Czytaj książkę: «Десант «попаданцев»»

Пролог

Помнишь тот край Земли, где нашла на камень её коса?

Но, уходя, она не стала прощаться.

Что ж, рядового Райана поздновато уже спасать:

Просто ему больше некуда возвращаться.

Наша эпоха дымом ушла в осенние облака —

Тающий эшелон грозового фронта

Мы можем только смотреть, как в кулаке сминает закат

Тонкую красную линию горизонта.

Это как если бы Бог, решив расставить всё по местам,

Мир располосовал на две половины

Тонкая красная нить, элементарная красота —

Тоньше струны, краснее гемоглобина.

Это как сны, оставленные на рваной, как флаг, заре

С запахом пороха, снега и креозота

Росчерк драгунской сабли над рёвом вздыбленных батарей —

Тонкая красная линия горизонта.

Дмитрий Корогодов

Говорят, каждой вещи есть свое время и место в этом мире. Говорят, что сам мир – тоже вещь, которой рано или поздно настанет конец. Те, кто исповедуют это, забывают: мир способен меняться. И эти перемены они, наивные, воспринимают как Апокалипсис…

Радиация рано или поздно снизится до нормы. Пустыни на месте стран, именовавших себя (и только себя!) цивилизованными, заполнятся новой жизнью. Безжалостное время сотрет с лица планеты следы деятельности тех, кто когда-то звался людьми, а их жалкое, выродившееся потомство, сохранившееся в самых дальних уголках, разделится на несколько враждующих видов и окончательно утратит память о былом величии. Что для Земли несколько тысяч лет? В ее долгой истории бывали эпизоды и похуже. Пережила, переварила, переиначила по-своему…

Земле снилось то, чему суждено было вот-вот сбыться.

Способны ли испытывать страх планеты? Не знаю. Может быть, и способны, это еще никто не проверял. Земле приснилась боль, которую вот-вот причинят своей матери – и друг другу – неразумные дети, и ей стало страшно. Почему? Разве нельзя было сделать совсем иначе? Ведь можно же, она точно знает!

Пусть сбудется сон. Неразумные, маленькие дети добрались до спичек и развели в доме костер? Пусть. Этот костер поможет ей сделать одно усилие. Одно маленькое усилие, которое на фоне начинающегося адского безумия пройдет совсем не замеченным.

Земле приснился новый сон. Сон, который уже не был страшен.

* * *

Записка, найденная в бутылке

Нашедшего эту записку прошу немедленно передать ее дежурному в ближайшее отделение милиции.

Уважаемые сотрудники милиции!

Тринадцатого июня сего года я был похищен с участка Горьковского шоссе в Балашихе между универсамом домашней еды и «Макдональдсом» и против своей воли участвую в качестве подопытного в эксперименте над людьми.

К моменту похищения я, на принадлежащем мне технически исправном автомобиле, стоял в пробке в направлении в область во второй справа полосе. Момента похищения описать не могу, так как потерял сознание. Очнувшись, я обнаружил себя в автомобиле, стоящем на холме, и не увидел ни дороги, ни других автомобилей. Проверив свое состояние всеми известными мне средствами (щипание, зажмуривание глаз, поза Ромберга), я установил, что нахожусь в сознании в незнакомом мне месте. Предполагаю, что имеет место создание виртуальной реальности, потому что растения и животные, которых удалось разглядеть, мне незнакомы и не похожи на те, что присутствуют у нас в средней полосе.

Передвигаясь по местности, я нашел других людей, которых насчитал свыше тридцати. Некоторые из них, видимо, также подопытные, находятся в подавленном состоянии и мало общительны. Однако несколько человек, видимо, проводящие эксперимент, пытаются убедить нас в том, что мы «заброшены» в другое время и место. Нас содержат в плохих бытовых условиях, не позволяют отходить от лагеря, ограничивают в пище и сне, объясняя это опасностью нападения индейцев, испанцев и англичан. Днем нас заставляют работать – как правило, копать землю, и оказывают психологическое давление громким голосом и нецензурной бранью.

Также экспериментаторы отбирают у подопытных мобильные телефоны и радиостанции и препятствуют попыткам установить связь с родственниками и милицией, мотивируя это необходимостью беречь батарейки.

Считаю своим долгом предупредить, что экспериментаторы вооружены автоматическим оружием отечественного и иностранного производства и вооружили подопытных. Я видел две снайперские винтовки, не менее четырех автоматов Калашникова и много охотничьих ружей, двустволок и карабинов «Сайга». Пулеметов, вообще тяжелого вооружения и техники не видел, но они могут быть спрятаны в находящемся рядом с лагерем лесу.

Прошу вас принять меры по прекращению незаконного эксперимента и возвращению мне отобранного у меня имущества в виде автомобиля «УАЗ» (госномер …) с грузом.

С уважением

Александр … паспорт № … серия … выдан … 20..

* * *

Пусть капелью ржавых минут

Точит наши сны неизбежность,

Атомный сверхновый завет.

Грозовые улицы ждут:

Вспомнишь ли свою принадлежность —

Группу крови на рукаве?

Д. Корогодов

Свойство этого пушного зверька подкрадываться незаметно, увы, проявилось в полной мере. Ну, нах янкесам надо было лезть в Иран? Ираком не наелись? Так нет же, устроили шоу с концентрацией войск на ирано-иракской границе. Раструбили на весь мир. И огребли. И весь мир вместе с ними.

Ахмадинеджад Иранский, он ведь не дурак был. Юлил-крутил, вешал лапшу на уши всем, начиная от МАГАТЭ и кончая Китаем, и так, тихой сапой, умудрился-таки заиметь четыре атомные бомбы. Точнее, боеголовки. И применить. Когда американцы заявили, что завтра в восемь ноль-ноль они начинают устанавливать демократию на иранской территории, их сгубила собственная наглость и упоение своей крутизной. Когда, в семь утра, Иран произвел массированный запуск ракет по скоплениям американских войск, их ПВО отработала на отлично. Только вот запущены были две волны. В первой шли неуправляемые «Зелалы» и «Назеаты» и антикварные «Скады». По ним-то и отработали «Пэтриоты». И успешно так отстрелялись. А следом долетели запущенные чуть позже пара «Шихаб-3» с ядерной начинкой. Одну успели сбить, видно, какая-то из батарей «Пэтриот» успела перезарядиться, но второй хватило на всех. Две дивизии исчезли в пламени ядерного взрыва. Пострадало так или иначе множество танков и прочей техники. А ту или иную дозу радиации хватануло тысяч семьдесят американских солдат. Это был шок.

Следом Иран нанес удар и по израильской территории – помирать, так с музыкой. Оставшиеся «Шихабы-3» следующей волной пересекли Ирак, Иорданию и… не долетели. Часть ракет была сбита израильской ПВО, однако обе ядерные рванули на территории западного берега реки Иордан, частично решив израильтянам палестинскую проблему. Но Израиль не мог стерпеть ядерные удары даже по этой части своей территории. И на месте Ирана на карте мира образовалась радиоактивная пустыня.

Мир был в шоке, однако происшедшее оказалось только началом. Исламская истерия стала набирать обороты. В Пакистане произошел очередной переворот, на этот раз с фундаментал-мусульманским уклоном. А еще через день пакистанские ядерные ракеты полетели в сторону Индии. Индусы к такому повороту событий были готовы и большую часть ракет перехватили. На их территории сработали только две боеголовки. Еще несколько штук упали, но не взорвались. А потом прилетело и Пакистану. Сначала от Индии, потом, чуть погодя, от Китая. Почему китайцы вписались в эти разборки, я не знаю, но итог – еще одна дырка на карте мира. Впрочем, у них наверняка были свои планы относительно исламского мира. Наконец опомнились и США. И влепили по Китаю, наверное, чтоб не встревал в чужие разборки. Или их китайский ширпотреб задолбал… И понеслось.

На этом фоне западные вопли «надо делиться», по поводу открытия российских ученых в Сарове, прошли особо не замеченными, хотя напряг уже чувствовался. По крайней мере, на границах с Прибалтикой началось какое-то нехорошее шевеление. На это наложилось очередное антироссийское обострение в Эстонии, где сконцентрировалась пара натовских дивизий. В ответ на это Россия начала какое-то подобие мобилизации, что выразилось в усилении постов ДПС военными.

2010 год

Котозавр

Для меня лично эта история началась с повестки в почтовом ящике, которую я вытащил, вернувшись домой с вылазки «в пампасы». Отпуск? Нет, гораздо проще. В достаточно дурацком графике моей работы есть несомненный плюс: если неким образом освободиться на две ночные смены, то они в сборе с двумя группами выходных дают шесть «дней свободы от забот». Цена вопроса – пара сотен в стол участкового терапевта.

Моя нелюбовь к СМИ, печатным и электронным, привела к тому, что симптомы приближающейся грозы я принял за обычную тучку. Ну да, в Сарове произошел какой-то инцидент – так ведь ни один день без происшествий не обходится. НАТО в очередной раз вякает на Россию – видать, время пришло для выборов или попила оборонных бюджетов. Наши вожди опять грозно заявляли в прямом эфире, гарантируя «не допустить и пресечь» – работа у них такая. Просторы Интернетов были традиционно заполнены кучей бреда «из достоверных источников» и доморощенной конспирологии.

Информация о том, что НАТО требует контроля над разработками одного единственного научного центра под предлогом их важности для всего человечества, прошла в категории бреда и приличными блоггерами не обсуждалась.

Шесть дней отсутствия в реальности вернули меня не в ту страну, из которой я уходил. Североатланты в унисон с дядей Сэмом не просто орали про попирающую демократические ценности Империю Зла, а уже бряцали оружием по полной программе. В Польшу и Прибалтику перебрасывались войска! Не батальонами, чтоб обозначить присутствие, а бригадами. Наши гаранты, оба-двое, вещали по очереди про «не допустим, национальное достояние, суверенитет» и что-то про «асиметричный ответ» враждебным проискам. Малость охреневши от увиденного по зомбоящику, я полез на Ганзу, в «палату параноиков», за информацией и попрощаться с обитателями.

151-й раздел встретил блудного сына закрытыми топиками и единственной работающей темой: «Мобилизация». В стартовом сообщении модератор предупреждал о запрете писать свой ВУС и подробности, кого-куда-когда забирают. Военная тайна. В постскриптуме мудрый Громозека предупреждал всех: «Сопалатники, все ОЧЕНЬ СЕРЬЕЗНО, зверушка уже здесь. Беркема фтопку, желаю всем не только выжить, но и остаться людьми».

Хваля себя за хомячество, начал собираться. «Кружка, ложка, мыльно-рыльное и еды на трое суток» – не самый лучший стандарт для сборов в армию. Призывнику в мирное время пойдет. А вот прослуживший десяток лет прапорщик, то есть я, ни разу не сумел послужить в той Российской армии, про которую рассказывали в передаче «Армейский магазин». Автомат мне, конечно, выдадут, и на том спасибо, но в нормальную обувь, форму и снаряжение не верилось совсем. Понадобилась Первая Чеченская, чтобы генералы признали некоторое несовершенство стандартных калашниковских подсумков и допустимость ношения солдатом свитера зимой. До нее – «вшивники» беспощадно истреблялись, а ношение приравнивалось к измене Родине.

Понадобилась Вторая Чеченская, чтоб армия начала закупать разгрузочные жилеты, свитера и вязаные шапочки. Дешевые донельзя и соответственного качества, они оказались шагом вперед по сравнению с тем, что было раньше. Но даже этот прогресс в условиях всеобщей мобилизации мне не светил. Увольняясь из рядов, всю свою «навеску» я раздарил парням в Ханкале, увозя домой только сумочку с сувенирами. А уже дома купил комок, разгрузку, комплект подсумков и «кэмелбэг». Люди, подскажите, зачем эта фигня гражданскому человеку? Я – не знаю. После трехлетней выдержки в шкафу снаряга пригодилась для тактического пейнтбола. Так что у меня в наличии испытанный и подогнанный комплект, в котором можно прослужить до морозов, а там … или ишак помрет, или падишах, или я. Ножи, котелок, китайский бинокль, огниво, презервативы (куда ж без них), несессер, пара ИППшек, аптечка-минимум, скомплектованная по заветам «палаты 151», иголки, нитки и еще куча мелочей, без которых жизнь служивого становится грустна и печальна. Уже немало набралось, докинуть тушняка и сухарей до носимого веса, и… берегись, пиндосы, прапор на тропу войны вышел.

Утро, гнуснейшая часть суток. Какая сволочь придумала просыпаться раньше полудня, если вчера-сегодня трое мужиков устроили сами себе «отвальную»? Женька и Борис отслужили срочную в разные года и в разных частях, но – связистами. Так что повестки им пришли одновременно. Сколько же пива можно употребить под разговор о судьбах мира? Много. Ушли парни своими ногами, но на контрольные звонки отвечали уже жены, независимо друг от друга сообщив мне, что мы, мужики – козлы, которым нужен лишь повод нажраться.

В коридорах и кабинетах военкомата перманентный бедлам. И в мирное время добиться толку от его обитателей сложно. Мне пришлось зае… утомить своей настойчивостью многих, прежде чем замвоенкома прочел мои документы.

– Старший прапорщик, погранвойска? Тогда вам не сюда, а в отдел ФСБ по нашему району.

– А какого хрена в повестке прибытие сюда? Я полдня торчу там, где меня не надо!

– Идите нахрен, Константин Валерьевич, мои канцеляристки могли вас вообще в эскадрилью конных водолазов определить, у них это запросто.

– Есть идти нахрен, товарищ майор!

Отдел ФСБ встретил относительным порядком, народу все ж поменьше, и несколькими знакомыми физиономиями бывших погранцов, с которыми вместе купались в фонтане на День Пограничника. А чем мы хуже десантуры?

Красноглазый и осунувшийся начальник отдела, осмотрев нашу бравую команду (два майора, прапорщик, пятеро старшин и рядовой), выказал одобрение: ну хоть с чего-то начнем. Военкомат такой подарочек подкинул – не приведи господи. Значит, так. Формируем отряд пролетарского гнева, в смысле – роту охраны тыла, командиры есть, личный состав… познакомитесь.

Познакомились. Стала понятна фраза про подарочек из военкомата. Двадцать пять «партизан» похмельной наружности. Столько же «духов», только что с учебного центра. У партизан профессиональные мозоли операторов мыши, или скороговорка «манагера по продаже», более пяти раз не подтянулся никто.

Молодняк – весеннего призыва, дети реформ. Тощие, мелкие, приклад от ствола отличают, лейтенанта от капитана тоже, посчитать в уме два трехзначных числа уже не могут. Подтянуться, кстати, смогли не более половины. Гроза НАТО блин!

Веселая задача – формировать подразделение с нуля. Разместились в спортзале второй школы, встали на довольствие в ней же. В пищеблоке уже командовал пузатый колобок по фамилии Лобко, гоняя персонал в хвост и гриву с воплями «я здесь наведу нормальный флотский порядок! И похрену, что мы на суше». Офицеры занялись перетасовкой бойцов в два взвода, пусть пока и без оружия. Ротный, Андрей Сердаров, на «газели» командира первого взвода уехал доставать оружие своему подразделению, ибо никто не мог сказать точно, кто нас обязан вооружить. Немного поторопился. Волею мобилизационной тыловой мысли к нам приехал КАМАЗ с имуществом, и тут я поверил в неизбежность войны. Кто не служил в армии, тому трудно понять всю силу моего потрясения: сержант-водитель, он же старший машины, передал прапорщику(!) сто автоматов АК-74 м, четыре СВД, четыре ПКМ, четыре РПГ-7, боеприпасы ко всей этой красоте, кучу имущества просто под роспись в ведомости! Без сверки номеров и комплектности. Ему, видите ли, было некогда ждать нашего командира. Причем, когда я нагло обсчитался на ящик патронов в свою пользу, водила спокойно подписал с пометкой «утрачено при транспортировке».

На прямой вопрос, что думает прокуратура по поводу таких вольностей, он только невесело ухмыльнулся и ответил:

– Приказ командования, главное – доставить груз и вернуться. Несколько машин уже потеряно, с завтрашнего дня переходим на систему конвоев.

Ого! Еще наши мародеры или уже ИХ диверсанты? А мы ни сном, ни духом. Все веселее и веселее… Скинув на замполита заботы по выдаче и закреплению оружия, я побежал домой, где со скандалом и призывами к здравому смыслу вручил маме винчестер с отсканированными семейными фотками, собаку, документы и, не давая опомниться, отправил к отцу: деревня в лесу безопаснее города с химкомбинатом на стратегической дороге в Европу. А хороший медик и там нужен. Отдраив калаш от консервационной смазки, я вспомнил про ружье: жалко будет, если его сопрет уродец, залезший в бесхозную квартиру. Милиция уже превентивно прессовала свой подопечный контингент, но это дерьмо сколько ни черпай – все равно не кончится.

Перед домом меня поджидал в машине Сердаров, матерящийся на погранвойска, ФСБ, мобилизацию и свою незавидную судьбу: рулить в этом бардаке. Как будто в его любимых ВДВ порядка больше. Хоттабыч добыл сорок СКСов, патроны, каски, лопаты и лопатки, и тут узнал, что тыловики нас уже снабдили. Куда девать сверхштатное вооружение? Пошевелив мозгами, мы приняли нормальное хомяческое решение: пока рота дислоцирована в городе – держим все у себя, «моошет быть, пригодитцаа…». Не дай бог, еще ополченцев вооружать припрет, как в Дагестане-99.

– Андрей, как думаешь, нас сразу ядренбатоном накроют или сначала эстонские танки проедут? Инфа есть?

– Не будут атланты свой маршрут травить. В Таллинне восемьдесят вторая бронекопытная высаживается и британцы какие-то. Прыгнут к нашим мостам SASовцы и зеленые береты, пойдем мы их ловить и очень быстро кончимся, мля… Повоюешь, Рембо доморощенный, у тебя до сих пор детство в заднице играет. На фига еще ружье потащил? С двух рук палить собрался?

– Тестю бывшему отдам, он непризывной, а шваль вокруг дома бегать будет, по-любому.

Подхватив сумку с заднего сиденья, я протянул руку к калитке… Вокруг все залило ослепительно яркой чернотой… и пинок в спину отправил меня в кусты. Колючие, мля!

Зануда

Истинно говорю вам: большой город – это большая ловушка. В самое мирное и спокойное субботнее утро с восьми утра до двух пополудни на выезде из Москвы многочасовые пробки. А уж сегодня – какое-то безумие. Железная толпа и, кажется, даже со стрельбой. Тоже, кстати, признак надвигающейся катастрофы – подрихтовавшие друг другу крылья и борта не ждут ГАИ и не оформляют протоколы. Драки и битье стекол бывают, сам видел, но у всех застрявших в этой пробке самое сильное желание – удрать из города. Включаю первую, проползаю еще метр и снова ставлю машину на ручник.

Военным хорошо – у них связь, командиры и приказы. Вот пронеслась в город колонна бронетранспортеров. Еще, пожалуй, повезло тем, кого эвакуируют по железной дороге. А вот эгоисты и индивидуалисты, вроде меня, давят сейчас друг друга в прямом и переносном смысле. За разделительным барьером из города проносится колонна автобусов. Стоящие в пробке возмущенно гудят. Обидно, конечно – они летят по пустой трассе, а нам ползти в шесть рядов, включая обочину и кювет. Но, с другой стороны, это значит, что порядок еще поддерживается. Все равно тревожно. Слишком резко отпускаю сцепление, машина дергается и продвигается еще на метр.

Не заезжал бы в гараж – может, и успел бы проскочить до пробки. К черту «бы». Без инструмента я «манагер» и офисный планктон, работник задницы и языка, а с инструментом круче вареного яйца. Только вот стою в пробке, как последний дурак. Слева – волосатый мужик на джипе, справа дамочка, которой приятно заглянуть в декольте, спереди – просевшая «жигулятина» с полосатыми тюками на крыше, сзади – что сзади, не видно, ящики и мешки накиданы до потолка.

Не спать, не спать, тем более с ногой на сцеплении. Жарко, воняет дизельным выхлопом. Может, и к лучшему, что подружка не поехала. У них в клинике кондиционер. А сменится с дежурства – я за ней заеду, в город-то дороги свободные. Кажется, в этот момент я все-таки задремал, потому что ничего не увидел, только кожей ощутил жар и боль.

Ирина

Сидела я в столовой и малевала клумбу с «цвяточками» разноцветными карандашами в большом альбоме. При мне был цветастенький рюкзачок с рабочими шмотками и десятком любимых книжек научной, юмористической и прочих фантастик. Рисуя, попивала клюквенный чаек из стакана с чеканеным подстаканником, поставленного на поднос с комплексным обедом, к которому я пока еще не притронулась.

НикТо

«Только-только начал наклевываться вариант с новым местом работы, а тут эта заварушка. И чего пиндосам свербит? У них стратегический интерес по всему шарику, а другим – сидеть под стулом и не рыпаться? И нефть эта… Как в том анекдоте: «Над нашими стратегическими запасами топлива обнаружены какие-то страны». А может, дело было вовсе не в нефти? Бродили ведь какие-то слухи… И понеслось. Под откос, кувырком и с песнями.

Именно с такими мыслями еще несколько дней назад шел я в магазин, торгующий охотничье-рыбачьими принадлежностями. Ввиду всех этих мировых неясностей и взаимного бряцания оружием на семейном совете было решено принять меры к самоспасению. И крайняя зарплата вместе с отпускными были потрачены на покупку «Сайги», полусотни патронов, двух комплектов камуфляжа для себя и жены. (На всякий случай, а то мало ли…) Ну, и всякой полезной мелочевки. Вот только не успел еще дома разобраться со всеми этими мужскими игрушками и съездить за город опробовать «ружжо», как по всем каналам прошло обращение президента. Это было еще не военное положение, но… «Песец приближается».

Городской военкомат недавно отремонтировали. Так что и в обычном-то состоянии разобраться бумагами лейтенанта запаса было бы толком некому, а уж теперь – тем более. Я толкнулся в несколько дверей, пытаясь выяснить, куда направляться, но ответа не было. Только в одном кабинете замотанная миловидная женщина средних лет с усталыми глазами, в полевой форме с майорскими погонами, покопавшись в ящиках с ярлычками «ТГТУ 2000–2005 гг.» нашла какой-то формуляр. Успел увидеть на нем свою старую, еще студенческую фотографию. Женщина посмотрела на нее, потом на меня, что-то записала у себя в блокноте и ненадолго вышла. Вернулась она минут через двадцать.

– В общем так, молодой человек. С документами вашими разобрались. В списках вы были, только не первой очереди. Но раз уж пришли, то… Знаете, как говорят в армии?

– Ага. Инициатива любит инициатора.

– Вот-вот. Завтра в восемь ноль-ноль вам надлежит прибыть в здание военкомата. Соберете личные вещи, с родными пообщаетесь… Пока и здесь в городе для «партизан» работа найдется. Ну, а там видно будет.

– Ясно. Можно идти?

– Идите. И пора вам уже отвыкать от гражданской жизни, Николай. Не «ага», а «так точно»…

– Не «можно», а – разрешите. Я понял, товарищ майор. Разрешите идти?

– Идите. И побриться не забудьте. Усы в армии для офицера еще куда ни шло, а вот бородка эта ваша…

– Ясно. Сделаю.

Дома было холодное молчание жены, прятавшей за ним свою растерянность и слезы, неловкая суета тестя и тяжело вздыхавшая теща, накрывающая на стол. Я подошел было к Марине, но та убежала в соседнюю комнату, из которой почти тут же раздался приглушенный плач.

Немного постояв перед закрывшейся дверью, сел за кухонный стол.

– Не поспешил, Коля? Вон родственники уже в деревню уехали. Может, стоит с ними? Место хорошее, огород тоже имеется, и ружье у тебя теперь тоже есть…

– Нет, Наталья Петровна. Мне стыдно будет. Не будем больше об этом.

Доели в молчании. После обеда прошел в комнату, где на диване все еще лежала жена. Плакать Марина уже перестала и теперь молча смотрела в потолок покрасневшими глазами. Присел рядом.

– Мне завтра в военкомат надо будет прибыть с вещами. Соберешь? Ну там мыло, полотенце, то-се…

– Хорошо. А ты сам-то чего, не можешь?

– Марин, я к сыну хочу сейчас съездить.

– Понятно… Когда вернешься?

– Не знаю пока. Вы дома сидите, не ходите никуда. Я быстро.

– Хорошо.

Помолчали. Марина села на диване, обняв меня за плечи.

– Ты к ним поедешь, скажи Маше… Ну, если вдруг что – пусть мне звонит или приходит. Телефоны наши дай, адрес напиши. Все ж таки легче будет, куда ей с пацаном одной-то?

– Спасибо.

Обнял жену и поцеловал ее в заплаканные глаза.

– Я быстро, ты не волнуйся. Сходи, кстати, в «Служивый», говорят, он еще работает, звездочек купи. Муж теперь офицером будет. И – не запаса!

Прощание с сыном вышло тяжелым… Я понимал, что шансы вновь увидеться в случае начала серьезной заварушки весьма условны. Это при мирной жизни «бывшая», работая хорошо оплачиваемым инженером в офисе, могла бы обеспечить и себя, и пацана. А если подкрадется пушистый лесной зверь, то… Слишком уж она не приспособлена к обычной жизни. А принять помощь других родственников будет мешать пресловутый шляхетский гонор и нежно лелеемая обида. Хорошо хоть все контакты и адреса родичей записать изволила.

Поспать удалось немного. Все пытались сообразить, что делать дальше и как выживать. Город хоть и небольшой, но все ж таки областной, кое-что заслуживающее небольшого «ядренбатона» имеется. Поэтому было решено, что на следующее утро родители жены вместе с ней отправляются в деревню к моему отцу. Вместе с недавно купленным оружием и всем, что может оказаться полезным. А таких вещей у запасливого тестя оказалась немало. Вот пока готовились – почти вся ночь и прошла.

Проснулись все рано. Даже жена – заслуженная сова – и то вскочила ни свет ни заря, хотя до назначенного времени оставалось еще пару часов. Новый камуфляж был выглажен, а рядом с выключенным компьютером лежали четыре маленькие звездочки защитного цвета.

Маетно было… Все ж таки не каждый день «на войну» уходить приходится. Чтобы отвлечь себя от тяжелых мыслей, взялся перебирать собранные вчера в дорогу вещи. А вышло немало. Хорошо хоть у тестя нашелся старый рюкзак, с которым он в свое время выбирался по грибы и на рыбалку. В нем, кроме обычного набора «бритва-мыло-полотенце и сменное белье», нашлось место и для четырех банок домашнего консервированного мяса и трех пластиковых полулитровых бутылок со спиртом. Пригодилось и мое сувенирное увлечение. Многие, когда путешествуют, собирают памятные вещи о местах, где побывали. Брелки, магнитики на холодильник с местной символикой и тому подобную мелочевку. Жена набирала колокольчики, а я – ножи. Причем старался брать не декоративные, а такие, которым бы нашлось реальное применение. Мультитул «из Воронежа» например, так вообще постоянно с собой носил, уже даже не чувствуя его на поясном ремне. Из трех десятков имеющихся сувенирным можно было бы назвать только нефритовый, привезенный из недавней командировки в Иркутск. Так что, немного подумав, засунул в боковой карман рюкзака три метательных ножа-пластины с оплетенными шнуром ручками и пару небольших охотничьих. «И для себя пригодится, а там, глядишь, с военными на что-нибудь полезное махнусь». По другим карманам распихал соль и перец в пластиковых коробочках из-под витаминов. Хорошо, что ночью распотрошили все домашние «стратегические» запасы, и все, что может испортиться – переложили в такие баночки.

…Оставшееся до выхода время пролетело как-то незаметно. Последние слезы жены, объятия и поцелуи, прощальный подарок тестя – механические «Командирские» часы, заметившего, что зять уходит без нормальных часов. (Привыкли все, понимаешь, к сотовому. А в поле или лесу? А без зарядки и электричества? Держи, держи, не сомневайся, не подведут. Тебе они по-любому нужнее будут, чем нам.) И вот уже все вместе стоят в коридоре, провожая.

– Присядем на дорожку?

– Наталья Петровна, ну какая дорожка? Тут до военкомата всего минут пятнадцать идти. Вот увидите, сегодня еще и на обед припрусь.

– Это всегда пожалуйста… Если не придешь, то там поесть не забудь, миску и кружку тебе положили, ложку тоже… Ты сообщи, если вдруг куда-то отправят.

– Обязательно. Марин, ты не реви, все нормально будет. Пошипим друг на друга, железками побрякаем, да и разойдемся по домам.

– Тебе-то легко так говорить. А мне… – она провела рукой по округлившемуся животу.

– Ладно. Живы будем – не помрем, – резко встал, забросил рюкзак на одно плечо и обратился к теще:

– Можно мне кваску на дорожку?

Наталья Петровна достала из холодильника полторашку мучного кваса собственного изготовления. Я протянул руку и, скручивая пробку, улыбнулся жене. В этот мгновение кухню и коридор залил ослепительный СВЕТ.

Динго

Еще когда началась заварушка в Пакистане, я подумал: «Надо валить из города. И желательно подальше». Для начала, запасшись продуктами, рванул на дачу. К сожалению, мою жену начальство две недели назад отправило на некие курсы повышения квалификации куда-то под Нижний Новгород. За день до моего отъезда она позвонила и обрадовала тем, что их вывезли в какой-то удаленный детский лагерь, и выбраться оттуда нет ни какой возможности.

На даче было кое-что, правда, не у меня, а у соседа. Соседушка мой по имени Витя (относительно, конечно, соседушка – участок через два дома и ручей) был слегка сдвинут на идеях выживания и, когда у него находились время, деньги и начиналось очередное обострение, усердно готовился к встрече Большого Песца. По крайней мере, купив тот участок, он приволок на него здоровенный железный гараж и выкопал под ним натуральный бункер. Все чин-чином, забетонированный, с вентиляцией, генератором и прочими атрибутами убежища. Правда, как потом оказалось, запасов в него Витек натащить еще не успел. Самое смешное, что они ему уже, скорее всего, и не понадобятся. Неделю назад он отправился с женой отдыхать в Израиль на Мертвое море. Как раз туда и прилетело. Считай я вроде как наследство получил. К тому же и помогал ему кое в чем.

Так что наведался в гараж вечером, при первой же возможности. Благо знал, где ключи. Они были спрятаны весьма оригинально. Столбик из вбитой в землю трехчетвертной водопроводной трубы завинчивался самой обыкновенной заглушкой. Все покрыто слоем застарелой ржавчины, и не подумаешь, что она легко отворачивается по заботливо смазанной резьбе. Труба забита деревяшками почти под самый верх, сантиметров пять-шесть оставлено. Там ключики и лежат. В гараже стоял потрепанный «уазик», купленный Витькой с полгода назад. За это время он успел полностью перебрать ходовую, трансмиссию и отдать двигатель на капремонт. Машина, несмотря на свой потрепанный вид, находилась в полной боевой готовности. А то, что ржавчина наждачкой зачищена и кисточкой закрашена – так и фиг с ним. Но интересовал меня в первую очередь не транспорт.

Забравшись в смотровую яму, я залез в боковой отнорок, поднял крышку и спустился по узкой металлической лесенке в сам бункер. Пощелкал выключателем, но где там. Аккумулятор подсветки уже разрядился. Пришлось доставать фонарик. А искал я ружье. Точнее говоря, обрез. В прошлом году Витек приволок откуда-то искалеченный ТОЗ-34. На него упало что-то очень тяжелое, изуродовав стволы где-то в сорока сантиметрах от казенника. Тогда он тихонько позвал меня посмотреть на это приобретение и спросить совета. Мы, после недолгих размышлений, аккуратно обрезали измятое, оставив стволы длиной в тридцать пять сантиметров. Приклад тоже отпилили, а вместо него сделали и прикрутили складной плечевой упор по типу как на АКМС. А в остальном механизмы ружья были в отличном состоянии. Тем более что исполнение было явно штучное, а не валовое серийное. Получился такой двуствольный мегапистолет-карабин. Мечта кулака, одним словом.