Czytaj książkę: «Куколка для мужа: двойная измена»

1

Стою и прихорашиваюсь перед зеркалом в вип-комнате роскошного ресторана, который наша семья сняла целиком для свадьбы нашего сына, Фёдора. А что, можем себе позволить: мой муж, Иван Викторович Орлов – известный в городе скульптор. У него множество заказов по всей стране, куча премий, а памятники и статуи, выполненные им, установлены повсюду, и только слепой не натыкался на них!

А я, Влада Орлова, или ласково Ладочка, как он шепчет мне наедине в порыве страсти – его единственная муза и любовь. Даже до сих пор, несмотря на все прожитые вместе годы, – с довольной улыбкой окидываю я в зеркале свою ладную фигурку в стильном пудровом платье чуть ниже колен с вырезом-лодочкой: строго и по-праздничному. Не я же невеста сегодня, в конце концов! Сегодня день моего Феди и его Ирочки – ещё молоденькой юной девушки, которую он привёл в нашу семью совсем недавно, но мы уже все её успели полюбить, и сегодня она станет и моей дочерью тоже! Дочкой, о которой я всегда мечтала! Но оказалась мамой мальчишки, который вырос во взрослого прекрасного молодого мужчину.

Я чувствую, как у меня снова наворачиваются на глаза слёзы: ну что же я сегодня совсем расквасилась! Рыдаю и рыдаю от переизбытка чувств! Пойду в уборную здесь же, в вип-комнате, пока никто не видит, и умоюсь, подправлю макияж. В конце концов, сегодня радостный день, и никто не должен видеть мои красные зарёванные глаза!

Прохожу в шикарную отделанную мрамором комнату с зеркалами в позолоченных рамах и мягкими диванами. Не туалет, а будуар какой-то! Везде стоят в вазах роскошные живые цветы, и играет классическая музыка. Наверное, чтобы процесс приятнее и легче шёл, – усмехаюсь я про себя. Подхожу к столику, достаю карандаш и тушь из сумочки и рассматриваю придирчиво своё лицо: а что, вполне даже ещё ничего! Чтобы быть музой и любовью великого творца и художника! Усмехаюсь сама своему отражению, и уже собираюсь уходить, как вдруг слышу неразборчивый шум за дверью уборной. Такое ощущение, что кому-то стало плохо! Наверное, надо спросить, нужна ли ему или ей помощь… Или, наоборот это не совсем будет прилично? Кто его знает, кто там за дверью: сегодня на нашей свадьбе собрались все сливки общества… Не очень-то хочется опростоволоситься перед каким-нибудь помощником мэра… Или, не дай Бог, самим мэром!

На цыпочках, чтобы не оконфузиться, я подхожу поближе к двери, прислушиваясь, пытаясь разобрать, действительно ли кого-то тошнит, или это просто мне померещились. И различаю полушёпот-полусмех, два голоса: мужской и женский. Выдыхаю. Смеюсь про себя. Кто-то, видимо, не смог дождаться окончания праздника! Ну что же, вполне нормальное дело: раньше только на свадьбах все и знакомились! Мы и сами с моим Ваней первый раз поцеловались на свадьбе его старшей сестры Валерии…

На меня накатывают воспоминания о том далёком дне, и я с удивлением отмечаю, что даже сейчас, спустя почти тридцать лет, я всё ещё чувствую то волнение и жар, когда думаю о своём самом лучшем и любимом муже. Ведь так не бывает! Все мне твердили об этом вокруг. Страсть, любовь – максимум три года, даже книжка, кажется, есть такая, французского писателя. Так и называется «Любовь живёт три года». Но мы пережили и три года, и семь лет, и вот уже и нашему ребёнку уже двадцать семь, и он сегодня женится. И хотя я считаю, что он ещё слишком молодой, сама-то я вышла замуж в девятнадцать, когда носила его уже под сердцем! Так что я не верю во все эти современные шуточки про то, что надо выходить замуж попозже, когда нагуляешься и перебесишься. Посмотрите на меня и на мой более чем счастливый брак!

Я уже собираюсь так же аккуратно на цыпочках прокрасться обратно к двери, чтобы не спугнуть парочку гостей, решившихся уединиться на празднике любви, как тут в мужском голосе я замечаю смутные знакомые нотки… У меня ведь всегда был идеальный слух. Хм, интересно, кто это может быть… Вадик? Наш друг семьи. Он как раз пришёл сегодня со своей новой девушкой, моложе его на двадцать лет, и мы ещё с Ваней посмеялись между собой по этому поводу. Да нет, не Вадим, я ведь только что как раз чокалась с ним шампанским прямо перед тем, как пойти сюда попудрить носик. А, точно, это же Антон! Свидетель моего Феденьки. Интересно, кого это он успел наклеить уже сегодня? Он же пришёл один, без девушки, я как раз ещё думала, что самое время ему сегодня с кем-то как раз и познакомиться… Молодец, познакомился!

И вот уже моё сердце «старой сводни» радостно теплеет от одной только мысли, что вокруг меня, возможно, станет ещё на одну счастливую пару больше, как тут я слышу женский голос за дверью, отчётлив произносящий:

– Да, так Ваня, сильнее, как я тебя хочу!

Стоп! Насколько я знаю, точнее, я точно не знаю ни одного Ивана из приглашённых сегодня гостей. А ведь это я помогала составлять списки и заказывала красивые пригласительные с авторским дизайном в типографии! Персонал ресторана? Совсем распоясались! Они же на работе, в конце концов! Надо пойти поговорить с нашим менеджером, чтобы он сделал серьёзный выговор своим сотрудникам! И тут мужской голос, очень знакомый голос, точнее голос, который я точно узнаю из миллиона, отвечает:

– Да, так, моя девочка, Ирочка, скорее! Я сейчас кончу! – и я останавливаюсь, как вкопанная, словно меня только что превратили в соляной столп.

Я чувствую, как кровь отхлынула у меня от лица, потому что эту интонацию, этот тембр и эти слова мне невозможно спутать ни с чьими другими! Мне кажется, я сейчас рассыплюсь на куски прямо здесь, в этой роскошной, увитой живыми цветами уборной. Стоп, но кто же эта Ирочка?! И пока я перебираю в уме всех возможных сегодня Ирочек, которых я знаю и не знаю, второй женский голос, с придыханием и стонами шепчет в ответ:

– Да, Ваня, Ванечка, так… – и оба голоса сливаются в одни глухой стон наслаждения, и я понимаю, бесповоротно, что эта за Ирочка. Её голос я тоже слишком хорошо успела запомнить…

И вот теперь я стою, словно облитая помоями страшной правды, которой лучше бы я не знала, и теперь не представляю, как мне жить дальше с этим знанием. Как?? Если бы было можно, я бы вышла из этой комнаты и притворилась, что никогда этого не слышала. И не видела! Стоп. Но ведь я пока ничего и не видела! Как можно вообще верить только ушам! Вот я дура!

Идеальный слух, мать его! Мой внутренний голос уговаривает и смеётся надо мной, – стены искажают звуки, и я даже уже сама начинаю верить в эту сладкую самоуспокоительную ложь… Не видел, значит не было! Сейчас я выйду в общий зал, и увижу там своего красивого роскошного представительного Ванечку, беседующего с каким-нибудь меценатом. Обалденного и эпатажного. Как всегда. Настоящего художника. С гривой чуть тронутых сединой длинный кудрявых волос. Кофе с молоком. Как у льва. И увижу своего счастливого мальчика Федю, целующего и обнимающего свою юную прекрасную невесту! Которой я помогала выбирать и покупать её самое главное платье в её жизни…

Я уже окончательно верю в эту спасительную мысль, единственную, которая не даёт мне умереть прямо здесь на месте. Как вдруг слышу возню и голоса за дверью:

– Пойдём скорее, пока не заметили наше отсутствие! Ты иди первым, а я выйду чуть попозже, – даёт инструкцию женский голос. – Посмотри, у меня всё на месте? – спрашивает она приглушённым голосом мужчину, и он отвечает:

– Да, у тебя всё просто прекрасно. Ты такая красивая сегодня. Как жаль, что я не смогу сегодня ночью быть с тобой, – с грустью добавляет он, и до меня снова доносятся приглушённые звуки поцелуев. – Мне кажется, я сойду с ума, не смогу дожить до утра, прежде чем снова увижу тебя…

Да что это такое вообще?! Эти двое никак не могут оторваться друг от друга? Им что, по шестнадцать лет?! И словно прочитав мои мысли, мужской голос бормочет:

– О Боже, с тобой мне снова шестнадцать, я всё время тебя хочу, не могу остановиться! Ты только посмотри, он снова встал! Я даже не представляю, как сегодня буду весь вечер смотреть на тебя издалека, любоваться тобой, не имея ни малейшей возможности подойти, прикоснуться к тебе… Моя маленькая девочка, ты снова пробудила во мне желание к жизни…

– Не грусти, любимый Ванечка! Ты только подумай, теперь мы будем всё время с тобой вместе, – успокаивает его женский голос, и у меня уже нет ни малейшего сомнения, что мой идеальный слух обманывает меня… Как никогда не обманывал и до этого… И Моцарт – это Моцарт, а не Бах…

– Давай ещё раз, – умоляет мужчина, и женский голос с кокетливым хихиканьем отвечает:

– Да ты настоящий сумасшедший! Мой сумасшедший! Ты представляешь, как это будет выглядеть? Нас уже нет, наверное, минут десять, скоро смогу заметить наше отсутствие!

– Но это не я виноват, что всё время хочу тебя, – стонет в ответ мужчина, и я снова слышу шорох платье и стух тел о дверь. – Это ты виновата, – уже со стоном бормочет он, видимо, насаживая свою невидимую партнёршу снова на свой изнывающий перчик. – Это ты виновата, что такая юная… Такая красивая… Такая желанная…

И пока я стою, скрестив руки на груди, хмурясь и ожидая, когда же эти двое наконец-то насытятся другу другом, женский голос отвечает с придыханием:

– Только с тобой я могу испытать такое. Любимый…

Что?! Это точно они?! Надеюсь, что нет. Я думала, что речь идёт о перепихоне на пару раз, а тут уже ведут речи о любви?! Всё-таки я очень, очень надеюсь, что в этот раз мой слух обманул меня. Я буквально умоляю небеса об этом! Пусть будет хотя бы раз в жизни! И сейчас дверь откроется, оттуда появятся смущённые раскрасневшиеся гости, или нерадивый персонал, я со скромной улыбкой извинюсь перед ними, сделав вид, что только что случайно зашла и ничего не слышала. И всё. Инцидент будет исчерпан. И я счастливая и довольная вернусь в зал к гостям. К своему Ванечке. Феде и его Ире. В конце концов, такие обычные имена: на каждом углу встречаются! Это может быть, кто угодно!

– Не плачь, моя девочка, мы найдём способ видеться. Я найду, – успокаивает через дверь всхлипывающую девушку мужчина, пока она стонет и стонет, то ли от горя, то ли от наслаждения, которое испытывает только с ним. Тяжёлый случай, один словом!

– Подожди, я должна поцеловать его на прощание, не знаю, когда увижу его в следующий раз, – страстно бормочет женский голос. – Он такой красивый. Такой большой. Самый лучший, – причмокивает она губами, и я надеюсь, что он снова не захочет её после того, как ему спели такие дифирамбы. По крайней мере, мне тоже уже давно хочется выяснить кто это, раз и навсегда и выйти из этой душной пропахшей лилиями душной комнаты.

– Он уже скучает по тебе, малышка, – со смехом отвечает баритон, – видишь! – И мне уже самой хочется крикнуть через дверь:

– Заканчивайте уже, даже я это, наверное, чувствую! – но природный такт и сдержанность не позволяют мне сделать это.

И тут дверь распахивается и в комнату входит мой сын, Федя. У него такое счастливое взволнованное лицо, что моё сердце сжимается от боли. От боли, которую он может испытать. И которую я боюсь почувствовать.

– А, мама, ты здесь? – кричит он на всю комнату. – Ты не видела, случайно, Ирочку? – ведущий уже ждёт нас! Чтобы начать церемонию! Осталось всего десять минут! – и тут я понимаю, что голоса за дверью стихли, словно кто-то резко поставил звук на беззвучный режим на пульте.

Я всё ещё стою, размышляя, что же мне делать: раскрыться им, крикнуть, что я давно уже здесь и всё отлично слышу, или сделать вид, что я только что вошла, и ничего не знаю. И тогда, возможно, сберечь сердце своего сына. Но тогда он пойдёт под венец со своей Ирочкой? И только я буду знать, что каждую секунду, каждую свободную минуту она будет бежать к моему мужу, своему свёкру, чтобы уединиться с ним в отеле, в машине, в его мастерской скульптора – не важно где, где они, скорее всего, уже делали это десятки, если не сотни раз?! И хотя мне кажется, что прошла вечность, я принимаю единственное верное, как мне кажется, на тот момент, решение, и я поворачиваюсь к своему дорогому любимому сыну и говорю:

– Нет, Федя, я не видела Иру, но я её обязательно поищу! Иди к гостям, а мне надо привести себя в порядок! – и закрываю за ним дверь. На замок.

А потом, убедившись, что он отошёл и не слышит меня, громко объявляю на всю эту роскошную уборную:

– Кто бы вы ни были, выходите! Я здесь уже давно и всё отлично слышала. Вы, Ира и Ваня. Я здесь одна. И мне не нужен безобразный отвратительный скандал на свадьбе моего единственного сына!

Дверь тихонько открывается, и я вижу, как из неё выходит мой Ваня в роскошном чёрном смокинге и Ира, в своём модном дизайнерском платьице до колен, которое я помогала ей выбирать. Я! И теперь, видимо, так удобно задрав это платьице до трусиков, она сношалась с моим же собственным мужем, своим будущим свёкром, на своей же собственной свадьбе! Да какой же дрянью надо быть?! – все эти мысли диким галопом проносятся у меня в голове буквально за доли секунды, и я чувствую, как моя голова сейчас просто треснет! Взорвётся, как перезрелый арбуз! И тут этот безумный поток мыслей прерывает спокойный низкий сексуальный голос моего эпатажного красавца-мужа. Всё ещё красавца.

– Влада, – как официально! А где же его нежное «Ладочка»?? – Влада, это совсем не то, что ты подумала! – ну вот она, классика жанра, ну наконец-то! Дождалась!

– Интересно, а что я должна была подумать?! – прищурив глаза, и скрестив руки на груди, спокойно начинаю я: спокойствие, Лада, только спокойствие.

Никаких диких криков и безобразных скандалов. Ничего такого, что так обожают эти дешёвые журналисты и папарацци. Ничего такого, что сможет навредить моей семье. А прежде всего – моему сыну, который не должен пострадать! Лишнее слово, движение, и я уже вижу эти дешёвые крикливые вульгарные заголовки: «Знаменитый скульптор Орлов был застукан на свадьбе собственного же сына с невесткой! В одних трусиках!», «Старый конь борозды не испортит: скандал на свадьбе сына известного скульптора!» и так до бесконечности. Поэтому я собираю всю свою волю в кулак, и продолжаю, сама поражаясь своей же собственной выдержке:

– Так что я должна была подумать, скажи мне, Ванечка! – и мой муж, глядя мне в глаза, продолжает:

– А ты, наверное, подумала, что это дешёвая интрижка, так? Старый фавн и молодая нимфа? – вставляет он свои любимые литературные словечки художника. Пока эта самая молодая козочка прячется за его спиной, оправляя на себе изысканное платье, которое только что задирала перед этим старым фавном. А по-русски – обычным вонючим козлом!

– В общем и целом ты прав, именно так я и подумала, – утвердительно киваю я, ожидая дальнейших оправданий и разъяснений от моего благоверного. Уже, правда, совсем не благоверного. Больше у меня не осталось в этом сомнений.

Хотя, если честно, я вообще-то ожидаю сейчас от него оправданий в духе: «Ой, тебе это показалось», «Да я просто помогал Ирочке платьишко завязать, ей самой сложно», ну или прочая чушь в этом роде, тупая, но спасительная. Которая хоть немного и хоть на какое-то время способна смягчить острые колющие углы правды. Которая режет не то что глаза, а уже перерезает мне горло, и я задыхаюсь от неё! А вот совсем не вот это всё, что сейчас вываливается изо рта моего мужа:

– Влада, я просто понял, что я не могу жить без Ирочки, – и он ласково оборачивается на эту мелкую стерву, которую я называла чуть ли не дочкой! И она ободряюще улыбается ему в ответ. – Жизнь сложнее и многогранее, чем ты думаешь…

Я думаю?? Да что он такое мелет вообще??

– Я смог разглядеть в Ире родственную, близкую, тонко чувствующую душу… Способную полюбить и понять меня таким, какой я есть…

Что?? Тонкую чувствующую душу?! А не мокрую похотливую дырку?! Может быть, он это имеет в виду?! Я стою, задыхаясь, как рыба, выкинутая на берег, и только невозможность публичного скандала на весь город, на всю страну, даёт мне силу выслушивать весь это бред старого сивого мерина, который он мне заливает в уши!

Моя жизнь словно разделилась на «до» и «после». И теперь наступило это пресловутое «после». После «они жили долго и счастливо». И мне надо срочно что-то решать, прямо сейчас. Через десять минут должна начаться торжественная церемония. Которой не будет. Теперь я это знаю совершенно наверняка.