Czytaj książkę: «Все реки, набережные и мосты Москвы»

Czcionka:

Живые блики
Вместо предисловия

Москва стоит на многих горах и долинах…
Михаил Ломоносов

Главные горы Москвы – семь ее легендарных холмов, а долины столицы – ее многочисленные реки и речки, основная из которых Москва-река.

Когда-то по территории современной Москвы протекало более ста двадцати рек и ручьев. Полсотни из них были достаточно крупными и вошли в названия и быт древнего города. В настоящее время осталось около сорока рек. Естественные участки долин сохранились в основном на периферии города, за бывшими заставами. Многие водные артерии столицы упрятаны в трубы, текут под землей… Но Москва-река, главный ее приток Яуза, Обводной канал в Замоскворечье и канал им. Москвы, сделавший ее портом пяти морей, продолжают отражать московские небеса, здания и всю многовековую историю столицы. Они во многом определяют градостроительную политику Москвы, поскольку вся эта пересеченная, всхолмленная местность, изрезанная долинами речек, как писал Ломоносов, предполагает огромное количество набережных, мостов, выходов к воде и других гидросооружений.

Первое упоминание о Москве по “Пантеону Российских государей” относится к IX столетию. Согласно преданию, в 880 г. Олег, еще не вещий блюститель Игорева престола, а всего лишь князь Урманский, пришел на Москву-реку, которая тогда называлась Смородиною. Под этим названием она сохранилась в русских былинах. Три века спустя, 4 апреля 1147 г., князь суздальский Юрий Долгорукий (Мономах), как сказано в летописи, угощал здесь своего союзника северского князя Святослава.

На москворецких берегах прошумели великие события, прозвенели над водой гениальные песни, а история по сей день соседствует с острейшими проблемами современности. Вот мнение великого историка Соловьева о том, что является живоносной артерией, связующей нитью, природной скрепой Московии: “Область Москвы-реки была первоначальной областью Московского княжества, и первой деятельностью московских князей мы замечаем стремление получить в свою власть все течение реки”.

Этого сумел добиться сын святого князя Александра Невского – святой Даниил Московский. Славный и поучительный жизненный путь благоверного князя завершился 17 марта 1303 г. по новому стилю. Набожный князь основал монастырь на Москве-реке в честь своего небесного покровителя Даниила Столпника. В 1983 г. монастырь был возвращен церкви и к 1000-летию Крещения Руси восстановлен во всей красе. Ныне обитель служит местом резиденции Патриарха Московского и Всея Руси, а также средоточием церковно-духовной жизни.

Одна из московских пословиц гласит: «Москва начиналась с бугорка»…

В «былинные» времена, на том самом месте, где стоит Москва, был маленький укрепленный городок, расположившийся на Боровицком холме при впадении Неглинки в Москву-реку. По сравнению с теперешним мегаполисом его можно было назвать «бугорком».

Первое московское поселение появилось в XIV веке и было крепостью (именно так переводится слово «кремль»). Называлась эта крепость «град» или «град Москва». В XVI веке Кремль стал одной из мощнейших крепостей в Европе (согласно книге рекордов Гиннесса – самой мощной средневековой крепостью). Стены его ни разу не были взяты штурмом.

В Москву приезжает много гостей, чтобы полюбоваться красотами города. В помощь туристам выпускаются путеводители и книги. Как ни парадоксально, творцами первых путеводителей стали не признанные знатоки своей страны и ее достопримечательностей, а те, кто менее всего был осведомлен об этом, а именно… путешественники-иностранцы. В те далекие времена у коренных россиян, редко покидавших родные места, потребности в путеводителях еще не было.

Первые московские путеводители открывают «родословную» своеобразного вида литературы, расцвет которой падает на время после окончания Отечественной войны 1812 г. В пору патриотического подъема, рожденного борьбой с войсками Наполеона, Москва стала символом Родины, стойкости и мужества народа. С тех пор издание путеводителей не прекращалось.

В этой книге собраны многие водные и надводные достопримечательности Москвы. Всего в Москве около 70 набережных и 80 мостов. Рассказать обо всем этом разнообразии – задача не из легких, но фотоиллюстрации и авторские описания, надеюсь, помогут читателю «увидеть» картину достопримечательностей Москвы, раскинувшейся на приречных холмах и долинах.

Вокруг нулевого километра

От Иверской часовни до застав,
Куда народ валит,
Там Иверское сердце,
Червонное, горит.
И льется «Аллилуйя»
На смуглые поля.
Я в грудь тебя целую,
Московская земля.

Марина Цветаева

ВОЛШЕБНОЕ ЗЕРКАЛО

Прежде все расстояния от Москвы до любой реки и всякого населенного пункта Московии считались от Главпочтамта. Такой вопрос на засыпку – откуда? – существовал во всех викторинах, и люди часто отвечали: от Красной площади. С годами оказалось, что проигравшие в викторинах были правы. Теперь нулевой километр дорог России находится возле Воскресенских ворот, ведущих на Красную площадь, и часовни Иверской иконы Божией Матери, которой испокон века спешили поклониться все прибывающие в Москву. Это – главная московская святыня. Москвичи всегда очень любили свою часовню, и никто не начинал дел, не помолившись перед чудотворным образом. Ее называли «отрадным перепутьем для всех верующих». Благодатная сила московской Вратарницы была настолько велика, что ее чтили не одни москвичи и даже не только православные: на поклон к знаменитому чудотворному образу приходили католики, лютеране, сектанты и даже вовсе нецерковные люди – вера и надежда на помощь оказывались сильнее убеждений. Купцы приходили сюда перед торговой сделкой, студенты и гимназисты – перед экзаменами. Теперь, пожалуй, нулевой километр притягивает приезжих больше знаменитого архитектурно-духовного памятника.

Свой окончательный (и современный) вид Иверская часовня получила в 1791 году, когда ее перестроил Матвей Казаков. Дореволюционная часовня могла вмещать лишь около пятидесяти человек. Каждый, кто приезжал в Москву, прежде всего шел поклониться Иверской. Сам основатель Петербурга, Петр I, москвич по происхождению, навлек на себя неприязнь горожан тем, что, вернувшись в 1699 году из своего первого путешествия в Европу, он не поехал к Иверской, как это делали цари до него, а сразу же проскакал в Лефортово к своей возлюбленной немке Анне Монс. Однако в 1721 году через Воскресенские ворота Петр Великий торжественно въехал в Москву после победы в Северной войне и заключения Ништадтского мира. Со времен Петра все императорские особы, прибывавшие в Москву, в том числе и на коронацию, из новой северной столицы, прежде всего приходили кланяться московской святыне и обязательно прощались с ней, возвращаясь в Петербург. А еще у Воскресенских ворот в тюрьме два месяца сидел в оковах Емельян Пугачев. Толпы народа сходились смотреть на него. Когда бунтовщик тряс кандалами, стоял ужасный звон, и женщины падали в обморок от страха.

Только однажды Иверская покинула Москву – в сентябре 1812 года, перед приходом французов, когда преосвященный Августин вывез ее из города во Владимир вместе с Владимирской иконой (список укрыли монахи Николо-Перервинского монастыря), где святыни пробыли два месяца и в ноябре 1812 года невредимыми вернулись в Москву. В память об изгнании Наполеона в дореволюционной Москве ежегодно совершался крестный ход: из Кремля шествие направлялось к часовне, Иверскую икону принимали на руки и с благоговением обносили ее вокруг кремлевских стен.

После революции над Иверской часовней жестоко надругались. В рождественский Сочельник 1923 года в Москве провели акцию под названием «комсомольское рождество». Ее главное действие разворачивалось на площади перед Иверской часовней. Огромная толпа устроила нечто вроде «комсомольских святок» с ряжеными, только рядились в основном под православных священников и монахов, представляя их в самом непотребном виде. Бесовское ночное шествие отправилось с Петровки по Большой Дмитровке к Садовой, а оттуда по Тверской к площади Революции, где развернулось главное действие «праздника». Перед Иверской часовней был устроен грандиозный костер, в котором сожгли всю религиозную «атрибутику» под песнопения «комсомольского хора».

Иверской часовни вскоре не стало: ее снесли, а икона была перенесена в храм Воскресения в Сокольниках. В 1931 году снесли и Воскресенские ворота – освободили место для прохода демонстрациям и автомобильного движения. Уже на моей памяти это движение было запрещено. В начале 90-х годов прошлого века на Афоне снова сделали список с подлинной Иверской иконы. В ноябре 1994 года Патриарх Алексий II освятил закладку Иверской часовни и Воскресенских ворот. Менее чем за год они были восстановлены по проекту Олега Журина, и 25 октября 1995 года часовня вновь открылась. Вскоре на брусчатке перед ней легло медно-кованое панно: «Нулевой километр дорог России».

С этой святыни мы начали рассказ о реках центральной части Москвы и лишь слегка прикоснулись к московской истории. Представьте, какая нужна книга, чтобы описать каждый памятник на берегах Москвы-реки, сам Кремль, возникший и гордо возносящийся при впадении Неглинки в Москву-реку, мое родное Замоскворечье… А есть еще Яуза и Обводной канал, Сетунь и Нищенка, Лихоборка и Пресня.

Попутешествуем по некоторым рекам центра Москвы, сначала совершив небольшой экскурс в прошлое, чтобы объяснить, какова роль рек в истории нашей столицы. Главным ее украшением, географической и градостроительной доминантой, наконец, поилицей, давшей имя самому городу, является Москва-река. Исконное население Московской земли, как считают некоторые исследователи, – финноязычное племя меря и балтоязычное племя голядь (галинды). В Коломенском на Москве-реке (от мерянского слова «колм» – «могилы предков», «кладбище») меря жили много веков, оставив нам памятники дьяковской культуры. Именно меря называли реку «Маска-ава», т. е. «Медведица». По этой теории не Коломенское получило свое название от города Коломны, откуда огородники перебирались в царское подмосковное село, а, напротив, древнейшее московское название как бы «сплавилось» вниз по Москве-реке, дав имя замечательному городу, о котором мы еще расскажем на страницах этой книги. Племя голядь занимало территорию от Москвы до Смоленска. На территории Москвы их села были в Чертаново (Чартона) и в Битцах (Айбица). Река Яуза (Ауза) названа так именно голядью и на их языке означало «Камышовая, поросшая камышом».

Иверская часовня

С востока соседями меря были потомки булгар – чуваши и камские булгары – потомки половцев и булгар-чувашей. К югу проживали угро-финские племена – мурома, мещера и мордва (мокша и эрзя). В верховьях Дона – северяне – потомки ираноязычного племени, к этому времени уже ославянившиеся. Но славян, считают одни, пока еще в Москве нет. Автор книги «Московское княжество Ивана Калиты» К. А. Аверьянов указывает, что в XII веке большое число селян с нынешних украинских (северских) земель заселяет Владимиро-Суздальскую Русь, где их расселяют по границам княжества. Одним из таких пограничных пунктов являлась Москва.

Другие ученые утверждают, что славянские племена на территории Подмосковья были самыми многочисленными. Рубеж между вятичами и кривичами проходил по северной части нынешнего Можайского района, через Рузский, территория которого почти полностью была во владениях вятичей, через Одинцовский район, параллельно Москве-реке, через центр теперешней Московской области, через Мытищинский район, включая территорию г. Болшево, где жили вятичи, через Пушкинский (г. Пушкино находится на бывшей земле вятичей), Щелковский (вятический), Ногинский районы. Далее граница между племенами шла к югу вдоль восточной оконечности современных Раменского и Коломенского районов, территория которых принадлежала вятичам. Пределы нынешнего Луховицкого района, включая течение реки Оки, были вятическими.

Как бы там ни было, с XII века появление большого количества рабочих рук и скопление этих поселенцев на землях Подмосковья приводит к усилению роли этих земель. А пограничная торговля еще больше способствует росту влияния Москвы.

Одна из загадок русской истории – резкое возвышение роли Москвы. Почему именно она? Русь стонет под игом, горят окраинные земли, разрушены славные города, а городок на былинной реке Смородине – растет. «В Москву, как в центральный водоем, со всех краев Русской земли, угрожаемых внешними врагами, стекались народные силы», – пишет историк В.О. Ключевский. Ему вторит С.Ф. Платонов: «Москва была расположена в узле дорог». Через нее шли все переселенцы, оставляя богатства или оседая здесь. Москва-река связывала бассейны Волги и Оки, и ее не могли миновать щедрые торговцы-новгородцы.

Но тут же историк Платонов твердо заявляет: «Второй причиной возвышения Москвы были таланты и удачи первых Московских князей, умевших использовать выгоды своего положения».

Но, конечно, сыграла свою роль и Москва-река, ставшая исторической скрепой всей Московии. Великий историк Сергей Соловьев писал: «Область Москвы-реки была первоначальной областью Московского княжества, и первой деятельностью московских князей мы замечаем стремление получить в свою власть все течение реки». Выполнил эту задачу основатель Даниловского монастыря на Москве-реке святой князь Даниил Московский.

В Москве, где едущий и пеший
Спешит, ведет минутам счет,
Одна Москва-река неспешно
Бурливым городом течет.
И ни к чему ей торопиться,
Она хранит достойный вид:
Волшебным зеркалом столицы
В оправе каменной лежит.

В Москве учрежден еще один праздник – День Москвы-реки. Мэр Лужков повелел отмечать его в третью декаду мая. Почему в эти сроки? Наверное, есть тому погодно-коммерческие соображения. Ну, весна в разгаре, приезжие в московский регион нагрянули, богачи выехали в Барвиху и Архангельское на Москве-реке…

Но ведь есть серьезные, исторически обоснованные даты, события, поводы, чтобы и впрямь отметить День Москвы-реки. Она многое отражает в нашей истории, но, конечно, первым запечалился в ней лик Даниила Московского. Славный и поучительный жизненный путь благоверного завершился 17 марта по новому стилю 1303 года, но не канул в реку забвения.

«Хитрый, разумный и любимый своим народом, князь Даниил Александрович был настоящей причиной украшения и распространения Москвы», – справедливо восклицает исследователь столицы И.К. Кондратьев. Как правитель, Даниил действовал в духе своего времени: любыми путями стремился приобрести новые владения и богатства. Но как геополитика и устроителя завещанной земли его вели мудрость (хоть прожил около сорока лет) и Божий промысел. Он вернул отчий удел – Переславль-Залесский, северней которого пока было бесполезно соваться, воевал и хитростью пленил, не казня, рязанского князя Константина Романовича, но следствием этого стало присоединение Коломны – города, запирающего устье Москвы-реки. Теперь надо было взять ее исток, и Даниил повел борьбу с Можайском, да так успешно, что верховьем реки и крепостью в год смерти отца овладел его сын Юрий. Так эти две даты – кончина и присоединение – и запечатлены в летописи. Была выполнена главная задача: взять под контроль все течение реки! Не символично ли, что после вековых административных делений и преобразований такими и остались границы Московской области – все течение реки, включая исток в болоте на границе со Смоленщиной.

Памятка читателю
Москва и ее окрестности расположены на стыке Смоленско-Московской возвышенности, Москворецко-Окской равнины и Мещерской низменности. Большая часть городской территории находится в среднем на высоте 120 м над уровнем моря, в пределах моренной и флювиогляциальных равнин с широкими долинами р. Москвы и ее притоков (Яузы, Сетуни и др.), имеющими развитые поймы и надпойменные террасы. Повышенные участки водоразделов (в том числе «семь холмов» – Кремлевский, Сретенский, Тверской, «Три горы», Таганский, Лефортовский, Воробьевы горы) чередуются с речными долинами и оврагами. Наиболее высокие точки рельефа находятся на юго-западе, куда заходит часть Теплостанской возвышенности (высота до 254 м), и на северо-западе, где в районе Химкинского водохранилища располагаются окраины южного склона Смоленско-Московской возвышенности. Восточная и юго-восточная части города расположены на западной окраине Мещерской низменности. Многие особенности рельефа Москвы связаны с многовековой деятельностью человека.
Территория Москвы лежит в пределах Московского артезианского бассейна. Грунтовые воды многочисленных родников и более 4000 колодцев в прошлом обеспечивали население Москвы мягкой питьевой водой. Грунтовые воды легко подвергаются техногенному загрязнению от таяния засоленного снега, утечек канализации, сбросов очистных сооружений. Атмосферное питание грунтовых вод усиливается поливом улиц, утечками из коммуникационных сетей.
Долина реки Москвы имеет асимметричное террасное строение. В районе Краснохолмской и Боровицкой излучин реки одна из террас пересекается долинами рек Неглинной, Пресни, Яузы, Сивки, Рачки, Чарторыя. Именно здесь, на холмах, покрытых бором, возникла Москва. С долиной реки Москвы связаны плоские заболоченные впадины, откуда брали начало реки Неглинка, Пресня, Ходынка, Лихоборка, Ичка и другие притоки Яузы.
Рельеф определяет сложность инженерно-геологических условий на территории города, которые влияют на архитектурно-планировочные решения. Градостроительство существенно изменило первоначальный рельеф. Было засыпано более 100 небольших рек, ручьев и оврагов, десятки стариц, болот, свыше 700 прудов. Наибольшие изменения произошли в долине реки Москвы. Истощение водных запасов потребовало сооружения системы водохранилищ, что способствовало уменьшению стихийных разливов. Для обводнения реки Москвы был построен канал им. Москвы.

Если взглянуть на один из цветных рисунков Апполинария Васнецова, запечатлевшего, так сказать, природный московский рельеф, то мы увидим могучую долину Москвы-реки, поймы ее притоков и возвышенности между ними. Так родилась градостроительная картина и гармония Москвы, так родилась легенда о семи холмах: Боровицком, Сретенском, Тверском, Трехгорном, Швивой горке, Лефортовском и Воробьевском. Так говорили в народе, сравнивая Москву с Римом и Вторым Римом – Константинополем.

Но обратимся к толкованиям названия Москвы-реки, хотя один из вариантов племени меря – Медведица – мы уже привели.

Топонимический словарь
МОСКВА-река – левый приток (в дальнейшем: р., лп) Оки. Происхождение названия р. Москва издавна привлекает внимание исследователей. Для его объяснения в XIX–XX вв. предлагался ряд этимологии на базе финно-угорских, славянских и балтийских языков. В конце XIX в. историк В. О. Ключевский допускал объяснение Москва из языка коми, где «моек», «моска» – «телка, корова», а «во» – «река», т. е. «коровья река» в смысле «река-кормилица». В первой четверти XX в. историко-географ С. К. Кузнецов объяснял Москва из «мерянско-марийского» языка как «медвежья река», «медведица» (маска – «медведь», ава – «мать, самка»); акад. А. И. Соболевский, известный исторически не обоснованным распространением иранской этимологии на гидронимию Севера, считал, что Москва принадлежит скифскому языку, где означает «сильная гонщица, охотница», что якобы могло соответствовать быстрому течению реки. В то же время акад. Л. С. Берг под влиянием учения Н. Я. Марра связывал «Москва» с названием народа мосхи, жившего в древней Колхиде. Не останавливаясь на ряде других случайных объяснений, заметим, что все они, как и приведенные выше, отражают уровень топонимических знаний своего времени и совр. наукой не признаются.
В Географическо-статистическом словаре П. П. Семенова указывалось, что верхнее течение реки до болота Москворецкая Лужа, имело название Конопелька. Это указание словаря послужило основой для еще одной гипотезы о мерянском происхождении названия: в мордовском языке «конопля» – мушка, откуда реконструируется мерянское mosk с тем же значением, а из него производится Москва – «конопляная».
Пермскую гипотезу происхождения «Москва» выдвинул А. П. Афанасьев [1985]. В отличие от авторов ранее предлагавшейся пермской этимологии, которые не объясняли, каким образом термин коми ва – «река» проник в Волго-Окское междуречье, А. П. Афанасьев, используя всю совокупность совр. данных археологии и языкознания, показал принципиальную возможность нахождения прародины пермян на северной границе лесостепи Восточной Европы. В основе гидронима «Москва» он видит прапермский гидрографический термин «моск» с довольно широким спектром значений: «ключ, родник, источник, поток, приток» и т. п., и «ва» пермское – «вода, река», а в целом название осмысливается как «приток-река» (по отношению к Оке) или «река с притоком» (по отношению к Яузе и другим притокам). Действительно, названия многих значительных рек образованы терминами «большая река», «река», «приток» и т. п. Однако в последнее время популярностью стала пользоваться гипотеза крупного русского слависта Г.А. Ильинского, выдвинутая им уже 70 лет тому назад, согласно которой название «Москва» имеет славянское происхождение. В его основе праславянский корень моск, имевший значение «быть вязким, топким» или «болото, жидкость, влага, сырость». Этот корень известен в русских словах мозг, промозглый (о погоде), в словацком слове moskwa – «недосушенный (мокрый) хлеб, собранный с полей (в дождливую погоду)». Такое значение корня «моск» позволяет предполагать, что название «Москва» («топкая, болотистая, мокрая») возникло в ее самом верхнем течении, там, где она вытекает из болота Москворецкая Лужа. Впрочем, и в черте города река далеко не всегда была одета в гранит, – здесь известно и обширное урочище Болото, и Балчуг (тюрк. – «болото, грязь»), лежащие напротив Боровицкого холма, с которого и начинался город. Сочетание Москва-река, Смородина отмечено в одном из древних российских стихотворений, собранных Киршей Даниловым. Гидроним Смородина (от смрад), часто встречающийся в былинах, совмещается и с другими реками, в частности с рекой Черная Грязь. Однако трудно допустить, что до прихода славян эта крупная река оставалась безымянной. Поэтому более убедительна гипотеза о происхождении ее названия из балтийских языков, детально разработанная В. Н. Топоровым [1982]. Согласно этой гипотезе реконструируются варианты исходной балтийской формы названия: Mask-(u)va, Mask-ava или Mazg-(u)va, Mazg-ava, имеющие общее значение «нечто топкое, слякотное, мокрое, вязкое», совпадающее со значением, принимаемым при славянской этимологии. Но приведенные реконструированные формы допускают и иное толкование названия. Подобно тому, как русское «вяз» означает не только болотистость (от вязнуть), но и извилистость (ср. вязать, завязывать), балтийский корень mazg также означает и топкость, и извилистость (ср. литов. raazgati – «мыть», но mazgas – «узел»). Такое значение также подтверждается реалиями: в пределах совр. границ города коэффициент извилистости реки Москвы составляет 2,2 (75 км длины при 34 км расстояния по прямой), т. е. река вполне имеет право называться «извилистая». В пользу этой вполне реалистичной гипотезы косвенно свидетельствует и то, что названия притоков р. Москвы и ближайших к ней рек имеют также балтийское происхождение.

Ну что ж, поверим научным изысканиям, из которых мне ближе всего пермский вариант: основа – моск с довольно широким спектром значений: «ключ, родник, источник, поток, приток». Или балтийский – мазгаз – «узел», поскольку Москва не только причудливо вьется, распадаясь на клубки рукавов и пойменных озер (взгляните хотя бы на Ногатинскую пойму), но и является узлом водных дорог. Во всяком случае, я соглашаюсь с неуемными исследователями, которые отвергают с ходу толкование: топкое, болотистое место. Как можно главную артерию Страны источников, красавицу-реку с обрывистыми и холмистыми берегами, со строевыми борами на них, с чистейшей водой и изобилием рыбы сравнивать с болотом? А вот приток, узел – похоже: ведь Москва и сама является притоком и принимает множество других притоков.

Яуза в конце XIX века

Самый главный из них, конечно, Яуза, но и древнее городище-крепость, и Кремль возникли на впадении Неглинки или реки Неглинной в Москву-реку. Левый приток главной реки имеет длину всего 7,5 км. Речка начиналась из болота западнее Марьиной рощи. Протекая с севера на юг по самой центральной части города (по нынешним Стрелецкой и Новосущевской улицам), 3-му Самотечному переулку, пл. Коммуны (Суворова), Самотечному скверу, Самотечной площади, Цветному бульвару, Трубной площади, Неглинной улице, по территории, занимаемой ЦУМом и Малым театром, по Театральной площади и площади Революции, Александровскому саду вдоль Кремлевской стены), река имела большое значение для жизни Москвы: на ней располагались мельницы, кузницы, мастерские. Еще в начале XVIII века Неглинка была чистой рекой с шестью проточными прудами, которые служили резервуарами для разведения рыбы и тушения пожаров. Но уже к середине XVIII века с ростом населения Москвы и развитием промышленности Неглинка была сильно загрязнена. В 1816–1920 годах река от устья до Трубной площади (участок в 3 км) была заключена в трубу, остальной участок постигла та же участь к 1912 году. Однако коллекторы загрязнялись, не вмещали расходов воды и в половодье и паводки нередко затопляли прилегающие улицы. К 1966 году создано второе устье Неглинки – сооружен коллектор длиной около 1 км и диаметром до 4 м, который от района гостиницы «Метрополь» следует напрямую под Никольской улицей, Ильинской и Варваркой и сливает воды в реку Москву в районе разрушенной гостиницы «Россия» (почти на 1 км ниже старого устья у Большого Каменного моста, где в гранитной облицовке остался зияющий выход трубы).

Почти пятнадцать лет я проработал после окончания Литературного института на Цветном бульваре в редакции «Литературной России», где заведовал отделом поэзии, был членом редколлегии. Именно от этой редакции я стал много ездить по России и Подмосковью как публицист. Прочитав тогда «Мой Дагестан» Расула Гамзатова, я даже испытал обиду: почему не написано в поэтической манере такой же книги о Московии с преданиями, обычаями, легендами?..

А еще, конечно, мы ходили с братом и друзьями по берегу невидимой Неглинки в знаменитые Сандуновские бани. Они, как и переулок, были названы в начале прошлого века в честь знаменитой актрисы-певицы Сандуновой. Так их зовут теперь, так их называли и в пушкинские времена. По другую сторону Неглинки, в Крапивинском переулке, как вспоминает Владимир Гиляровский, на глухом пустыре между двумя прудами, были еще Ламакинские бани. Их содержала Авдотья Ламакина. Место было трущобное, как и вся округа, бани грязные, но, за неимением лучших, они были всегда полны народа.

Во владении Сандуновой и ее мужа, тоже знаменитого актера Силы Сандунова, дом которого выходил в соседний Звонарный переулок, также был большой пруд. Здесь в 1806 году Сандунова выстроила хорошие бани и сдала их в аренду Ламакиной, а та, сохранив обогащавшие ее старые бани, не пожалела денег на обстановку для новых. Они стали лучшими в Москве. Имя Сандуновой содействовало успеху: бани в Крапивинском переулке так и остались Ламакинскими, а новые навеки стали Сандуновскими.

«В них так и хлынула Москва, – вспоминает «король репортажей, – особенно в мужское и женское «дворянское» отделение, устроенное с неслыханными до этого в Москве удобствами: с раздевальной зеркальной залой, с чистыми простынями на мягких диванах, вышколенной прислугой, опытными банщиками и банщицами. Раздевальная зала сделалась клубом, где встречалось самое разнообразное общество, – каждый находил здесь свой кружок знакомых, и притом буфет со всевозможными напитками, от кваса до шампанского «Моэт» и «Аи». В этих банях перебывала и грибоедовская, и пушкинская Москва, та, которая собиралась в салоне Зинаиды Волконской и в Английском клубе. Ну, при нас публика была попроще, но и литераторы, и футболисты, и прочие знаменитости сюда захаживали. Через два века любимые бани для многих из нас стали недоступными по цене.

Еще в XIX веке Неглинка сделалась одной из основных торговых улиц Москвы: здесь были построены пассажи – Голофтеевский, Солодовниковский, Петровский. Теперь в них модные и тоже недоступные для многих бутики. В начале 1890-х годов было сооружено здание Госбанка (архитектор К. М. Быковский, флигели – И. В. Жолтовский).

На Неглинке находилась гостиница «Европа» (затем «Арарат») с самыми дешевыми из шикарных кафе и ресторанов – со старой мебелью, росписью и подушками на диванах. Это был первый ресторан, куда я попал с отцом и где впервые попробовал настоящие, а не нынешние ларечные чебуреки.

ВОДООТВОДНЫЙ КАНАЛ

В том месте, где заканчивается Крымская набережная (ее название происходит от бывшего здесь в старину двора, где останавливались послы Крымского хана), Москва-река, раздваиваясь, образует мыс, оформленный гранитными сходами-трибунами водноспортивной базы «Стрелка» (слева от нее – Водоотводный канал). Сооружение канала началось в 1783 году для того, чтобы в половодье воды Москвы-реки не разрушали опоры единственного тогда постоянного городского моста – Большого Каменного. Когда-то на месте канала была старица (древнее русло) Москвы-реки. Потом вся эта местность стала сплошным болотом, ежегодно заливаемым в половодье водой. Длина канала – 4 км, а ширина – от 30 до 50 м, при глубине около 2 м. Москвичи иногда, по старой привычке, называют его «канавой», но восемь красивых мостов и хорошеющие год от года набережные, облицованные гранитными плитами, делают Водоотводный канал настоящим украшением города.

ЗАМОСКВОРЕЧЬЕ

Я праздную с родиной встречи,
И мне признаваться не лень,
В сиреневом Замоскворечье
Пятилепестково сирень

Цвела во дворах под церквами,
Где есть среди камня трава,
Где детство встает за словами:
Полянка, Ордынка, Москва.

Здесь жили такие предтечи —
Островский, Григорьев, Толстой, —
Что дара лишаешься речи
Один на один с красотой.

Пожалуй, без этой родины на берегах Обводного канала не было бы ни меня как литератора, ни личностного восприятия столицы, Москвы-реки и самого колоритного района мегаполиса.

«Я знаю тебя, Замоскворечье, имею за Москвою-рекой друзей и приятелей, и теперь еще иногда брожу по твоим улицам. Знаю тебя и в праздник и в будни, и в горе и в радости, знаю, что творится и деется по твоим широким улицам и мелким частым переулочкам», – говорил Александр Николаевич Островский.