Czytaj książkę: «Новая драма Островского «Гроза»», strona 5
Личность Катерины вообще смягчает впечатление драмы своей грустной поэзией и поражающим совершенством создания.
Мы говорили только о главных лицах драмы и тех сценах, на которых основано само действие ее, но кроме их выведены и другие типические личности, посторонние в действии, но служащие для полнейшего воплощения общей идеи произведения; эти личности, несмотря на свое скромное значение в драме, столь полны и оконченны, что могли бы служить главными действующими лицами в большой комедии.
«Гроза» – народная драма в самом точном и широком значении слова. Всё в ней взято из чисто русской действительной жизни, не гражданской, а народной, и не какие-нибудь случайные явления, а характерные, крупные черты или даже основные принципы ее; в лице Катерины мы видим светлый луч на темном небе, перл природы, которая не отказала никому, даже неграм, в самых тонких, нежных инстинктах и чувствах; личность эта, поставленная в противоречие с действующей жизнью, вмещает в себе общечеловеческую идею и имеет народное значение только в немногих чертах характера; но положения драмы сообщают этой личности чисто народное значение.
Гений поэта, глубоко проникающий в глубь человеческой природы, народных особенностей, основных принципов и во все проявления народной жизни, создал типы, исполненные великой правды и высшей художественности. Общая идея произведения – влияние на природу человека тех духовных элементов, которыми живет старуха Кабанова и другие подобные личности, и столкновение с этими элементами других, свежих начал жизни. Идея выполнена полно, ясно, энергично и без малейшего пожертвования изящностью произведения. Народность чувствуется в каждом слове, каждой сцене, в каждой личности драмы. Нестройная жизнь, бездна оттенков, колоритность в сценах и в языке драмы свободно и широко вылились у поэта в формах, совершенно согласных с сущностью; эпизоды, комический элемент, – все является художественно слитым в одно целое. Весь драматизм и общее охватывающее впечатление достигнуты необыкновенной простотой; но каждый момент пьесы наводит ум зрителя на высокие жизненные вопросы; причем художник, впрочем, остался на своей высоте, не спустившись до мелкой холодной дидактики.
