Czytaj książkę: «Разбуженные боги»

Часть первая
Бешеные морские псы

Глава первая
Паруса над водой

Артему исключительно приятно было просто стоять на палубе, пахнущей струганой древесиной, солеными брызгами и мерно покачивающейся под ногами, глядеть на волны, перекатывающиеся в лунном свете, слушать, как над головой шуршат под ветром тростниковые паруса, поскрипывают реи, плещут о борт волны, а с кормы доносится заунывная песня матроса, стоящего за румпелем.

Для разнообразия он мог даже прислушаться к тому, что рассказывал рулевой, только что сменившийся с вахты:

– Мой отец видел не только Черные Столбы, господин посол. Он видел в море ледяные острова, на которых стояли города, сделанные изо льда. Всё было изо льда, господин посол, всё – дома, скамьи, лестницы. В ледяном городе жили люди очень-очень маленького роста, чуть больше зеленой обезьяны, господин посол. У них были совсем короткие ноги, но от этого они не страдали. Чего страдать, когда ходить некуда! Зато плавали они как рыбы и ели рыбу, одну только рыбу, господин посол. Эти люди ловили ее голыми руками. Господин посол может не верить мне, но они ныряли в воду прямо с берега ледяного острова и выныривали уже с рыбой, вот так. Они могли долго, очень долго находиться под водой, прямо как выдры, господин посол.

Матрос-китаец работал не только ртом, но и палочками для еды, поглощая ужин, оставленный ему. Над палубой плавал щекочущий ноздри аромат специй, которыми была щедро приправлена лапша. – А прапрадед мой плавал вместе с самим великим Сынь Чуанем в страну Фузан. Об этом мне рассказывал дед, слышавший это от своего деда. Он говорил, что в стране Фузан растет золотой виноград, а на огромных полях пасутся стада небесных коней. Тех коней кормят травой му-су, отчего у них вырастают крылья. А еще в стране Фузан кругом, куда ни глянь, столько золота, что можно ослепнуть, если не щуриться и не прикрывать глаза ладонью.

Матрос-китаец чесал по-японски довольно бойко, разве что с небольшим акцентом. Да все остальные члены экипажа, целиком состоявшего из китайцев, кто хуже, кто лучше, но говорили по-японски. Удивляться тут было нечему. Все они не один год ходили в страну Ямато, подолгу торчали в японских портах, проводили в Японии времени никак не меньше, чем в Китае. Как тут не обучишься языку?

– У людей из страны Фузан красная кожа, господин посол, одежду они делают из птичьих перьев, а головы прикрывают высокими шапками из глины, – продолжал вещать матрос-китаец.

Есть он закончил, опустевшую деревянную плошку поставил рядом с собой на палубу, губы утер ладонью, но вот закончить с байками никак не мог. Моряки во все времена одинаковы, и если уж их завести, если уж они начнут травить байки, то потом фиг эту братву остановишь, как того батареечного зайца с барабаном.

Все началось с того, что Артем от скуки и от переизбытка хорошего настроения поинтересовался у сменившегося рулевого, не видел ли тот в пучинах Морского Змея или кого-то на него похожего. Матрос поправил татуированной рукой налобную повязку и ответил господину послу, что да, видел, конечно, и не раз, и не только Змея Морей, но и много чего еще другого. Ну и понеслось…

Болтовня китайского матроса ничуть не раздражала Артема и не отвлекала от великих дум. Во-первых, его голова не была занята никакими великими думами, а во-вторых, как уже было сказано, бывший цирковой акробат пребывал нынче в превосходном расположении духа и был по-доброму настроен ко всему окружающему. Да, Артем чувствовал себя почти счастливым… как это ни странно.

Казалось бы, какое может быть счастье, когда он лишился всего того, что с великими трудами завоевывал и создавал последние полгода! Лишился власти, и не такой уж маленькой, лишился положения, которое он, в глазах японцев – чужак и варвар, зубами выгрызал, ставя на кон свою жизнь. Лишился замка, источников дохода.

Город Ицудо, который его стараниями с успехом превращался в эдакий древнеяпонский Лас-Вегас, богател и процветал, теперь наверняка опять вернется в свое былое полусонное прозябание. Ярмарка Торикихидзе, может быть, какое-то время еще просуществует, но будет мельчать и хиреть, пока не захиреет окончательно. Ямомото-рю, школа, на которую он возлагал столько надежд, без его денег и без его энтузиазма наверняка закроется, да и прочие его новшества и начинания, включая улучшение дорог по всей провинции, вряд ли кто станет продолжать.

Погибли многие из тех людей, с кем он начинал свою недолгую японскую эпопею, те, кто был всецело предан ему. Казалось бы, нет никаких причин, чтобы чувствовать себя счастливым, и тем не менее…

Быть может, дело было в том, что здесь, посреди морских волн, где куда ни глянь – лишь вода и горизонт, он наконец-то почувствовал себя свободным. Свободным от всемогущего сиккэна¹, коварного как само коварство, от интриг и заговоров, от переменчивости политической ситуации в Ямато, от настороженного отношения японцев к чужеземцам вообще и тем более к чужеземцам, столь разительно отличающимся от них.

Сейчас все упростилось до невозможности. Перед ним лежала дорога, которую он должен был пройти. Понятное дело, никто не знал, что ждет их на этом пути. Но такая неизвестность казалась Артему гораздо более привлекательной, чем подвешенность прежней жизни. Тогда какой-нибудь средневековый японский олигарх в любой момент мог надумать использовать Белого Дракона для победы над своими политическими противниками, выжать его досуха, а потом устранить как угрозу своей абсолютной власти. Другой не менее влиятельный в Ямато человек мог вдруг прийти к выводу, что Белый Дракон самим своим существованием мешает осуществлению его целей. Одному Будде тогда было ведомо, с какой стороны и когда Артем мог получить удар, кто его нанесет и как уберечь при этом своих близких.

Весь этот немалый груз свалился с плеч Артема. Когда груз сваливается с плеч, мы всегда поначалу ощущаем небывалую легкость во всем теле… или на душе, ежели тот груз на душе и лежал.

Тем более он сейчас не один… Был бы один, вот тогда вряд ли испытывал бы хоть какую-то радость. А так с ним вместе готовы пройти весь пусть до конца преданные и близкие люди. С ним обе его женщины, каждая из которых для него по-своему незаменима и дорога. С ним вместе его верные и проверенные товарищи. Пусть их всего горстка, зато на них можно всецело положиться. Они не воткнут в спину предательский кинжал и не продадутся тому, кто посулит им гору денег, китайских, японских или иной чеканки. Если им всем суждено умереть, то они именно все и умрут, сражаясь плечом к плечу и меч к мечу, а это, знаете ли, гораздо более привлекательная смерть, чем от яда, поднесенного людьми сиккэна, или казни через отрубание головы. В конце концов, кто сказал, что счастье – это прежде всего возлежание с сытым брюхом возле фонтана в окружении гурий и прочих гейш? Счастьем может быть и дорога в неизвестность, особенно вместе с людьми, с которыми тебе по ней приятно идти.

Кстати, о сытом брюхе. Очень долгое время за брюхо нечего беспокоиться. Уж чего-чего, а денег у них с собой хватает. Есть и собственные сбережения, весьма немалые, кстати, – а чего им быть малыми, когда игорное дело в Ицудо процветало! – и средства, выданные посольству из императорской казны. Даже если они станут останавливаться на самых дорогих постоялых дворах, заказывать там самые изысканные деликатесы и требовать, чтоб их подавали непременно на золотой посуде, то все равно сведут концы с концами. Хотя Артем вовсе и не собирался гусарствовать подобным образом. Да и самураи, воспитанные в духе сурового аскетизма, подобный шик не одобрят, тут и к японской бабке не ходи. Может быть, это морской ветер так пьянил сейчас бывшего циркача, как пьянил он личностей мужеского полу во все времена, что-то там обещая и нашептывая о дальних странах, о новых встречах, о невиданных чудесах, о всяческих тайнах и загадках.

– А еще, господин посол, в стране Фузан есть дома из камня, чья высота, да простит меня господин посол, не уступает горе Фудзи, да и видом те дома похожи на гору. Они широкие у подножья и совсем узкие вверху, – снова вклинился в раздумья Артема бубнеж китайского моряка. – Но не все хорошо в той стране Фузан. За золото, крылатых коней и траву му-су их боги требуют кровавых жертв. А боги у них ненасытные, господин посол, совсем ненасытные. Поэтому великому Сынь Чуаню и моему прапрадеду пришлось бежать из страны Фузан, когда в их сторону стали нехорошо поглядывать жрецы тех кровавых богов.

«Уж не об Америке ли вещает этот парень? – вяло подумал Артем. – Не про ацтеков ли речь ведет? Красная кожа, перья, кровожадные боги. А что, такое вполне вероятно. Если викинги добирались до американского континента на своих драккарах, или как там их корыта звались, то китайские суда, крупные джонки, превосходящие их по мореходным качествам, и подавно могли это сделать».

Артем знал, что по морям плавали джонки, отличающиеся друг от друга лишь размерами, назначением и количеством тростниковых парусов. Их могло быть от одного до трех. Скажем, на их довольно крупном торговом корабле имелись все три паруса – носовой, кормовой и на грот-мачте. Артем вдруг обратил внимание на то, что китайский морячок как-то уж больно неожиданно замолчал, словно ему рот заткнули. Акробат оглянулся. Морячка на прежнем месте он не увидел, зато увидел Такамори.

– Господину Ямомото не спится? – вкрадчиво поинтересовался старый яма-буси² у Артема за мгновение до того, как тот сам хотел сказать: «Что, не спится, Такамори?»

– Так ты тоже захотел подышать ночным морским воздухом, Такамори-сан? – ответил вопросом на вопрос Артем.

– Чего им дышать? Разве он чем-то лучше воздуха в горах? – сварливо пробурчал Такамори и заговорщицки огляделся. – Я хочу поговорить с тобой, господин Ямомото.

– Да? Вроде уж говорили…

– Мы не успели переговорить о главном.

– Хм, вот как!

Артема это несколько удивило. Вроде бы как раз о главном они и говорили в прошлый раз, а именно о том, откуда на корабле эдаким чертом из табакерки появился старый яма-буси.

История Такамори оказалось донельзя простой. Итак, они расстались, когда Артем со своим малочисленным отрядом отправился на битву в ущелье Бомо, а Такамори с двумя женщинами был оставлен в горах. В случае чего он должен был о них позаботиться. Такамори решил, что в столь грозный час негоже оставаться в стороне от битвы, что женщины и сами смогут о себе позаботиться, а он может и должен задержать отряд самураев сиккэна под предводительством Мацумото, идущий по следам его друзей. И главное – Такамори знал, как можно задержать тех самураев.

Старый яма-буси покинул женщин и направился к тому месту, где проход в горах был особенно узким. Полазав по склонам, а с этим делом бывалый горный отшельник был на «ты», Такамори расшатал и обрушил несколько увесистых валунов, вызвав камнепад и устроив на тропе нешуточный завал. Самураи Мацумото уперлись в этот завал, провозились с его разбором и не успели вовремя к мосту. А успей они тогда, так сейчас Артем если бы куда и плыл, то разве что по подземным рекам к острову мертвых.

Сделав столь нужное дело, Такамори вернулся к женщинам и, разумеется, ни одной из них на месте не обнаружил, поскольку обе ослушались приказа и со своими луками поспешили на помощь сражающимся. Такамори по их следам направился в сторону ущелья Бомо. Он добрался туда одновременно с самураями Мацумото, то есть когда там уже не было никого и ничего, кроме трупов. Ему пришлось отсиживаться в горных расщелинах, издали наблюдая, как воины Мацумото восстанавливают мост и переправляются через него.

Только после этого Такамори смог перебраться на ту сторону ущелья. Но и там ему вновь пришлось прятаться на горных склонах в зарослях орешника, на сей раз дожидаясь, пока мимо него не проследует целая армия сиккэна Ходзё Ясутоки. Наконец из окрестностей ущелья Бомо убрались все беспокойные элементы. Оставшись в совершеннейшнем одиночестве посреди гор, Такамори приступил к изучению следов и, надо сказать, довольно быстро и точно восстановил картину произошедшего. Когда ему стало ясно, в какую сторону ускакал господин Ямомото и все те, кто остался с ним, Такамори направился за ними.

Взяв след, Такамори не потерял его до самого города Осака. Справедливости ради следует сказать, что на первых порах сбиться с правильного пути было весьма непросто. След тот никто не путал, дорога была всего одна, а дождей не случилось. Потом, правда, начались развилки, зарядили дожди, обычные по осеннему времени. К тому же Такамори здорово отстал от отряда господина Ямомото, поскольку, как ни поспешай, как мало ни отдыхай, пеший все равно верховому не ровня. Тогда яма-буси приходилось расспрашивать окрестных жителей, – благо пошли населенные места – не проезжали ли случаем через их деревню всадники весьма запоминающейся наружности. Впрочем, вскоре Такамори прекратил все расспросы, поскольку уже не сомневался в том, куда держит путь господин Ямомото. Его беспокоило лишь то, что он может не успеть.

В пути у Такамори было достаточно времени поразмышлять о том о сем. Размышляя, он все время приходил к одному и тому же выводу – господин идет в Осаку лишь для того, чтобы там сесть на корабль и куда-то уплыть. Тогда его уже точно нельзя будет догнать.

Оказавшись в Осаке, он потолкался в порту, на рынке, около храмов, заводя знакомства с разными людьми невеликого звания – слугами, мелкими торговцами, подметальщиками улиц, с водовозами – словом, с теми, на кого самураи обычно не обращают внимания и в расчет не принимают. А зря, между прочим. Некоторые из этих людей весьма наблюдательны и сообразительны.

Как и предполагал Такамори, проезд по городу человека, очень похожего на легендарного Белого Дракона, не остался незамеченным. Ему довольно легко удалось выяснить, в какой именно двор въехала та процессия. Пару раз пройдясь мимо этого дома, яма-буси сразу понял, что Белый Дракон все еще там. Уж больно серьезно охранялся дом.

Такамори не стал и пытаться проникнуть в дом или как-то связаться с господином. Зачем? Проку от этого выйдет мало, а вот попасться можно запросто. Яма-буси направился в порт, чтобы присматривать там за кораблями, готовящимися к отплытию.

Очень скоро в порту появились самураи весьма грозного вида, которые долго что-то втолковывали сперва капитану одного из торговых кораблей, затем купцу, хозяину груза, показывали им какую-то бумагу. Такамори понял, что это то самое и есть.

Ему оставалось только договориться с капитаном судна и попасть на борт. Даже в древней Японии не существовало лучшего способа с кем-то о чем-то договориться, чем звонкая монета из драгоценного металла. Лишь бы сойтись в цене. Яма-буси с капитаном сошелся. Артем не допытывался, откуда Такамори достал деньги, подозревая, что вряд ли тот заработал их безукоризненно честным способом…

Ну вот, собственно, и вся история похождений старого яма-буси. Теперь они плывут по одному морю и под одними парусами.

– Ты все еще должен бояться сиккэна, – сказал Такамори.

– Кого?! – Артем подумал, что ослышался.

– Тише. – Яма-буси покрутил головой и продолжал, еще больше понизив голос: – Сиккэна Ходзё Ясутоки.

– Ты бредишь, старик! – Артем простер руку в сторону кормы. – Сиккэн остался там, в сотнях ри³ позади. Он сейчас даже не в Осаке, а в Хэйан или в Камакуре. Или ты думаешь, что он догонит нас по воздуху, оседлав небесного демона?

– Ты шутишь и веселишься, – неодобрительно покачал головой Такамори. – А все оттого, что ты плохо знаешь сиккэна, господин.

– А ты-то когда с ним познакомился? – рассмеялся Артем. – Ты ни разу с ним не говорил и считаешь, что знаешь сиккэна лучше меня!

– Я его видел, мне известны его деяния, я слышал, что говорят о нем люди. Поверь мне, такой человек, как сиккэн, не мог просто взять и отпустить тебя. Он не мог просто так отпустить семью Кумазава и остальных. Пока ты и Кумазава живы, сиккэн будет чувствовать угрозу. Зачем ему это?

– Если бы он хотел убить нас, то убил бы там, – Артем еще раз махнул рукой в сторону кормы.

Такамори покачал головой:

– Его имя могли связать с убийством. Это плохо, особенно в тот момент, когда он по всей стране усмиряет мятежников. Пусть они разбиты и разрознены, но кто ведает, вдруг весть о том, что сиккэн убил Белого Дракона, победителя монголов, всколыхнула бы мятежников, подняла бы на борьбу тех, кто до этого колебался. Нет, сиккэну гораздо выгоднее, если ты сгинешь где-нибудь вдали, о чем никто в Ямато даже знать не будет.

– Да брось ты, Такамори! Как он нас здесь достанет? – Для пущей убедительности Артем похлопал рукой по мачте. – Все, мы оторвались! Мы предоставлены самим себе!

– А зачем ему самому нас доставать, мой господин? Сиккэн мог заранее принять меры. Например, убийца может прятаться на корабле. Я, разумеется, смотрел в трюме и никого не увидел, но там столько мешков с сырой медью, они так плотно навалены, что за ними или даже в одном из них легко можно спрятаться. А может быть, мой господин, люди сиккэна наняли кого-то из матросов этого корабля, чтобы убить тебя. Например, того, кого я только что отправил с палубы. Я буду всегда рядом с тобой, мой господин. Я предупрежу самураев Кумазава. Но и ты будь начеку.

– Всех демонов мира вам в печенки! Да что ж это такое! – Артем в сердцах плюнул в море.

От прекрасного расположения духа не осталось и следа. Ночь была безнадежно испорчена, но хуже всего было даже не это. Артем вынужден был признать, что в словах подозрительного старика была немалая доля правды. Окончательно успокоиться, наверное, можно будет только на суше. Уж там-то, на китайской земле, никаких убийц, посланных сиккэном, быть не может.

«Ладно, так и быть. Придется во время плавания постоянно озираться и всех подозревать. Ничего, перетерпим».

– Ладно, пошли спать, Такамори, – сказал он, первым направляясь в сторону кормовой надстройки с загнутыми углами крыши, похожей на пагоду. – Помнишь мое любимое изречение, достойное самого Конфуция?

Утро вечера мудренее. Утро, однако, для Артема наступило несколько раньше, чем он планировал. И наступило оно совсем не так, как он того хотел.

Наступило оно с истошным воплем:

– Окинавцы!

Глава вторая
Чужие паруса

Недоспавшие мужчины и женщины, самураи и моряки выскочили на палубу. Артем оказался там одним из первых. Он вскочил на борт и стоял на нем, держась за канат.

Над морем занимался рассвет. Горизонт набухал розовым. Над зеленоватыми рубцами морского простора уже показался край оранжевого диска. Морской ветер неплохо задувал в паруса, джонка шла уверенно и сильно, вышибая из водяных толщ соленые брызги, некоторые из которых долетали до лица Артема. Словом, утро выдалось как по заказу морских романтиков, якорь им в задницу. Все бы хорошо, если б не одна маленькая деталь.

Наперерез их тяжело груженному кораблю шел почти такой же, несколько уступающий в размерах, зато явно превосходящий по скорости. На его парусе был выведен черным огромный иероглиф незнакомых очертаний, скорее всего китайский. Может, это был какой-то девиз, или название корабля, то ли еще чего, например имя какого-нибудь божества. Артем счел несвоевременным выяснять это у знатоков китайского.

На палубе чужой джонки толпились люди в разномастной одежде, а некоторые и вовсе по пояс голые, хотя с утра было прохладно. Лучи просыпающегося светила беззаботно играли на обнаженных клинках удалой команды. Артему пришлось нехотя признать, что вряд ли, едва завидев другой корабль, стали бы обнажать оружие люди добрые, законопослушные и преисполненные самых лучших намерений.

– Нам от них не уйти, – произнес за спиной Артема капитан.

– Вако?⁴ – спросил Артем, не оборачиваясь.

– Это окинавцы. А все окинавцы – вако.

– Нельзя трогать джонку! Тут посол императора! – потрясая руками, истерично прокричал купец, хозяин груза сырой меди. – Посол императора! Посол императора!

Это была истерика и ничего более. Докричаться до пиратов он все равно не мог, да и что изменилось бы, если бы докричался? Что ж, купца, этого толстого, вечно потеющего человека в желтом халате с серебристыми узорами, можно было понять. Не только ему грозили крупные неприятности.

– Если людей перебить, а корабль потопить, то никто никогда не узнает, что они напали на корабль с послом самого императора, – мрачно проговорил Такамори.

– Вряд ли они посмеют, – без большой уверенности произнес капитан их джонки, наголо бритый китаец с длинными висячими усами. – Кто-то из них проговорится, пойдут слухи, дойдут до вождя другого окинавского племени. Они там, на Окинаве, все друг с другом враждуют. Этот вождь пошлет к императору гонца с письмом, где напишет: «Я знаю, мой император, кто убил твоего посла. Пришли своих воинов, и мы вместе накажем негодяя». Нет, топить они нас не станут, а вот выкуп потребуют, – капитан тяжко вздохнул. – Придется откупаться.

– Откупаться?! – зарычал Кумазава-старший, до того нервно расхаживавший по палубе. – Платить окинавским собакам?! Окинавские вожди поклялись в верности императору Сидзё! Они поклялись не трогать наши корабли!

– Топят редко – это правда, – обнадежил капитан. – Да и подчистую грабят тоже редко. Берут выкуп и плывут к себе на Окинаву.

– Они же видят, что на палубе самураи! – продолжал бушевать Кумазава Садато. – Почему они еще не отвернули!

– Потому что они хотят выкупа, отец. Капитан Гао прав, – сказал Хидейоши.

– Ха, пусть попробуют, черви навозные! – проревел Кумазава-старший. – Здесь все под защитой императора! Пусть попробуют поднять руку на императора!

– Такамори! – Артем спрыгнул с борта на палубу. – Живо к сундуку, доставай императорскую грамоту и неси ее сюда. – Артем хлопнул в ладоши. – Слушайте меня все! С окинавцами буду говорить только я. Никому не встревать без моего дозволения. Ты, купец, не дрожи! – Артем направил указательный палец на толстого китайца в желтом халате. – Если придется откупаться, то я заплачу пиратам из своих денег. Садато-сан, Хидейоши, мечи без моего приказа не обнажать. Без моего приказа никто ничего не делает и не говорит!

Артем счел не лишним напомнить, кто здесь главный, хотя и знал, что японцы почитают субординацию, как никто и нигде. Они впитывают ее с молоком матери, с генами отцов. Вот и сейчас никто и не подумал спорить с главой посольства. Хидейоши выслушал Артема с невозмутимым лицом, Садато что-то недовольно пробурчал себе под нос, но этим и ограничился.

– Омицу, Ацухимэ, идите в надстройку и не высовывайтесь оттуда!

На этом господин посол закончил инструктаж, а в качестве финального аккорда пробормотал себе под нос на русском языке, никому тут не известном:

– Пираты, мать твою в передряг! Веселые роджеры, хрен им в глотку по самый румпель! Только этого мне не хватало для полного комплекта!..

Окинавская джонка была уже совсем близко. Уже можно было во всех живописных подробностях рассмотреть обветренные физиономии морских бродяг окинавского разлива. Физиономии азиатские… хотя, кажется, вон мелькнула харя не азиатская, а скорее южноевропейская, если применять мерки и представления его, Артема, времени. Но откуда тут взяться южноевропейцам? Может, индус какой-нибудь? Или бродягу занесло сюда из Океании? Она же вроде совсем недалеко отсюда.

Окинавцы в свою очередь тоже таращились на них, тыкали в их сторону пальцами и хохотали. Отличному настроению этих парней можно было только позавидовать.

Самурайская душа Садато не выдержала столь омерзительного зрелища.

– Обнаглевшие твари! Они забыли Тайра, великих победителей пиратов! С собаками нельзя говорить как с людьми. Вот что из этого получается! После Тайра не нашлось ни одного достойного рода, какой смог бы указать собакам их место!

Артем заметил, что на пиратской джонке не было видно лучников, приготовившихся к стрельбе. Это, пожалуй, говорило в пользу версии капитана – окинавцев интересует лишь выкуп, смертельная битва на водах им совершенно не нужна.

Вот уже окинавская джонка совсем рядом. Над ее бортом показались багры. Крючья со смачным хрустом один за другим впивались в борта купеческого судна. Пираты с криками потянули за древки багров. На их шеях и мышцах рук жилы вздувались от усердия. Прошло несколько секунд, и корабли стукнулись бортами, образовав единое целое.

С отработанной ловкостью с джонки на джонку начали перепрыгивать пираты. Они разбрелись по палубе, расхаживали по ней вполне по-хозяйски, но вели себя не агрессивно, оружием не размахивали. Эти люди были похожи на пограничников со сторожевого катера, которые деловито, без суеты приступают к рутинной проверке груза и документов на подозрительном судне, нисколько не опасаясь серьезного сопротивления. Такое сравнение пришло на ум Артему.

Флибустьеры желтых морей располагали самым разномастным оружием. Катан и китайских мечей у них было где-то поровну. Артем заметил и палицы, и метательные ножи за поясами у некоторых в преизрядном количестве. Почти у всех окинавцев имелись кинжалы, чье разнообразие поражало глаз. У одного из них Артем даже углядел кинжал с волнистым лезвием. Кое у кого имелись топорики, наверное весьма полезная штука в палубных сечах. Зато штук малополезных, скажем, алебард, копий или боевых вееров-оги, у этих ребят совершенно не было. Кое у кого из пиратов имелось оружие и вовсе диковинного вида, чье предназначение Артем с ходу определить не смог. Ну, скажем, металлический двузубец на короткой деревянной палке. Что это, для чего?

– Эй! – Артем вскинул руку, чтобы привлечь к себе внимание. – Я хочу говорить с вашим главным!

– Раз хочешь, говори.

Невысокий, плотно сбитый окинавец, одетый в нечто, напомнившее Артему фуфайку без рукавов, перехваченную широким поясом, как раз неспешно перебирался с корабля на корабль. Впрочем, он так до конца и не перебрался, остался сидеть на борту, скрестив руки на груди и глядя на Артема весело и нахально. Окинавец был, наверное, годков на пять помоложе Артема, и уже главарь. Стало быть, он или непобедим в бою, или умен как тысяча чертей, или сынок большого окинавского человека.

Артем приосанился, выпятил грудь, надул щеки для важности, вздернул подбородок, сдвинул брови. При этом он чувствовал себя форменным клоуном, но ничего не поделаешь, таковы тут правила игры. Для пущего эффекту не помешало бы нацепить парадное кимоно, но теперь уж поздно бежать переодеваться.

– Я – Ямомото, – сказал Артем. – Даймё Ямомото. Из Ицудо. В Ямато меня знают как Белого Дракона, победителя монголов. Указом тэнно⁵ Сидзё я поставлен во главе императорского посольства, которое пересекает море на этом корабле и держит курс в Ханчжоу, столицу империи Сун.

Похоже, его титулы и должности не произвели не то что большого, а и вовсе никакого впечатления на главаря пиратов. Он не свалился с борта, ошалев от встречи с этакой важной персоной, даже не соизволил обозначить легкий поклон.

Артем замолчал, потому как не знал, что тут еще можно добавить.

И тогда заговорил главарь:

– Я – Кусанку из рода Сюнтэн, сын Хаси. Мой отец – сын Сюнтэна и Каяны из рода Сё, и внук Минамото Тамэтомо. Эта вода, что ты видишь вокруг вплоть до твердых берегов, это наша вода. Мы – истинные хозяева этой воды, по праву могущества двух великих родов Сюнтэн и Сё. Род Сюнтэн ведет свое начало от бога ветра и воды Сусаноо, а род Сё – от бога Наньдоу⁶. Никто не может сравниться с нашим родом чистотой крови. Мы были здесь всегда, и мы будем здесь всегда.

«Вот сволочь! А ведь он переплюнул меня в этом номере, – пришлось признать Артему. – Его выступление прозвучало покруче. Мне надо бы еще поучиться красноречию. Из этого гада, возможно, получился бы хороший шпрехшталмейстер».

– Хозяин любого клочка суши имеет право спрашивать, кто и куда идет через его землю. Так и я имею право знать, кто и куда плывет через мое море, – тем временем продолжал распинаться пират по имени Кусанку.

– Теперь ты знаешь, кто я и куда направляюсь. Вот императорский указ, составленный на двух языках, подписанный тэнно Сидзё и сиккэном Ходзё Ясутоки. Прочти его и убедись в правоте моих слов. Такамори!

Артем сделал повелительный жест. Такамори подошел к этому повелителю воды и протянул ему бамбуковый пенал, украшенный императорской печатью.

Кусанку вытряхнул из пенала бумагу, свернутую в трубку, распрямил ее, поглядел, старательно морща лоб, потом перевернул вверх ногами, потом – боком. Он еще какое-то время разглядывал документ, затем свернул его, засунул обратно в пенал и вернул Такамори.

– К твоему несчастью, Ямомото-сан, мы не захватили с собой грамотея. Кто же знал, что нам доведется встретиться с такой важной особой! Умников держит при себе отец и в море не отпускает. Если с ними что-то случится, кто прочтет ему подобные бумаги? Никто из моих воинов не умеет читать. Им это не нужно! Что же до императорской печати, то я вижу ее столь редко, что могу спутать ее с чем угодно. С умелой подделкой, скажем.

Ну врет же! Артем мог поспорить на что угодно, что эта пиратская сволочь врет. То есть, конечно, читать-то он, может, и не умеет, да и никто из его головорезов не умеет, но вот то, что сын окинавского вождя не знает, как выглядит печать императора Ямато, – это уж извините. В это никак нельзя поверить.

– И тебе, Кусанку из рода Сюнтэн, не знакомы подписи императора и сиккэна? – спросил Артем.

– Глава рода не я, а мой отец. Он знаком с грамотами императоров. Я – простой моряк, мне это все ни к чему. Мое дело – следить за порядком на водах. Сюда я поставлен отцом. Слушай меня, Ямомото. Я говорю так. Мы идем к нашему берегу. Пусть мой отец решает. Он выяснит, кто ты и твои люди и что с вами делать.

По правилам игры Артем должен был именно сейчас нешуточно разозлиться и произнести фразу, которую, по совести говоря, ему совсем не хотелось произносить, но придется. Потому как иначе и свои не поймут, и чужие уважать не станут.

– Ты не умеешь читать, но умеешь слушать, Кусанку-сан, – сдвинув брови и влив в голос металл, произнес Артем, для пущей грозности выпятив грудь. – Я даю тебе слово самурая, что все обстоит так, как я тебе сказал. Или ты не веришь слову самурая?!

Артему не надо было оглядываться, чтобы убедиться в том, что ноздри Кумазава-старшего сейчас гневно раздуваются, а пальцы с побелевшими костяшками сжимают рукоять катаны, что Хидейоши по-бычьи наклонил голову, что означало полную готовность к битве. Такамори как-то совсем незаметно для всех и вроде бы самым естественным образом переместился за спину предводителя пиратов и мог достать его в любой момент. Но в планы самого Артема, посла Ямато, затевать схватку никак не входило. Пираты задавят их числом, даже потеряв главаря. Да и умением тоже перекроют, чего уж там. Среди работников древнеяпонского посольства опытных бойцов всего ничего, никто из них в палубных схватках не искушен, а тут, понятное дело, имеется своя хитрая специфика.