Czytaj książkę: «Княжья Печать»
1
Пролог
– В стародавние времена пришла к нам беда, внучок, откуда не ждали,– дед горестно покачала седой головой, закурив терпкий трубочный табак. Рядом с ним устроился, уютно скрестив ноги по-басурмански маленький Ярослав, с раскрытым ртом внимающий сказке,– пришли на наши земли орды Мамоновы, сожгли огнем деревни наши, угнали в полон за Агейское море женщин наших, казнили многих достойных людей. Ужас и страх пришли в наш мир, разрушив основы основ. Княжества погрязли в междоусобицах, и никто нас не мог защитить от кошмара творящегося на грешной земле,– серые глаза старика подернулись пеленой, словно воспоминания доставили ему непереносимую боль,– боги отвернулись от нас, а вся нечисть повылазила из болот и оврагов, став на сторону демона Мамона, стремящегося захватить Стибор. Долго длилась война. Много жизней унесла она на полях сражений, в междоусобных войнах, колдовских битвах. И обратились тогда семь князей к колдуну могучему за помощью, чтобы выбрал он из них первого среди равных, лучшего среди лучших, дабы объединить народ Стибора и дать ему достойный отпор, прогнав клятую нечисть с земли нашей. Изготовил чародей Печать Княжью, кого печать выберет своим хозяином, тому быть и властителем Семи Княжеств…
– И кого же она выбрала?– с придыханием спросил внук.
– Выбрала Печать князя Горислава богатыря могучего, воина храброго и отважного, сумевшего уничтожить орды Мамоновские и вернуть мир в Стибор. Битва была страшная, много голов полегло тогда, красным от крови стало море Агейское…
– А потом? Что стало потом с Княжьей печатью, дедуля?
– Печать та хранится отныне в княжеском тереме. Приходит срок, и снова она выбирает Великого Князя, достойного править Стибором!
– А Мамон? Демон, пытавшийся захватить наш мир? Что произошло с ним?
– Сошлись на поле брани Горислав и Мамон в схватке беспощадной лицом к лицу, Бились три дня и три ночи, пока не отрубил мечом булатным демону богатырь наш обе лапы когтистые…
– Наши победили!
– Победили-то наши, внучок!– покачал головой дед.– Только обратился демон в тот момент туманом черным и исчез в неизвестности. И никто о нем, с той поры, ничего не слышал, и видеть его не видел…
– То есть он может вернуться?– дрожащим голосом спросил мальчишка.
– Не завидуя, я тем, кто увидит его возвращение…– согласился старик.– Ибо вернется он еще сильнее, чем был раньше. И страх посеет в Стиборе, убив многих…
2
Запах ладана медленно расплывается по всей княжеской светлице, смешиваясь с густым ароматом плавящегося воска. В комнате душно, но Великий Князь укрыт теплым одеялом и шкурой медведя. Его лихорадит и потряхивает от высокой температуры. Глаза полуприкрыты, он жалобно стонет и сквозь плотно сжатые губы еле доносится неразборчиво:
– Позовите жрица…
Марфа – дворовая девка, приставленная присматривать за стариком тут же бросается прочь, сообщая гридням, стоящим на входе, кого хочет видеть Великий Князь. В светлице толпится куча разномастного народа, от богатых купцов, до самого наследника – молодого княжича Бориса, стоящего в стороне, низко опустив голову. Его губы что-то шепчут что-то неразборчивое, а глаза отсвечивают желтым блеском зажженных свечей.
– Великий Князь желает видеть Верховного жрица!– громко провозгласила Марфуша, ныряя обратно в комнату.
С трудом, пробравшись сквозь толчею людей, за порог княжеской опочивальни ступил худой скуластый мужчина с длинным горбатым носом и узенькой клиновидной бородкой. Его желтые, по-кошачьи узкие глаза с трудом привыкли к полумраку, царившему внутри, он поморщился и сделал несколько шагов к кровати Великого Князя. Одет он был в длинную рясу до пола, а в руках у него покоилась небольшая чаша с курящимися травами.
– Рад видеть тебя, Великий Князь, – провозгласил жрец, и голос у него оказался на редкость скрипучим и жестким, будто открывали давно не смазанную калитку.
– И я, Рогвольд…– прошептал князь, попытавшись приподняться на пуховой подушке, но без сил рухнув обратно. Жрец хладнокровно отметил неестественную бледность государя, синюшные губы и замедленную речь. Каждое слово повелителю Стибора давалось с большим трудом, он, словно, выталкивал из себя необходимые слова.
– Оставь нас…– коротко бросил жрец Марфе, даже не обернувшись, уверенный в том, что его приказ беспрекословно выполнят. Девка тут же кивнула, шмыгнув в соседнюю комнату.
– Ты призвал меня…– начал Рогвольд, присев на краешек постели, поправив медвежью шкуру, почти сползшую на пол.
– Я…я…умираю…– пробормотал Великий Князь Стибора непослушными губами.
– Это не страшно!– кивнул жрец, махнув над повелителем своим кадилом.– Скоро ты отправишься в Царство Светлого, который приютит тебя и обогреет. Там ждут тебя блага, о которых в этой жизни ты мог только мечтать.
– Что мне…старику…надо?– слова давались с трудом. Огонь лихорадки выжигал Князя изнутри, заставляя выдавливать из себя по букве.
– Покой, Князь! – улыбнулся жрец своей неприятно улыбкой с желтыми кривыми зубами.– Всем в твоем возрасте нужен покой…
– Верно…– рассмеялся повелитель Стибора, захлебнувшись тугим кашлем.– Я устал…
– Ты хочешь исповедаться перед тем, как предстанешь перед ликом Светлейшего?– уточнил жрец.
– Не хочу! Грехи мои он и без исповеди знает! Зачем…зачем его лишний раз тревожить?– князь сделал неимоверное усилие, перевернулся на бок и полез под подушку.
– Тебе помочь?
– Я сам…– рухнул обратно, вытянув вперед высохшую от болезни ладонь с густыми канатами выступивших почти черных вен. В его руке лежал золотой перстень, украшенный Трехголовым змеем. На желтом золоте отчетливо были заметны следы чернил.
– Возьми…– прошептал он, прикрывая глаза. Не было сил терпеть тусклый свет свечей, бьющий по глазам не хуже огня дозорного костра.– Возьми…
– Что это?– прикинулся неосведомленным жрец, скосив глаза ему на ладонь.
– Это та самая Княжья печать…Много лет назад твои братья изготовили ее для того, чтобы спасти мир от злобного демона Мамона, выбрав Великого среди лучших. Теперь мое время прошло. Я хочу, чтобы она вернулась к тебе…
– Зачем? Ты же знаешь, княже,– поморщился Рогвольд,– что жрецы не имеют право править Стибором? Так было, так будет…Вечно!
– Знаю…Но мой сын слишком мал и неразумен. Борис не готов провести выборы. Его просто сомнут…Моя воля такова…– этот непростой разговор отнял у князя последние силы. Рука дрогнула, и перстень скатился вниз, негромко перекатываясь по деревянному полу. Рогвольд торопливо схватил его, не дав закатиться под сундук. Бережливо сдул невидимые глазу пылинки, и его глаза блеснули алчным огнем, которого Великий Князь уже не увидел. Его тело вдруг выгнулось дугой. Он захрипел, пытаясь втолкнуть в себя последние крохи воздуха, и затих, широко распахнув испуганные глаза, бессмысленно смотрящие куда-то вдаль. Может, они уже видели райские сады Светлейшего или кипящие котлы Анчибала? Кто знает? Жрец хмыкнул, торопливо спрятав печать в карман, скрытый в плотных складках длиннополой рясы.
– Покойся с миром, княже!– прошептал он, закрывая своими сухими тонкими пальцами безжизненные глаза.– А я уж о приемнике позабочусь…
Он хмыкнул задумчиво и медленно и торжественно, напустив на свое мрачное лицо торжественно-печальное выражение. Вышел из опочивальни. На него сразу же уставились сотни жадно ждущих чего-то глаз глаз, будто лишь он мог сообщить им только ему известную новость. Посланник Кижа хитро улыбался, прищуренным взглядом. Он уже обо всем догадался.
– Батька…– прошептал Борис.
– Великий Князь скончался!– торжественно объявил жрец, склонив голову, став по стиборскому обычаю на одно колено, прижав правую руку в груди. Зашелестела одежда. Пышный двор последовал примеру священнослужителя.
– Батька!– закричал Борис, бросаясь в опочивальню, откуда уже были слышны приглушенные рыдания дворовых девок и вопли Марфы.
– Что ж теперь-то?– пронесся по светлице напряженный шепоток.
– Как же так-то?– изумился купец Матвей Борода, подняв седую голову.
– Как же мы без княжушки нашего…– заплакал, по-бабьи обхватив голову, дьячок Паисий.
– Не долго месту пустовать!– отрезал коротко князь Иды, блеснув острым, как клинок взором.
– Неужто, и ты претендуешь на Княжью Печать?– хмыкнул повелитель Агеи – портового города, находящегося на самом берегу Агейского моря.
– А если бы и так?– насупился идовский князь.
– Да то, что этому не бывать!– отрезал зло, сжав кулаки, Агейский владыка.– Что у тебя в твоей Идее-то есть? Река, да рыба? Так рыба есть и у меня…
– Ах, ты…– разозлился его собеседник, бросаясь на оппонента с кулаками.
– Побойтесь Светлейшего!– прокричала посланница Езиды – княжества, где в отличие от остальных правили только женщины, и царил матриархат.
– Батька!– раздался отчаянный крик Бориса из опочивальни Великого Князя. Жрец поморщился и пошел прочь, расталкивая толпящихся людей, ошарашенных неожиданно свалившимся на них горем.
– Постой, Рогвольд!– донесся ему в спину голос посланника Кижа.
Жрец медленно обернулся, нацепив на лицо самую благочестивую маску, на которую был способен, но его желтые глаза жестко улыбались. Он понимал, о чем будет идти речь и был готов к непростому разговору, и посланник его не обманул.
– Где Княжья Печать?– без перехода спросил он, выразительно косясь на свой двуручный меч, висевший на поясе.
– Откуда ж мне знать, господин Посланник?– сделав удивленные глаза, поинтересовался жрец.– О том известно лишь Великому Князю…
– Издеваешься?– нахмурился советник.
– Помилуй, Светлейший, в чем же тут издевка?– искренне удивился Рогвольд.– Великий Князь – является хранителем Княжьей Печати – знака высшей власти на нашей грешной земли. О ее местонахождении известно, лишь ему одному…
– Тогда зачем он позвал тебя?
– Ты решил, что он отдал мне Печать?– рассмеялся жрец.
– Иначе зачем? Ведь лучше тебя – нет варианта! Жрицы светлейшего не могут претендовать на корону…
– Вот видишь, мой дорогой,– улыбнулся, осенив чашкой с почти потухшими травами посланника, Рогвольд,– ты не хуже меня все знаешь…К чему этот разговор?
– Но…
– Князь решил исповедаться, ощутив, что скоро отправиться к праотцам,– уже раздраженно пояснил жрец,– во время исповеди он и скончался! Больше ни о чем, мы с ним не говорили…
– Рогвольд!
– Прощай…– жрец резко развернулся и оставил в коридоре одного посланника Кижа, который долго смотрел ему в след, буравя суровым и недовольным взглядом сгорбленную спину.
В храме Светлейшего было пустынно. Ближе вечеру огромный просторный зал наполнится верующими, пришедшими на вечернюю молитву. Будут слышны голоса, песнопения и гореть свечи, а сейчас место перед алтарем, отмывая от крови, оставшийся после последних жертвоприношений мыли две служки, негромко переговариваясь. Заметив Рогвольда, они почтительно вскочили припав на колено, приложив открытую ладонь к правой груди.
– Да благословит вас, Светлейший! – проговорил жрец, кивая на фигуру мужчины в доспехах, установленную в самом центре храма.
– И засияет его вера над нами!– хором привычно откликнулись служки.
Кивнув им напоследок, Рогвольд быстро поднялся к себе в келью. Лежащая в кармане Княжья Печать жгла карман. Едва добравшись до узкой комнаты с аскетичными плохо обструганными нарами в углу и небольшим столиком с горящей свечой подле фигурки Светлейшего, он задвинул засов, облегченно выдохнул, рухнув на кровать. Его мелко потряхивало от волнения. Вспомнив о чем-то, он выложил знак власти на стол. В свете свечи золото отливало краснотой, будто этот перстень впитал всю ту кровь, которую пролили на земле до того, как стали выбирать правителей с помощью него. Украшение завораживало. С придыханием и великим почтением Рогвольд коснулся его, провел пальцем с грязным обгрызенным ногтем по его гладким граням. Восхищенно причмокнул, оценив мастерство колдуна, изготовившего сей шедевр.
– Прекрасно…– прошептал он, уперев немигающий взор в трехглавого змея, мастерски изображенного на Печати.– Просто великолепно…
Неожиданно повеяло запахом влажной земли. Холод проник под теплую рясу, коснувшись мимолетно спины, заставив бежать по ней сотням мурашек. Рогвольд вздрогнул и испуганно отдернул руку от Княжьей Печати.
– Рогвольд!– приглушенный голос доносился откуда-то снизу.
Жрец пошарил свободной рукой под кроватью, выудив оттуда зеркало в черной деревянной оправе. По полированной поверхности плавали какие-то мало понятные тени и клубки густого тумана. Изображение зарябило, формируясь в бесформенное лицо, на котором невозможно было разобрать ни носа, ни рта, лишь горящие красными языками пламени широко распахнутые глаза. Туман заколыхался, выплевывая вполне из себя человеческие фразы.
– Тебе это удалось, Рогвольд!– одобрительно зашелестела тьма, клубящаяся внутри зеркала. В коридоре раздались чьи-то шаги, и жрец почти мгновенно спрятал таинственное переговорное устройство под подушку, набитую хвойными иголками.
– Что ты…
– Тсс!– прошептал Рогвольд, доставая зеркало обратно.– Господину известно, что служителям Светлейшего запрещено иметь зеркала. Считается, что они вмещают в себя тьму!
– Ха-ха-ха!– расхохотался туман.– Интересная идея…Так тебе удалось?
– Печать у меня,– проговорил Рогвольд с легким поклоном.
– Покажи…– туманно резко дернулся, словно намериваясь выпрыгнуть из тесных оков оправы.
– Вот…– золото блеснуло в темноте, доставив тьме, царившей в зеркале заметное удовольствие.
– Отлично! Доставь ее…
– Вы сделаете, что обещали?– с надеждой в голосе спросил Рогвольд, пряча Печать обратно.
– Освободить тебя от сана жрица Светлейшего?– уточнил туман.
– Да…
– С удовольствием! Только доставь мне ее…
– Я служу вам, мой господин!
– Принеси!
– В паре верст от столицы Кижа есть роща, в ней живет старик, отдашь Печать ему!– повелела тьма.
– Да, мой господин! Низко поклонился жрец.
– И смотри…Мне нужна она, чтобы вернуться…
При этих словах туман начал рассеиваться, разрываясь на клочья, постепенно исчезая за деревянной оправой, уступая место нормальному отражению Рогвольда.
– Да поможет мне…– начал было привычную молитву жрец, но осекся, сомневаясь, стоит ли ждать поддержки в столь не богоугодном деле от идола, которому поклонялся всю свою жизнь с раннего малолетства.– Я постараюсь, господин!– промолвил он, воровато пряча Печать в свой карман.
После этого разговора он еще недолго пометался по комнате, собирая в заплечный мешок несколько полезных в дороге вещей, чутко прислушиваясь к голосам на заднем дворе, где горячо обсуждали смерть Великого Князя. В грубо сшитую холщовую ткань перекочевали теплые шаровары, ряса с меховой подкладкой, шапка и фляжка с водой. Отдельно в белый платок он завернул кусок черного начинающего черстветь хлеба и луковицу, чтобы перекусить по дороге. Рогвольд огляделся по сторонам, словно прощаясь с тем местом, в котором провел почти всю свою жизнь. С того самого момента, как родители отдали его учиться богоугодному делу, вздохнул и преклонил колено, сквозь слезы, глядя на огонь в потускневшей лампадке. Сколько вечеров он провел, глядя на этот дрожащий язычок пламени, мечтая о власти, могуществе и приключениях? Сколько несбыточных надежд и планов выношено под этим неярким светом? Пришла пора исполнить их…
С вздохом Рогвольд встал с колен и решительно распахнул дверь, едва не разбив нос служке, прильнувшему к самому порогу его скромной келье.
– Тебе чего?– спросил жрец чуть дрогнувшим голосом. До последнего момента он надеялся, что его бегство останется тайной, и погоня будет организована с опозданием.
– Я…Понимаете…– замешкался служка.
– Тебе чего?– разозлился Рогвольд, сильной рукой затягивая его внутрь кельи.– Следишь за мной? Кто приказал?
Глаза слуги испуганно хлопали длинными ресницами, напоминая коровьи. Он и не думал сопротивляться.
– Кто?– растерянность жреца исчезла почти так же мгновенно, как и появилась. Он встряхнул служку, отбрасывая его в сторону. – Кто приказал следить за мной?
– Я…я просто шел спросить…Спросить будете ли вы вести вечернюю службу? – чуть заикаясь от накатившего на него ужаса, произнес служка.
– Врешь!– рявкнул жрец, нанося удар служке в лицо. В голове билась мысль, что он раскрыт, что весь его план пошел ко всем подземным богам и под дверями толпятся дружинники Князя. – Врешь!– еще один неловкий тычок запрокинул голову служки, из носа потекла кровь.– Кто?!– страх перед Мамоном – могущественным повелителем тьмы и его наказанием повернул что-то в сознании Рогвольда. Он с бешеной скоростью начал наносить удары ногой служке до тех пор, пока окровавленный кусок мяса не перестал стонать и не затих, забитый до смерти в углу.
– Врешь…– процедил Рогвольд, смахивая ладонью пот со лба, стараясь не смотреть в сторону мертвого слуги.
На шум никто не явился. Вечерняя молитва уже началась. По всему храму Светлейшего доносилось раскатистое пение жрица Аскольда.
Бежать…Мелькнула мысль. Жрец подхватил брошенный в пылу борьбы заплечный мешок, одним движением накинул его на плечи. Бежать…В коридорах было пусто. Молебен…Перепрыгивая через несколько ступенек сразу, Рогвольд выбрался на задний двор к конюшням. Приготовленный заранее жеребец стоял под седлом, меланхолично пощипывая траву вокруг коновязи.
– Ай, молодец! Ай, красавец!– погладил его по покатым поджарым бокам Рогвольд.– Выноси меня…
Легким движением он запрыгнул седло и тронул поводья. Непривычно качнуло. Жрицы Светлейшего учились верховой езде, но, конечно же, не на уровне дружинников. Бежать…
Жеребец заржал и покладисто потрусил прочь, медленно набирая скорость в сторону Большого Тракта, ведущего далеко на Север, где таились, пряча свое истинное лицо среди почерневших деревьев и болот таинственные земли.
3
Я, если честно, был с самого начала против этой поездки. Заказ был копеечный, а опасность остаться навсегда в лесу близ княжества Киж – весьма вероятной, но Дед настоял, напирая на то, что мне обязательно нужно тренироваться. Набираться необходимых умений. Если кратко, то охотиться за любой нечистью, которая только существует. Пришлось, скрепя зубами, согласиться. И вот я здесь…
Впереди меня высятся клиновидные башни столицы княжества – крепости Киж. Каждая из них похожа на раскрашенное яичко. Отливает то лазурью, то бурой кровью, то рыжей хной. Слюдяные окна, резные крыши башенок и наличников поражают нелепой праздничностью, которая совсем не к месту в этом холодном мрачном краю с одними лесами и болотами. Вокруг крепости высокий тын, сложенный из мореных дубов, заостренных кверху, будто пики. На паре из них торчат отрубленные головы с выклеванными воронами глазами, каркающими где-то неподалеку. Дед рассказывал, что в Киже законы довольно суровы, и за их нарушение можно запросто угодить на крепостную стену. Огромные ворота крепости, обитые редким в этих местах железом, распахнуты настежь, совсем уж приглашающе. Но мне надо чуть левее, где на берегу неглубокой речушки, на самом краю Большого Тракта, тянущегося через все пять княжеств – главной артерии нашего государства примостился постоялый двор «Викинг» – хозяин которого и обратился к Деду за помощью. Я скептически осмотрел покосившееся здание, кривой плетень вокруг него и соломенную крышу, сделав вывод, что постоялый двор на грани разорения. Недалеко от ворот с потускневшей вывеской паслись пара гнедых, и нигде не было видно суетящейся дворни. С вздохом я тронул поводья, направляя свою Красотку внутрь, уже примерно представляя за какие гроши мне придется работать.
Во дворе было пусто. Серая курица что-то задумчиво клевала в густой траве, косясь на меня желтым глазом. Я цыкнул на нее, прогоняя из-под копыт моей Красотки.
– Стой, где стоишь!– закричала мне из открытой настежь двери постоялого двора. В лицо ударил терпкий запах ладана и еще каких-то трав.
– А то, что будет?– поинтересовался я, поправив висящий кривую острую, как бритва саблю кочевников, висящую за спиной. К выбору оружия охотники, вроде меня, подходили с особым тщанием. У кого-то имелся тяжелый двуручный меч, способный снести волкодлаку голову одним ударом, кто-то предпочитал родной булат, кто-то лук со стрелами с серебряными насечками, а вот мне приглянулась легкая, но молниеносная сабля – любимое оружие степных кочевников.
– Стой, где стоишь, нечисть!– В оконный проем высунулось клиновидное острие стрелы. На нем я с удивлением рассмотрел насечки.
– Стоп!– поднял примирительно я руки.– Ссориться с моими будущими работодателями мне совсем не хотелось, тем более их убивать.– Я из варягов!– пояснил я, гордо вскинув голову.
В ответ раздался грубый смех, как назло долго не умолкавший.
– А я Святейший!– отсмеявшись, добавил мужской голос.
– Варяги – сильные храбрые войны. Двухметрового роста, увешенные оружием с ног до головы и выкрашенными синими висячими усами, а ты оборотень, поди…– разъяснил мне детский голос – звонкий, как золотые монеты. Ну что поделать, если роста я был среднего, мускулатурой не обременен, а усы никак не хотели расти, прорываясь на свет Божий жидким подобием, как и борода? Ну, не объяснять же это все? Уж, какой вышел.
– А хочешь, докажу?– с улыбкой спросил я, спрыгивая с кобылы.
– Стоять!– истерично прокричал мужской голос.
Я медленно пошел вперед, внутренне настроившись. Саблю доставать смысла не было, мне не хотелось убивать мирных селян, а вот доказать кто есть кто…
– Стоять!– в какой-то миг мои обостренные чувства почуяли, как палец соскользнул с тетивы. Стрела, с легким шипением разрезая воздух, отправилась мне прямо в грудь, намериваясь продырявить меня на первом же задании. Черта с два! Я успел отклониться как раз вовремя, когда до незащищенной кольчугой груди оставались считанные сантиметры. Вильнул вправо, одновременно выбрасывая руку вперед, перехватывая стрелу, оставшуюся после неудачного выстрела у меня в руках. Нарочно коснулся серебряной насечки, чтобы пресечь дальнейшие слухи про нежить.
– Ух, ты!– обрадовано протянул детский голосок из постоялого двора.
– И, правда, варяг!– подтвердил мужской голос.
Ну наконец-то…Додумались! Поверили! Я отбросил в сторону стрелу и стал ждать. Из полутьмы сеней вышел крепкий дородный мужчина в красиво расшитой белой холщовой рубахе, подпоясанный узким туеском. В его мощных руках огромный дружинный лук смотрелся детской игрушкой. На поясе висел длинный кинжал в позолоченных ножнах, а сам мужик зарос густой косматой бородой по самые глаза, от чего вид имел довольно устрашающий и диковатый. У его ног, прячась, топтался парнишка лет десяти, держащий впереди себя острый и тонкий стилет, а еще чуть сзади, выставив вперед рогатину, шептала молитвы Святейшему рано постаревшая бледная женщина, лет тридцати отроду. Вся семья по-прежнему была настроена довольно воинственно, отчего мне было несколько неуютно. Я оглянулся на Красотку, которая уже о чем-то мирно переговаривалась на своем лошадином языке со своими товарками, замершими у коновязи, а значит, даже если селяне решат меня посадить на вилы, сбежать быстро не получится. Слишком уж далеко…
– Вы присылали письмо в Ватажку? – спросил я, стараясь немного их успокоить мирным разговором.
– Присылали,– уныло кивнул мужик. Только сейчас я заметил у него подергивающийся от постоянного стресса глаз и красные не выспавшиеся глаза. Досталось же им в последнее время, раз на первого попавшегося путника бросаются с рогатиной…
– Вот Общество и решило послать меня! – радостно объявил я.– Я – варяг!
– А я – Великий Князь!– буркнул недовольно мужик.
– Да правда!– почти крикнул я, поняв, что звучит это все глупо.
Эх…С глухим уханьем кинжал, мгновение назад висевший на поясе у мужика, оказался у него в руках, и попытался пропороть мне живот, секундой сократив расстояние между нами. Только великолепная реакция спасла меня от гибели и еще самое настоящее чудо. Тело среагировало на опасность само. Не зря меня столько лет в обители учили. Правая рука взметнулась за спину, а левая уже перехватила толстую кисть хозяина постоялого двора, попытавшегося меня уколоть. Я дернул ее, что было сил вниз, а потом в сторону, меняя резко направление. От чего мужик взвыл, теряя равновесие. Плавно выскочившая из ножен сабля ледяным острием коснулась поросшего волосами кадыка.
– Варяг!– признали меня.
– Варяг!– женщина расплакалась, и я был вынужден отпустить неудачливого рубаку, упавшего на землю, потирая вывернутую кисть.
– И, правда, варяг…– буркнул он, отряхиваясь.
– Я ж серебра коснулся?– удивился я, пряча обратно свою саблю.– Какая же нежить металл этот любит?
– Ох, паря, какой только нежити мы последнее время не навидались…– со вздохом произнес хозяин постоялого двора, приглашая меня внутрь избы.
– Все началось неделю назад…– начал свой рассказ Кирилл, когда мы уселись в просторной и уютной светлице, где в углу горел мягким теплым огнем огромный камин с потрескивающими дровами, а по углам комнаты висели медленно тлеющие факелы. Хозяйка Анна на скорую руку приготовила нам обед, состоящий из запеченной рыбы и груды овощей, многие из которых я не то что не видел, но и не пробовал. Здесь были и розовые малосольные огурцы и черная кижанская капуста в маринаде, и даже редкий гриб пуховик, имеющий нежный, почти неотличимый вкус свинины. Хлеб домашнего изготовления радовал поджаренной корочкой и сумасшедшим ароматом, а легкое вино из красных сортов винограда заставляло меня жадно глотать слюнки. Все это было щедро выставлено на стол, что заставило меня переменить мнение о платежеспособности новых клиентов. Паренек сидел неподалеку, делая вид, что играет какими-то выструганными из дуба богатырями, напряженно прислушиваясь к разговору взрослых, а жена вообще скрылась где-то в кладовой, но я своим чутким слухом слышал ее напряженное дыхание, доносящиеся из темноты соседней комнаты. Она, несомненно, стояла под дверью, подслушивая. Ну и пусть! В конце концов, не я сам сюда напросился. Они позвали! Так что пусть рассказывают.
– Встаю я, значит, утром, на двор по ветру сходить, смотрю, трава у Тракта, как седая за ночь стала. Сначала думал иней, а потом, глядь, а камни вокруг потрескались, будто изломал их великан какой своей могучей рукой в крошево мелкое…Испугался значит…В дом забегаю, меч хватать. Жена испуганная сидит, трясет ее, будто в лихоманке какой, ребенок плачет…
Паренек с неудовольствием посмотрел на своего отца. Ему-то уж точно казалось, что рассказывать об этом совсем необязательно, тем более воину, варягу, пришедшему из Обители им на помощь.
– Бросился я к окну, а там чудо по огороду ползет удивительное. Хвост змеиный, голова куриное, а тело жабы!
– Василиск!– кивнул понятливо я.
– Ползет он, значит, по огороду, а вокруг него трава жухнет и словно инеем покрывается…Ну я и струхнул немного! Не стал махать мечом. Отпустил чудище!– потупив глаза, пояснил хозяин постоялого двора.
– Правильно сделали!– похвалил я его.– Иначе превратились бы в камень и никто бы вам помочь не смог! Эта тварь может обратить любого…
– С тех пор зачах наш трактир. Все меньше и меньше людей стало появляться в наших местах. Дурная слава пошла про них. В Киж,– он кивнул на окно, где через слюдяные окна смутно угадывались силуэты башенок столицы княжества,– теперь стараются ездить другой дорогой, через Кельские Болота, а мне остается только лишь пытаться выжить, да семью кормить! Вот я к вам в обитель голубя-то и послал…Вдруг чем старец поможет!
Ну Дед…Первая охота и сразу на василиска. Их в нашей Обители считали одними из самых опасных нелюдей, брали за их убийство двойную плату, да и то, не всегда соглашались на контракт. Мы, конечно, наемники, но и нам иногда хочется жить. А я, по варяжьим меркам, еще стажер…
– И больше около тракта василиск не появлялся?– уточнил я, налегая на вкусную закуску, выставленную на стол.
– Как уполз, так и с концами…– кивнул Кирилл.
– А проезжих людей нет?
– За неделю один или два было!– хозяйка вышла из комнаты, в которой внимательно слушала весь наш разговор.– А так…
– Понятно…– задумчиво пробормотал я.– Значит логово его где-то чуть ниже по дороге!
От мысли, что я совсем недавно проехал по Большому тракту мимо самого настоящего василиска, побежали мурашки.
– Беретесь?– с надеждой в голосе спросил Кирилл.
Как же мне хотелось сказать нет! Светлейший, мне безумно хотелось отказать, но перед глазами возник сразу же образ Деда, который сурово хмурил свои косматые брови и твердил мне первую заповедь варяга:
– Мы призваны в этот мир, чтобы помогать людям! Отказав им, ты можешь толкнуть этих несчастных людей на путь ненависти…Тебе не жаль этого маленького паренька, играющего у твоих ног?
– Конечно, жаль…– кажется, я произнес это в слух, отгоняя видение учителя.
– Что вы сказали?– испуганно захлопала глазами хозяйка постоялого двора.
– Конечно, я согласен! Варяги призван в этот мир, чтобы помогать людям!– объявил я. Владельцы трактира облегченно выдохнули.– Куда уползла тварь?
– Сейчас покажу!
Мы вышли на задний двор, где все сразу стало понятно. По широкому огороду, упиравшемуся своим краем в перелесок, проходила узкая полоса серой потрескавшейся земли с засохшими садов-огородными растениями. Следы василиска вели куда-то вперед, оставляя за собой выжженную землю и потрескавшиеся камни.
– Вот так вот…– пробормотал Кирилл, указывая на испорченный огород.
Ну ладно…Хватит! Сердце бешено заколотилось от предчувствия чего-то недоброго. Я вздохнул и шагнул на тропу, оставленную нечестью. Ступня, обутая в мягкий сапожок, тут же провалилась по самую щиколотку. Недавно прошли сильные ливни, и все вокруг теперь напоминало болота. Из-за большого количества лесов в Киже всегда так, мало солнца, снежная ранняя зима и частая слякоть.
– А дядя варяг нам поможет?– раздался у меня за спиной детский голосок.
– Конечно, поможет!– уверенно заявила хозяйка постоялого двора.
Еще бы…Либо погибну! А так хотелось не опозориться на своем первом задании. Следы привели меня к краю перелеска, где стало совсем уж жутковато. Поваленные деревья с опавшей корой наводили ужас, играя с моим и без того хорошо развитым воображением. Любой кряжистый дуб казался если не лешим, то уж точно каким-то страшным чудовищем из «Сказаний о пяти княжествах». Со вздохом я прошел чуть дальше. Решив, что не лишним было бы достать зеркало. Василиски страшны своим взглядом. Именно им они обращают все живое в камень, например, как вот эту белку с длинным когда-то рыжим пушистым хвостом, памятником застывшую на ветке. Я подошел поближе, зачем-то проведя ладонью по маленькой фигурке. Холодная… Черный любопытный глаз открыт, полный непередаваемого ужаса. Как я тебя понимаю…
Еще несколько шагов вперед! Следы свернули к Большому Тракту, выведя меня на широкую полянку, где василиск скорее всего отдыхал после очередных трудов – это был огромный квадрат сплошного камня и серой земли, на котором не росло ничего живого. Черные остовы загубленных деревьев образовали непроходимую чащу из завалов вокруг этого квадрата. На наваленной груде камней лежала добыча василиска. Повеселился он в окрестностях знатно! Тут валялись и богатырские шлемы, и дорогие мечи, лошадиные сбруи, золотые цепи, серебряные браслеты, луки и копья и среди всего этого многообразия почерневшие трупы хозяев этих сокровищ. От них исходил терпкий трупный запах, от которого сразу же затошнило. У части из них уже почти слезла вся кожа, а во внутренностях копались своими длинными носами вороны, которые тут же взлетели в небо, едва я сделал несколько шагов к драгоценностям. Вороны – посланцы тьмы, голуби – вестники света. Вспомнились мне слова учителя.
