Редактор Александр Георгиевич Свешников
© Александр Горностаев, 2022
ISBN 978-5-0056-8488-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Проблемы художественного и, в частности, поэтического творчества всегда волновали и тех, кто сам посвящал себя таинству литературного слога, и тех, кто стремился разгадать, как незримые образы превращаются в трогающие душу читателей словосочетания, то есть поверить гармонию алгеброй.
В новой книге известного саратовского поэта Александра Горностаева автор берет на себя смелость поднять несколько важных, как он считает, тем, связанных с социальным бытием поэтического творчества – будь то критические оценки, которым подвергают специалисты-филологи авторские вирши («…тогда узнал я (познакомился), в молодость свою, неимоверно просвещённых, как стаю воронов до падали, до логики охочих»); непростое и подчас неуютное место автора в общественной иерархии окружающей его действительности («невидимое, незримое и, может быть, вечное противостояние власти и людей творчества»).
Александр Горностаев не просто декларирует заявленные им вечные проблемы поэтического творчества, с которыми сталкивались и сталкиваются поэты всех времен и народов, но и делится своим их видением, исходя из собственной практики и приводя в пример других авторов. При этом он последовательно отстаивает своё право художника слова на приоритет личностного отношения как к природе творчества, так и к его осмыслению с позиции заинтересованного и взыскующего критика и, шире, читателя.
Так, вступая в спор с воображаемым «оценщиком» его творчества, Александр Горностаев отмечает: «…В стихотворениях на первое место выходит образное представление обо всём на свете. Как судить только с помощью понятий, иногда не имеющих однозначного определения, об образе художественном?»
Поднимая извечную проблему «поэт и общество» («невидимое, незримое и, может быть, вечное противостояние власти и людей творчества»), Александр Горностаев приходит к выводу, что «… это, думается, природное свойство таланта. Его внутренняя суть: противиться несправедливостям, неправдам, тирании. Оттого и выглядит он порой изгоем среди людей»).
В качестве примера автор книги приводит песни Егора Летова, которые, по его мнению, «производят настоящее впечатление». И хотя Александр Горностаев ставит под сомнение художественную составляющую рок-поэзии Летова, социальная направленность его творчества, по его мнению, открывает в его творчестве «свой шарм, свой мир – особенно в сочетании с музыкой. И отмахнуться от неё, как от сора своего времени, думается, было бы не от большого ума…»
Другое дело – поэзия Николая Рубцова, которая, считает Александр Горностаев, «как своеобразный код, открывает в душах, воспринимающих какие-то скрытые, дремлющие до определенного времени знания и понимания, доставшиеся нам от предков».
Квинтэссенцией размышлений автора книги о сути поэтического творчества и природе его воздействия на читателя можно считать его мысль: «Настоящий писатель исследует душу, её проявление в тех или иных жизненных событиях, ситуациях. И чем глубже он заглядывает в этот омут непостижимого, неоднозначного, тем значительнее писатель…»
Александр Свешников
«Писателя должно судить по законам, им самим над собою признанным» (А. С. Пушкин)
Как анализировать стихотворения и какие рекомендации давать начинающим да и кое-что умеющим в поэзии? Иногда некоторый анализ текста выглядит каким-то самодурством, бредом сумаcшедшего, хотя и претендующим на истину. И если бы это было единичным случаем…
Конечно, выработать некое правило критики было бы хорошо. Но как?
Давно я не балакал о литературе высоким штилем творческих разборов. Не доходили руки, что ли. И прецедента не было, и смысл отсутствовал, ведь царство нерушимое моих неоднозначных текстов разворошить никто из беспардонных не пытался. Но я дождался истинных разборов сложений, претендующих на значимость и похвалу. И отстраненно наблюдать за действом критика не позволяет мне инстинкта защитительное свойство… Молчать, как понимается, теперь мне не резон.
Реплика в сторону. О чём же речь? Я выставил на стихи.ру стихотворение и получил однажды комментарий. Кто этот человек, решивший разобрать мой труд? Сказать о ней (а женщиною она, судя по имени и фамилии, является) могу я мало. Лишь по её стихам и собственным хвалебным заявлениям судить берусь о ней. И так и делаю я, на её наскоки отвечая. Не буду выдавать её и называть представленным ею именем, быть может, этой вот, открытой всем, полемики она б не захотела. Да и для моих размышлений её анализ только повод поговорить – о чем-то значимом для меня, и не её конкретно в чём-либо разоблачить стремлюсь. И если б не было её разбора, подобное мне нужно было б самому придумать. Чтоб прояснить для самого себя какие-то моменты творчества и в чем-то убедиться, за мыслями своими следуя.
Дождался я таких нормальных поношений и нанесения чувствительному эго существенных обид, что не смогу дышать размеренно и равнодушно. А что хотел я, вызывающий стихами, своею дерзостью у множества бездарных неприязнь? Кричащий о своем таланте, я достоин истинно проклятий и плевков. Говаривали ж мудрые: «Не хвались. Не раздражай врагов, будет плохо – людям радость, будет хорошо – вызовет зависть» (Старец Николай Гурьянов). Не знаю, радоваться мне иль огорчаться… Но говорю себе вначале всех дальнейших изъяснений: что, фраер, получил заслуженно за все свои творения дерзкий эпатаж? Иль думал, что пройдешь, наглеющий, без осуждения мимо бдительных особ, блюдущих нормы и устои? Не-е-е. Не получится… Но, может, это хорошо (по просьбе получить «заслуженное») для нашего нетворческого времени, где важно в тренде быть и нормам соответствовать, в темы умещаться, быть на слуху и попадать в молвы неугомонный трёп? А фактор продвижения, о котором говорят как о необходимости для каждого писателя? И, следовательно, любая критика способствует здесь в полной мере узнаванию тебя как автора. Пусть отрицательный её отрезок отзывов, плевательная в сторону твоих творений волна до неба…
Вначале показалось весело читать галиматью (Ремарка. Вот, кстати, что такое есть галиматья? Казалось бы, совсем уж слово русское, но утверждает Википедия, что корни у него из мест французских, и по значению, одному из многих, оно на русский переводится как петушиные учения: так называли диспуты по поводу приобретения научных званий отличившихся студентов) о собственных писаниях. Ну а потом как будто загрустилось: и чо это такое про меня тут «вылепляют». А ведь по всем канонам, лучшим правилам уничтожения, горбатого лепили, и похоже, что – умели и могли.
Мой оппонент, иль правильнее – оппонентша, владела явно навыками истинных разборов, и так логичностью банальной эрудиции блистала, как будто рожи корчила пред зеркалом. (И …здесь я выхожу опять на отступление, не по законам жанра, а собственной капризе для). (Аааа, воскликнет оппонент: так у него «каприз» с «кобылой» рода одного. Позор!!!Не знает русского азов… Что ж, я терплю и… умиляюсь).
Реплика в сторону. И всё-таки признаюсь, сказать по правде, без надменного кривляния: ведь это хорошо, что кто-то делает попытку провести анализ и разобрать стихотворения.
Всё лучше, чем бездушное молчание. Но что меня так завело? Здесь дело в некоем уровне (в том числе в методе, в системе и т. д.) разбора, в его основах, в отправных точках, в суждениях и, в конечном счёте, в правильности выводов, в которых столько безапелляционных заявлений… Мне видится такой неверный, необоснованный, односторонний взгляд, который очень раздражал ещё в период дружного шагания в ногу писателей советского периода. Когда другой подход к литературе, кроме официального, был не допустим. Вот из-за этого, из-за того, что люди мнят себя непогрешимыми, но не умеющими дальше собственного носа посмотреть, представить точку зрения другую, приходится мне объяснять и объясняться… И начинаю я свой многогранный опус….
Давно когда-то, так что, кажется, всё было в прошлой жизни, я начинал осваивать азы стихосложения. Да, было время… Много лет я прожил. И вот тогда узнал я (познакомился), в молодость свою, неимоверно просвещённых, как стаю воронов до падали, до логики охочих. Они сидели (помню) тучей за столами и, зная всё и обо всём на свете, тихонько творчество моё уничтожали. Я столько грязи про мои неопытные вирши уже не слышал больше никогда… Переживал я и бросал писать, и вновь садился, над стихами мучась. Но думал я:а нужно ли оправдывать стихи или отстаивать их многоликое значение?
Не проще ли исправить и подогнать под общеупотребительное чтиво… Но ведь я правил не всегда неправильный свой слог и сам себя корежил – из-за понимания: в чем-то критика права. Но исчезал с исправленьем вместе из моих стихов неповторимый облик личности, багаж моих приобретений жизни, и достояния судьбы, и что-то то, что истинно делает стихи поэзией…
Реплика. Вообще, я удивляюсь людской жажде кого-нибудь поучить, вот не просят их, а они знай —учат. Настойчиво так, назойливо. Мёдом не корми, дай только кого-нибудь наставить на путь истинный. Но, послушай, нет у тебя на это ни права, ни умения, ни, прости за грубость, достаточного знания. Не владеешь ты «глобальными» понятиями в этой области, не имеешь каких-то высших рассуждений о сути, о смысле. Поэтому выглядят наставления, как урок учителя для младших классов… Хочется спросить: не задумывался о малом разумении своем, начав кого-то поучать? Но почему сидит в человеке эта жажда. Мысль о том, что тебе дано такое знание, чего не имеют другие. Но с какой это стати. Сам-то не банальщину ли ты несешь, пытаясь всех поучать?
И таких учителей масса на интернетовском пространстве. И чему они могут научить. Только запутывают сознание, старающееся постичь премудрость истин… Вот верно говорят: не учитель должен искать учеников, а ученикам необходимо созреть до обращения к учителю. И явно этим учителем (когда созреют) в их глазах не будет тот, кто предлагал свои услуги на каждом, извините, обписанном углу. Поэтому лучше бы подумать о собственном совершенствовании, начать своё развитие, а не с первых удачливых некоторых попыток в творчестве объявить себя мэтром. Таким образом сам ты останавливаешься в развитии, не достигнув и малого того, что есть хотя бы открытого в мире, не говоря об освоении «новых рубежей»…Ну да ладно…
Здесь, в нашем конкретном случае, я все-таки вижу владение определенными филологическими навыками. Но это только больше убеждает меня в издержках некой такой наукообразной закомплексованности, затверденелости некоторых деятелей ученых кругов. Вот уж точно академическая зацикленность на правилах и нормах мешает творческому подходу к литературному тексту. И, как правило, ни один профессор от филологии не может написать сколько-нибудь высокохудожественный текст. (О, какую ересь я пишу: чувствую, как готовы наброситься на меня оппоненты!) Помешает ему «зашоренность» установками законов, и выявляется просто неспособность к творчеству. Недаром же бросали люди учиться в литинституте, понимая, что «замыливается»глаз при бесконечном зазубривании правил и норм, строгом следовании им… (Хотя и здесь есть исключения: знания не только не мешают творчеству, но… и помогают. Однако это отдельный разговор).
Но тогда вроде бы: сам не умеющий писать, может кого-нибудь поучить?
Это как в спорте: тренер ведь не обязан бегать быстрее ученика, чтоб наставлять его на высокий результат… Да, вот этим тренерам дают такие методы, которыми только середнячка натренировать и возможно…
Итак, я даже рад, что отыскался некто и начал про стихи мои нелестно отзываться. Да и в самом деле, кого все любят и расхваливают, тот попросту, наверное, бездарен, иль льстят ему зачем-либо в угоду. Моих сторонников, – тех истинных, духовных, в мире, кажется, должно быть мало. И потому не обольщаюсь на хвалу, а настороженно смотрю за человеком, а на хулу порой и хочется ответить, но лучше бы себя не искушать… Писать же нужно по веленью сердца. И за свои слова, конечно же, пред Высшим миром отвечать…
Но, кажется, я всё хожу вокруг да около и объясняю что-то далеко от темы…
А где ж обещанное введение в синтез и анализ, заявленное изначально, как собираюсь раскладывать текст на составляющие, с помощью каких инструментариев? – дотошный критик скажет мне. Где это я, согласно заявке, собираюсь анализировать. А потом соединять всякие части, пытаясь синтезировать что-то не ясное. А вот нигде… наверное, вас я враз… разочаровал… ну… впрочем… как получится. Хотя отсутствие конкретного анализа и синтеза, может быть, и есть особая система, главная метОда. Как удалась она, в дальнейшем прояснится. И начинаю я главу другую…
Ремарка. Поэзия, думается, это особая страна, где типичные во многом надуманные правила прекращают довлеть над текстом, и свободное течение некоего творческого действа становится главенствующим над всеми установками и, порой, здравым смыслом. Здесь можно обратиться к всевозможным модернистским и постмодернистским направлениям и посмотреть, как там у них интерпретируют смысл творчества. Да тут, думается, находится единственное поле деятельности, где нет условностей всех надуманных норм… Почему? Потому что нигде в другой области, кроме поэзии, не требуется такое выражение собственной личности (петь по-свойски, даже как лягушка, – опять-таки: кто написал?). В этом, наверное, главенствующая задача поэзии: выразить себя, свою личность. И в такие тексты требуется осторожность вмешательства.
Потому что исчезнуть может – важнейшая ипостась – индивидуальность. Если вы не хотите отстоять личность, пренебречь индивидуальностью, тогда допускайте чужой дух в стихи. Или вообще пишите прозой. Там по-другому интерпретируется индивидуальность…
1) С чего начинает к стихам апеллировать критик? С подобия проклятия автору стихотворенья: «За незнание русского языка, за массу ошибок, за использование жаргонизмов Вы будете гореть в аду» – утверждает сей строгий читатель. Вот так начал он (она) жесткий анализ свой и запугала автора суровым божьим наказанием, отправкой в ад.
На грешного меня сам Бог обрушиться обязан почему-то. Тут в пору за будущее (послежизненное) своё убояться. …Но вот за что конкретно критик такое горе кликает на голову мою? За то, оказывается, если уж сказать в общем и целом, что написал я прощальную элегию, где объяснил печально, что прекращаю творчества (имитируя иронию) потуги. Заканчиваю путь поэта и ухожу из творческого сообщества. Чего так огорчается тут критик? Да радоваться надо честному ему по логике вещей: такой бездарный (как он считает) бросил мучить публику стихами. И что же даме этой (критику) грамотной неймется! Что за угрозы шлет она какому-то там стихотворцу и обращается (как-то это всё же вытекает из её угроз) к кому за исполнением наказания? К Всевышнему что ли? Да явно не у Бога поддержки просит критик мой, грозя несчастному поэту всяким невезеньем… И в этом утверждаюсь, вспоминая кое-что прочитанное в прошлом.
Реплика в сторону. Читал записки одного попа. Он показался очень эрудированным и не трафаретно, не банально мыслящим. Батюшка этот, почти кощунственно, заявлял, что можно сомневаться: есть ли Бог или нет, но дьявол точно существует, и приводил он доводы неопровержимые… И, кажется, в связи с изложенным, точно: критик мой связался с этой сущностью нечистой, коль угрожает (если вдуматься) расправой и может (судя по всему) к помощи его при случае прибегнуть…
Такое вот приходит в голову, проклятия сии высокоэрудированной читательницы анализируя. Может ли человек знать замыслы Божьи и утверждать, за что наказывает Бог? Только с подачи другой противоположной сущности грозят человеку всяческими несчастьями, вступают в сговор с потусторонней силой, наводят порчу, шлют проклятия… Ну как-то к Божьим замыслам все наши беды относить нельзя…
Да ладно, Бог с ним с этим высшим миром. В делах земных бы нам бы разобраться.
Darmowy fragment się skończył.