«Заходят как-то историк, художник и филолог в издательство…»
«Ах, обмануть меня не трудно! Я сам обманываться рад!» Это можно было сказать обо мне, когда я впервые столкнулся с романом «Архив барона Унгерна». Ведь, исходя из названия, я подумал, что меня ожидает чтиво в духе Дэна Брауна или Артуро Переса-Реверте, о тамплиерах, масонах либо иллюминатах. Лишь из предисловия я узнал, что Роман Фёдорович фон Унгерн-Штернберг был реальным российским военачальником немецкого происхождения, более того – знаковой фигурой Российской Империи. Его имя было записано мной в блокнот, ведь о необычном человеке, чью жизнь окружали легенды и домыслы, было бы интересно узнать побольше.
«Архив барона Унгерна» – это тяжеловесный роман. Но куда более важным фактом является то, что это роман интеллектуальный. Он бросает вызов читателю, так же как и «Волхв» Джона Фаулза, весь из себя неординарный, загадочный, увлекающий в лабиринт смыслов.
«Двадцатое столетие было ознаменовано яростными спорами о литературном наследии барона Унгерна фон Штернберга. Его личность ниспровергали, поднимали на щит, отрицали, делали объектом поклонения, забывали и открывали заново, но, в конце концов, никто не знал, что с нею делать. Многочисленные исследователи, критики и комментаторы Р. Ф. Унгерна выдвигали разнообразные концепции, от вполне рациональных до совершенно нелепых, вели ожесточённые дискуссии, изобличали и вводили в заблуждение друг друга, пока не запутались окончательно и не потеряли связь с реальностью. Поколения талантливых учёных истощили разум, безуспешно пытаясь приблизиться к разгадке тайны барона. Целая научная парадигма – „унгерналистика“ – благополучно росла и развивалась, не имея ни малейшего представления о собственном предмете».
Произведение уникально тем, что к нему приложили руку три автора. Мы знаем, что соавторами были Ильф и Петров, братья Стругацкие, Нил Гейман и Терри Пратчетт, но всё же три автора – это большая редкость. Правда, попотеть Олегу Новокщенову, Александру Кирееву и Дмитрию Горшечникову пришлось не столько над романом, сколько над его изданием – «Архив» был опубликован спустя 15 лет после написания.
Пока машина времени остаётся неосуществимым вымыслом из романа Герберта Уэллса, «Чтиво» издаёт роман-психоделик, роман-телепорт, позволяющий бродить по эпохам словно ходить по гостям. Хотите выпить вина в приятной компании в столичном салоне? Милости просим! Оказаться в эпицентре осеннего путча 1993 года? Не дай бог, но и это можно! Можно всё, разве что не мамонта за бивни потрогать.
Порой роман начинает напоминать творчество Пелевина, которого многие до сих пор считают литературной мистификацией.
«Напиток богов, царей и героев, „эликсир совершенства“, сверкая голубовато-бирюзовыми лучами и нагнетая вокруг суровый неприродный аромат, манил и отпугивал одновременно. Где-то под рёбрами надсадно захрипело сердце, повторяя: „Жизнью тебя и твоими родными у ног заклинаю: о, не давай ты меня на терзание псам мирмидонским!“, а остатки рассудка, силясь донести грозный посыл, передали будто телеграфом: „sta viator“».
Порой напоминает скандальный и сенсационный роман Сорокина «Голубое сало», только без интима Хрущёва и Сталина.
«Коллапсы захлестнули истерзанную плоть вселенной и только Ленин несся в безвременье, оседлав спутник, могучими движениями иллюзорных рук обрубая ядовитые метастазы реальности. Смертоносные кометы таяли, уклоняясь от роковой встречи, голубые гиганты безропотно сжимались до размеров жёлтых карликов, чёрные дыры покорно извергали похищенные сгустки материи. Космонавты рукоплескали орбитальным экзерсисам вождя, не подозревая, что являются свидетелями межмировой революции!»
«Архив барона Унгерна», как и «Полночь в Париже» Вуди Аллена, может легко перенести нас в 20-е годы, и мы поближе познакомимся с Луисом Бунюэлем, Сальвадором Дали и Федерико Гарсиа Лоркой.
А так как прыжки во времени могут утомлять, то снять напряжение поможет юмор. Особенно, когда ему находится место во время спиритического сеанса.
«Прекрасно! Мы столько лет встречались, а я и не знала, что мой жених – педераст. Прекрасно! И как это он всё успевал! Вот, значит, какие коррективы он желал внести в свою жизнь через шесть лет после смерти».
Роман непременно обманет и запутает вас своими причудливыми событиями, но в качестве награды перекроит сознание, сделает вдумчивее, внимательнее. К тому же он изобилует красотой, напоминая цветок крокуса среди снега – достаточно прочитать трагическую канцону «Кармелита» или вдохновиться мощью слова, которым авторы владеют мастерски.
«Меня неспешно обступают тени
Людей, чей век минул уже давно,
Я поддаюсь мечтам и томной лени,
И в грёзы погружаюсь, как в вино».
Recenzje
3