Czytaj książkę: «Пока светит солнце»
Март 1942 года
Управление «В» НКВД СССР
С самого утра день не задался, над отсыревшей от дождя землей нехотя скользили темно-серые тучи. И ничего, казалось бы, не предвещало хоть какого-нибудь улучшения погоды. Но, ближе к полудню, внезапно налетевший ветер разогнал облака, и обрадованное солнце тотчас же залило все своими яркими лучами. От земли пошел пар. Приободрились и часовые, до сего момента приподнявшие воротники шинелей, чтобы пронзительный мокрый ветер не забирался бы за шиворот.
Огибая подсыхающие лужи, к зданию штаба управления подходили несколько человек. Протопав по коридору, они остановились перед тяжелой дубовой дверью начальника. Их ждали, секретарь, выйдя из-за стола, предупредительно распахнул дверь, приглашая их в кабинет полковника.
– Ну-с, дорогие товарищи, присаживайтесь!
Начало ничего хорошего не предвещало. Чернов только рано утром вернулся из Москвы и заперся в кабинете, что-то обдумывая. Всем руководителям отделов было приказано прибыть на совещание к тринадцати часам. Повестка совещания не оглашалась, но сопоставив визит к руководству наркомата и испортившееся настроение полковника, можно было предположить, что привезённые им новости будут далеко не самыми приятными.
Некоторое время в кабинете царила тишина. Начальник управления что-то писал на листе бумаги, время от времени приподнимая голову и окидывая собравшихся рассеянным взглядом.
– Ну… примерно, так… – отложил он наконец ручку. – Я вижу, товарищи, вы в некотором недоумении пребываете?
– Я так полагаю, товарищ полковник, – вежливо ответствовал Молин, – что вы не станете долго держать нас в неизвестности?
Чернов только усмехнулся.
– Не стану. Вчера меня вызывал нарком. Нет, никаких претензий к нашей работе у него нет. Пока нет.
– Простите, Михаил Николаевич, – взял слово Гальченко. – Но ведь совсем недавно руководство даже выражало нам свою благодарность! Что-то поменялось?
– Нет, Александр Иванович, пока не поменялось. Пока! Но, нарком высказал мне своё удивление… относительно количества подготовленных нами специалистов – и вот тут мне возразить было нечего! Сколько человек мы выпустили в прошлом месяце?
– Старших групп – четырнадцать человек, – прокашлялся Благов. – Групп, прошедших боевое слаживание – восемь. Четверых инструкторов по оперативно-тактической подготовке, после окончания обучения, направили в распоряжение наркомата. Итого – пятьдесят восемь человек.
– То есть – менее двух взводов? – прищурился полковник.
– Да.
– И какова будет боевая эффективность от применения такого количества бойцов?
– Простите, товарищ полковник, – покачал головою Молин. – Но деятельность наших специалистов нельзя оценивать по тем же параметрам, что и работу обыкновенного бойца!
– А по каким можно?
– Мы… мы ещё не разработали для этого подробной методики… – развел руками Благов.
– И что я должен ответить наркому? – ехидно поинтересовался Чернов.
Присутствующие переглянулись, никто ничего не сказал.
– Итак! – встал со своего места полковник. – Да, вы сидите, чего уж там… Перед нами поставлена задача увеличить выпуск. Как минимум – вдвое! На фронте тяжело, немец забрасывает в наши тылы хорошо подготовленную агентуру – и в массовом количестве! Особисты просто перегружены работой! Нарком настоятельно просил – пока просил, оказать максимально возможное содействие нашим товарищам.
– Товарищ полковник… – развел руками Благов. – Мы и так работаем с полной отдачей. Не вопрос – можно удвоить усилия. Поменьше поспим… Но, с кем прикажете работать? Курсантов-то больше нет! Мы и так самым тщательным образом перепроверили все предоставленные нам списки – больше никого подобрать не удалось. А новых списков нет!
Преподаватели дружно закивали головами, соглашаясь с начальником отдела обеспечения учебного процесса.
Полковник вопросительно посмотрел на кадровика, тот смущённо развел руками.
– То есть, если я вас всех правильно понял, проблема состоит в отсутствии пригодных кадров? – вкрадчиво спросил Чернов.
– Скорее, в том, что процесс комплектования курсантов идет очень медленно, – ответил кадровик. – Никакой командир, разумеется, не хочет отдавать перспективного бойца. А уж найти таких кандидатов среди комсостава – и вовсе проблематично. Они все задействованы на своём месте, и я могу понять их руководство!
– Ну, что-то подобное я и представлял… – поджал губы начальник управления В. – И соответствующее решение уже есть! Товарищей Гальченко и Молина попрошу остаться, прочие – по распорядку!
Дождавшись, пока за ушедшими закроется дверь, полковник вытащил из стола два листа бумаги.
– Держите!
«Настоящим удостоверяется, что предъявитель данных полномочий выполняет ответственное задание по линии Управления кадров НКВД. Имеет право знакомиться со всеми личными делами военнослужащих и гражданских лиц. Требовать предоставления дополнительных данных, назначать проверку, в том числе и оперативным путем. Всем командирам частей и подразделений, сотрудникам Особых отделов, независимо от занимаемой должности, предлагается оказывать всемерное содействие в выполнении тов. … порученного ему задания. Предоставлять в необходимых случаях транспорт, и выделять личный состав для оказания поддержки».
Подпись…
– Однако… – покачал головою Молин. – Сам Меркулов подписал?
– Он самый. Так что, как понимаете, вопрос поставлен весьма серьезно! Вас, товарищ Молин, я попрошу взять на себя лиц, проходящих лечение в госпиталях и вновь направленных в учебные подразделения. Среди них, несомненно, имеются кандидаты с солидным боевым опытом. Так сказать, несколько знакомая вам стезя – обучение…
– Ясно. Справимся, товарищ полковник.
– Срок – месяц! Понимаю, что времени в обрез… но, ничего поделать не могу!
– Ну, на такое-то время я отъехать вполне способен, окончание учебы завершит и мой заместитель. Краев вполне уже освоился в качестве преподавателя, месяц выдержит!
– Теперь вы, Александр Иванович! – повернулся к майору Чернов. – У вас задача будет несколько иной. Как вы хорошо знаете, из числа бойцов и командиров погранвойск, по приказу Верховного сформированы специальные части. По поддержанию порядка в тылу, борьбе с вражескими диверсантами и много ещё с чем.
– Да, Михаил Николаевич, я про это знаю.
– Так вот! Опыт общения с пограничниками у вас громадный, эту категорию людей вы хорошо успели изучить – вам и карты в руки! Срок – тот же! Особо вас заменить нам пока некем…
– Ну, со стрелковой подготовкой у нас есть кому справиться. Барсову привлечь могу, ещё пара человек есть… вытянут! Вот со всем прочим… это уже сложнее будет.
– Ну, нам пока для глубокого внедрения людей и не готовить, переживем. Уж месяц-то продержимся!
– Тогда и вопросов нет, – пожал плечами майор. – Когда прикажете приступить к выполнения задания?
– Сегодня же!
Два дня спустя
Штаб Юго-Западного фронта
Вынырнувший из-за поворота автомобиль, притормозил пред опущенным шлагбаумом. Со стороны рощицы, которая закрывала от посторонних глаз КПП, недружелюбно уставился черный зрачок ДП. Стараясь не перекрывать пулеметчику сектор обстрела, к машине подошёл боец в темно-зеленой фуражке.
– Попрошу ваши документы, товарищи!
Приоткрыв дверь, водитель протянул бойцу красноармейскую книжку. Сидевший рядом майор подал свои бумаги.
– Товарищ Гальченко?
– Я, – ответил пассажир.
– По какой надобности следуете в расположение штаба?
– В командировочном предписании все сказано – выполнение задания командования.
– И всё же?
– Товарищ сержант, а вам не кажется, что здесь не самое удобное место для таких вопросов? Все предыдущие посты не были настолько любознательными, как вы!
– У нас своё начальство… – философски заметил сержант, поправляя на плече ППД. – Извините, товарищ майор, но вам придется проследовать к нашему командиру! Без его приказа я не могу вас пропустить.
Майор пожал плечами и приказал водителю съехать с дороги и заглушить двигатель. Судя по дотошности сержанта, проверка быстро не закончилась бы.
Провожаемый бойцом, которого направил с ним сержант, Гальченко прошел около двадцати метров и остановился перед окопом. Не перед пулеметным гнездом – этот окоп находился чуть в стороне и был хорошо замаскирован. Так, что даже вал из мешков с песком смотрелся издали как естественный холмик. Навстречу ему поднялся командир пограничников. Капитан в такой же, как и у своих подчиненных, зеленой фуражке.
– Капитан Ракутин, товарищ майор! – отдал честь пограничник. – С какой целью вы следуете в расположение штаба?
Не отвечая, майор пристально вгляделся в лицо Ракутина. Сжал губы. При этом на его лице явственно проступил шрам от давнего удара холодным оружием.
Замолчал и пограничник. Он тоже с интересом разглядывал подошедшего, словно пытаясь что-то вспомнить.
Провожавший майора боец, уловив непонятную паузу в разговоре, насторожился, его рука скользнула к винтовке. Не меняя позы, майор вытянул левую руку и перехватил движение провожатого. Подержав его руку в своей несколько секунд, он разжал пальцы и отпустил бойца.
Да только легче тому не стало! Рука словно свинцом налилась.
– Я не мог вас видеть раньше, товарищ майор? – прервал паузу командир поста.
– Очень даже возможно… – ответил тот, что-то обдумывая. – Только… вот, как мне кажется, на вас тогда была совсем другая форма… там было жарко…
– Так и вы, вроде бы, тогда не нашу носили!
Щелкнули затворы – находившиеся около капитана бойцы повскакивали на ноги.
– Спокойно, товарищи! – поднял левую руку майор. – Ваш командир имеет в виду Испанию, не так ли? Там, действительно, никто не ходил в нашей форме. Так, товарищ Ракутин?
– Так… и все же – попрошу ваши документы!
– Извольте! – майор протянул грозную бумагу, полученную от Чернова. – Этого хватит?
– Д-м-м… Да, товарищ майор, вполне!
– Вот и хорошо, – убирая документы, произнес Гальченко. – Собственно говоря, товарищ капитан, я, некоторым образом, и по вашу душу приехал! Думал, в штаб вас вызывать. Ан – вот оно всё как повернулось! Отойдем-ка мы в сторонку… есть разговор.
Успокаивающе кивнув старшине, который собрался было последовать за своим командиром, Ракутин выбрался из окопа и отошел в сторону – туда, где на земле лежало несколько бревен.
– А в чем, собственно, дело… товарищ Александр, так, если не ошибаюсь?
– Ваша фамилия мне встретилась в материалах Особого отдела фронта. А посмотрев на фото, я заметил, что и лицо ваше мне знакомо. Ну и помимо этого имелись некоторые соображения… Только ведь как все это получилось, не пойму что-то? Вы – кадровый командир, специалист по диверсиям в тылу врага – и старший КПП? Не маловата должность?
– КПП у штаба фронта? Я бы это ссылкой не назвал! – вспыхнул капитан. – Тут тоже фронт, товарищ майор! Третьего дня была попытка прорыва диверсантов, я двоих бойцов потерял!
– И все же, товарищ Ракутин? Я ведь не праздный вам вопрос задаю! И не из простого любопытства интересуюсь! Вы мои документы видели!
– Ну, – пожал плечами капитан, – если уж вам так всё интересно…
– Интересно! Вы уж постарайтесь, пожалуйста, вспомнить все.
И Ракутин вспомнил…
– Товарищи командиры! – возникший на пороге сержант осмотрел присутствующих пограничников. – Попрошу вас всех на выход – самолёт уже готов!
С сожалением прервав беседу с симпатичной соседкой-военврачом, капитан Ракутин поднялся со своего места.
– Ну что же, Анна Михайловна, вот и не удалось нам с вами толком поговорить! Ну, ничего, время есть, жизнь идёт! Авось, ещё и встретимся когда-нибудь! – попрощавшись с девушкой, поднял он с пола свой чемодан.
Та в ответ только чуть приопустила свои красивые пушистые ресницы. А что и говорить, хороша случайная знакомая, даже и просто посмотреть на неё – и то уже приятно!
Следуя за расторопным сержантом, пограничники вышли на частично освещенное поле аэродрома. Тут, несмотря на позднее время, царило оживление. Торопливо пробегали куда-то поодиночке красноармейцы, сновали автомашины, подсвечивая своими фарами эту кутерьму. Огибая стороной всё это непонятное столпотворение, капитан только диву давался – с какого рожна вдруг затеяли эту непонятную беготню? Что такого стряслось? Да, напряжение последних дней, казалось, заставляло всех работать быстрее, но отчего такой трудовой порыв охватил всех именно сегодня?
Ещё вчера утром Ракутин, сидя в кабинете, заканчивал писать обстоятельную справку по результатам проверки своего участка Киевского укрепрайона. Документ получался основательный и весьма подробный, так что результатом труда лейтенанта могли стать многочисленные плюхи самому широкому кругу причастных лиц. Ибо ляпов отыскалось предостаточно. Причём, в самых неожиданных местах! Где-то инженеры, прокладывавшие связь к огневым точкам, попросту не подключили проводные линии к аппаратам. И уже доведённые до огневых провода сиротливо болтались в воздухе в полуметре от телефона. В некоторых местах, движимые самыми загадочными побуждениями эксплуатационники, вдруг распорядились о переделке уже построенных укреплений. Причём, до такой степени капитальной, что в ряде мест пришлось снимать обваловку железобетонных дотов, чтобы пробить в их массивных стенах дополнительные амбразуры. Отчего никто не подумал об этом ещё в период постройки – так и осталось для проверяющих загадкой. Присутствующий в комиссии полковник инженерных войск, сорвал голос, наводя порядок и отменяя большую часть таких распоряжений, как совершенно неоправданных и ошибочных. А некоторые укрепления вообще оказались частично разукомплектованными – отсутствовали пулемёты и пушки. Не только в дотах и дзотах, но и вообще на складах! Их просто не привезли. Не хватало боеприпасов, не были обозначены сектора обстрела, не отмаркированы проходы и т. д. и т. п. Лейтенант вообще дивился тому, что при таком масштабе бардака, хоть часть укрепрайона как-то умудрились построить.
– Что вы хотите, товарищ лейтенант госбезопасности? – устало ответил ему полковник. – Подобные сооружения и без того строить трудно, так тут ещё и дергают туда-сюда. Сегодня – одна установка, завтра – уже другая. А послезавтра – третья! Ведь это не одиночный окоп пехотинца – его за пару часов не перестроить! Вот и допускают подобные ляпы… В большинстве случаев – не по злому умыслу. По недостатку опыта, да и задерганы люди, в подобных случаях и не такие ещё навороты выходят, вы уж мне поверьте! Я не первый год с инспекциями езжу, нагляделся…
– Пулеметы и пушки тоже по недостатку опыта не завезли, товарищ полковник? – поинтересовался тот.
– А вот тут уже ваше поле деятельности, товарищ Ракутин! – отрезал инженер. – Соответствующие распоряжения были своевременно отданы, и с мест даже отчитались об исполнении. Где-то совершенно искренне – вы и сами это видели. А вот отчего в подобных случаях народ откровенно врал – тут уж вы сами и разбирайтесь! Я этого понять не могу! Почему своевременно наверх не доложили? Что, элементарное чувство самосохранения подвело? Такие вещи долго скрывать невозможно – первая же проверка все и выявит. На что эти люди рассчитывали?
Полковник в сердцах сплюнул на землю и потянулся за папиросами. Достал пачку, вытащил одну и постучал ею о коробку. Прикурил и уже более спокойным голосом продолжил излагать свои проблемы.
– Ладно, про то, что бетон хреновый, я уже вообще молчу, хорошо, что хоть такой-то есть! Арматуры – и той не хватает, что в бетон пихают, даже представить не могу. Людей мало, на все просьбы и напоминания – молчок! Пушек новых вообще нет – Кировский завод план по выпуску Л-17 не выполнил. И не только сюда их не поставили – везде так!
– Так что же, товарищ полковник, выходит, укрепрайон не готов?
– Как полноценная боевая единица – нет. И ведь, заметьте! – поднял он вверх палец. – Наша с вами комиссия – далеко не первая. И что? Воз и ныне там! Более того, с части уже построенных укреплений снимают вооружение и вывозят его в новые укрепрайоны. Не буду оспаривать этот приказ – возможно, что наверху и виднее. Но, помяните мои слова – когда припрёт, в дотах будут сидеть простые пехотинцы с трехлинейками. А не обученные пульроты со штатным вооружением. Рекомендую указать всё это в своём рапорте. Может быть, хоть ваше учреждение сможет сделать так, чтобы этого не произошло…
Вот и сидел лейтенант над рапортом третьи сутки, пытаясь сжато и лаконично описать увиденное и сформулировать свои выводы. Худо-бедно, но это выходило. Так что оставалась надежда закончить, наконец, с осточертевшей писаниной и заняться чем-нибудь более приятным. В принципе, оставалось не так уж и много. Все факты были изложены, обобщены и оставалось только закончить, написав выводы. И в этот самый момент, брякнул телефон на столе.
– Лейтенант Ракутин у аппарата!
– Вот и хорошо, – послышался в трубке голос капитана Калюжного, начальника отдела. – Зайди-ка ко мне!
Заперев бумаги в сейф, лейтенант потянулся, украдкой бросив взгляд в зеркало. Этот совершенно неуставной предмет он притащил в отдел сам, удачно прикупив его на рынке по пути на службу. Старое, сделанное, небось, ещё при царе, зеркало было на удивление хорошо сохранившимся. И к Ракутину в кабинет стали частенько заглядывать сослуживцы, которым предстояло идти на ковер к начальству. Или на свидание с девушкой… И в том и в другом случае, требовалось выглядеть безупречно.
Вот и сейчас, лейтенант, осмотрев своё отражение, остался в глубине души вполне доволен увиденным. А что? Стройный, крепко сложенный и где-то даже красивый (если верить знакомым девушкам) – и за что такого на ковер к начальству?
Но, делать было нечего, с руководством не поспоришь… надо идти.
Пройдя по коридору третьего этажа, он спустился вниз и вскоре уже стоял перед дверью начальника отдела.
– Разрешите войти, товарищ капитан госбезопасности?
– Давай, заходи! Присаживайся. Что там с рапортом?
– К вечеру завершу. Всё уже обобщил, осталось только выводы написать.
– То есть – всё, в целом, готово?
– Готово.
– Вот и славно! Ибо дописывать сей труд будет за тебя лейтенант Смирницкий.
– Не понял… – удивлённо поднял бровь лейтенант.
– А нечего понимать. Держи, – хозяин кабинета протянул Ракутину несколько листов бумаги. – Ознакомься…
«…Принимая во внимание осложнившуюся оперативную обстановку… учитывая необходимость качественного повышения уровня подготовки командного состава погранвойск… в кратчайший срок направить в войска командиров, имеющих боевой опыт, аттестовав их по соответствующей линии…»
– Товарищ капитан! Так это же про пограничников?
– Дальше читай, – буркнул Калюжный.
«…инспекторскому управлению ГУГБ НКВД направить, согласно данному распоряжению… лейтенанта госбезопасности Ракутина Алексея Александровича, с присвоением ему общевойскового звания – капитан…»
О-фи-геть…
Алексей опустил на стол бумаги.
– Как это, товарищ капитан?
– Вот так! Думаешь, я больше тебя знаю? Из нашего управления шесть человек забирают – всех в погранвойска. Ладно ещё, ты хоть раньше там служил, опыт имеешь, служба новой не станет. А вот Магонин из третьего отдела – вообще с флота пришел, его-то каким боком в пограничники?
– Так тут, – кивнул Ракутин на приказ, – сказано – с боевым опытом. А Витька на Халхин-Голе повоевать успел.
– Но ведь не в пограничных же войсках! Понятно, если бы вас в армию требовать начали. В разведку там или ещё куда… Ну какой из него пограничник? Разве что вдоль границы ходить, своим видом страх на шпионов нагонять?
Алексей хмыкнул. Магонин действительно внушал почтение своим внешним видом. Высокий и широкоплечий, с мощными бицепсами – желающих испытать его на прочность, в управлении не нашлось.
– Короче говоря, час тебе на сдачу дел – и в кадры! Приказ подписан уже, ваши документы к этому времени будут готовы, – капитан встал.
Поднялся и лейтенант.
– Немного мы с тобой вместе поработали, – протянул ему руку Калюжный. – Что поделать – так уж вышло! Удачи тебе на новом месте! И про нас не забывай! Заходи, если что…
«Ладно, – думал Алексей, шагая по коридору. – Это какое же у меня, по счету, место службы будет? Пятый погранотряд да КВЖД – это как, за одно место считать, или за два? И то и другое – погранвойска, будем считать, что одно. Вот уж где пострелять-то пришлось… Спецшкола – второе место. Испания – это уже третье. Хотя, там не только бои были, пришлось и головой поработать… А вот ХОЗУ, куда меня в тридцать седьмом зафигачили, прямо после Испании – как считать? Боевого опыта я там точно не приобрёл, разве что во всяких железяках порылся основательно… Нет, четвертым местом службы такую работу назвать нельзя. А вот участие в комиссии по расследованию создания партизанских отрядов – вот уж здесь-то плюсик поставить можно. Чего там только не наслушались! Побольше бы подобной «учебы»… разве что не такой ценой… Ну, Финская – тут вопросов нет. Как раз тогда и младшего дали – было за что. Пять. Твердая пять! Инспекторское управление – последнее место службы, стало быть, всего шесть. А пограничники? Это снова за одно место считать? Нет уж… теперь я капитан, уже не безусый мальчишка – старшина на кухню не пошлёт! Стало быть – семь! Весело… в следующий раз, наверное, к соратникам Магонина пошлют…»
В управлении кадров тоже долго сидеть не пришлось. И хотя он оказался там не единственным, кто ожидал подобного назначения, много времени вся эта волокита не заняла. Уже через час свежеиспеченный капитан-пограничник вертел в руках новые документы. Из командировочного предписания явствовало, что он обязан в кратчайший срок прибыть во Львов, где Алексея ожидало назначение на должность командира заставы. Времени только-только хватало для того, чтобы забежать домой, прихватить кое-что с собою в дорогу.
И ещё одна причина для этого имелась. Вместе со старым служебным удостоверением, оставшимся у кадровиков, там же остался и штатный наган. Личное оружие ещё только предстояло получить на новом месте службы. Странно, сколько Ракутин себя помнил, такого раньше не было. Получив револьвер ещё в 1934 году, Алексей таскал его с собою всюду. Кроме, разве что, Испании – там своё выдали. Логичным было бы и сейчас оставить наган прежнему хозяину. Ан нет! Вроде и ведомство одно… а порядки странные какие-то…
– Вам по штату пистолет «ТТ» полагается, – пояснил кадровик. – Только вот, служба вооружения подкачала – не привезли. Ничего, не переживайте. Днем уже на месте будете, там и получите.
А ходить без оружия капитан отвык. Не то, чтобы он кого-то опасался – насовать по наглой морде двоим-троим гопникам Алексей и без револьвера мог качественно. Но… привык.
Потому и спешил домой. Там, в шкафу, под грудой старых журналов, мирно подрёмывал его наградной пистолет. Тяжелый браунинг тридцать пятого года, полученный им от своего командира в тридцать девятом – Хаджи-Умара Мамсурова ещё за финскую войну. Было дело…
– Смотри сюда! – лейтенант Никитин чуть заметным движением подозвал к себе Алексея. – Домик видишь? Тот, что наособицу стоит?
Осторожно раздвинув ветки, так, чтобы ненароком не стряхнуть с них снег, младший лейтенант быстро окинул взглядом хутор. Пяток домиков, сарайчики… утоптанные тропинки между ними. Из печных труб струился жидкий дымок.
– Что скажешь? – Никитин протянул ему бинокль. – В него лучше видно.
Приближенные биноклем, домишки словно прыгнули к ним. Так… Ага…
– Тут люди. Достаточно давно.
– С чего ты это взял? – командир, достав из сумки сухарь, разломил его и протянул Ракутину половинку.
– Тропинки хорошо утоптаны – ходят по ним давно. Окна в домах замерзли, стало быть, люди в домах есть.
– Уверен?
– Да. В пустом доме окна никогда не замерзают.
– Угу…
– Дым из труб слабый, значит, сильно протапливать дома не нужно, они и так уже нагрелись. Оттого и дым из труб такой – несильно топят.
– Людей на хуторе много?
– Домишки маленькие… человек пятнадцать-двадцать, пожалуй.
– Почему не больше?
– Лыжи. Их финны в снег втыкают около входа, вот я их и сосчитал. Может быть, и ещё кто-то есть, но тогда это уже не солдат. У охотников лыжи чуток пошире будут, чтобы по глубокому снегу ходить. А эти, что в снегу торчат, все одинаковые на первый взгляд.
– Разумно мыслишь! Офицер тут есть?
Бинокль снова уставился своими глазницами на домики. Минута… другая…
– Есть!
– Где?
– Во втором доме. Туда сейчас солдат пробежал, котелки понёс. А из них пар! Не иначе, как горячую воду их благородию потащил. Утро уже, бриться и умываться надобно.
Лейтенант опустил на подстеленную плащ-палатку оптический прицел от трофейной снайперской винтовки, в который он, в свою очередь, разглядывал хуторок.
– Согласен. А в том домике у нас что? – рука Никитина ткнула в отдельный домик, тот, на который он указывал в начале разговора.
И что он в нём такого углядел?
Домишко-то, пожалуй, что и похуже всех прочих будет… что в нём интересного? Стекла – так и вовсе в одном окне. Остальные забиты досками. Забиты? А отчего тогда не все доски прибиты снаружи? Верхняя часть окон – тут сомнений нет, забита и плотно. Нижняя… вот тут не всё ясно…
– Что-то там с окнами… непонятное.
– Пулемет там. Нижняя часть окон закрыта щитами – они изнутри прикреплены. Уберут – вот тебе и амбразуры! Дом стоит хорошо – основные подходы пулемет простреливает и дорогу под прицелом держит.
Вот, значит, как… Стало быть, это не просто приблудные лахтари на огонек забрели. Здесь оборудованная база. И на ней сидят не простые солдаты. Нет, они тут тоже, конечно, есть. Но, кроме них тут ещё и офицер. Вполне возможно, что не один…
А ведь именно их-то и разыскивал отряд лыжников. Уже неделю шарили они по лесам, пытаясь отыскать тех, кто руководил нападениями лахтарей. Мамсуров, по одному ему известным разведданным, очертил на карте район поисков. Проникнув за линию фронта, разведотряд тихо-тихо пробирался внутрь выбранного района. Позади него остались передовые гарнизоны белофиннов и даже один склад с боеприпасами. Вот уж где хотелось разгуляться на полную силу! Но, увы… полковник строго-настрого воспретил любые попытки хоть как-то навредить противнику. И, как выяснилось, не зря! Вот оно, то самое место! Отсюда планируются налеты на наши колонны, здесь сидят те, кто управляет этими неуловимыми лыжниками. Ну, что ж, ребятки, теперь вы на своей шкуре узнаете – каково оно, когда на тебя из леса вдруг выскакивают беспощадные бойцы!
– Задача ваша будет следующей, – отвлёк младшего лейтенанта от размышлений голос командира. – Утром, как только сменят часовых, ты с бойцами захватываешь пулемёт. После этого вы должны прикрыть нас огнём и не дать финнам организовать сопротивление. А мы, тем временем, нанесём визит господам офицерам. Организуем им внеплановую побудку, так сказать… Задача ясна?
– Всё ясно, товарищ лейтенант!
– Ну, а раз так – лежи и наблюдай за объектом. Когда часовых менять станут, когда у пулемётчиков смена… Всё, что засечешь – на карандаш! Часа через три тебя сменят – передохнешь.
Время тянулось медленно, а морозец, между прочим, совершенно не собирался спадать! Щеки Ракутина быстро задубели и ему, время от времени, приходилось закрывать лицо шарфом и поплотнее прижимать опущенные уши у шапки, чтобы хоть как-то согреться. Правда, и без того неважная слышимость, в этом случае ухудшалась совсем уж невыносимо. Приходилось снова высовывать лицо на мороз.
Через пару часов к нему подполз сменщик, и младший лейтенант обрадовано передал ему свой пост.
К обеду картина жизни хуторка была уже вполне ясна. У пулемета дежурило четыре человека. Трое солдат и вянрикки – у него на поясе была видна кобура с пистолетом, а в бинокль удалось разглядеть знаки различия, когда он, сбросив полушубок, выскочил на улицу, чтобы умыть лицо снегом. Надо полагать, он и был старшим на посту.
В лесу находился ещё один пост – Ракутин видел, как уходила туда смена и возвращался сменившийся часовой.
– Твои соображения? – Никитин протянул младшему лейтенанту открытую банку мясных консервов.
– Угум… – ложка очутилась в его руках почти моментально. – Часовой в лесу…
– Не твоя забота – уберём.
– Ага…
Очередная порция мяса провалилась в желудок. Интересно, а как консервы здесь разогревали? Не костер же разводили? Но проследив за тем, как лежавший рядом боец, прячет за пазуху очередную банку, Ракутин всё понял. С сожалением подобрав ложкой остатки еды, он убрал её и спрятал под выворотень пустую банку.
– Тут я вот что разглядел… – ткнул рукою в сторону хутора Алексей. – Часового меняют каждые два часа – это понятно, он на морозе торчит. А вот пулемётчики – в тепле! Оттого и смена у них приходит реже. Они по четыре часа там дежурят.
– Ну и что? – поднял бровь командир.
– А то, что до туалета им дотерпеть трудно! Но, около дома им старший поста это делать не разрешает. Вот они в кустики-то и бегают, причём, от офицеров за домом прячутся. Надо думать, им тут за это уже нагорело.
– Точно?
– Я даже следы на снегу видел – это уж ни с чем не перепутать!
– Хорошо, – кивнул лейтенант. – Нам-то с этого какая польза?
– Солдаты из домика по одному выбегают. И даже оружия не берут. А как назад воротятся – просто кулаком в дверь стучат. Им и открывают…
– Ну… – приподнял заинтересованно бровь командир.
– Дождусь, когда очередной солдат в кусты поскачет… да и заменю его в лесу… Вместо него в дом и войду…
– Нормально! Ишь ты… Кто пойдёт?
– Я и пойду.
– Смотри, – качнул головою командир. – Лопухнуться мы не можем, численного перевеса наш отряд не имеет. Всего-то два десятка бойцов, считая нас с тобой, а финнов, как минимум – столько же. Кого с собою возьмешь?
– Деревянко и Карпина – они парни грамотные и опыт у каждого соответствующий. Деревянко и по-фински говорить может, мало ли что?
Обоих бойцов младший лейтенант знал уже достаточно давно – месяца по три. А во время войны – это срок! Неразговорчивый здоровяк Илья Карпин, при всех своих габаритах, передвигался по лесу так, словно провел в нём всю свою жизнь. Ни шороха, ни стука – как привидение! А Григорий Деревянко был великолепным стрелком и рукопашником – в борьбе ему просто не было равных во всей роте. А кто знает, что ждало отважную троицу внутри дома? Какие сюрпризы могли их встретить за дверью?
Вернувшись на пост, Ракутин увидел, что на хуторке кое-что уже поменялось. Около домов стояли: легковой автомобиль с цепями на колесах и небольшой броневичок.
– Это что за гости такие к нам пожаловали? – спросил Алексей, после того, как подполз к наблюдателю.
– Полчаса, как пришли, – ответил тот, передавая младшему лейтенанту бинокль. Из легковушки два офицера вылезли, по самые носы шарфами закутанные. Прошли в дом – их местное начальство встречало.
– И сколько здесь местных?
