Czytaj książkę: «Взрослые игры»
Петля времени
Мы встречаемся уже почти полгода. Я работаю допоздна. Прихожу домой измотанный и нервный, наливаю в бокал коньяк, выключаю свет и долго смотрю на ночной город. Когда огни за окном начинают расплываться, а коньяк в бокале заканчиваться (а это происходит почти всегда одновременно), я ложусь спать.
Луиза намного младше меня и она – всё, что есть у меня в жизни кроме работы. У её матери, насмотревшейся по телевизору всякой всячины, то ли случилось во сне видение, то ли помутнение рассудка приключилось. Словом, проснулась она поутру под сильным впечатлением и решила назвать дочку Луизой. Всей роднёй вместе с батюшкой из ближайшей церкви её отговаривали, но мать была кремень! Не дрогнула. Сказала, что девочка будет несчастной, если дать ей другое имя. На том и порешили. Кто ж ребёнку счастья не желает.
Луиза приехала из самого обычного российского города, где дороги, мужики, погода, перспективы – всё ни к чёрту. Сбежав от этой безнадёги в Москву, устроилась работать продавцом в торговый центр, где «тепло, красиво и музыка играет». Там мы случайно и познакомились.
Луиза по-провинциальному непосредственная и хваткая. В ожидании своего сказочного принца уже научилась добывать оргазмы из грёз. Смотрит на меня лучистым влюблённым взглядом, на который мне нечем ответить. Мои усталые шутки понимает не всегда. Чаще всего совсем не понимает, что это шутка. Удивляется, как можно жить без телевизора («там же столько всего интересного!»). С аппетитом съедает всё, что я покупаю к ужину («я раньше такого никогда не пробовала»). Любит сладкие вина, одни названия которых у меня вызывают ужас («как ты можешь пить такую кислятину?»). Иногда обращается ко мне на «Вы» в переписке, которую обильно украшает сердечками, ангелочками, поцелуйчиками и смайликами («это же эмоции!»). Безжалостно игнорирует заглавные буквы, знаки препинания и пробелы в «не с глаголами» («и так всё понятно!»). При этом молода, красива, свежа и (мне почему-то так хочется думать) пахнет ландышами.
Раз в неделю я забираю Луизу по пути домой у метро. Всю дорогу она оживлённо в деталях рассказывает мне обо всём, что произошло за неделю на работе. Иногда развлекает меня историями своей жизни с подружками на съёмной квартире в лицах и диалогах. Я слушаю её вполуха, не отвлекаясь от радио, но если слушать внимательно – возникает полная иллюзия присутствия. До сих пор не помню, как их там всех зовут. Но Луизе это даже нравится («подругам доверять нельзя!»).
Наши отношения похожи на симбиоз растения и стены, в трещине которой оно проросло из случайной семечки. Для Луизы это возможность закрепиться и явить на свет другие растения, для меня – хоть как-то украсить серую в трещинах реальность. В её картине мира мы не стена и растение, а герои какого-то идиотского сериала, название которого я не запомнил. Но моя идея про симбиоз Луизе тоже понравилась. Только слово симбиоз для большей ясности пришлось заменить на «совместную жизнь».
< Может, именно тогда она восприняла это как предложение? >
В постели с Луизой я оживаю, каким бы трудным ни выдался мой день. В ожидании секса я лежу в полумраке и с нетерпением жду, когда она придёт ко мне после душа, обёрнутая полотенцем, с каплями воды на плечах и мокрыми кончиками волос. Луиза долго моется, и я успеваю немного подремать до того момента, когда она входит в комнату, придерживая полотенце руками. Иногда оно спадает, обнажая её упругие бёдра и волосы на лобке. Луиза быстро возвращает полотенце на место, словно стесняясь своей наготы. А потом вдруг раз – и уже лежит со мной под одеялом. Я каждый раз пытаюсь уловить момент, когда она уже без полотенца, но ещё не под одеялом. И каждый раз его упускаю.
< Мистика какая-то! >
Мы не щадим тишину позднего вечера, а когда всё заканчивается, лежим молча. Точнее, я молчу, а Луиза что-то говорит. А потом… оп – и уже утро! Я даже не замечаю, как она уходит.
Но однажды Луиза не ушла. И теперь, обычно в выходные, она почти всегда остаётся у меня до утра. Это стало её правом по умолчанию.
< Женщины умеют мягко и незаметно отвоёвывать свои права и привилегии. >
***
Солнечным осенним утром, проснувшись около половины девятого, я нахожу Луизу рядом с собой. Борясь с искушением заняться с ней сексом, долго рассматриваю нежную грудь с розовым соском и тонкими белыми волосками вокруг него. Делаю несколько снимков спящей Луизы, затем тихо встаю, одеваюсь и ухожу на пробежку в парк. Вернувшись домой через час с лишним со свежими круассанами, я застаю её в той же безмятежной позе.
< Это редкий дар – спать так долго по выходным! >
Я иду в душ, потом готовлю кофе, включаю музыку, захожу в спальню и целую Луизу в грудь. Она открывает глаза, потягивается и целует меня, обнимая мягкими со сна руками. Потом выходит на кухню, заспанная и растрёпанная. При виде накрытого стола Луиза оживает. Целует меня снова и фотографирует стол. В её картине мира кофе с круассанами символизирует мою заботу и означает проявление чувств.
< Потом будет рассказывать подругам о «романтическом завтраке у своего мужчины» >.
Пока Луиза принимает душ, я мою чашки. Сквозь шум воды ко мне прилетает её вопрос:
– А что мы сегодня будем делать?
< Вот оно: очередное расширение присутствия Луизы в моей жизни! >
– А чего бы ты хотела?
– Давай, поедем за город, на природу!
< И проведём вечер в пробке, возвращаясь в город. >
– Отличная идея! Поедем на природу!
Луиза визжит от восторга и радостно скачет по кухне. Полотенце спадает, но она продолжает танцевать голой. Я смотрю, как задорно подпрыгивает её грудь и призывно мелькает перед глазами лобок. Танец Луизы заканчивается задорным шумным сексом прямо у окна. Небезразличные к происходящему вокруг соседи за стенкой одобрительно кричат и взрываются бурными аплодисментами.
< Приятно дарить людям хорошее настроение! >
Насладившись овациями, мы едем в Коломенское. Я убеждаю Луизу, что это лучший вариант – не нужно долго тащиться за город, да и приобщиться к истории всегда интересно. Уже меньше чем через час мы гуляем по старинным садам, смотрим на белые многовековые церкви и целуемся в укромных местах музея-заповедника.
– Вот бы оказаться здесь в те времена! – восклицает Луиза, мечтательно закатив глаза.
< Оказаться в те суровые времена в Московии – весьма сомнительное удовольствие. >
– Жить в тесной избе с земляным полом при лучине, горбатиться на барина с утра до вечера, рожать детей без перерыва и постоянно получать люлей от мужа-крестьянина – об этом ты мечтаешь?
– Ну что ты! Я бы была боярыней или царицей. Танцевала бы на балАх. Носила бы жемчуга и модные одежды!
< Ага! А сейчас ты жена олигарха или президента! >
– А кто же тебе сейчас мешает так жить?
– Ну… – Луиза смотрит на меня как на идиота. – Сейчас другие времена!
< Попробуй изменить свою жизнь в настоящем, а не в прошлом! >
– Времена-то другие. Да вот, только, как и раньше одни горбатятся за копейки, а другие с утра до вечера шляются по тусовкам да бутикам.
– Ну ладно тебе! Дай помечтать!
– Мечтай на здоровье! Кто тебе запрещает?!
Некоторое время мы молча идём по парку, шурша опавшей листвой. Неожиданно перед нами буквально из земли вырастает Девий-камень, похожий на нездоровое родимое пятно на ухоженном теле Коломенского.
– Ты знаешь, что есть поверье, что он помогает женщинам забеременеть и вылечить разные болезни? – вытаскиваю я из памяти когда-то прочитанное о чудо-камне.
– Правда? – Глаза Луизы загораются непраздным интересом.
< Зря я начал эту тему! Теперь не угомонится. >
– Правда состоит в том, что болезни лучше лечить с помощью врачей.
– Нет, я про «помогает забеременеть»!
<Правда, что многие женщины беременеют, даже ничего не зная об этом чуде. >
– Это никем не доказано.
– А что для этого нужно сделать? – продолжает интересоваться Луиза.
– Нужно раздеться догола и …
Но она уже не слушает меня. Луиза залезает на камень, трогает его руками и что-то шепчет с серьёзным лицом.
– Лотерейные билеты для исполнения желаний продаются в кассе парка.
– Да ну тебя! Ни во что не веришь!
– Я верю в здравый смысл и медицину.
Потом по совету подруг Луиза даже сходит в храм Матроны Московской на Таганке и поставит свечку (на всякий случай).
***
Утром очередного воскресенья после фотографирования кофе с венской выпечкой, себя с кофе, себя с кофе и выпечкой, Луиза спрашивает меня:
– Ты есть в «Одноклассниках» или во «В контакте»?
– Нет. А нужно?
– Конечно! Это же в тренде!
< Охренеть! Откуда она знает английский? >
– Видимо, я безнадёжно отстал от жизни. А зачем это мне?
– Ну как же! Чатиться там «со всякими разными людьми». Постить фотки…
< Браво, Луиза! Смесь английского с великорусским! Почти как у классика! >
– Зачем???
– Ну… чтобы все видели…
– И что будет, когда все это увидят?
– Они будут ставить лайки.
< Найдут тебя по хэштегу #яибал (это меня не отпускает наш разговор в Коломенском) и ну писать мимимишные комменты с цветочками и смайликами! >
– А потом?
– А потом новые фотки!
< Просто ярмарка тщеславия и витрина самолюбования! >
– Может лучше потратить время на что-то другое? Сходить погулять или книгу почитать, что ли?
– Не занудничай!
< Она права! Для многих это невыносимо скучно и сложно. >
– Да хоть кино посмотреть!
– Точно! – Луиза сияет, словно выставочный тульский самовар. – Давай сходим в кино! Там сейчас ржачный фильм идёт. Девчонки говорят, чуть не описались от смеха, пока смотрели. Купим попкорн и возьмём места для поцелуев.
< Ненавижу попкорн и всю эту лабуду про места для поцелуев! >
– А давай! Вдруг и мы чуть не описаемся от смеха!
Луиза визжит от восторга. Скачет вокруг, как обезумевшая, а потом прыгает на меня, обхватив руками и ногами. Мы снова оказываемся в постели. Моё накопившееся раздражение её глупостью рвётся наружу мощным оргазмом. Я реву, словно бешеный бык, от чего Луиза смотрит на меня с испугом.
Немного отдышавшись, мы собираемся на встречу с искусством. Нам предстоит выход в свет и большая культурная программа с попкорном и поцелуями в последнем ряду.
***
В кинотеатре я прекрасно высыпаюсь за всю неделю, несмотря на громкий звук и идиотский хохот вокруг. После фильма мы идём гулять по торговому центру. Луиза раздевается в примерочных кабинках бесчисленных магазинов, изображая стриптиз, а я засовываю ей за трусики деньги. Меня трясёт от возбуждения, но мои попытки заняться сексом в очередной кабинке Луиза решительно пресекает: «Ты что?! Здесь же люди кругом!»
На заработанные деньги она «сама» покупает что-то из одежды. Заработка хватает даже на ресторан.
< Ну и что, что Макдональдс! Там куриные наггетсы с картошкой фри и колой ничуть не хуже всяких там стейков с красным вином. >
Когда день уже клонится к вечеру, я привожу Луизу к её дому на далёкой окраине. Выхожу, церемонно открываю дверь машины, подаю руку и целую на глазах у всех окрестных многоэтажек. Кажется, она вспыхивает огнями Святого Эльма от кончиков пальцев на ногах до макушки. Дождавшись, когда за Луизой закроется дверь в подъезд, я еду домой.
< Этот день, хорошо описанный в соцсетях, вызовет искреннюю зависть у подружек и наберёт кучу лайков. >
***
Вечером очередного воскресенья, проведённого уже, как обычно, вдвоём, Луиза неожиданно спрашивает:
– Почему я всегда тебе о чём-то рассказываю, а ты мне никогда ничего!
< Браво! Прекрасное начало диалога! >
– А о чём бы ты хотела поговорить? – я откладываю в сторону книгу.
– Ну, не знаю… Расскажи что-нибудь интересное!
< Что же тебя интересует, кроме картинок в интернете? >
– Ты представляешь?! Зато теперь точно навек – четыре наречия подряд образуют целое предложение!
– Как это? – Луиза хлопает глазами. На её лице обозначается напряжённая работа мысли.
< Если написать об этом пост, у твоей аудитории случится ступор. >
– Да я всё о том, что русский язык очень богатый и живой. В нём, кстати, есть правила грамматики, пунктуации и орфографии. Многие люди то ли забыли об этом, то ли не знали никогда.
Луиза внимательно смотрит на меня и спрашивает:
– А зачем ты мне это сейчас говоришь?
– Скажу по-другому: когда что-то пишешь – стОит использовать точки с запятыми. Да и заглавные буквы в начале предложения не только украшают текст, но и делают его понятнее.
– Аааа! Ясно! Просто так быстрее и удобнее. Все ж понимают!
< Я не удивлюсь, что в её картине мира это написано одним словом «всежпонимают». >
– Мне, например, удобнее читать, когда написано грамотно.
– Таких, как ты, мало.
<Мда… Раньше о масштабах бедствия знали только бедные учителя словесности. Они рыдали по вечерам от отчаяния, проверяя тетради инвалидов русской речи. Распространение интернета выплеснуло всю эту дурь наружу, на широкое обозрение публики. >
– Спасибо за комплимент!
– Нет, я серьёзно. Эти правила скоро нафиг никому не будут нужны!
< Да уж! «Узок круг этих людей. Страшно далеки они от народа…» >
– У Рэя Брэдбери есть рассказ «И грянул гром» о влиянии прошлого на настоящее. Там во время путешествия в прошлое кто-то случайно сошёл с тропы и раздавил бабочку, а в настоящем это привело к тому, что в некоторых словах вместо «О» начали писать «А».
– И в чём прикол?
– Я начинаю думать, что этих бабочек с каждым годом давят всё больше. Судя по тому, как изменился русский язык со времен не то, что Пушкина, Тургенева или Булгакова, а даже советских авторов позднего времени, скоро в прошлом раздавят всех бабочек, лягушек, жуков и мелких млекопитающих не только вдоль той тропы цивилизации, но и в далёких укромных уголках планеты.
Луиза смотрит на меня, как на доисторическое существо, а потом спрашивает:
– А не всё ли равно? Кому это интересно?
– Людям, для которых правописание – не пустой звук!
– Почему ты всё время умничаешь? –Луиза переходит в наступление.
< Спокойно! Держи себя в руках! >
– Я не умничаю. Я просто умный.
– Кто тебе об этом сказал?
< А ведь и правда! С чего я это взял? >
– Я проходил тестирование в цирке на Цветном бульваре. Они потом даже приглашали меня выступать с оригинальным номером.
– Здорово! А ты? – Луиза говорит серьёзным тоном, не замечая иронии.
< Да я бы с удовольствием, но у меня другая работа, которая выжимает меня, как лимон! >
– А у меня аллергия на запах слоновьего навоза. Вынужден был отказаться.
– Жалко! Ты бываешь смешной!
< А я, было, уже представил себя в образе прекрасного рыцаря на белом коне. Проскакал бы в её девичьих мечтах по цирковому кругу, оставив конские следы вдоль всего пути. >
– Да и место клоуна было занято!
Луиза улыбается, и я понимаю, что всё закончится сексом.
***
В один из поздних воскресных вечеров, когда я уже почти сплю, откуда-то издалека, почти из космоса, прилетает вопрос:
– У тебя много денег?
< Сильный ход. Надо что-то ответить! >
– Не знаю, – мычу я в ответ, не открывая глаз.
– Ты не знаешь, сколько у тебя денег? – искренне удивляется Луиза, растягивая слова. В её голосе сквозит недоверие.
< Я тяну с ответом. >
– Я не знаю, много или мало. Если я могу не думать о них, значит, их достаточно. Как говорил Руссо, деньги, которые у меня есть – это путь к свободе. Деньги, которые я хочу получить – это путь к рабству.
– Это твой знакомый, что ли?
< Жан-Жак Руссо – франко-швейцарский философ, писатель и мыслитель эпохи Просвещения. Также музыковед, композитор, ботаник. Виднейший представитель сентиментализма. >
– Это продавец фруктов на рынке.
– Ааа! Они много имеют!
Некоторое время Луиза молчит, о чём-то думая. А потом вдруг лицо её озаряется прозрением.
– Ты шутишь! Это певец такой! Я вспомнила! Ну!.. Он-то, конечно, может не думать о деньгах!
< Почему я так самоуверен? Почему я, где-то добыв цитату, так самонадеянно приписал её тому Руссо, а не этому? >
Я уже собираюсь пожелать Луизе спокойной ночи, как она выдаёт очередной, хлёсткий, как пощёчина вопрос:
– Ты женишься на мне?
< Сплю и вижу, как женщина в бутафорских одеждах со странной причёской держит в руках папку и патетически произносит: «Объявляю вас мужем и женой!» >
– А почему ты об этом спрашиваешь?
– Ну как же! Если мужчина любит женщину, он на ней женится. Разве не так?
< Неопровержимая логика! В каждом слове чувствуется многовековая мудрость предков. >
– А если он её целует, у них рождаются дети. Или как? – иронизирую я.
– Ну, нет! Дети рождаются от другого. Ты же знаешь! – Луиза говорит это вкрадчивым заговорщицким тоном, подавшись всем телом навстречу.
< От другого дети рождаются очень часто. Гыгыгы. По статистике около четверти отцов не знают, что их ребёнок от другого! А может, зря я так?! Не надо обижать её такими мыслями. Даже про себя. Она не такая! >
– А зачем тебе замуж?
– Ну как же! Ты будешь обо мне заботиться, давать мне денег. Я буду ждать тебя с работы. Мы будем ходить по клубам и ресторанам, а летом ездить в Турцию. Все так делают!
< Вот сейчас бы подорваться и – «эгегей!» – протанцевать всю ночь до утра под грохот динамиков. А оттуда на работу! Но не сразу, а по дороге ещё погонять на машине по сонному городу. >
– Я не люблю ночные клубы. Там слишком шумно и много людей. И в Турцию летом не езжу.
– Тогда я буду тусить с подругами, а ты будешь забирать меня! Это будет так прикольно! – Луиза вжимается в меня и изгибается, как кошка. Её указательный палец скользит по моей щеке, соскальзывает, словно оцарапавшись о щетину, с подбородка на шею и медленно вертится у меня на груди, наматывая волосы.
– Я буду пьяненькая и ты меня бу-дешь тра-хать… – мурлычет Луиза совсем интимным голосом, касаясь своими губами моих губ и навалившись на меня всем телом. Её грудь колышется рядом. Я загораюсь, и всё повторяется. Потом мы долго лежим молча, и я впервые засыпаю позже Луизы.
< Где-то я прозевал свою реплику. А может, наговорил лишнего. В диалогах с женщиной и то, и другое одинаково некстати. >
***
Ближе к Новому году я работаю почти без отдыха. С Луизой мы видимся реже – нет ни сил, ни времени. Мы никуда не ходим, и всё наше недолгое общение происходит в постели.
– Мне сегодня приснился эротический сон. Я целовалась с Сергеем Лазаревым, а потом он снял с меня трусики. А тебе снятся эротические сны? – голос Луизы звучит откуда-то издалека. Время уже за полночь.
< Снятся ли мне эротические сны?! Да я, бл…, каждую ночь проваливаюсь в такую бездну, из которой мне не выбраться до утра! >
– У меня всё серьёзнее.
– У тебя есть секс с кем-то? – Луиза взвивается над постелью, словно ужаленная.
< Чёрт! Почему сразу вот так?! >
– Нет. Ещё серьёзнее. У меня роман с Синди Кроуфорд в подворотне сознания. Уже давно.
Луиза нехорошо молчит. Тишина вокруг меня звенит её растущей тревогой. Я с трудом выкарабкиваюсь из воронки сновидений, в которую меня уже начало затягивать, и говорю с Луизой с нотками особой душевности, пытаясь её успокоить.
– Это шутка! Не переживай! Синди Кроуфорд не знает ничего о нашем романе!
– Не ври мне! Кто такая, эта твоя Синди Крофорд? – Луиза сверкает недобрым взглядом.
< Фамилию переврала! >
Я вздыхаю, включаю ночник, беру телефон.
– Сейчас покажу!
Картинка грузится медленно. Луиза напряжённо ждёт драматической развязки, подавшись всем телом к экрану. Наконец, там появляются несколько фото.
– Вот! Смотри! Американская супермодель, ведущая MTV, актриса. Дата рождения, рост, вес, объём груди и всего прочего, размер одежды, обуви, муж… Что ещё хочешь знать о ней?
Луиза прожигает экран моего телефона ревнивым взглядом.
– Она была в Москве?
– Сейчас узнаем. Таааак… в октябре 2011 года. Весь модный мир России отписался на эту тему.
– Вы виделись?
< Я бы был не против! >
– О чём ты!? Где я, и где гламур?
– Почему не сказать просто: да или нет? – Луиза уже кипит.
– НЕТ!!! Я НИКОГДА И НИГДЕ НИ РАЗУ НЕ ВСТРЕЧАЛСЯ С СИНДИ КРОУФОРД!
Я как безумный ору среди ночи! Где-то в другом районе города загораются несколько окон. Психотерапевты, расстановщики и гештальт-консультанты всех мастей просыпаются, уловив запах скорой наживы, и потирают в предвкушении свои алчные руки. Я иду на кухню, наливаю в бокал коньяк, почти залпом выпиваю его. Потом сажусь у окна и сижу до тех пор, пока огни ночного города не начинают расплываться у меня перед глазами.
Её звали Луиза. Она была намного младше меня, и когда-то была у меня всем, кроме работы.
Чужая осень
«Ардеш – почтенный благородный старик, давний возлюбленный Франции, о лихих похождениях которого она вспоминает с трепетной нежностью. В пропахших нафталином мятых фланелевых брюках и кепке, извлечённых по случаю из семейного сундука, он сидит на крыльце своего каменного дома и безмятежно цедит красное вино, держа бокал в узловатых руках. Летом жаркое солнце распаляет его. И Ардеш становится похож на соседний Прованс, как сиамский близнец, отсечённый полноводной Роной от своего брата. Он засыпает в жаркий день в тени кипарисов, чтобы вечером бодро острить в компании знакомых или приударить за приятной дамой после стаканчика розового. Но когда наступает осень, и Ардеш снова одолевают туманы, насморки и приступы ревматизма».
Я сижу на террасе ресторана в Аржантьере и пишу свои путевые заметки. Мой обед остывает, пока я стараюсь уложить в строчки стремительный поток своих впечатлений. Они такие яркие, что мысли разбегаются, словно горные ручьи. На десерт подают истекающий своей светло-коричневой кровью «moelleux aux marrons» – местный каштановый шедевр. Я запиваю его маленькими глотками ароматного Вионье позднего сбора (Vendanges d'octobre), собранным на закате его ардешской зрелости.
«А ещё Ардеш – это каштаны: каштановый сироп, мёд с каштанами, варенье из каштанов, даже пиво со вкусом каштана. Если вы не попробовали хоть что-нибудь из этого – вы не узнали вкуса Ардеша».
***
Мне предстояло ещё несколько километров до места моего ночлега – небольшого средневекового замка на вершине высокого холма. Отяжелев после сытного обеда, я неторопливо поднимался к нему по петляющей через лес дороге. Уставшие от долгой жизни деревья на моём пути были изуродованы наростами, опухолями и изломами. Вся земля была усыпана игольчатыми, похожими на морских ежей каштанами. Наконец, подъём закончился, и по узкой каменистой тропе я вошёл в безлюдную деревню с почерневшими от времени домами за каменными стенами и мощёными кривыми улицами. Над деревней, отгородившись от неё высоким забором, возвышался замок с аристократически прямым и стройным донжоном.
Переливчатая трель звонка рядом с коваными воротами должна была разбудить всю деревню, но нигде не хлопнула ни одна ставня. Я терпеливо ждал. Через минуту раздался щелчок, и калитка открылась. Хрустя мелкой галькой под ногами, я прошёл через двор к замку. На крыльце меня встречал пожилой, хорошо сложённый худощавый мужчина с усами как у Сальвадора Дали.
– Добрый вечер, мсьё. Меня зовут Юбер. Я хозяин замка. – Он протянул мне свою ладонь для приветствия. – Как добрались?
– Спасибо, хорошо! – ответил я, пожав его крепкую руку. – Я добирался сюда несколько лет.
– Как вас понимать? – Хозяин удивлённо поднял бровь.
– Я мечтал посетить Ардеш уже давно, но приехал только сейчас.
– Ваше ожидание стоило того, мсьё. Здесь мало случайных гостей. Это не Прованс и не Лазурный берег, где от туристов нет прохода, – Юбер говорил вежливо, с достоинством, без деланого радушия. – Если вы любите природу, покой и уединение – вам у нас понравится! Молодым здесь скучно. Они уезжают в места поживее и, к сожалению, редко кто из них возвращается.
– Мне здесь уже нравится, – ответил я, окинув замок и двор беглым взглядом.
На крыльцо вышла миловидная женщина средних лет: высокая шатенка, немного полная в бёдрах. В руках она держала связку больших старинных ключей.
– Позвольте представить вам мою жену Селин.
– Рад знакомству, мадам, – улыбнулся я и деликатно пожал протянутую мне руку.
– Взаимно, мсьё, – приветливо ответила женщина.
– Я покажу вам комнату. Следуйте за мной!
Селин повела меня через массивные деревянные ворота в небольшой внутренний двор и далее по винтовой каменной лестнице. Я поднимался за хозяйкой по крутым ступеням, не отрывая глаз от её роскошных ягодиц, которые мерно колыхались прямо перед моими глазами. Не поворачиваясь, на ходу, Селин объясняла мне правила замка: «Гостей не приводить, двери запирать, в помещении не курить, ночью не шуметь».
Под переливы её бархатного голоса мы вошли в просторную комнату с балконом и окнами на две стороны. В углу комнаты, за невысокой перегородкой рядом с большой деревянной кроватью притаился унитаз. Рядом с ним сияла стеклом душевая кабина. Наши предки довольствовались ночными горшками под кроватью, поэтому туалет возле спального места меня совсем не смутил. Дополняли небогатый интерьер покрытый белой скатертью стол с парой тяжеловесных стульев и старинный деревянный сервант. В открытое окно было слышно, как внизу мерными шагами хрустит галькой хозяин замка.
– Прекрасный вид! – сказал я, выйдя на балкон.
– Отсюда хорошо видно, как восходит солнце. Вон там! – Селин показала рукой вдаль. – Во сколько подать Вам завтрак? Если желаете, можно сервировать его на балконе.
– Отличная идея! Во сколько встаёт солнце?
– Около восьми.
– Подайте завтрак к восходу.
– Как пожелаете, мсьё. Располагайтесь. Чувствуйте себя как в замке, – улыбнувшись, хозяйка вручила мне тяжёлую связку ключей от внутренних ворот, от этажа и от моей комнаты.
– Чувствую себя в полной безопасности за таким количеством дверей, – сказал я, взвесив ключи в руке.
– Кроме туристов в высокий сезон нас уже давно никто не штурмует, – Селин улыбнулась. – Это всего лишь дань традиции. Юбер тщательно ей следует. Он любит, чтобы всё было «comme il faut». Этот замок – дело его жизни.
– В деревне есть ресторан?
– К сожалению, нет. Но внизу, в городе, есть несколько приятных заведений с хорошей кухней. Могу вам порекомендовать некоторые из них, – ответила хозяйка, открывая решетчатые ставни окна.
– Спасибо, мадам. Я только что оттуда. И если честно, я немного устал и вряд ли уже захочу спускаться в город даже ради прекрасного ужина.
– Тогда мы с мужем бы хотели пригласить вас поужинать вместе с нами. Конечно, если вы не собираетесь провести вечер в уединении. – Селин выжидательно посмотрела на меня.
– Простите. Я не хотел быть навязчивым.
– Не переживайте. Мы любим наших гостей и с удовольствием с ними общаемся, – поспешила успокоить меня хозяйка. – Как говорится, добрый гость хозяину приятен. Гость доволен – и хозяин рад.
– Благодарю вас за приглашение, мадам! Я с удовольствием его принимаю.
– Тогда отдыхайте, приводите себя в порядок и присоединяйтесь к нам. Ждём Вас на террасе вечером в семь часов.
Селин вышла из комнаты, оставив после себя тонкий аромат лаванды. Хлопнула дверь, потом другая. Я вдруг поймал себя на мысли, что не сказал ей ни одного комплимента. Ох уж это «l’esprit du l’escalier» – лестничное остроумие, как говорят французы. Почему хорошие идеи часто приходят с опозданием?!
Приняв душ, я осмотрел замок. Мне хватило получаса, чтобы обойти его весь: кухню с очагом для приготовления пищи, просторную, немного мрачную гостиную с картинами на стенах, комнаты феодала и его семьи, подсобные помещения и зал с выставкой старинных доспехов и оружия.
Преодолев узкую винтовую лестницу, я поднялся на самый верх донжона – последнего убежища обитателей замка при его штурме. Оттуда казалось, что замок и деревня вокруг него находятся на небольшом острове посреди штормового моря ардешских холмов. Их огромные волны переливались в закатном солнце всеми оттенками осени. Деревенские дома и постройки внизу жались к замку, словно цыплята к матери-наседке в момент опасности. Прошли столетия, мир стал гораздо дружелюбнее, но это чувство былого страха, застывшее в камне, ощущалось в них до сих пор.
***
Вечером в назначенное время я спустился на террасу. Юбер сидел за столом с бокалом вина и читал. Увидев меня, он улыбнулся, закрыл книгу и молча показал на кресло рядом с собой.
– Вино откупорено, надо его пить. Попробуете Кондриё? Его делают на севере Ардеша. Виноделием в этих краях занимались ещё древние римляне. И знаете, за долгие годы оно не утратило своего античного очарования. – Бутылка в руках хозяина замка поплыла, наклоняясь к моему бокалу.
Вино пахнуло на меня ароматами персиков, дыни, сухофруктов и белых цветов. Я вдохнул этот свежий букет и сделал первый глоток. Осенняя прохлада Роны полилась в меня бодрящим потоком. Лёгкие нотки аниса слегка защипали язык и заиграли на нёбе.
– Превосходно! – выдохнул я свой восторг.
Юбер сдержанно улыбнулся, слегка кивнув головой и прикрыв глаза, а потом спросил деланно равнодушно, но с ноткой надежды в голосе:
– Успели посмотреть замок?
– Славное место! Трудно даже представить, сколько средств, времени и сил вам понадобилось, чтобы привести его в такой вид.
– Вы даже не представляете сколько! Замок – главное достижение моей долгой жизни, её цель и смысл. Но я бы не решился на это один. Селин меня поддержала и вдохновила. Как говорится, без хозяйки дом – сирота. Даже не представляю, что было бы здесь без неё.
Юбер посмотрел в сторону окон на хозяйской половине дома, где мелькнул силуэт его жены.
– Она очень красивая женщина. Давно вы вместе?
– С тех пор как понял, что моя жизнь без Селин – пустая трата времени.
Юбер заполнил небольшую паузу глотком вина и неторопливо продолжил:
– Я вырос в богатой семье и не знал нужды в средствах. Был завсегдатаем парижских тусовок и тратил себя безрассудно: вино, женщины, ночные клубы… Я жил одним днём и случайными связями. И в отношениях с женщинами руководствовался желаниями, а не чувствами, расставаясь с ними без сожаления. О чём сожалеть, если новая ночь принесёт новое удовольствие?! Как говорили древние римляне: «Не отказывай себе в хорошей еде и сексе с красивыми женщинами. Когда ты умрёшь, это будет тебе недоступно». Иногда я просыпался утром, не зная имени дамы в моей постели. А иногда и не хотел его знать. – Юбер говорил медленно и веско, мысленно пробираясь через лабиринты жизненного пути в Париж своей молодости.
Я с интересом слушал его, цедя вино.
– С Селин мы познакомились на вечеринке у общих знакомых. Поначалу к связи с ней я тоже отнёсся как к случайной. А когда посмотрел, словно в зеркало, в её глаза, то вдруг понял, что хочу другой, не менее интересной жизни рядом с любимым человеком. Мы сбежали из Парижа во Французскую Полинезию. Селин, как мифическая сирена, стирала в моей памяти следы былых оргий морской пеной забвения. Мне было не стыдно ходить перед ней со своими обнажёнными фантазиями, населёнными похотливыми женщинами всех возрастов и рас. Каждый день, прожитый вместе, убивал в моём теперь уже не случившемся будущем очередную гетеру. Там мы и поженились, – Юбер на мгновение опустил взгляд на руку с обручальным кольцом и продолжил. – Мой прошлый мир словно ушёл на дно океана по имени Селин. Она заполнила в моей душе пустоты, о которых я даже не подозревал. Если посмотреть с высоты прожитых вместе лет, то под толщей моего умиротворения ещё можно разглядеть подводные скалы и расселины прошлой жизни. В своих снах я иногда погружаюсь туда. И каждый раз просыпаюсь от ощущения, что не могу выплыть на поверхность. Я задыхаюсь и долго не могу успокоиться, но прихожу в себя, видя рядом Селин. Цена нашей идиллии – целое кладбище несбывшихся случайных связей и встреч, о которых я не жалею.
