать.
Поют все вместе, пританцовывая:
– Не стойте же, товарищи, под грузом!
Как много сверху падает дерьма.
Вас хоронить – великая обуза,
Никто не зарывает задарма.
Не стойте под стрелою крана, бросьте,
Мир бренный безрассудством веселя!
Раздавят вас без ярости и злости
Весёлый крановщик и строполя.
Гурьян Аркадьевич (продолжает петь):
– Край безденежья, безвременья -
Для людей труда не мёд.
Стопудовый крюк по темени
Бьёт и плакать не даёт.
Жить привыкли неумеючи,
Мир капризный не здоров,
Нам считать свои копеечки
И работать на воров.
Слышится звон монет. Полидор задорно пляшет, опираясь на копьё
Поют все вместе:
– Не стойте же, товарищи, под грузом!
Как много сверху падает дерьма.
Вас хоронить – великая обуза,
Никто не зарывает задарма.
Не стойте под стрелою крана, бросьте,
Мир бренный безрассудством веселя!
Раздавят вас без ярости и злости
Весёлый крановщик и строполя.
Завершается песня, и все бегут к каске Полидора. Падают на четвереньки, пытаются отыскать в ней монеты. Переворачивают её, даже пинают. Встают на ноги. Но денег в ней нет. Полидор берёт каску в руки, обнюхивает её, надевает на голову
Полидор (с обидой): – Мы ведь не просто люди, мы подкрановые вокалисты! Поём в этой ложбинке свои замечательные песни. А нас опять обманули. За что?
Лаврентий (угрожающе): – Полидор, где деньги? Куда ты их замылил?
Полидор (разводит руками): – А нету! Совсем нету, Лаврентий.
Марина: – Как же так, нету? Ведь, когда я пела, то слышала звон монет по всей нашей песенной ложбине. Нам с неба кто-то постоянно их швырял в каску Полидора!
Гурьян Аркадьевич: – Я тоже слышал звон, Марина. Было такое дело. Но не нападайте на парня. Он честный, ни копейки не возьмёт.
Ефросинья Петровна: – Что же произошло, Гурьян Аркадьевич?
Гурьян Аркадьевич: – А то и произошло, Ефросинья Петровна. Как всегда, нас даже небеса обманули. Получается, что и они не уважают творчество подкрановых вокалистов, не любят наши стропалиные песни. Они оплатили наше пение не монетами, а только их звоном. Как обычно.
Ефросинья Петровна: – Я так не согласна ни работать, ни петь. Я, как старшая, крановщица, категорически протестую! Каждый вечер такое! Кто-то из нас их спёр, эти деньги. У нас в общаге уже даже и корки хлеба нет. Нам есть нечего!
Марина: – Я тоже протестую, как младшая крановщица!
Полидор подходит к ней снимает каску, показывает, что она пуста.
Полидор: – Нету, Марина, совсем нету. Ни копейки!
Лаврентий (садится на скамейку): – Всё хватит! В нашей ложбинке ни денег не заработаешь, ни всемирной славы. Кругом круговая порука. Брошу работу стропальщика и пойду собирать мелочь на автобусных остановках и рядом с киосками. Там много можно найти.
Марина: – Забудь, Лаврентий! Когда такое было?
Гурьян Аркадьевич: – Ты не один такой мудрый, Лаврентий. Там желающих, нищих и прочих великое множество (выставляет босую ногу в рваной штанине вперёд). А мы с тобой, Лавр, стропальщики. Особенные люди. Надо помнить. Мы занимаемся погрузкой и разгрузкой промышленных и производственных товаров. Да всего, что можно подцепить крюком или стропами. Ты должен гордиться своей профессией.
Ефросинья Петровна: – Чего? Чем гордится-то, Гурьян Аркадьевич? Тем, что мы никому не нужны? Тем, что нас уважаемые господа и дамы за людей не считают?
Полидор (стучит себя кулаком в грудь): – Полидор тоже стропальщик! Он гордится. Полидор приехал сюда не из ближнего зарубежья, а из большого соседнего города (поднимает вверх палец). Он – человек!
Лаврентий: – Все мы приехали сюда из разных городов нашей замечательной, но очень непонятной страны Всесилии. Мы приехали в этот город зарабатывать деньги. А здесь, на центральных складах, ничего не грузиться, ничего не привозиться и не вывозится. Мы просто скоро подохнем с голоду. Целый год сидим без работы. Все эти буржуи, уже заработали на нашем горбу свои миллиарды. Они сделали своё дело.
Марина: – Мой козловой кран начинает ржаветь.
Ефросинья Петровна: – А я уже временами забываю, что я, вообще, крановщица. Безобразие получается.
Полидор: – Но в других местах ещё хуже (стучит себя кулаком в грудь). Это Полидор говорит.
Марина: – Ты деградировал, Полидор. Как не стыдно? Бывший кандидат технических наук, первоклассный стропальщик! А выглядишь, как дикарь. Но ты же можешь из свежей травы сделать себе новую набедренную повязку или юбку. Ведь эта уже скоро пожелтеет, она пахнет мочой. Ты же можешь, Полидор!
Полидор: – Полидор может, но не хочет. Ему уже на всё плевать.
Лаврентий: – Вот именно! Тебе, Полидор, всё равно. Ты даже не пытаешься бороться за свои права.
Марина: – А ты, Лаврентий, борешься, что ли? В рванье, как и все мы, ходишь.
Гурьян Аркадьевич: – Не провоцируй, Марина. Те, кто боролись, давно уже живут в подвалах, на чердаках домов, в канализационных колодцах, в лесах, на болотах, в горах… Это уже, по существу, снежные люди. Они более дикие, чем наш славный и трудолюбивый Полидор.
Ефросинья Петровна: – Ладно. Пошелестели – и в клетку! Побродим хоть по территории базы. Всё равно, есть нечего. А когда много ходишь, то не так часто думаешь о пище.
Лаврентий: – Всё равно, я не перевариваю, гнусную рожу Полидора. Мне опротивело на тебя смотреть, Полидор!
Полидор: – Если Лаврентий будет ругаться (стучит копьём о землю), то Полидор не станет для него убивать вот этим копьём ворон и крыс! Для всех будет, а для Лаврентия – нет!
Лаврентий (падает на колени): – Прости меня, Полидор! Я не подумал, я пошутил.
Марина: – Думать мозгами надо, если хочешь жить, Лаврентий!
Гурьян Аркадьевич: – Да, без Полидора нам не выжить.
Ефросинья Петровна: – Ты уж прости неразумного Лаврентия, Полидор. У него в башке ветер гуляет.
Полидор: – Полидор добрый, он простил.
Лаврентий (встаёт с колен): – Я пошутил, Полидор. Больше такого не повториться.
Полидор: – Наступает время вечерней охоты (стучит себя в грудь кулаком). Полидор идёт убивать крыс и ворон!
Держит копьё наперевес, гордо удаляется.
Марина (поднимает руки к небу): – Господи, помоги Полидору добыть для нас пищу!
Гурьян Аркадьевич: – Обожаю на машинном масле поджаренную крысу.
Ефросинья Петровна: – Лучше копчёная. Но мне нравится крылышко вороны или сороки в собственном соку.
Лаврентий: – А я помню, когда Полидор принёс для нас большого зайца.
Марина: – Не вспоминай, Лаврентий! Не мучай! У меня в животе грохочет от голода.
Гурьян Аркадьевич: – Да мы только что сожрали полбуханки хлеба на пятерых. Разве этого мало?
Ефросинья Петровна: – Маловато, Гурьян Аркадьевич.
Гурьян Аркадьевич: – Завтра утром я пойду ловить лягушек на пруд. Может быть, на удочку выловлю и пару карасей. Если их живьём вместе с тиной уже не сожрали местные бичи.
Лаврентий: – Я с тобой пойду, Аркадьевич.
Гурьян Аркадьевич: – Нет, со мной ты не пойдёшь, Лаврентий!
Лаврентий: – Почему?
Гурьян Аркадьевич: – Ты громко ругаешь наших благодетелей, магнатов, чиновников и бандитов. Так сильно кричишь. От твоего крика лягушки в панике расплываются в разные стороны. И наша ложбинка для песен от страха делается ещё меньше.
Лаврентий: – Тогда я пойду в городской палисадник. Буду добывать съедобные коренья.
Марина: – После твоих съедобных кореньев, Лаврик, на тот свет отправились два здоровых стропальщика Григорий и Захар. А я так одно время любила Захара, и он меня тоже. А Пантелея Семёновича после твоих кореньев так перекорёжило, что он по земле передвигается только на четвереньках.
Гурьян Аркадьевич: – Уже не передвигается. Сегодня Пантелей Семёнович Горностаев рано утром умер. Охранники бережно и с любовью опустили его труп в ближнее болото. Хоть похоронили по-человечески, с почётом и уважением. За это им большое спасибо. Они сами-то, охранники, от голода еле ноги носят. Но люди ответственные и добрые, но… фрагментами.
Марина: – Все там будем. Умер и умер, ничего тут нового нет. Он этим никого не удивил.
Ефросинья Петровна: – Завтра мы с Мариной пойдём собирать грибы, которые растут на шпалах железной дороги. Вы же помните. Они рельсовиками называются. Растут почти что на рельсах. Мы возьмём с собой и Лаврентия. На рельсах пусть ругается. Молодой, а ворчливый. Президент наш изо всех сил старается, за народ переживает, а Лаврентий всё ругается.
Лаврентий: – Ещё скажи, Петровна, что и премьер министр о народе думает. Да все они с бандитами в одной куче! Да и президент там же. Его компрадоры купили с потрохами.
Гурьян Аркадьевич: – Добрей надо быть, Лаврик, добрей, и тогда наша жизнь станет ещё прекрасней!
Марина: – Куда уж прекрасней! Спасибо, не надо! Пусть лучше всё остаётся так, как есть.
Гурьян Аркадьевич: – Однако пойдём, погуляем по территории, а потом ещё немного попоём да попляшем. Может быть, Полидор добудет для нас двух-трёх крыс.
Уходят.
Появляются Роман и Зоя, держат другу друга за руки. Роман в костюме и даже при галстуке, небольшим чёрным кейсом. Зоя в строгом синем костюме, с кожаной сумочкой, на шее богатое ожерелье
