Czytaj książkę: «Проще убить, чем…», strona 18
Паранойя
Колька сидел, как всегда, в уголке и делал уроки. Отец пил самогонку с дядей Родионом. Колька не любил, когда отец пьет, но, с другой стороны, в деревне пили все мужики. А помимо прочего, выпивши, отец никогда не обижал его или мать. Более того, иногда, когда он приходил «на бровях» и часто побитый, та давала ему здоровенный подзатыльник, который он смиренно терпел. А потом ночью, спросонья Колька слышал возню на родительской кровати, а затем шепот и смех матери.
В этот раз дядя Родион решил, что им мало, и они с отцом, как это бывало часто, сели на трактор и поехали за очередной порцией к бабе Клаве. Но в этот раз они не вернулись. Видимо, были слишком пьяны. Переезжая через реку, их трактор перевернулся и упал в воду.
Похоронив отца, мать вначале сильно горевала, а потом успокоилась. Ее небольшая зарплата доярки оставалась в доме, а продукты с огорода не уходили в обмен на самогон.
Колька вырос и, отслужив в армии, решил, что деревенская жизнь не для него. И уехал в город. Благо, для матери и сестренки тоже одним ртом стало меньше. Он поступил в школу милиции и, хорошо ее окончив, получил погоны. И стал участковым милиционером. Он нашел себе жену тоже из деревенских, которая работала маляром на стройке. Она была красивая девка, и подруги завидовали ей, когда она вышла замуж за «мента». Но особой любви между ними не было. Скорее, это был союз двух одиноких, потерявшихся в городе людей.
Постепенно он учился городской жизни. На его участке было несколько маленьких магазинов и киосков, и Николай поначалу очень удивлялся, что, когда заходит в них безо всяких задних мыслей, ему заискивающе улыбаются и протягивают деньги. Но от денег не отказывался. Он помнил, что мать, к примеру, идя к фельдшеру, всегда брала хотя бы десяток яиц, которые можно было или съесть, или продать. Разницу между подношением и взяткой он, честно говоря, не понимал. Однажды его позвали из-за какого-то скандала в квартире. Выяснилось, что Марья Петровна Николаева в своей трехкомнатке устроила бордель, а один из клиентов стал скандалить. Мент выкинул клиента из квартиры и задумался. Можно было бы составить протокол, но ему стало жалко этих девчонок. Марья Петровна тоже протянула ему деньги. А потом, видя, что Николай не намерен раздувать историю, а только просит, чтобы вели себя тихо, стала подставлять ему Томку, самую лучшую из девочек. Жена Николая была холодна в сексе, и тот не мог удержаться. Пару раз он поймал от Томки триппер и ходил к врачу. И тоже платил деньги за соблюдение тайны.
В другой раз к нему обратился один из пенсионеров, которому нечего было в жизни делать, как следить за порядком, с жалобой на соседей. Мент пришел в однокомнатную квартиру, где почти вповалку жили восемнадцать человек нелегалов, гастарбайтеров, в большинстве выходцев из Таджикистана. Ему снова дали деньги. Он познакомился с кем-то вроде старосты, веселым парнем, говорящим с ужасным акцентом, по имени Стажив. Николай долго думал, что это таджикское имя, а тот как-то со смехом рассказал, что это имя придумала бабушка. И это означает «Сталин жив». Мент закрыл глаза и на нелегалов.
Николай бы очень удивился, если б узнал, что занимается рэкетом.
Но надо отдать ему должное, что ни с кого он денег не требовал, а те давали сами, считая это само собой разумеющимся.
Зато со шпаной, хулиганьем и мелкими бандюками он был беспощаден. Он не переносил насилия. Привыкший драться на деревенских танцульках и подучившись в школе милиции, Николай не вступал ни в какие официальные разборки. Худенький и невысокий, он просто лупил нарушителя, обидевшего мирное население, своими сухими кулачками, а потом спрашивал:
– Хочешь, составим протокол?
Как правило, никто не хотел.
Конечно, он не мог перевоспитать людей. Но они «шалили» не на его участке, а его «епархия» прослыла одной из самых спокойных.
Как-то он шел по своему участку, заглядывая в магазины, а потом зашел к Марье Петровне. Везде он получал свою мзду, хотя это и не была самоцель. У Марьи Петровны все было тихо, но Томки не было. Не то чтобы Николаю в тот момент сильно хотелось, но он привык пересчитывать «поголовье».
– А где Тамара? – спросил он.
Девочки захихикали.
– Да мы ее уже две недели не видим. Наверно, нашла себе кого-нибудь.
– Слушай, лейтенант, – сказала Марья Петровна, – у меня есть новенькая. Ленка. Хочешь?
Николай увидел смешливую молоденькую девушку.
Он вдруг нахмурился.
– А сколько ей лет?
Но все было в порядке. По паспорту ей уже исполнилось восемнадцать. Тем не менее, от услуг Ленки он отказался. А Томка так и не вернулась.
Через какое-то время он заглянул к нелегалам. Все было как обычно. Только Стажив был хмурым.
– Что такой кислый? – спросил мент. – Деньги не заплатили?
Стажив раздраженно махнул рукой.
– Помнишь, пацан с нами был. Аллан. Совсем мальчишка. Пропал куда-то. Уже давно не видим. Может, конечно, к родителям решил вернуться…
Когда Николай вернулся домой, как раз шла передача о гастарбайтерах. Жена смотрела и, увидев его, начала ругаться.
– Видишь, – сказала она, – всю работу у нас перехватывают. За гроши соглашаются работать.
На самом деле она могла и не работать. Николай давно уже достаточно приносил в дом. Но, воспитанный в деревне, он не понимал, как это женщина может просто сидеть дома, и противился, когда его супруга время от времени пыталась намекнуть, что хочет просто быть домохозяйкой.
– Хотя, – вдруг по-женски участливо протянула жена, – их тоже жалко. Не от хорошей же жизни они на это идут.
А Николай вдруг подумал, что, если пропадет нелегал, его никто не хватится и в милицию не обратится. И мысль его скакнула дальше, к Томке. Ведь тоже живет без прописки. Никого, по сути, у нее нет, и до нее никому дела нет. Она сама как-то ему рассказала. Есть только какая-то дальняя тетка. Мать умерла, а отец сидит в тюрьме. Кто поинтересуется ее судьбой?
И мент решил по своим каналам выяснить, что произошло с Тамарой Николаевной Пономаренко и Аллан Бекши Нузурбеком.
Получить ответ оказалось совсем нетрудно. Они оба были мертвы.
Они попали в автомобильную катастрофу. Стали жертвами ДТП. Их сбили машины, которые скрылись с места происшествия.
– Бедняги, – подумал мент. – Надо, чтобы кто-нибудь позаботился и сообщил родне.
И вдруг понял: что-то зацепило его внимание. Обоих сбили на улице Долгина. Это была улица не его участка, но на границе с ним. Участковым там был Константин. Они были знакомы, хотя друзьями не были. Тот был постарше, окончил какой-то лесной техникум. Но, ничего от полученной профессии не получив, подался в милицию.
Николай пошел к нему.
– Костя, – спросил он, – тебе что-нибудь известно об этих ДТП?
Константин сплюнул и начал ругаться.
– Хоть ты не лезь. Слушай. Улица Долгина, она тихая. Там ни прохожих, ни особенного движения нет. Поэтому водилы, если и едут, то часто гонят. А какой-то идиот спланировал пешеходный переход так, что он рядом с деревом. Если кто-то за деревом стоит, то он не видит машину, а та его. Особенно по вечерам. Я уже сто писем в разные места написал. Говорю, или дерево спилите, или светофор поставьте. Да куда там. Ты же знаешь, как у нас… А у меня это уже четвертый случай за год.
Николай задумался.
– А у тебя где-нибудь записаны данные потерпевших?
– Сейчас гляну, – сказал Константин и начал копаться в столе.
– Во, нашел. Самаил Кузурбеков. 1980 года рождения. Гражданин Казахстана. Зураб Мошиашвили. 1978 года рождения. Гражданин Грузии. В обоих случаях машина скрылась.
– А ты их знал? – гнул какую-то линию Николай.
– Да знал, конечно. Один халтурил на ремонте квартир. Другой торговал на рынке
– И оба нелегалы без регистрации?
– В общем, да.
– Костя, ты нелегалов шугаешь? – с поддевкой спросил Николай.
– На хрена мне это нужно. Одна головная боль. Сегодня шугану, а завтра снова придут. Лишь бы тихо себя вели, – удивился Константин.
– А бабки они тебе отстегивают?
Константин неопределенно пожал плечами…
– Вот-вот. Видишь, какая петрушка получается. На одном и том же месте погибают четыре молодых человека. Все моложе тридцати, и которых вряд ли, если вообще, кто-то хватится. Я могу понять, что, к примеру, шла подслеповатая старушка или дедушка с палочкой, и их сбила машина. Но эти-то все молодые. Ты об этом задумывался?
Константин развел руками.
– Не по Сеньке шапка. Не моя функция заниматься расследованием ДТП.
Николай устало посмотрел на него.
– У меня, как и у тебя, куча нелегалов. И они дают мне бабки. А ты испугался сказать то же самое, хотя я не из особого отдела. Но они платят, как я думаю, не только за то, чтобы их оставили в покое, но и в крошечной надежде, что я их смогу защитить. А мой покойный батяня, царствие ему небесное, не раз мне говорил: деньги надо отрабатывать.
Константин посмотрел на него как на сумасшедшего.
– Тебе, похоже, не хрена делать на своем участке. Так сходи к жене или своей Марье Петровне. А может, ты просто детективов начитался или сериалов про ментов насмотрелся? Как ты себе это представляешь? Ты хочешь сказать, что эти происшествия не случайны. Другими словами, это умышленные убийства. Коля, для убийства должен быть мотив. Мне проще представить, что по городу ездит ненормальный псих и давит молодых людей, чем какую-то связь между потерпевшими. Твоя Тамара, к примеру. Может, и хорошая баба, но просто проблядушка. Таджик – совсем мальчишка, 19 лет. Допустим, наркокурьер. Но не верю. Мой казах. Просто работяга с разбитыми, мозолистыми руками. Грузин. Торговал помидорами на рынке и боялся своей тени. Все ждал, когда его заметут как лицо кавказской национальности. Что ты хочешь, чтоб мы сделали? Изучили отпечатки протекторов? И что мы в этом понимаем? – Константин перевел дух. – В жизни не слышал, чтобы по отпечаткам протекторов нашли убийцу. Я понимаю, когда есть подозреваемый или свидетели, видевшие машину. Но ведь ни того, ни других нет.
Николай задумался. Он понимал, что Константин прав. Он вернулся домой, но его продолжало точить сомнение: что что-то здесь не так.
Он позвонил в контору по экспертизе и долго уговаривал ему помочь. Наконец, получил ответ, что в трех случаях, видимо, из-за погодных условий невозможно было различить тормозной путь и отпечатки протекторов, подходящие для идентификации, и только в последнем, с таджиком, существуют снимки. Он поехал к экспертам и стал выпрашивать у них ксероксную копию снимка. На него посмотрели как на тронутого участкового, вообразившего себя Шерлоком Холмсом, но дали.
По-честному, Николай не знал, что с ним делать. В городе были тысячи машин.
Но он продолжал думать над этими случаями. Самое смешное, что некую идею подала ему телевизионная передача про здоровье.
Через несколько дней он снова пришел к Константину.
– Слушай, Костя. А ведь причину убивать беззащитных и небогатых молодых людей найти не так уж сложно. Если уж я, тупой деревенский парень, сообразил, то ты, у тебя ведь техникум за плечами, тоже должен догадаться.
Константин раздраженно на него посмотрел.
– Ладно. Я подумаю.
Но Николай не отставал.
– Костик, а ты подумай сейчас. Человеческое тело в наше время дорого стоит. Сколько там всего напихано.
Константин явно растерялся и задумался.
– Коля, ты совершенно больной, чокнутый идиот. Ты знаешь, как шутят над ментами по поводу их умственных способностей? Так вот ты – глупее мента. Ты действительно подумал, что их убили из-за органов для пересадки? Это в нашем-то городишке. С нашей районной больницей?
Но Николай упрямо покачал головой.
– Я, может, и идиот. Но проверить хоть что-то мы можем. Кроме того, я воспользовался твоей идеей о протекторах и посмотрел. В большинстве случаев не найдено, как это бывает, тормозного пути и следов шин. Никого это не взволновало. Эти люди никому не были нужны. А может, это вообще инсценировка, и погибли они в другом месте? Согласись. Ну, не может быть, что на улице Долгина, пусть даже на опасном переходе, гибнут только безвестные молодые люди.
Константин мученически вздохнул. И они потащились в районную больницу, куда были доставлены тела. Менты предъявили удостоверения и попросили показать им свидетельства о смерти и акты патологоанатомической экспертизы. Везде был указан один и тот же диагноз «травма несовместимая с жизнью» с подписью патологоанатома С.Н. Кондрашева. Он в тот день был на работе, и менты зашли к нему. В маленьком кабинете сидел полноватый, уже седой мужчина и пил кофе. Из стоящего магнитофона раздавалась тихая классическая музыка.
Патолог удивленно на них посмотрел.
– Чем могу помочь? – спросил он.
Николай замялся. То, что они делали, было не совсем законным.
– Извините, вы подписывали эти свидетельства?
Тот даже не стал смотреть.
– Я заведую отделением патологоанатомии, и в итоге единственный, кто подписывает окончательное заключение.
– Тогда вы, может, помните этих людей? – настаивал Николай.
Доктор посмотрел фамилии.
– Первых двух нет. А эти – совсем недавние. Молодая женщина и парень.
Он сделал паузу.
– Вы, господа милиционеры, думаете, что у меня приятная профессия? Вот увидишь двух таких молодых покалеченных и мертвых, а потом пьешь водку до рвоты. Или слушаешь вот так классическую музыку.
А что произошло с трупами? – снова спросил Николай.
Доктор отхлебнул кофе.
– Да я, собственно говоря, лично этим не занимаюсь. Но женщину, по-моему, забрала какая-то родственница и, наверно, уже похоронила. А парень до сих пор здесь. У него гражданство другое. Вот и ждем распоряжений от родственников. Хотите взглянуть?
Менты переглянулись, но отказались. Трупы они, конечно, видели, но никакую судебно-медицинскую экспертизу проводить не умели. А видеть мертвого, травмированного и вскрытого парня им не очень хотелось.
– И что мы в итоге узнали? – ехидно спросил Константин. – Ничего. Поговорили с таким же, как мы, задрюченным жизнью мужиком.
Николай выругался.
– Ладно, тут прокололись. Пойдем узнаем, на всякий случай, кто их привез.
В регистратуре сказали, что тела привозил доктор терапевтического отделения А.Д. Барсуков, который поддежуривает на больничной «скорой». Менты собрались уже уходить, но Константин неожиданно спросил:
– А сколько у вас машин?
– Три, – ответила регистраторша.
– И на всех дежурит Барсуков?
Та удивилась.
– Кто же такую нагрузку потянет? Есть три бригады, каждая из которых состоит из врача, медбрата и водителя. Они все привыкли работать своим коллективом, и даже дежурства стараются подгадать, чтобы быть вместе. До скандалов доходит, если не совпадает.
– Любопытный, однако, факт, – сказал Константин, когда менты вышли из больницы. – Один и тот же доктор.
Николай пихнул его плечом.
– Так, может, познакомимся?
Они навели справки, и как-то навестили его на работе.
Это был высокий, приятный мужчина лет сорока. И его ни в малейшей степени не смутили их милицейские удостоверения.
– А, вы по тому случаю, – сказал он. – Вряд ли смогу помочь. Кто вызвал «скорую», я не знаю. Но, слава богу, хоть кто-то нашелся. Водитель, сволочь, уехал. Вокруг никого не было. А я приехал уже к трупу. Мне оставалось только отвезти его в морг.
– А вам не кажется странным, что за год у вас это уже четвертый подобный случай? – внимательно глядя на него, спросил Николай.
Врач пожал плечами.
– Четыре, говорите. Честно говоря, не считал. В медицине есть то, что называется, закон парных случаев. Если вы дежурите и вам привозят отек легких, то можно быть уверенным, что вскоре привезут еще один.
Он усмехнулся.
– Значит, таково мое медицинское везение. Побил рекорды. А может, вы думаете, что я езжу на своей тачке с медбратом и водителем и командую давить людей?
Ментам нечего было сказать, и они, извинившись за беспокойство, ушли.
Они поговорили и с водителем «скорой», но тот ответил, что его дело – машина и руль. А на такие страсти он и вообще смотреть не может.
…Как-то Константин позвал Николая выпить пива. Они сидели в маленьком баре и болтали. Постепенно разговор угас.
– Коля, – вдруг сказал Константин, – а ведь мы нарываемся на неприятности. Если кто-то узнает о нашем частном расследовании, то хлопот не оберемся. Мы ведь пользуемся служебными удостоверениями. Допустим, тот же патолог поинтересуется, кто мы такие, и пожалуется. И справедливо скажет, что мы, если уж очень хочется заниматься сыском, должны искать водителя, совершившего наезд, а не приставать к медикам, которые и так работают тяжело и за гроши. У нас же ничего нет, кроме странного стечения обстоятельств, включая дежурства этого доктора.
Николай залпом осушил кружку.
– Ты прав. Но есть один человек, которого мы не опросили. Это медбрат.
– Как хочешь, а я выхожу из игры, – мрачно ответил Константин.
– Ничего. Справлюсь один.
И они расстались, сердясь друг на друга.
А потом начались какие-то заморочки по работе. Не из-за того, что что-то происходило конкретно у них, а приехала какая-то дурацкая инспекция из центра, и всю милицию города залихорадило.
А у Николая в это время случилась небольшая паранойя (хотя и слова такого он не знал). Он не мог пройти мимо стоявшего автомобиля, не осмотрев шины – присев и вытащив бумажку из кармана. Когда испуганные или раздраженные водители спрашивали, в чем дело, он извинялся и шел дальше. Трудно было понять, как мент собирается определить машину, ведь многие протекторы выглядят одинаково. Но на его цели была отметина: небольшой, но заметный порез на резине.
Инспекция, наконец, уехала. И Николай опять пошел в больницу. Выяснилось, что, в отличие от других, постоянный медбрат Барсукова уже несколько месяцов не работает после инфаркта, и у него все время кто-то на подмене. А в день гибели таджика там вообще работал практикант, который закончил положенный срок практики и уехал в родной город.
Николай хотел уже плюнуть на все. Но… он был упрямцем. И стал разыскивать практиканта.
Наконец, по милицейским каналам он выяснил его адрес и телефон в другом городе. Но тот не отвечал на звонки. Оказывается, он был у родителей в деревне, куда еще не дотягивался телефон.
В конце концов, Николаю удалось его застать. Мент представился и спросил о происшествии.
– Конечно, помню, – ответил юношеский голос. – Такое разве забудешь? Мой ровесник. Я всю дорогу только и думал, дай бог, чтобы поправился.
– Как поправился? – с удивлением спросил Николай.
– Что значит как? – в свою очередь удивился практикант. – Врачи сейчас многое умеют. А он лежит без сознания и стонет. Мы ему сразу капельницу поставили, обезболивающее ввели.
– Спасибо за информацию, – сказал мент и, положив трубку, побежал к Константину.
Тот встретил его без особой радости.
– Костик! – дружелюбно сказал Николай. – Ты сразу не злись, а послушай.
И он рассказал о том, что узнал.
– И как теперь выглядит «травма несовместимая с жизнью»?.. Поедешь со мной к патологу?
Они поехали, и в этот раз было видно, что их визит его раздражает. Хотя они и на самом деле мешали ему работать.
– Молодые люди! – сказал он. – Вы залезаете в область, в которой ничего не понимаете. «Травма несовместимая с жизнью» – это термин, который говорит сам за себя. У вашего таджика было обширнейшее кровоизлияние в мозг. В таких случаях пострадавший может какое-то время жить, но потом наступают необратимые процессы, и он умирают. Мне привезли уже труп. Я мог бы написать в свидетельстве о смерти «Черепно-мозговая травма. Обширное кровоизлияние в мозг», но это не изменило бы сути. И потом, к чему все эти вопросы?
И тут, к удивлению Николая, Константин разразился целой речью.
– Дорогой доктор! Вы неправильно нас понимаете. Никому не нравится, когда приходит милиция и задает вопросы. Мне бы тоже не понравилось. Суть ни в этом. Мы ни на минуту не сомневаемся в вашей квалификации. Мы ищем водителя, который скрылся с места преступления. И хотим, чтобы он был наказан. Но если мы его найдем, то он наверняка найдет себе адвоката. Я уважаю профессию адвоката, но не исключаю, что может начаться словесная чехарда. Одно дело, когда водитель наехал, убил и скрылся. А другое, когда наехал и скрылся, но пострадавший был жив. И в этом случае легко можно в чем-то обвинить и медиков. Так что точность терминологии важна.
Николай с уважением посмотрел на Константина.
Патолог бросил странный взгляд.
– Что ж, наверно, вы правы. В ваших рассуждениях есть логика.
И после паузы.
– Вашей работе тоже не позавидуешь. Я ведь не начинал карьеру патологом, а был хирургом с розовой мечтой спасать больных. А потом умер один, второй, третий. Не из-за меня, а потому что спасти их было нельзя. И я видел, как они умирают. И я плюнул на все и ушел в патологию. По крайней мере, мне хоть и жалко этих людей, но живыми я их не видел. И вообще давайте закроем эту тему.
Доктор приподнял брови, как будто у него мелькнула какая-то идея.
– А знаете, молодые люди, нельзя жить только работой. Надо уметь расслабляться. У нас тут есть маленькая компашка, и мы в конце каждого месяца ездим на шашлыки. Хотите присоединиться?
Менты засмущались.
– Да нам вроде как неудобно.
Доктор удивился.
– Почему неудобно? Вы что, обязаны общаться в свободное время только, извините, с ментами? И потом вы же не в форме поедете.
Менты поколебались и согласились. Когда они вышли, Константин сердито заговорил:
– Коля, я в последний раз вытаскиваю тебя из неприятностей. Слава богу, он мужик нормальный и клюнул на мою байку, или хотя бы сделал вид. А то точно бы нарвались на проблемы. Доктора можно обвинить только в мелкой неточности в формулировке диагноза. И все. А мы-то сами сколько раз пишем не совсем точно, чтобы было покороче или чтоб избежать лишней волокиты.
Николай виновато опустил голову.
Но… продолжал размышлять все о том же. У него появилось ощущение, что все-таки они что-то пропустили. А потом сообразил: ведь есть еще один медбрат, который перестал работать после инфаркта. Он поинтересовался, и выяснилось, что тот заболел через несколько дней после первого ДТП.
Медбрат жил в том же городе, и мент напросился к нему в гости. Это был мужчина под пятьдесят, довольно грузный. На столе у него лежал флакон от инсулина. Медбрат извинился и сказал, что у него диабет, и он только сейчас сделал инъекцию, а потом предложил кофе. Мужчина был спокоен и гостеприимен, но когда Николай стал задавать вопросы о пострадавшем в ДТП парне, на его лице появилось выражение испуга. Он замахал руками.
– Послушайте, – сказал он, – вы же видите, что я диабетик, и у меня давно проблемы с сердцем. Мне много раз говорили, что пора уходить со «скорой», а я все тянул. А потом, когда увидел это… Вот, наверно, сердце и не выдержало.
– А что увидели? – настойчиво спросил Николай.
Встревоженность не сходила с лица собеседника. Он отрицательно покачал головой.
– Лучше не вспоминать, – ответил он и выпроводил мента.
«Он напуганный, а может, и запуганный человек», – подумал Николай.
…Наступил день пикника. Менты скинулись и купили бутылку дорогого французского коньяка. Они договорились, что их подхватят на злосчастной улице Долгина. Подъехала хорошая, хотя и не новая иномарка. За рулем сидел патолог. Кроме него, в машине были еще двое мужчин, в которых менты не без удивления узнали доктора и водителя «скорой». Поздоровались. Они все раньше не называли друг друга по именам. Выяснилось, что доктора зовут Андрей, водителя – Виктор, а патолога – Сергей. Представились и менты. В дороге шел обычный ни к чему не обязывающий треп малознакомых людей. Патолог рассказывал, что доктор и водитель дружат еще с армии, но один после нее пошел учиться, а другой не захотел. А потом как-то снова встретились и теперь работают вместе и дружат семьями.
Они приехали на популярное в городе место пикников на обрыве, с которого открывался удивительно красивый вид на протекающую внизу реку и лес на том берегу.
А потом начались обычные довольно приятные хлопоты по подготовке к шашлыку: сбор валежника, разгрузка багажника с кастрюлей замаринованного мяса, бутылками, еще какой-то закусью. Как всегда бывает при разведении костров, долго не могли найти спички, но в конце концов все уладилось. Мужчины приняли по рюмочке и облегченно вздохнули. Жизнь стала лучше. Они почти не разговаривали, а просто грелись на солнышке, время от времени принимая очередную дозу. Наконец, костер стал прогорать, и патолог начал нанизывать мясо на шампуры.
– Серега у нас не зря патологоанатом. Специалист по мясу, – не очень приятно пошутил доктор.
Николай поднялся. Захотелось размять ноги. Поднялся и Константин. Оба были в приятном расслабленном состоянии. Они подошли ближе к обрыву. Рядом стояла иномарка. Чисто механически Николай присел и осмотрел протекторы, а затем вынул заветную бумажку из кармана. На одном из протекторов была характерная, как и на снимке, внушительная царапина.
– Эй вы, менты. Ну-ка повернулись ко мне лицом и сделали три шага назад.
Николай и Константин оглянулись и увидели Андрея, держащего наведенный на них пистолет.
– Только не упадите с обрыва, – зло усмехнулся тот.
– Витя, подойди, пошмонай их, нет ли оружия.
Виктор довольно профессионально их обыскал. Оружия не было. А доктор, не отводя пистолета, вдруг начал выговаривать патологу.
– Серега, я же тебе сто раз говорил, не надо умничать. Не надо играть в достоверность. Не надо устраивать настоящие ДТП. Можно проколоться. Но ты же не слушаешь. Хотя бы протекторы тогда поменял, жмот несчастный.
Патолог виновато развел руками.
– Но ведь не произошло ничего. Эти участковые ничего не стоят.
Менты с удивлением поняли, что те знают их настоящую должность.
– Да? – иронически спросил доктор. – Во-первых, они мешают работать. Во-вторых, если пропадут сразу два участковых с соседних участков, поднимется большая суматоха, и организации придется дорого заплатить, чтобы ее замять. Или хочешь расплачиваться сам?..
Доктор обратился к милиционерам.
– Слушайте вы, головная боль, менты грошовые. Вы хоть понимаете, во что влезли? Бизнес на трансплантации – это огромные деньги. И в нем нет законов. Нужно только кому надо отстегивать. На хрена вам были эти приключения?
Глаза доктора жестко блеснули.
– Но я человек гуманный, – водитель и патолог одновременно заржали, – и предлагаю вам право выбора. Первый вариант. Я вас сейчас грохну, и мы вас закопаем. А организация потом замнет расследование по факту исчезновения. Но это обойдется дорого. Второй, более дешевый. Вы забываете обо всем и занимаетесь своими делами.
Он бросил к ногам Николая конверт.
– Подними.
Мент поднял.
– Там десять тысяч, – доктор засмеялся, – за проделанную вами работу.
Николай, изображая наивность, спросил:
– Рублей?
– Посмотри в конверт, идиот, – снова засмеялся доктор. – Кстати, вам придется облегчить работу Виктора по поискам этих приезжих отбросов. Вам это проще. Будете докладывать ему.
– Какой базар, мужики. Нет проблем, – сказал Николай и, увидев доллары, спрятал конверт в карман.
Доктор изучающе на них посмотрел.
– Вы только героев из себя не стройте. Доказательств у вас нет, а протекторы мы поменяем. И не забывайте, что и вы, и ваши семьи могут попасть в ДТП, – угрожающе добавил он. – А теперь идите есть шашлык.
И мужчины, как будто ничего не произошло, снова стали выпивать. Шашлык был нежнейше вкусным.
– А знаете, чье мясо мы сейчас едим? – с ухмылкой спросил патолог.
Менты чуть не подавились.
– Шучу, шучу, – засмеялись патолог и его подельщики, – обыкновенная баранина.
Через какое-то время милиционеры сказали, что им нужно по малой нужде.
Доктор пожал плечами.
– Уж не думаете ли вы, что я заставлю вас делать в штаны? Конечно, идите. Только не выходите из поля видимости.
Менты отошли на несколько шагов и повернулись спинами.
– А ведь они не собираются останавливаться, – тихо буркнул Николай. – Они же хуже садистов.
– И что ты предлагаешь? Они, похоже, не из трусливых. Их трое. У них пистолет, – так же тихо ответил Константин.
Николай чуть поколебался.
– А ведь мы все прилично приняли. Водитель может не справиться с управлением.
– Что ты задумал? – Мы же поедем на той же машине.
– Увидишь, – задумчиво сказал Николай. – Ты только первым в тачку не лезь, приотстань. Сам дальше сообразишь, как мне помочь.
Менты вернулись к костру. Пикник угасал. Шашлык был съеден, спиртное выпито. Патолог достал из багажника термос с чаем. Пора было собираться домой. Все были или притворялись, что хорошо навеселе. Наконец, стали грузиться в машину. Доктор и Виктор сели, как и в прошлый раз, сзади. Константин, помня просьбу друга, отстал и стоял рядом с багажником. Николай любезно открыл водительскую дверцу и помог патологу сесть за руль. Тот глуповато засмеялся.
– Первый раз, выпивши, буду более или менее спокойно ехать. У меня же в машине два мента.
Помимо этого, патолог, видимо, был доволен, что в этой истории дешево отделался.
…Николай быстрым движением повернул ключ зажигания и, переключив ручку коробки передач не на задний ход, а вперед, надавил на колено лежащей на газе ноги патолога. Послушная иномарка рванулась к обрыву, до которого было метра три. Крупный Константин, сообразив, в чем дело, стал подталкивать машину сзади. Доктор хотел вытащить пистолет, но не успел. А запаниковавший, пытавшийся тормозить патолог запутался в педалях.
Машина, чуть заколебавшись, рухнула с обрыва.
Менты подошли к краю. Разбитая иномарка начала гореть.
– Почему люди не летают как птицы? – вдруг проявил эрудицию Константин.
– Наверно, нелетная погода, – прозаично ответил Николай. – А ведь потерпевшие еще живые были, когда их эти гады патронили, – добавил он. – Сейчас от трупов органы уже не пересаживают. Я интересовался.
Константин с отвращением сплюнул.
Николай достал конверт с деньгами и поделил их поровну.
– Держи, – сказал он Константину. – Мы их заработали. И пойдем отсюда. Еще как-то домой нужно добраться.
Они медленно двинулись в сторону шоссе, где можно было сесть на автобус.
– Коль, а я теперь буду бояться ходить к врачам, – скривился Константин.
Николай какое-то время не реагировал.
– Что ж ты всех так, огульно? В семье не без урода. И у них, и у нас. Мы ведь совсем не деды Морозы.
Константин вдруг потянул его за рукав.
– Коля, а ведь он сказал, что у них там целая организация. Наверно, нужно что-то сделать.
Николай остановился и не без удивления посмотрел на Константина.
– Костя, раньше ты мне говорил, что я ненормальный, а теперь это говорю я тебе. Изменить мир не в наших силах. Не по Сеньке шапка, как однажды ты мне сам сказал. Зато у нас на участках перестанут пропадать люди.
Из милицейского протокола по факту смерти доктора Барсукова А. Д., работавшего в районной больнице №7, патологоанатома той же больницы Кондрашова С. Н. и водителя «скорой помощи» подстанции, находящейся в ведении той же больницы, Немцова В. Г.
