Была тьма, куда более страшная и кромешная, чем ночная. В ней пришли страх и отчаяние, сменились животным ужасом. Со всех сторон ползли жуткие чудовища, до тошноты отвратительные монстры. Они терзали беззащитную плоть каждый миг бесконечно долго.

Он пытался кричать от нечеловеческой боли, пытался умолять своих мучителей… Ответом был леденящий кровь могильный хохот, хохот мерзких тварей, использующих людей для удовлетворения своих извращенных фантазий.

Он заживо горел, тонул, падал в бездну и болтался в петле. Его пронзали, давили, рвали на куски; вливали в него все, что могло уничтожать изнутри, медленно и безжалостно, так долго, что появилась твердая, непоколебимая уверенность в том, что жизнь – это лишь боль, бескрайний океан боли. Все силы, что были раньше – а были ли? – ушли в миг, лишив даже возможности кричать.

Лишь злость, глухая и черная, прочно засела в единственном нетронутом уголке истерзанной души, терпеливо ожидая своего часа…

* * * * * *

Очень долго привыкал к внезапно наступившей тишине. Разум медленно и нехотя выныривал из пучины страха и безнадежности, с осторожностью младенца ощупывал новую среду, еще не смея поверить, что есть другой мир, другое измерение, без боли и страданий. Явился холод, но не обжигающий, как раньше, скорее отрезвляющий, заставляющий прийти в себя. Его вызывающие странно-приятное покалывание невидимые руки обволакивали все тело, проникая глубоко внутрь, остужая воспаленный мозг и возвращая к давно забытой работе жизненно важные органы.

Впервые услышал биение собственного сердца, такое слабое и редкое, что решил – сейчас умрет. Но удары учащались, становясь все сильнее и сильнее, яростно разгоняя по венам застывшую кровь. И вот с превеликим трудом сделал первый в своей жизни глоток воздуха. Легкие, наполняясь кислородом, расширились, в груди защипало, зачесалось, какой-то комок поднялся к горлу. Сдерживать его в себе было неприятно, больно, появилась попытка кашлянуть. Со второго раза что-то вылетело изо рта, оставив ощущение глубокого отвращения, но дышать мгновенно стало легче.

Вместе с кашлем открылись глаза.

Новый мир ослепил, заставил крепко зажмуриться. Во второй раз веки поднимались медленно и осторожно, когда вдруг появился слух. Это было настолько неожиданно, что уши оглохли от чудовищного шума и грохота. Что-то накрыло уши, сильно сдавило, отчего шум немного стих, а мгновением позже пришло ощущение собственных рук. Затем почувствовал все тело целиком – от головы до пят.

– Гхолал!

В мозг болью вонзилось странное слово. Голос, произнесший его, был знаком. Необычное слово дважды или трижды ударяло по нервам, пока, наконец, не появилась неуверенная догадка – его зовут по имени?

Разве это его имя – Гхолал?

– Очнись! Гхолал!

Неужели он спит? Нет, просто лежит с закрытыми глазами, жалкий трус, боится увидеть этот новый мир, боится увидеть обращающегося к нему человека. В душе стегнуло гневом, тело содрогнулось, возможно, от холода, а глаза распахнулись, быстро и уверенно. Увидел загорелое лицо, загораживающее то, что ослепило в первый раз. Широко посаженные глаза, прямой нос и узкие тонкие губы – все было знакомо, слишком знакомо, словно смотрел на давнего друга или… брата? В голове появилось имя, такое же странное, как и его собственное. Не задерживаясь в черепе, тут же слетело с пересохших губ:

– Тайгив…

И тут, как огромная морская волна, нахлынул нескончаемый поток воспоминаний. Перед еще не привыкшими к свету глазами цветным калейдоскопом замелькали картины детства – его детства. Будто невероятно быстро листая странную книгу собственной жизни, смотрел и узнавал всех: родителей, друзей. Увидел и заново прожил то, что уже было – горе и радости, дни и ночи. Это было так необычно, так поразительно, что опьянел от невероятных ощущений.

Последняя страница его бытия, застыв во времени, плавала перед глазами. На ней – берег какой-то реки, опять-таки страшно знакомой; жаркий летний день, полуобнаженные девушки, парни. Сразу вспомнились их имена и все то, что о них знал. Все радовались горячим солнечным лучам: одни загорали, другие купались, брызгая на первых прохладной водой. Крики, смех…

Вдруг увидел себя. Он бежал к реке с нарастающей скоростью, у края берега сделал сильный прыжок и, вытянув вперед руки, вошел в воду. Ногами шлепнул так, что обрызгал всех стоящих рядом людей, и с восторгом исчез в глубине.

Картина пропала также внезапно, как и появилась.

Вновь увидел загорелое лицо человека с именем Тайгив, вновь мог слышать, видеть, дышать и двигаться.

Часть первая

Глава 1

Над головой раскинулось синее небо. Щедро рассыпающее по земле свои горячие лучи солнце сильно припекало к обнаженной коже. Гхолал лежал наполовину в воде – оглядевшись по сторонам, он в задумчивости почесал затылок.

Он находился на широком берегу не менее широкой реки, противоположный берег которой был крут и зарос длинными соснами и елями. На этой стороне реки лес начинался на большом расстоянии от воды, но был преимущественно из лиственных деревьев, светлый и манящий укрыться от палящего солнца в его прохладных кронах. Гхолал не смог вспомнить, чтобы на протяжении всей реки в родной деревне видел такие места.

Из размышлений его вырвал женский голос. Прищурив от яркого солнца глаза, он присмотрелся к расположившимся неподалеку от него девушкам. С удивлением узнал сидящих на песке двух бывших одноклассниц, Ферьну и Джеффу; соседку по дому, – Тэнтар – которая животных любила больше, чем людей и лучшую подругу своей младшей сестры, Теллису – их не было на берегу в последний день его воспоминаний. Между одноклассницами Гхолала, подставив солнцу спину, лежал Заавх, отношения с которым всегда были натянуты, как струна. Чуть в стороне от всех увидел Смихна, приезжающего в родную деревню Гхолала раз в год. Повернув голову к реке, заметил стоящего по колено в воде Дохойба – единственного человека, которого искренне и постоянно ненавидел. Обладатель худого телосложения и омерзительного характера, Дохойб, по мнению Гхолала, вообще не заслуживал права жить в их деревне. На другой стороне планеты, хоть в ледниках, хоть в пустыне, но не в одной деревне с ним.

– Просыпайся, спящая красавица! – насмешливо бросил ему Дохойб.

Гхолала всегда выводила из себя его манера говорить очень быстро, проглатывая окончания слов. Даже сейчас скорее догадался, чем расслышал, что сказал Дохойб, которого пьяного родная мать не могла понять.

Гхолал не ответил на насмешку, прилипнув глазами к обтянутым узкими полосками ткани ягодицам одной из его бывших одноклассниц. Ферьна была красива, начала собирать вокруг себя парней с шестого класса, когда ее потрясающая фигура лишь начала формироваться. Приятное лицо с восточным разрезом глаз и завораживающим изгибом губ манило сильнее, чем огонь мотыльков – в сети к Ферьне попал и Гхолал, с девятого класса они не расставались почти год, пока однажды он не увидел ее в объятиях незнакомого парня. Гхолал бил, не считая удары, ни те, что наносил сам, ни те, которыми его пытались оттащить. На следующий день он узнал, что тогда Ферьна обнимала Итвавна, вернувшегося из армии старшего брата, но отношения у них уже закончились…

– Где мы сейчас? – громкий крик Дохойба вдруг показался вороньим карканьем. Не дожидаясь от кого-либо ответа, он направился к Смихну: – Говори, рыбак, куда идти, чтобы через полчаса дома быть?

Смихн бросил на Дохойба короткий взгляд, ответил, глядя на противоположный берег:

– Я здесь ни разу не был.

– Я не это хочу от тебя услышать, – заметил Дохойб.

Смихн буркнул, не глядя на него:

– Другого ответа у меня нет.

Резко выдохнув, Заавх оказался на ногах.

– Сидя здесь, дома мы не окажемся. Идем, поищем дорогу!

– Из желтого кирпича? – усмехнулся Дохойб. – Как Алиса в стране чудес?

– Все еще читаешь сказки? – вопросительно поднял бровь Заавх.

Гхолал хмыкнул, вставая.

– Вариант, – согласился Смихн, – иначе во-о-он та туча…

Гхолал повернул голову в направлении быстро приближающегося темного облака. Огромная, в полнеба, черная туча стремительно росла, в ней сверкали злые молнии. Мир темнел, а чтобы полностью рассмотреть всю тучу, пришлось изо всех сил напрягать загубленное постоянным просмотром телевизора и компьютерными играми зрение.

Дохойб вновь вошел в воду, стал смывать остатки прилипшего к спине песка. Даже в мыслях не называя его по имени, Гхолал вдруг представил выскакивающую из реки огромную акулу – он бы вряд ли кинулся спасать Дохойба.

Погода портилась быстрее, чем приближалась туча. Солнце испуганно исчезло, едва коснулось могучего темного облака. Налетел резкий, продувающий насквозь ветер. Туча только подошла, еще не перебралась через реку, но уже начал накрапывать мелкий дождик, который по всем признакам очень скоро превратиться в жуткий ливень. Где-то в глубине тучи ударил гром.

Тайгив и Смихн с девушками направились в лес, в который уже входил Заавх. Гхолал лишь на миг обернулся к ним, услышав крик Тайгива:

– Не отставай!

Но в ответ только махнул рукой.

Сейчас будет такая буря, какой никогда не было, как и этой невероятной тучи, а его зовут спрятаться под кустом?! Да ни за что! Нет, он не сумасшедший – просто питает непреодолимую страсть к безумиям стихий и ураганам, не может при возможности не прочувствовать на себе всю мощь природы. Родители и знакомые называли это дуростью, говорили, что у взрослого двадцатитрехлетнего парня детство играет в одном месте, но Гхолал не обращал на них внимания, зля своим непрошибаемым упрямством.

На берег вышел Дохойб. Мокрый, он в тени огромной тучи и вспыхивающих молний казался настоящим скелетом, словно мясо у него было только в ушах и чересчур длинном языке, а на ребра и другие кости просто натянута кожа. Заметив презрительный взгляд Гхолала, Дохойб фыркнул, как конь:

– Пошли! Сейчас ливень будет.

Сначала Гхолал ничего не хотел отвечать, потом решил послать Дохойба подальше и уже открыл, было, рот для резкой фразы, как вдруг ударил гром. Оглушительный и тяжелый. Грохот был могуч и ужасен настолько, что Гхолал в страхе рухнул на колени, пораженный небесной мощью. Мигом позже страшного раската по больным ушам ударил пронзительный крик, и Гхолал, с трудом повернув голову, увидел Дохойба. Тот кричал, жутко и убито, а из ушей текла кровь, смешиваясь с каплями усиливающегося дождя…

А секундой позже на плечи обрушились тугие тяжелые струи. Они больно били по обнаженному телу, ведь из одежды на нем, как и на остальных, были лишь плавки. Вновь повернув голову, увидел, как Дохойб плюхнулся в песок, заколотил кулаками в землю, быстро пропитывающуюся небесной влагой.

Из леса выскочил Тайгив, замер в нерешительности, не знаю, к кому бежать: к бьющемуся головой о землю Дохойбу или замершему на коленях Гхолалу?

* * * * * *

Гхолал, рухнувший на колени от могучих раскатов, не мог оторвать глаз от сверкающих небес. Следующая одна за другой молнии ослепляли, освещали черную тучу, отчего с земли казалось, что эта чудовищная громада, топящая мир своими водопадами, светится изнутри. И в этой мерцающей фантастической нереальности Гхолал явственно различал величественные замки, зловещие башни, охраняемые всадниками на жутких крылатых созданиях размером с дом; видел огромных великанов и летающие головы с двумя ртами; зрел огромные колесницы, бегущие по морским волнам и запряженные чудовищными существами, словно собранными из животных и людей…

В этом невообразимом спектакле сцены сменялись неспешно, словно кто-то или что-то невидимой рукой опускал и поднимал занавес как раз тот момент, когда наблюдатель смог рассмотреть и понять одну картину и был готов к следующей. Зрелище было настолько невероятным, что Гхолал забыл обо всем, целиком отдаваясь безумному хороводу самых разных существ, созданий, моменты, чьей жизни так щедро подарило ему грозное небо…

* * * * * *

Тайгив начал замерзать, стоя под проливным дождем и не зная, к кому из двух безумцев бежать, вздрогнул, когда прямо перед Гхолалом в землю ударила ослепительная молния. Сразу же за ней на мир обрушился оглушительный раскат грома, во время которого Дохойб вдруг вскочил и бросился в лес.

Тайгив крикнул оставшемуся на берегу Гхолалу, но яростный гром и тонны низвергающейся с неба воды заглушили его голос. В следующий миг рядом с Гхолалом вонзились в землю две ветвистые молнии.

– Дурак! – зло рявкнул Тайгив.

От чудовищного ливня земля превратилась в чавкающую грязь, скользкую и коварную – Тайгив не успел сделать и десяти шагов, как поскользнулся и лицом грохнулся в жидкий песок. При попытке подняться руки разъехались в стороны, а лицо вновь оказалось в жиже.

* * * * * *

Заавх и Смихн вместе с девушками прятались от воды под густой листвой. Дождь морозил их ледяными каплями, но чаще это были раздробленные сучками брызги, покрывающие мерзкими мурашками обнаженные тела. После страшного крика и исчезновения Тайгива, Смихн растерялся, вдруг поддавшись неожиданному страху – сквозь густые заросли кустов он не мог увидеть берега, а выходить под ливень и словно разламывающееся на куски небо не хотел.

Заавх презрительно фыркнул, когда убежал Тайгив – прислонился к противно-сырому стволу дерева и равнодушно ждал, когда троица вернется с берега. Ферьна, чувствуя нарастающую тревогу, отошла в сторону. Скользнув взглядом по безмятежно грызущему ногти Заавху, она раздвинула кусты, чтобы увидеть, что происходит на берегу. Прикосновение к мокрым, покрытым противной склизкой корой веткам кустов заставило девушку передернуться от отвращения. Но она упрямо продолжила раздвигать по сторонам заросли, и почти расчистила себе место для просмотра, как вдруг что-то врезалось в нее. От сильного толчка в грудь перебило дыхание – Ферьна полетела на грязную землю. Выскочивший из кустов Дохойб, не замечая сбитой им девушки, наступил ей на бедро, сшиб плечом вскочившего на невольный вскрик Ферьны Смихна и прыгнул к Заавху. Выпученные глаза бегали по сторонам, изо рта вылетели обрывки слов:

– Как громко!.. Уши заложило!..

Ферьна поднялась, с ненавистью глядя на Дохойба. Из-за усилившегося дождя слов его она не услышала, но видела, как быстро-быстро шевелились губы парня.

* * * * * *

В третий раз, грохнувшись в грязь, Тайгив едва не захлебнулся жидкими потоками песка. Закашлявшись, он уперся в землю локтями, и попытался отдышаться, напряженно соображая, как ему подняться на ноги. Глупая ситуация, в которой он оказался, рассмешила бы до слез, если б Тайгив увидел ее по телевизору – прямо через него несся грязный ручей камней и песка, плеская жижей в рот, в глаза, мешая думать. Тайгив, не успев придумать способа встать, попытался отползти от грязного потока, но оказался подобно лягушке на льду, беспомощно бороздящий руками и ногами грязь вокруг себя.

Вдруг чьи-то пальцы, словно клещи, сжали шею, другая ладонь схватила подмышкой. Затем последовал мощный рывок, Тайгив, не успев ничего понять, с удивлением оказался на ногах, а рядом увидел Гхолала, чье лицо кривилось от хлеставших по нему струй дождя, но глаза светились странным восторгом.

– Что ты там увидел?! – заорал ему в лицо Тайгив, не спеша освобождаться от рук Гхолала. Коварная грязь легко могла вновь затянуть в свои цепкие объятия.

– Расскажу – не поверишь, – Гхолал ответил своим обычным голосом, но Тайгив расслышал все четко, словно не было оглушающего грохота.

– В лес! – кивнул Тайгив на заросли кустов. – Не то смоет в реку!

* * * * * *

Первым из кустов вышел Гхолал – Дохойб с ревом кинулся на него. Гхолал отступил на шаг, затем, успев заметить удивление на лице Заавха, шагнул навстречу Дохойбу, толкнул его рукой. Дохойб растянулся в грязи мгновением позже, показался слабым беспомощным мальчишкой, который, накачав себя алкоголем, кинулся в драку, каким-то уголком сознания заранее зная, что проиграет затеянный бой. Гхолал ощутил непонятную перемену в самом себе – словно стена, которая защищала от всего мира, но не давала его увидеть, рухнула.

Следом вышел Тайгив. Заавх, лишь скользнув по нему взглядом, вновь посмотрел на Дохойба, ожидая, что не терпящий поражений парень вскочит, с хрустом сломает Гхолалу нос, несколько раз ударит упавшее тело ногами, произнесет резкие угрожающие слова. Но тот пополз к ближайшему дереву, заставив Заавха удивиться во второй раз – по нему поднялся на ноги и вновь стал что-то шептать, зажимая руками уши.

Заавх повернулся к Гхолалу, заметил уходящий из его глаз странный огонь безумного восторга, расслабляющиеся черты лица. Голос Тайгива:

– Не трогай его! Он и так оглох!

Заавх невольно обернулся к Дохойбу – он видел, что тот не вздрагивал от оглушительных громовых ударов, но не обратил внимания. Смятение вдруг сковало на миг замерзшее тело, но Заавх усилием воли заставил себя встать, подойти к Тайгиву и Гхолалу.

– Теперь дорогу домой придется искать побыстрей!

Тайгив и Гхолал одновременно обернулись к Заавху.

– Что случилось с Дохойбом на берегу?

Вопрос был адресован Гхолалу, но ответил Тайгив:

– Скорее всего, ударом грома ему разорвало перепонки…

– Почему тебе не разорвало уши, ты же был там с ним? – не дослушав, Заавх вонзил в Гхолала подозрительный взгляд. – И здесь он на тебя налетел – ты не дрался с ним на берегу? Может не грома, а твой удар лишил Дохойба слуха?

– А во что ты готов поверить? – глядя Заавху в глаза, усмехнулся Гхолал.

В какой-то момент Гхолал вдруг почувствовал предательский страх, показалось, что Заавх сейчас ударит настолько быстро, что не останется времени увидеть, с какой стороны прилетит причиняющий боль кулак…

– В то, что он тебе отомстит! – отвернулся Заавх. Он первым стал пробираться через густые заросли. Почти исчезнув в них, он коротко обернулся, бросил:

– И сделает это очень скоро.

Джеффа и Теллиса, словно по команде, двинулись за ним – также поступили остальные. Все, кроме Тайгива, который внимательно посмотрел на Гхолала:

– Ты идешь?

Гхолал обернулся к Дохойбу. Тот стегнул по его телу злым, презрительным взглядом, поднялся с грязной земли, облепленный листьями и глиной и врезался в кусты, что жалобно затрещали ломаемыми ветками. Гхолал с печальной иронией подумал, что старший брат Дохойба, подобно Заавху, вряд ли поверит, что тот лишился слуха из-за грозы. Но сильной тревоги не было, что-то наполняло душу беспричинным восторгом, непонятным волнительным ожиданием чего-то, разгоняя по сторонам невеселые мысли. Глубоко вдохнув нереально чистый воздух, Гхолал ступил на проделанную сквозь кусты тропинку.

Дождь кончился.

Глава 2

Джеффа уже не мысленно, а во всеуслышание, ругалась, самозабвенно изливая в резких словах всю свою злость: кляла лес, что с каждым шагом становился лишь гуще; жуткую духоту, явившуюся после дождя вместо так ожидаемой прохлады; кровожадных комаров и ненавистных невидимых мошек, превративших ее тело в один огромный зудящий укус; острые сучки и камни, которые, словно иглы, вонзались в обнаженные ступни. Джеффе казалось, что все эти тяготы лесного перехода мучают только ее – рядом с ней шла Тэнтар, отвратительно толстая, по мнению Джеффы, и сдвинутая на фанатичной любви к лошадям девушка, которая не стонала и не жаловалась. Параллельно с Джеффой шла Теллиса, за ее спиной шагал Гхолал и постоянно поднимал зацеплявшуюся за все подряд младшую сестру Заавха. «Если кто и должен следить за Теллисой, – мелькнула злая мысль, – так это ее старший брат!»

– Заткнись!! – люто заорала Ферьна, не выдержав очередного потока грязных ругательств, на этот раз вылитый Джеффой на липнущую к лицу паутину. – Или я набью тебе рот землей!!

От бешенства разболелась голова, пульсирующие в висках удары быстро вызвали тошноту и чудовищную вялость. Жуткая усталость мгновенно сделала ноги ватными, а мысли бессвязными – Джеффа ничего не ответила Ферне, но зло затаила. Очередной впившийся в ее ступню камень родил полный отчаяния крик…

Тьма обрушилась внезапно, напугав – Тэнтар вскрикнула от страха. До этого момента в лесу было сумрачно, сквозь густые ветви деревьев-великанов солнечные лучи пробивались с трудом, но этого было достаточно, чтобы заранее увидеть, куда опускается нога – в яму или осиное гнездо. Но вдруг тьма, что пряталась за толстыми стволами и огромными кустами, стала совершенно иной.

Гхолал, не успев вовремя остановиться, врезался в Теллису – прикосновение к ее горячей коже и запах ее пота вызвали в нем странное волнение. Девушка резко обернулась, метнула в него злой взгляд, а ее лицо в свете появившейся на небе луны показалось Гхолалу бледным пятном. Луна тут же исчезла, Гхолал сделал шаг и вновь столкнулся с Теллиса – ее тонкие, холодные пальцы, юркнули в его ладонь.

Потерявший слух Дохойб шел, как заговоренный: в последний момент успевал увернуться от вставшего на пути дерева, спускался в яму, избегая веток, что грозились ударить по лицу. Смихн шел позади него, с сочувствием размышляя, как круто сегодня поменялась жизнь Дохойба. Окажись на его месте он, сразу бы свел счеты со своей ставшей неполноценной жизнью и не стал бы мучиться отведенный Богом срок. Впервые произнеся это ставшее повседневным слово со смыслом, Смихн невольно задался вопросом: есть ли Господь на самом деле?

Задумавшись, врезался в спину внезапно остановившегося Заавха.

– Ослеп?! – зло зашипел тот.

Смихн увидел рядом с Заавхом дерево и с облегчением прислонился к нему. Ноги гудели от усталости, вряд ли раньше Смихн столько времени уделял ходьбе. Ему катастрофически не хватало дыхания, несмотря на то, что дышал полной грудью, обжигая легкие холодным ночным воздухом. Из тьмы вылезали девушки, усталые, кашляющие, с исцарапанными сучками и колючими растениями телами. Первой появилась Ферьна, на лбу которой скопились бисеринки пота, мутные от грязи – смахнув их рукой, она тяжело вздохнула, но, заметив наблюдающих за ней парней, изобразила улыбку:

– Расслабьтесь – я, как и остальные люди, тоже могу уставать!

Джеффа и Тэнтар морщились от боли, потирая разодранные в кровь ступни. Дохойб, исчезновение которого Смихн как-то пропустил, с руганью вывалился из кустов, грохнулся на землю и, обведя всех лютым взглядом, опустил голову, бормоча что-то себе под нос. Худые кулаки сжимались со страшной силой.

– Ужас! – тихо прошептала Теллиса.

– Ему уже не помочь, – мрачно ответил Заавх.

– Откуда такая уверенность? – взглянула на него Ферьна.

– Думаю, Дохойб того же мнения, – произнес Смихн, – знай он способ вернуть себе слух, сидел бы сейчас с таким лицом?

– Завязывай соглашаться с Заавхом, Смихн! – огрызнулась Ферьна. – Тебе не пять лет, уже пора… Черт, я не об этом хотела сказать! Сейчас врачи способны пришивать оторванные в авариях головы их хозяевам, после чего те спокойно живут дальше, вспоминая о случившемся лишь по шрамам на шее. Неужели среди этих врачей не найдется ни одного, кто сможет помочь Дохойбу? Не верю! Кто знает, быть может, они просто сошьют разорванные перепонки…

Смихн махнул рукой, отказываясь от спора. Услышал раздраженный голос Заавха:

– Языками будем чесать, когда доберемся до дома! Хватит тратить силы на болтовню, я не знаю, сколько еще придется идти!

Девушки сбились в кучу, каждая старалась оказаться ближе к Заавху – негласный вожак испытывал удовлетворение от всеобщего внимания, но, встретившись с Гхолалом взглядом, убрал с лица едва родившуюся ухмылку. Тот вернулся с берега реки другим, плохо это или хорошо еще предстояло выяснить, только уверенность в том, что Гхолал причастен к глухоте Дохойба, крепла с каждой минутой.

Заавх первым пошел сквозь кусты, слыша за спиной тяжелое дыхание следующих за ним людей. Обернувшись, он увидел, что они выстроились по двое в ряд, стараясь, не отходить далеко друг от друга – ночная тьма пыталась схватить уставших людей, тянула к ним свои длинные цепкие пальцы, чтобы утащить в глухие чащи, откуда нет выхода. Злые ветки цеплялись за волосы, острые камни яростно впивались в босые ноги – Заавх не отличался сентиментальностью, но сердце невольно сжималось при мысли, как невыносимо больно сейчас девушкам, вряд ли когда-то бродившим босиком по ночному лесу. Небо, увидеть которое удавалось нечасто среди шумевших над головой крон, освободилось от туч: молчаливая и неподвижная, луна равнодушно следила за каждым шагом Заавха, мертвенным светом освещая человеку, путь сквозь густую чащу.

Теллиса устала переступать через завалы, проваливаться в неглубокие, но словно прыгающие ей под ноги ямы, укусы ночных кровопийц сводили с ума, заставляя судорожно чесаться. Тайгив с Ферьной шел впереди, разбавляя пугающую атмосферу ночного леса негромким разговором – Гхолал оставался позади Теллисы, его шагов она почти не слышала. Порой казалось, что за ней никого нет, но каждый раз, оступаясь и падая на грязную землю, Теллиса вдруг ощущала на своем животе крепкую ладонь бесшумно следующего за ней Гхолала. Обходя одно из бесчисленных деревьев, она вдруг ощутила, как что-то холодное и отвратительно-скользкое коснулось ее обнаженной ступни. Пронзительно вскрикнув, Теллиса отпрыгнула в сторону – кожей ощутив присутствие кого-то рядом, она, не раздумывая, кинулась к нему, ища спасения. Человеческий силуэт, с трудом различимый во тьме, резко обернулся на ее крик, и Теллиса с разбега прыгнула ему на спину.

Из-за облака вышла луна.

Теллиса, вопреки ожиданиям, вцепилась руками и ногами не в Гхолала: Заавх, чей испуг она почувствовала, как только оказалась на его спине, сейчас вновь нацепил на лицо спокойное, недовольное выражение.

– Если устала, могла бы просто сказать об этом, – произнес он, – взял бы на руки, и тебе не пришлось бы, как мартышке, карабкаться по моей спине…

– Там была змея! – истошно вскрикнула Теллиса. Она слезла со старшего брата, готовясь в подробностях описать тошнотворный ужас, который ей пришлось испытать, но, бросив взгляд на сидящего неподалеку Дохойба, содрогнулась: его скуластое лицо в бледном свете ночного солнца было страшным, а улыбка, с которой глухой смотрел на нее, показалась Теллиса оскалом мертвеца.

– Она испугалась больше тебя, – отрезал Заавх, всем видом показывая, что разговор окончен. Он глянул на небо. Холодно мерцали звезды, рассыпанные вокруг луны, и Заавх, не найдя поблизости крупных облаков, могущих скрыть ночное светило, решил ускорить шаг. Через какое-то время он поймал себя на мысли, что не слышит голосов за спиной, даже рассыпающая руганью и проклятьями Джеффа молчала. Пронесшийся, словно ураган, неожиданный страх – не потерял ли он следующих за ним людей, ускорившись – скользнул вдоль мокрой спины ледяным потом. В этой тьме каждый второй куст казался человеком, уродливым, пугающим до крика, заставляющий вспомнить все фильмы ужасов и примерить на собственной шкуре роль обреченной жертвы…

Заавх резко обернулся. За ним семенил Смихн, трясущийся не то от холода, не то от страха перед непроглядной чернотой леса. Лунный свет упал на плечи вывалившейся из-за дерева Тэнтар, раздраженно стряхнувшую с рук что-то невидимое Заавху – за ней освещенное пятно среди лесной тьмы пересекли еще трое, успокаивая разогнавшееся сердце их нервничающего предводителя. Какие чувства захлестнули бы его, обернись он и, не увидев никого за своей спиной?..

…Тайгив потерял Ферьну из виду лишь на миг, затем увидел ее рядом с Джеффой. Последней, казалось, было уже плевать на камни, сучки и проклятых комаров, по ее темпу, не сбавляющемуся ни перед деревом с низкими ветками, ни перед черным пятном куста Тайгив с уверенностью понял, что бывшая одноклассница Гхолала отчаянно стремится, как можно быстрее добраться до дома! Между девушками неожиданно появился Дохойб, напугав обеих, но, не пройдя с ними и десяти шагов, вновь исчез из поля зрения Тайгива…

Он пропустил момент, когда ночь кончилась, без сожаления отдав лес в руки просыпающегося дня. Светлеющая тьма среди деревьев и скопившаяся в ямах чернота, стремительно уходящая под землю, сначала не привлекли внимания Смихна, посчитавшим происходящее запоздалым привыканием глаз к окружающей темноте. Но, все чаще видя собственные бледные руки, раздвигающие кусты или поднимающие над головой чересчур низкую ветвь, он почувствовал прилив сил: вместе с набирающими силу солнечными лучами росла уверенность в том, что мучительный лесной переход скоро закончиться!

Смихн видел спины перед собой, сгорбленные от усталости, покрытые пятнами от укусов насекомых, древесной корой и царапинами, и не смог сдержать улыбки. Свою спину он выпрямил, зная, что за ним идет Гхолал, а рядом – Теллиса, с мрачным лицом лавирующая между деревьями.

Смихн обернулся, собираясь что-то сказать Гхолалу, но вмиг забыл, что именно: идущего последним парня не было за его спиной! Невольно замерев, растерянно крикнул:

– Гхолал!

Смихн оглянулся на Теллису, увидел недовольные лица людей за ее плечами. Заавх, покачав головой, продолжил путь. Тайгив процедил сквозь зубы:

– Я, смотрю, ты не сильно устал, раз нашел силы шутить…

Смихн в недоумении развел руками. Вдруг почувствовал чье-то дыхание на своем плече – ужас пронзил сердце ледяной иглой, Смихн обернулся, как ужаленный.

– Ты где, твою мать, был?

Перед ним стоял Гхолал, тяжело дыша – весь в прилипших листьях, словно всю ночь спал на них. Губы кривились в усталой улыбке.

– Ходил по нужде.

Смихн сильно хотел высказать Гхолалу все, что он о нем думает, заодно применив несколько острых словечек, услышанных от Джеффы, но не успел.

– Сюда!!! – он вздрогнул от пронзительного крика Тэнтар.

Смихн и Гхолал, переглянувшись, сорвались с места.

* * * * *

Первой пришла мысль о том, что долгожданные видения, которые позже превратятся в галлюцинации с последующими расстройствами психики из-за долгого блуждания по темному лесу, усталости и необоснованного страха, наконец-то настигли Тайгива. Ибо лес внезапно раздвинулся, освободив огромную по размерам поляну – у противоположной от людей стены могучих деревьев упиралось в светлеющее небо странное сооружение. Напоминая чудовищных размеров цилиндр, оно, сужаясь к вершине, было облеплено маленькими башнями, в чьих окнах отражались лучи поднимающегося солнца. Слева Тайгив заметил гигантскую лестницу, поднимаясь взглядом по которой, добрался до входа в непонятное строение – тот был исполнен в виде оскаленной пасти неведомого чудовища со сжатыми гигантскими клыками. Вдоль спины пробежал неприятный холодок – на миг показалось, будто монстр, чьей жуткой пастью заканчивалась лестница, живой! Живой и голодный, терпеливо поджидающий, когда несчастные людишки подойдут ближе, чтобы…