Czytaj książkę: «Мы немы, пока мы – не мы»

Единственному, что остаётся с нами

всю нашу жизнь, – самой жизни посвящается эта книга.

Тем из вас, мои дорогие вечно спешащие по своим неотложным делам читатели, кому будет не жаль потратить на изучение данного текста ещё одну минуту, рекомендую ознакомиться с небольшой предысторией его создания.

Первая фраза этой книги появилась в моей голове почти сразу после того, как я осознал, что выиграл в лотерею самый крупный из возможных призов – свою собственную жизнь.

Проклятые последствия ковида заставили меня, лёжа на больничной койке, сыграть в русскую рулетку – по словам моего лечащего врача, шансы на успех у меня были примерно такие же, как и в этой, без сомнения, увлекательнейшей игре, если зарядить в барабан все патроны, кроме одного.

Весь же дальнейший сюжет обретал свои очертания немного дольше – после отмены двойных доз внутримышечного коктейля на основе димедрола с добавлением ещё каких-то чудодейственных препаратов фантазировать стало гораздо сложнее, поэтому законченная рукопись появилась приблизительно через восемь месяцев, после того, как я вернулся домой.

Перед тем, как приступить к основному повествованию, я хочу поблагодарить двух человек, без которых не смогла бы увидеть свет вся эта история. Во-первых – мою любимую супругу, всегда поддерживающую меня и читавшую, несмотря ни на что, каждую главу буквально через несколько часов после её написания, а, во-вторых, Майю Рванец – поэтессу, стихами которой говорит с нами главный герой.

Все совпадения в книге, как и в жизни, не случайны. Если вам вдруг покажется, что вы узнали себя и вам это понравится – прекрасно, я рад, что смог доставить вам это удовольствие, в том же случае, если такое совпадение заставило вас нервничать и возмущаться, – уверяю, вам просто показалось, и герой этот был списан вовсе не с вас. Честное писательское.

Глава 1. Знакомство

Умер я первого марта 2017-го, в четвертом часу утра, лежа на протертом местами белье городской больницы №7, в хирургическом отделении, от осложнений после неумело проведенной операции.

Не скажу, что я как-то особенно зол на тех, кто должен был меня спасать. Теперь я просто желаю им лечиться у таких же, как они, специалистов, чтобы перед смертью у этих горе-последователей Гиппократа было время понять и почувствовать, что печальный финал неминуем, что никто и ничто им уже не поможет, что это конец. Думаю, этого их страха будет вполне достаточно, чтобы удовлетворить мое не слишком сильное желание отомстить.

Про то же, что «это конец», думают только те, кто пока еще находится там, на Земле. Например, такие мысли приходят к людям в тонущем автомобиле или падающем самолете, к лежащим на операционном столе, к парашютистам, понявшим, что запасной тоже не раскрылся, к солдату, оставшемуся с одной гранатой и без патронов на высоте 3234. Но эта мысль в корне неправильна, ошибочна и пуста. Беда только в том, что об этом ты узнаешь уже после того, как всё земное действительно закончится.

Зато когда ты это осознаешь, жить (да, придется называть дальнейшее наше существование вне своего земного тела этим же словом, иначе нужно будет постоянно придумывать какие-то нелепые синонимы) становится гораздо приятнее, покойнее, интереснее. Про то, как там (точнее, уже «тут») всё устроено, я обязательно вам поведаю, но для лучшего понимания этого устройства мне придется немного отступить назад и рассказать вам, чем же я занимался во времена своего обитания в мясо-костном состоянии.

Итак, о былом.

Родился я в далёком (по меркам какого-нибудь школьника-третьеклассника из 2020 года) 1984 году, в славном городе Ташкент, где проходил очередной этап своей службы мой отец. Учитывая то, что узбеков у нас в роду не было, а также последствия событий 1991 года для русских в Средней Азии, мне очень повезло, что уже через год с небольшим мы распрощались с арбузами по копейке за килограмм, кумысом, квартирой в новом микрорайоне и легким потряхиванием земной коры. С 1985 года я окончательно и бесповоротно осел в столице нашей родины – городе-герое Москве.

Как вы понимаете, детство моё пришлось на те самые девяностые, о которых ходит сейчас столько легенд и преданий. Не знаю, хорошо это или плохо, но у меня и моих товарищей любимым развлечением были костры для плавки свинца из автомобильных аккумуляторов, дымовухи из селитры, строительные патроны, пневматика ИЖ да сухой лед, вываливаемый в лужи с облаками белого пара.

Что такое интернет (медленный, работающий через модем по телефонной линии и бесплатный ночью), мы узнали только лет в тринадцать, зато любили читать и придумывать свои истории, что позже и сыграло свою роль в выборе пути. Ещё в этом, конечно же, помогли уроки литературы, которые я терпеть не мог, пока не ушел с головой в творчество Сергея Александровича Есенина, не влюбился в девочку Катю, которая теперь чаще бывает в Монако, чем в Москве, и не начал писать, с позволения сказать, стихи и прозу.

Конечно, когда я оканчивал школу (в неполные шестнадцать лет), выбор будущей профессии я сделал, пойдя на поводу у родителей, старших товарищей и у быстро растущего рынка компьютерной индустрии. И через шесть лет, после окончания университета, пришлось её (профессию) перевыбирать, подбирая что-то более подходящее для чуть повзрослевшего себя.

Все мы проходим в жизни через не одну трансформацию, которая влечет за собой смену ориентиров, появление новых идеалов и целей. Так, например, опытный юрист начинает торговать маслом для лодочных моторов через интернет, социальный педагог руководит продажами табака от Москвы до Анапы, майор полиции, бросив службу, развивает сеть пиротехнических магазинов, а успешный менеджер проектов в тридцать пять лет решает стать учителем младших классов.

Вот и я, заканчивая дипломный проект, касающийся магистральных улов связи для предоставления услуг по технологии triple play, не смог больше бороться с собой и из проектного отдела крупнейшей отечественной корпорации ушел работать корреспондентом в крупнейшее российское издательство. Р – рокировочка.

В общем, так я стал писать за деньги, что понравилось мне гораздо больше, чем писать «за спасибо» или же просто «в стол» для себя.

Для общего понимания картины, этой информации тебе, мой дорогой читатель, будет достаточно, разве что добавлю еще кое-что: через какое-то время я перешел от малых журналистских форм к большим писательским – рассказам, повестям, романам.

Глава 2. Голоса в голове

Мне всегда было интересно изучать ответы музыкантов, поэтов и писателей на вопросы о том, как к ним приходит вдохновение, как рождается идея, откуда возникает образ будущего произведения. Путей этих, как оказалось, не так много, причем все они, если подумать, на самом деле являются одним и тем же, но немного видоизменяются в зависимости от личности конкретного человека.

Кому-то нужно просто сесть и, сосредоточившись в тишине на своих ощущениях, перенести их на бумагу в виде нот или букв. Кому-то, например, моей любимой Агате Кристи, нужно просто начать мыть посуду. Кто-то же прямо говорит, что слышит какие-то голоса в голове. Голоса эти буквально диктуют им, что нужно писать, причем иногда с такой скоростью, что человек успевает только записывать, а осмыслить результат может уже только после того, как этот поток информации иссякнет и появится возможность не спеша перечитать всё написанное.

В принципе, это и отличает, как мне казалось, творческого человека от человека разумного. Этот «человек разумный», как он думает, мыслит сам. Чаще всего мыслит очень убого, ограниченно и несовершенно, зачастую вообще основываясь на чужих суждениях. Зато без голосов в голове и всякой прочей потусторонней метафизики.

В моей голове тоже всегда жил такой голос. Пока жил я сам, конечно же. Он появлялся не всегда, иногда вообще пропадал на несколько дней или даже (о, ужас!) месяцев, оставляя меня в состоянии полной безнадеги, вгоняя в жесточайшую депрессию, заставляя сомневаться в себе и в правильности выбора пути.

Зато когда голос возвращался, я становился чем-то другим, я мог выдавать по статье, не требующей редакторской правки, каждые сорок минут, мог написать новеллу за несколько дней, а роман – за пару месяцев. Главное – успеть, пока он со мной. Пропади голос на полдороги, и мне крышка – когда он вернется, то, как это часто бывало, будет говорить уже совсем об ином и совершенно иными словами.

Мне кажется, именно с этим явлением и связано, например, изменение музыки The Beatles в альбоме Rubber Soul, появление у Харуки Мураками несвойственных ему текстов и последующее возвращение к своему прежнему стилю в «Убийстве командора» и еще множество подобных явлений в музыке и литературе. Просто у всех этих людей творческих на какое-то время пропал или изменился голос, звучащий в голове.

Единственное, о чем важно не забывать, когда говоришь о голосах в голове, – это о самых банальных, но, к сожалению, часто приносящих массу проблем и горя психических расстройствах, которые также могут сопровождаться голосами в голове, нашептывающими что-нибудь вроде «убей всех человеков» или «ты истинная королева английская».

Так вот. Теперь голосом в голове стал я сам. Об этом и будет моя история.

Глава 3. Распределяющая шляпа

Нет-нет-нет. Никакой магии вне Хогвартса. Реальная жизнь после смерти никак не связана с волшебством. Старшие, более опытные товарищи как-то рассказывали мне о том, что не всё в книгах о волшебниках вымысел, не забывайте, что писали их под диктовку всё тех же голосов в голове, которые кое-что, да знают. Но сейчас не об этом.

Говоря о распределяющей шляпе, я хотел сказать только одно – в моём нынешнем месте обитания при поступлении новых душ (не люблю это слово, но оно заметно упростит нам с вами взаимопонимание) тоже происходит некое действо, напоминающее распределение по факультетам. Конечно, здесь оно гораздо запутаннее, многослойнее и сложнее, чем в обычном институте и даже чем в Школе Чародейства и Волшебства.

Первым делом, когда сознание покидает свою телесную оболочку, оно отправляется в небольшое путешествие по тому самому коридору, вход в который видят многие люди, побывавшие на грани жизни и смерти (на самом деле, правильнее говорить «жизни и новой жизни»). Тут от вас ничего не зависит – всё предельно просто и ясно, как в песне группы «Пикник»: «А он шёл себе по свету, насвистывал…». Идти не долго, препятствий никаких нет, зато есть время для осознания того, что ничего все-таки не закончилось и что впереди тебя ждет что-то очень важное и интересное.

Самое интересное во всём этом путешествии – ко многому из того, что тебе предстоит увидеть, ты, в общем-то, будешь готов. Почему? Просто потому, что ты читал, смотрел кино и слушал песни, пока жил свою земную жизнь и таким образом узнал-таки часть правды о здешнем, внеземном мире. Мы снова возвращаемся к тому, что «в каждой шутке есть доля правды», а люди сами по себе слишком ограничены в своём мышлении, чтобы самостоятельно (без помощи голосов в голове) дойти до всех этих коридоров между мирами, чистилищ и прочих атрибутов перехода в «мир иной».

Так вот, идешь ты по коридору… Ах да, чуть не забыл – нужно же рассказать о том, во что ты превращаешься после дематериализации. Тут дело только твоего вкуса и выбора. Представь себе, право выбора остаётся с тобой даже после смерти. Я, например, всегда был уверен, что призраки (они же души, духи, привидения) выглядят так же, как выглядели их телесные прообразы, только чуть прозрачнее и умеют летать. Спасибо книгам, мультикам и Голливуду. Поэтому я двигался к свету в конце туннеля, в принципе, в своём привычном обличии, только без ста с лишним килограммов биомассы, оставшейся лежать на больничной койке.

Позже я узнал, что некоторые мои соседи предпочли стать ветром. Неуловимым, неосязаемым и невидимым. Кто-то превратился в сгустки энергии, похожие на шаровые молнии. Особо впечатлительные любители богословских текстов стали ангелами, какими их изображали на старинных гравюрах, ценители истории древнего мира – в богов-гигантов с вершины Олимпа, а несколько раз мне встречались и вовсе диковинные существа, вроде египетского бога Анубиса (парень с головой собаки) и индийского царя птиц Гаруду (получеловек и полуптица). Но это однозначно исключения. Большинство моих новых друзей выглядит так же, как и я, – вполне себе по-человечески.

Теперь, когда вы можете себе представить, как это, «идёшь по коридору», после того, как ходить ты совсем перестал, продолжим нашу экскурсию. Дойдя до яркого пятна в конце, главное – набраться храбрости и вступить в него. Хорошо, если к этому моменту уже осознаешь, что бояться, в привычном смысле, уже нечего. Кстати, важная информация для всех любителей себя накручивать и придумывать поводы для переживаний даже после физической смерти – АДА НЕТ. Вот просто нет, и всё; потом как-нибудь расскажу, что же происходит с теми, кто, по нашему мнению, вел неправильную земную жизнь.

Зато есть город. Бесконечный город-сад. Когда я немного обжился на новом месте, я, кажется, стал понимать, почему он так похож на старинный уютный городок, который я однажды встретил во время своего путешествия по Германии – просто мне хотелось видеть жизнь на небесах именно такой. Такой она для меня и стала.

Здесь вообще всё выглядит и происходит так, как ты себе нафантазировал когда-то давно. Город этот для каждого из его обитателей представляется по-своему, но, несмотря на такую особенность, это никак не мешает его жителям взаимодействовать, встречаться, разговаривать и решать совместные задачи. Просто один из собеседников видит себя и своего товарища в гостиной старинного домика, а второй, например, с удовольствием беседует с ним в стеклянном небоскребе с видом на Эмпайр-стейт-билдинг в Нью-Йорке. Как по мне, отличное решение – все счастливы, всем комфортно, все могут думать о деле, не отвлекаясь на мелкие бытовые неурядицы и нереализованные мечты.

Всё, теперь точно о распределении, больше не отвлекаюсь. Когда я оказался за порогом, меня встретил… Нет, не бородатый человек в белом. Меня встретил приятный голос (женский, разумеется, голос, похожий на Blythe Pepino из британского коллектива Vaults, ведь это мой загробный мир). Мне было сказано, что в ратуше меня ждёт Mr. Sandman (ага, я тоже в курсе, что это Песочный человек, про которого пели The Chordettes), он-то и расскажет мне, как быть дальше.

Городок наш был хоть и бескрайним (мне никогда не удавалось дойти до выезда из него), но до любого нужного тебе объекта идти всегда не больше десяти минут – удобно, чего уж там. Вот я и отправился по его улочкам искать ратушу. Хотя «искать» – это громко сказано, шпиль на ее башенке виден из любого уголка города. Самое интересное, что улицы не производили впечатления необитаемых – кто-то явно их убирал, украшал витрины магазинов и выставлял горшки с цветами на подоконники старинных окошек, но людей нигде не было видно. Я решил, что с такими мелочами я попробую разобраться позже, и направился в сторону заветного шпиля.

Здание из красного кирпича стояло на небольшой площади, мощенной булыжником, перед зданием – небольшой фонтанчик с каким-то Черномором-Тритоном в центре. Правая половина огромных дверей была открыта, и я зашел, ни на минуту не сомневаясь и не думая о том, что же будет дальше.

А дальше было вот что. Встретил меня явно какой-то местный старожил, гораздо больше похожий на бородатого писателя-классика из школьного кабинета литературы моего детства, чем на загадочного мистера Песочного человека.

– Здравствуй, Голос, – обратился этот «Лев Толстой» ко мне с добродушной улыбкой.

– Здравствуйте, мистер Sandman, но почему «голос»? – мне было непонятно, отчего не обратиться ко мне по имени, которое, они наверняка знают.

– Просто потому, что тут нет имён. Я и сам, разумеется, никакой не Mr. Sandman, что за глупости. Каждый раз наша хостес зачем-то придумывает для меня новое имя. Наверное, ей нравится, когда меня называют то «тов. генсек», то «майн фюрер», то теперь вот Mr. Sandman. А, может быть, она так просто вам помогает, чтобы новичкам легче было разговор начать с человеком, к которому знаешь, как обратиться.

– Понятно. Но кто вы тогда? И, самое главное, кто теперь я? Почему Голос? – вопросов у меня становилось всё больше с каждой секундой.

– Я, если тебе так будет понятней, Распределяющая Шляпа. Я решаю, чем ты будешь заниматься в ближайшее время. Человек, попавший сюда, может остаться простым жителем нашего города и обрести покой. Кто-то вернётся обратно в Мир, чтобы начать новую жизнь и исправить свои прошлые ошибки. Некоторые, как ты, например, становятся Голосами, которые помогают людям на Земле жить и делать мир лучше, поддерживая его шаткую гармонию плодами своего творчества.

Глава 4. Курс молодого бойца

Сказать, что я немного подвис от такого разговора, – значит, ничего не сказать. У меня в голове роились мысли и вопросы, которые никак не хотели формироваться во что-то связное и внятное, поэтому какое-то время я просто молчал, смотрел на своего собеседника и выглядел наверняка как полный остолоп. Испугавшись того, что такого тугодума ни в какие Голоса не возьмут, а передумают и отправят на Землю жить новую жизнь, я собрал остатки своего разума в кулак и продолжил разговор.

– То есть вы хотите сказать, что все творческие люди просто ретранслируют, например, на бумагу то, что им вещают отсюда? – Я понимал всю масштабность и, как мне тогда казалось, катастрофичность и несправедливость такой ситуации.

– Не совсем. Голоса не диктуют каждое слово или ноту человеку, они просто направляют его мысли в нужное русло, что-то подсказывают, нашептывают, напевают, а дальше каждый принимает решение сам – прислушаться к своему внутреннему «я» (как это называют люди) или заставить его замолчать. Те, вторые, кто предпочитает оставаться глухим к нашим Голосам, так и продолжают строить из себя работников почты или бухгалтеров, например, а кто-то бросает всё и садится за свой первый роман, который, при определенной доле везения и мастерстве Голоса, всколыхнёт мир.

– Непонятно. Если вы, то есть мы, можем стать внутренним голосом человека, почему нельзя дожать, убедить его в том, что нужно становиться творцом, а не сидеть и дальше за конторкой? – я с ужасом прикидывал, сколько же, на самом деле, на Земле людей, занятых не своим делом.

– А тут всё зависит только от тебя. Точнее, от таких, как ты теперь. От Голосов. Если Голос сильный, уверенный и настойчивый, если он хочет повести своего подопечного вперёд и быть с ним до самого конца – всё у него будет. Ты пойми, что и я, и вы, Голоса, мы все не боги и не волшебники, мы такие же – в прошлом – люди. Конечно, Голосами становятся далеко не все, на этот счет у нас тут свои критерии отбора, но всё равно сочетание упёртости и зажатости человека и недостаточного желания Голоса бороться за результат очень часто приводит к тому, что мы вместо нового Керуака получаем ещё одного недовольного жизнью обывателя.

– А если один Голос не справился, то всё, на человеке ставят крест, условно говоря, и больше ему творцом не стать? – Мне стало очень обидно за тех, чей Голос-наставник оказался слабаком и не довёл своё дело до конца.

– Ну, нет, это было слишком просто и расточительно – талантами земными разбрасываться из-за ошибки Голоса. Ты же, наверное, и по себе должен помнить, как то самое «вдохновение» куда-то пропадает, а потом снова возвращается. Но после его возвращения хочется писать что-то совсем другое. Было? – Песочный Лев Толстой прищурился.

– Было. Так это что было? Пересменка Голосов? – Кажется, я начинал понимать, что к чему.

– Можно сказать и так. Когда один Голос не справился, не смог раздуть в человеке пламя из его искры, бросил всё на полпути, тогда мы начинаем искать для него кого-то понастойчивее, посильнее, чтоб громче и четче мог зазвучать в человеческой голове. Иногда на это уходит земная неделя, иногда месяц, а иногда и годы.

– И что, всегда находится более полезная для человека замена?

– Не всегда. В таких случаях мы собираем целую комиссию, да-да, не смейся, прямо заседание присяжных целое, и решаем, как быть. В каких-то случаях понимаем, что нужно попробовать послать Голос совсем из другой области, тогда, например, музыкант начинает внезапно писать картины, а поэт переходит на прозу. А иногда, к моему великому сожалению, мы осознаём, что уже все ресурсы исчерпаны и пора человеку из роли творца перейти в состояние рядового обывателя. И ездят потом такие лишенные Голоса творцы с гастролями лет тридцать пять подряд, исполняя одни и те же свои суперхиты, написанные много лет назад, когда они ещё слышали Голос – печальное зрелище. Но их тоже нужно понять – пока у тебя есть тело, оно требует еды, воды, крова и тепла. Правда, сейчас у большинства «звёзд» все эти простые вещи приобрели несколько извращенные формы, требующие миллионы долларов ежегодно, ну да ладно, это уже нас не касается.

– И что, каждому человеку на Земле назначается свой Голос? – Мне показалось, что миллиарды наставников – это как-то чересчур масштабно.

– Конечно, нет, иначе мир бы рухнул, лишившись поддержки крепко стоящих на ногах и рационально мыслящих людей. Что ни говори, а отдавать весь мир в руки творческих личностей нельзя – кто-то же должен и продовольствием всех обеспечивать, и за порядком следить, и лечить окружающих. Одними картинами, музыкой да книжками сыт не будешь. Да и многие люди просто не хотят свой Голос слышать. И если мы видим, что разжигать там почти нечего изначально, к тому же сам человек «не настроен на сотрудничество», то и не тратим время зря.

– И что я теперь должен буду делать? – Я понимал, что раз меня назначили Голосом, то просто отсидеться где-то уже не выйдет.

– Писать. Как и раньше. Только теперь чужими руками. На Земле ты записывал то, на что тебя наталкивал наставник, а сейчас уже твой подопечный будет писать то, что ему расскажешь ты сам.

– И всё? – Мне показалось, что так просто ничего не бывает.

– Не совсем. Конечно, придётся ещё иногда играть роль его, если тебе так будет понятнее, подсознания, ангела-хранителя, внутреннего голоса, чтобы твой человек вообще встал на нужную дорожку. Ты же и сам помнишь, как в том мире непросто решиться стать писателем. Вот ты и должен будешь сначала направить его в это русло, а уже потом помочь написать то, что не успел написать ты сам. Чем-то похоже на реализацию родителей через детей, не находишь? – И Mr. Sandman впервые с момента нашей встречи широко улыбнулся.