Czytaj książkę: «Нур. Дважды рождённый. Дважды король. Книга 1. От незнания. К неизвестности», strona 2

Czcionka:

Одежды почти не осталось, мужчина был совсем гол. И только красный кусок, бывший некогда моей рубахой, висел на поясе и спускался до колен.

Маленькие и хилые ручки ребёнка обросли сильнейшими мышцами, плечи были так широки, что я видел их, не поворачивая головы, а в ногах пульсировала такая мощь, что казалось, будто в один прыжок я преодолею всё расстояние до самого дома.

Нур: Мама, что случилось? Почему я вырос?

Мама подошла и обняла меня, её голова едва касалась низа моей груди.

Мама: Потому что время пришло, Нур.

Какое время? К чему пришло? Я не знал, какой вопрос задать. Я не знал, что ей ответить. Меч и щит выпали из моих рук, и я обнял маму. Так, под взглядом красных глаз, мы простояли совсем немного и она, успокоившись, сказала.

Мама: Ты совсем голый, пойдём домой, возьмёшь одежду отца, теперь она будет тебе в пору. И я всё объясню.

Отпуская меня из своих объятий, она направилась в сторону дома, но обернувшись, добавила:

Мама: И подними щит и меч отца. Негоже им лежать в грязи.

Часть третья – Двести шестидесятая книга

Исчисление неизвестно.
Год неизвестен.

В молчании мы прошли по тропам и полям, вернулись к дому. Камни от разрушенной стены валялись по всей земле вокруг, открывая вид на внутренность и убранство дома, на разорванные в клочья двери оружейной. Доспех стоял там. Молча, недвижимо, опираясь на свои упоры, он смотрел на меня и мать.

Мама: Ну и разруха! Надо всё починить.

Нур: Я сделаю! Сейчас сбегаю за глиной и сложу обратно всю стену!

Мама: Побереги силы, Нур. Я всё сделаю сама.

Нур: Мама, ты слишком долго спала и ничего не ела. Это ты побереги силы!

Мама: Всё хорошо, Нур. Ты ведь не забыл, что твоя мама когда-то обучалась в лучших школах Йоноранда? К тому же, я уже давно перешагнула край моего предела, хуже не станет.

Мать щёлкнула пальцами. Камни разрушенной стены завибрировали и, покрывшись голубым светом, поднялись с земли. Разорванные колоски соломенной крыши последовали за ними. Вся эта смесь медленно направлялась в сторону развалин дома, складываясь обратно стык в стык, колосок к колоску, укладываясь точь в точь в те места, где они лежали когда-то.

Падая на свои места, камни и колоски теряли свечение. Стена застраивалась в обратном порядке разрушению, пока весь дом не восстановился и не стал таким, каким он был совсем недавно, и взгляд доспеха не закрылся последним из камней стены.

Мама: Ну, вот и всё готово! Пойдём домой, Нур. Сложи оружие отца туда, где они покоились столько лет.

Я проследовал за матерью внутрь дома, у кабинета мы разошлись. Я направился в оружейную, а она – в его кабинет, к стеллажам книг и письменному столу отца. Положив меч на стойку, я подошёл к колонне, где когда-то хранился щит. Теперь она была мне по пояс, и я легко установил щит на палочку-упор. Надпись на его внутренней стороне потухла и больше не сияла, а песнь меча утихла и больше не звучала.

В углу оружейной, в кривом шкафу, хранилась одежда отца. Подобрав себе простую, некогда бывшую белой, но посеревшую от времени рубаху, а так же чёрные штаны, я собрался уходить, но обернулся и посмотрел на доспех отца.

Теперь я смогу его одеть.

Мама уже ждала в кабинете. Сидя за столом отца, она перелистывала какую-то старую книгу. Измятый коричневый кожаный корешок обрамляли золотые буквы.

Мама: Как же ты на него похож.… Садись напротив, Нур.

Подняв и пододвинув одной рукой стул, что раньше служил мне подставкой для доступа к щиту и, удивившись, каким лёгким он стал, я поставил его у стола и уселся напротив матери. Теперь мне виден был текст на корешке книги – Вердикт Предела.

Нур: Мама, я не видел этой книги у нас дома раньше.

Мама: Ты бы не смог её найти. Она была скрыта от твоего взгляда пределом.

Нур: Но почему?

Мама: Потому что в ней будет рассказано, о твоём отце.

Моё сердце заколотилось, в висках пульсировала кровь. Руки тряслись, тело бросало в дрожь. Отце? Отце! Человеке, о котором я не знал ничего, но так хотел, так жаждал узнать хоть что-нибудь кроме имени. И мама скрывала от меня её. Столько лет. Но зачем?!

Мама: Успокойся Нур, всё хорошо. У тебя много вопросов. Я понимаю. И я дам тебе ответы на все. Но постепенно, чтобы ты понял всё правильно, узнал, почему всё так, как есть. Почему существует купол, откуда взялась чёрная буря. И кто на самом деле твой отец.

Нур: Рассказывай, мама! Я хочу знать!

Мама: Что-то совсем в горле пересохло. У нас осталось дома вино? А хлеб есть?

Нур: Конечно, есть хлеб, я только вчера его испёк! Он ещё совсем свежий. А вино в бочках из подвала я не трогал ни разу, ты же сама мне запретила. Помнишь? Ты ещё сказала: «Нур, вино тебе пить ещё рано. Оно для тех, кто познал вкус мира и его испытаний»

Мама: Точно, точно. Помню. И ты ни разу не вскрыл, ни одной бочки?

Нур: Ни разу!

Мама: Ох и забродило же оно, наверное! Неси сюда целую бочку и гору хлеба!

Нур: Есть ещё взбитое молоко и сыр.

Мама: Ты умеешь готовить сыр?

Нур: Да! Я научился, прочитав одну из книг.

Мама: Какой ты у меня умница. Неси всё.

Я вскочил со стула и побежал к двери, на выход из кабинета, но остановился.

Нур: Мама, но как же я принесу целую бочку? Она же очень тяжёлая.

Мать засмеялась. Впервые я слышал её смех.

Мама: Глупышка мой, ты теперь такой сильный и большой, что ни одна бочка тебе не будет тяжёлой.

Я посмотрел на свои большие и могучие руки, в них пульсировала сила, мощь. Сжимая и разжимая кулаки, я смотрел на вены. В них бурлила кровь, пролетая по сплетениям тоннелей, что скрывались и появлялись вновь на изгибах, она давала понять – теперь любой вес мне под силу.

Нур: Сейчас всё принесу!

Спустившись в подвал и осмотрев бочки, что стояли вдоль дальней стены, я ухватился за одну и поднял вверх с такой лёгкостью, что не рассчитал и ударил её об потолок. Треснув, она развалилась на куски, и вино облило меня с ног до головы, окрасив серую рубаху в алый оттенок.

Нур: Ай! Чтоб тебя! Я весь мокрый.

Сверху раздался крик матери:

Мама: Что у тебя там случилось?!

Нур: Ничего, ничего! Всё хорошо, мама! Сейчас я принесу другую бочку!

Мама: Как это другую?! А что с первой?

Вот зараза, спалился!

Нур: Первая, теперь, протекает…!

Поднимая вторую бочку из оставшихся четырёх, я заметил, что вино попало не только на меня, но и на стену, у которой они стояли. Стекая по стыкам камней, оно сливалось к полу и утекало по щелям куда-то под кладку. Это показалось странным, но я решил, что дом старый, камни лежат неплотно, поэтому не придал этому большого значения. Куда больше меня беспокоило теперь то, как объяснить матери, почему я весь с головы до ног облит вином.

Без труда я принёс к двери в кабинет новую бочку, одной рукой захватив по пути корзину с хлебом, сыром и взбитым молоком. Но медлил, и не входил, стоя у края двери.

Мама: Ты почему остановился там, Нур?

Нур: Тут такое дело, мам. Я немного испачкал одежду отца.

Мама: Ничего страшного, постираем в речке.

Нур: Речки уже давно нет, только родник.

Мама: Ну что ты со мной из-за стены разговариваешь? Заходи уже.

Нур: Ладно.

Как только я зашёл, как только мой силуэт показался в дверном проёме, мама сразу же выронила книгу. Отпрыгнув от стола, она уткнулась спиной в угол кабинета. На её глазах проявился ужас и страх, неведомый мне ранее, такой сильный и глубокий страх, какого не было у неё даже при потухших огоньках. Даже смотря вплотную на красные глаза, она не была так испугана.

Нур: Мама, что с тобой?!

Мама дышала прерывисто, надрывно, едва глотая воздух, но после моих слов она быстро пришла в себя:

Мама: Ничего, всё хорошо. Просто… Просто твой вид напомнил мне, о давно забытых воспоминаниях. Открой бочку и налей вина. Теперь оно нужно мне ещё больше.

Я поставил бочку сбоку стола, подцепил крышку и зачерпнул бокал, подав его маме:

Мама: И себе можешь налить, Нур.

Нур: Но ты же запретила…

Мама: Да ладно, уже…

Мама замолчала, словно проглатывая плохие воспоминания, но продолжила:

Мама: Уже давно нет того мира с его испытаниями, чтобы тебе их познать. Тем более вино – это любимый напиток твоего отца, именно поэтому у нас всегда хранилось несколько бочек с ним, в подвале. Нехорошо будет, если сын не узнает вкус любимого напитка своего отца.

Сбегав за ещё одним бокалом и зачерпнув его наполовину, я уселся рядом и взял его в руку, намереваясь сделать глоток, но мать меня остановила:

Мама: Подожди, Нур.

Нур: Почему?

Мама: У нас с твоим отцом была традиция. Она вообще у всех людей была, но наша совсем немного отличалась. Когда вечерами мы пили вино в нашем маленьком домике, то мы всегда стукались бокалами и произносили одно и то же обещание.

Нур: Какое?

Мама: Подними свой бокал над столом.

Нур: Вот так?

Мама: Да.

Нур: И что надо сказать?

Мама: Повтори за мной и ударь бокалом об бокал «Мы всё преодолеем».

Я стукнул своим бокалом об бокал матери и повторил «Мы всё преодолеем, мама».

Сделав один небольшой глоток, я почувствовал вкус того напитка, что стоял в нашем подвале уже десятки лет. Красная жидкость очень напоминала цвет крови в моих венах, а вкус был похож на прокисшее молоко, когда я заигрывался с грязью на русле реки и забывал его взбить в сыр, только с примесью кисловато-сладкого вкуса ягод. Их вкус я представлял только из книг. Под нашим куполом ягод не росло.

Мама: Теперь давай я расскажу тебе, почему Вердикт Предела был скрыт от тебя. Усаживайся поудобнее, это будет длинный рассказ.

Бокалы были пусты, но наполнялись вновь каждый раз.

Хлеб отломан наполовину, а сыр съеден весь. Его было мало, а готовить сложно.

Мама: Как ты знаешь, в нашем мире каждый из десяти месяцев имеет название, а все они образуют один год. Года длятся, стекаются в десятилетия и даже столетия, формируя – Исчисление. Свои названия исчисления получили не просто так, они определялись самым важным событием когда-то случившимся. Все страны кроме Гамбона, раз в десять лет собирались на великом совете четырёх в столице Лилиннии, чтобы подвести итоги, поделиться новыми открытиями и распланировать следующие десять лет. Этот совет считался самым важным событием для всех стран. На нём не только планировали или вели переговоры. На великий совет вместе с правителями четырёх стран прибывали и лучшие из умов. Вся коллегия Йоноранда во главе с посланником везла в своих караванах самые последние из созданных артефактов. Колонна Тур-Фара всегда растягивалась на огромные расстояния, настолько велика она была. Лучшие кузнецы, кожевники и конструктора вели свои повозки, чтобы представить великому совету свои разработки. Сама Лилинния, по своему обыкновению, ничего не показывала и не рассказывала, углубляясь лишь в политику и торговлю, а так же предоставляя хрустальный зал для самих переговоров и хрустальный город для проживания прибывших. Ла-Шэлль, во главе с королём Фарвенсом в сопровождении Амри, обычно показывали наработки в алхимических формулах и зельеварении.

Заседания редко длились меньше пяти дней.

Помимо вышеописанного, на закрытии великого совета обсуждались и самые тревожные события, произошедшие в каждой из стран. Голосованием выбиралось самое грустное и печальное, то, которое несёт в себе опыт, что необходимо увековечить в истории.

На основании этого события начинали вести числовой отчёт, называемый Исчислением. Если же за десятилетие перед советом не случилось ничего, то отчёт исчисления продолжали.

Так складывается наш календарь, наша история.

И мы начнём с года жаркого лета, распустившихся цветов и зрелых ягод, с года, что был полон колосков на полях и смеси запахов свежеиспечённого хлеба и яркого солнца.

Итак, шёл двадцать шестой год исчисления Падения Башни, что сменило продлившееся больше семидесяти лет исчисление Памяти Слёз…

Глава вторая – Век посланников

Часть первая – Пеший ход короля

Исчисление Падения Башни.
Год двадцать шестой.

Мама: Итак, Нур. Эта книга был скрыта от тебя пределом, потому что это не просто книга. Не просто листы бумаги, что сшиты в переплёт. Это самый сильный и могущественный артефакт в мире. Единственный в своём роде. Вердикт не содержит в себе ни строки текста, его страницы пусты. Они наполнятся в зависимости от того, кто держит книгу в руках. Для каждого текст будет свой. Но чем ближе по родству, чем важнее тот человек, который держит Вердикт, обладателю, тем более обширным будет полученный рассказ. Но главным правилом использования Вердикта является требование прикосновения к человеку, о котором ты хочешь узнать. Хотя бы раз в жизни. Эта книга принадлежала человеку по имени Аурн – судье Йоноранда. Так как ты родился уже после смерти своего отца, то первой читать буду я.

Нур: Я не могу не удержаться от вопросов! Я перечитал все книги в библиотеке отца, но там почти нет упоминаний, о нём, о его жизни, о том, как он принёс цветок и при каких обстоятельствах добыл его. Почему?!

Мама: Потому что твой отец, хоть и был известнейшим из героев, что изменил этот мир, но он сторонился славы. Именно поэтому мы жили в этом маленьком домике с соломенной крышей. Ладно, я приступаю к рассказу, страницы уже покрываются текстом. Постарайся меня не перебивать.

Нур: Хорошо, мама.

Мама: Некогда, как ты наверняка уже множество раз прочёл, жил король Фарвенс.

И однажды он направлялся в Лилиннию, на внеплановый созыв совета четырёх.

Путь от столицы Ла-Шэлль – города Лэр, скоромного в своих размерах, по сравнению со столицами других стран, проходил без особых проблем и перепинок. В такой маленькой стране, под правлением любимого всеми короля, был полнейший порядок, разбойников было немного, но они всё же были. Пытаясь решить эту проблему, Фарвенс строил стену – Разделитель. То была не просто стена, это весьма внушительное сооружение высотой в несколько домов, с бойницами, баллистами и арбалетными полками. Она должна была пролегать от основания Шепчущей горы и до самого побережья океана чудовищ. Но на данный момент строительство было где-то на середине. По пути в Лилиннию, Фарвенс собирался заодно проверить, как идёт строительство стены, которая должна была закрыть единственный проход в Ла-Шэлль и обеспечить безопасность внутри страны.

За весь путь через поля Ла-Шэлль было всего одно столкновение.

Обычно, караван короля, состоящий из десяти повозок, полсотни охранников на конях и Кината, что ехал с королём рядом на своём любимом коне – Фирласе, тщательно планировал свой маршрут и старался не передвигаться меж лесов и полей ночью. Но на пятый день похода у одной из повозок сломалось колесо, то ли налетев на камень, то ли от старости или неумехи мастера, что его делал, и караван встал на ремонт, который продлился достаточно долго. Вследствие чего образовалась задержка, и караван продолжил свой путь уже поздно вечером, к следующей стоянке у небольшого поселения Висящий Вал, в простонародье называющийся Вис-Вал.

Понимая, что караван задерживается, Кинат, направил вперёд гонца, предварительно наложив на него предел лёгких ног, оповестить главу поселения, чтобы тот выслал навстречу дополнительную охрану. Маленькое поселение в глубине лесов Ла-Шэлль не обладало большими богатствами, и не могло себе позволить содержать конную стражу.

Гонец прибыл в Вис-Вал ближе к полуночи, нашёл главу и объяснил ситуацию. Тот, в свою очередь, незамедлительно направил лучших из своих воинов навстречу королю. Продвигались они медленно, а караван, в тот момент уже закончив починку колеса, двинулся вперёд. Так два отряда шли навстречу друг другу сквозь густой лес, теряющий к ночи своё очарование и безопасность, что были при свете дня. Густые кроны закрывали слабый свет луны. Кинат наложил предел света, не только окружив караван огоньками, что ты уже мог видеть под нашим куполом, но и послав несколько вперёд, навстречу страже Вис-Вала.

Огоньки летали меж деревьев и вокруг повозок, залетали между колёс, поднимались к кронам деревьев, освещая путь и местность вокруг.

Пока на караван не напали разбойники.

Они прекрасно понимали, что это за караван и кто в нём.

Они так же знали, что в дополнении к полусотне стражников, караван сопровождает и посланник – Кинат. Но за последние несколько недель у бандитов совсем не было добычи, они голодали и за неимением лучшего всё же решили напасть.

Битва, конечно же, была ими проиграна.

Караван продолжил путь и объединился с опоздавшими стражниками Вис-Вала. Строительство разделителя было проверено, а после Фарвенс направился дальше, в Лилиннию, на совет четырёх.

Спустя примерно десять дней пути, когда Фарвенс со свитой покинул территории своего королевства и уже преодолел половину маршрута по нейтральным землям, он приказал каравану остановиться на ночлег. Не совсем хорошее решение – разбивать лагерь в гуще лесов нейтральных территорий, но иного выбора не было. Слишком устали лошади, да и сами люди.

Но ни Фарвенс, ни Кинат уснуть не могли.

Первый – беспокоился за свою страну, второй – за весь мир.

Той ночью у палатки короля был разведён костёр. Напротив друг друга сидели Фарвенс и Кинат. Большинство людей из каравана уже спали, а дозор выставлен по периметру на таком расстоянии, что услышать их диалог никто не мог.

Но мы сможем.

Фарвенс: Думаешь, они поверят нам? Воспримут всерьёз?

Кинат: Должны. Иных вариантов нет.

Фарвенс: Ты уверен в том, что сказано в твоих книгах?

Кинат: К сожалению.

Фарвенс: Но ты ведь сам был в пустыне и ничего не видел. Откуда у тебя такая уверенность?

Кинат: Мальон не стал бы лгать.

Фарвенс: Это очень опасная затея, Кинат. У нас всего один шанс. Я доверяю тебе всецело и только поэтому поддержу, поставив на кон всю мою репутацию. Ты ведь понимаешь, что после твоего выступления пути назад уже не будет?

Кинат: Если я не смогу убедить их, то пути назад не будет ни у кого.

Фарвенс: Плохо дело.

Кинат: Что именно?

Фарвенс: Да вообще всё, мой друг. Всё. Я получаю доклады от разведчиков по Гамбону. Они противоречивы. Кому из них верить? Я лично отбирал каждого, знаю их семьи. Это люди чести и достоинства. Но все говорят, что всё спокойно. Я не могу доверять никому из них теперь.

Кинат: Что ты предлагаешь?

Фарвенс: Ты должен отправиться в Гамбон. Выяснить всё самостоятельно. Ты единственный, кому я поверю сейчас.

Кинат: Я боюсь, что на это у нас совсем нет времени.

Фарвенс: А на твоё выступление на совете есть?

Кинат: Выступление на совете единственное, на что его стоит потратить. Без объединения четырёх стран мы не выстоим. Никто не выстоит. Проиграют все.

Фарвенс: Мне нужна ещё пара лет, чтобы достроить Разделитель.

Кинат: Ты не успеешь. Да он и не поможет.

Фарвенс: Это стена с сотней башен и лучшими баллистами на каждой! А толщина её в десять шагов! Вдоль всей стены будут построены двадцать пять казарм со стражей. Лучники, арбалетчики, копьеносцы! Это будет армия равная по количеству всем стражникам Лэр!

Кинат: Да будь твоя стена хоть в сотню шагов, а людей на ней – вся страна.

Фарвенс: Нууу, поговори мне тут! Я понимаю – ты маг предела, посланник, но без обиняков, в обороне ты не разбираешься от слова «совсем».

Кинат: Я разбираюсь в другом.

Фарвенс: В чём же?

Кинат: В мире.

Фарвенс: Упёртый, как всегда. Тебя не переубедить.

Кинат: Нет…

Фарвенс: Что планируешь сказать на совете? Не имея на руках ни доказательств, ни даже свидетелей. Ни положения…

Кинат: Положение здесь и не нужно. Я найду, что сказать. Не собираюсь даже планировать свою речь заранее, это бессмысленно. Предел подскажет мне.

Фарвенс: Предел подскажет, предел подскажет… Всегда говоришь так! Что же твой предел не подскажет, как отразить атаку Гамбона!?

Кинат: Я сомневаюсь, что это будет Гамбон.

Фарвенс: Ты меня запутал.

Кинат: Я имею ввиду, что это будут уже не люди. Во всяком случае, не те, кого мы себе представляем под этим словом.

Фарвенс: Думаешь, он использует пустыню?

Кинат: Я уверен. Но не знаю как именно.

Фарвенс: Тур-Фар должен быть первым. Кто согласится.

Кинат: Ты не прав. Однажды я встречался с Луссом. Он ни за что не покинет свои горы золота. Он правитель самой богатой страны в мире окружённой пустыней, пройти по которой без потерь не сможет ни одна армия.

Фарвенс: Только вот это будет не армия!

Кинат: Понимаю, но не понимает Лусса. Я попытаюсь найти слова, чтобы убедить его. Ведь Тур-Фар падёт первым, это однозначно. И случится это в один миг.

Фарвенс: Опиши мне всю последовательность.

Кинат: Предполагаю, что сначала они выйдут из Ар и охватят весь север нейтральных территорий. Подчинят всех. Несогласных убьют. Следом они выйдут на Тур-Фар. Есть ещё вариант, что на нейтральных территориях они разделятся. Ведь у Тур-Фар нет большой армии, да её нет вообще как таковой. Поэтому не понадобится больших сил, чтобы захватить эту страну. Хватит вообще одного человека…

Фарвенс: Его?

Кинат: Да. Он сможет.

Фарвенс: Дерьмовый расклад. А куда пойдёт вторая половина, если будет деление?

Кинат: На Лилиннию. Она ближе всех и там яблоки. Не знаю даже, нужны ли им вообще эти яблоки. Думаю, что нет, но не стоит их убирать со счетов.

Фарвенс: А дальше мы…

Кинат: Да. У тебя будет какое-то время, пока они продвигаются по нейтральным территориям. Но учти, что к тому времени их численность возрастёт в разы.

Фарвенс: Перед нашим уходом из Лэр я уже отдал приказ направить всех кого можно на строительство Разделителя. Надеюсь, что мы успеем. Даже если он будет готов хотя бы на половину, то сдержать их будет проще на узком проходе между стеной и океаном. Мы выстоим. Амри близок к созданию зелья.

Кинат: Не надейся на Амри, он умён, но цветок ему неподвластен.

Фарвенс: Оставим Амри с его колбами и ретортами. Как думаешь, куда он двинется после Тур-Фар?

Кинат: В Йоноранд.

Фарвенс: Вот так сразу? Не добьёт нас? Не объединит армию?

Кинат: После Тур-Фар ему не нужна будет та армия, появится новая. Он маг, однозначно. В Йоноранде только одно место, куда он может направиться.

Фарвенс: Ваша Амфура.

Кинат: Да. Я уже отправил письмо предупреждение их писарю, сейчас он возглавляет коллегию вместо меня. Коллегия изучит его. И если они внемлют голосу разума, то поступят так, как я предложил.

Фарвенс: Затопят её?

Кинат: Других вариантов нет. Великую Амфуру не разрушить, фактически это просто пещера. Затопить её – лучшее, что можно сделать. Это не идеальный вариант, проблему он не решит, но хотя бы задержит его.

Фарвенс: А идеальный?

Кинат: Чтобы её вообще не существовало.

Фарвенс: Светает уже. А мы так и не отдохнули.

Стражник: Король! Доклад!

Фарвенс: Говори.

Стражник: Лагерь начал собираться в дорогу. Ночью дозорные не заметили никого. Самая тихая ночь в нейтральных территориях на моей памяти…

Фарвенс: Да уж, слишком тихая. Можешь идти.

Стражник: Есть!

Кинат: Послушай меня, Фарвенс. Я говорил это много раз, но повторю ещё. Мы должны убедить совет чего бы это ни стоило! Основную задачу я уже выполнил, побеседовав с каждым из них по отдельности, но никто из них не знает о разговоре с другими. Поодиночке, они все были отчасти согласны, даже Лусса. Он не отказал нам в средствах, чтобы строить Шатр на северо-востоке Йоноранда, но попросил время. Слишком много времени. И когда все эти правители окажутся в одном зале, когда за их спинами будут стоять десятки советников и та репутация, о которой вы, короли, так печётесь, то их ответы могут быть совершенно иными. Противоположными. И ты первый должен сделать шаг, первым должен поддержать меня!

Фарвенс: У тебя есть моё слово. И оно останется неизменным.

Кинат: Это хорошо. Но что на счёт твоего сына? Он выполнит свою часть плана?

Фарвенс: Дункан… Я не знаю. Ты сам знаешь Каллию. Она слишком умна. Мне кажется плохой идеей влиять на её суждения, используя дочь.

Кинат: Я больше ничего не смог придумать. Она единственная, кто наотрез отказалась вообще воспринимать меня всерьёз, едва я заговорил про пустыню.

Фарвенс: Ну хотя бы яблоко она тебе дала.

Кинат: Она швырнула мне его в ноги прямо на пол! Как собаке. Тварь! При других обстоятельствах я бы заставил её пожалеть об этом.

Фарвенс: Так вот почему ты не съел его?

Кинат: Нет.

Фарвенс: Вот же я старый дурак! Съешь ты его сейчас, то сколько тебе будет? Ха! Восемнадцать лет! Тогда уж тебя точно никто слушать не станет…

Кинат: Дело не в этом. Это яблоко не для меня.

Фарвенс: А для кого же? Мне вот уже скоро под восемьдесят. Я бы не отказался…

Кинат: Извини. Оно для единственного важного для меня человека.

Фарвенс: Важнее, чем король?

Кинат: Важнее всех королей.

Фарвенс: Надеюсь, когда-нибудь ты познакомишь меня со столь значительным человеком!

Кинат: Непременно. Если мы победим.

Фарвенс: Если я ещё выживу. Или доживу. Смотря какой исход…

Кинат: Если Дункан справится, то у всех будет по яблоку. И у тебя.

Фарвенс: Мне нужно два…

Кинат: Тогда надейся, что ты воспитал своего сына не слишком достойным человеком. Ведь то, что ему придётся сделать, очень далеко от таких понятий.

Фарвенс: Да знаю я, знаю! Чё ты напоминаешь всё время. У самого сердце гложет, но умом то я понимаю, что ему придётся так поступить.

Стражник: Король! Доклад!

Фарвенс устало махнул ему рукой.

Стражник: Караван собран и готов отправляться!

Фарвенс: Хорошо, солдат. Свободен.

Стражник: Есть!

Кинат: И чего они у тебя все так орут?

Фарвенс: Дисциплина, Кинат! Дисциплина! Седлай своего коня, нам пора.

Путь каравану предстоял не близкий.

Он будет так же велик, полон опасностей и препятствий, как и вся история.

Мы ещё узнаем, к какому решению придёт совет.

Но об этом позже.