Czytaj książkę: «Гиперборея»

И что, – Гала сложила на коленях тонкие, в пятнах "старческой гречки", руки, – ты вот так вот сразу и поверила во всё это?

Октябрьский ветер трепал ветки тополя за окном, стряхивая на землю последние ржавые листья. Один держался крепче других, но и его оторвал безжалостный порыв, подбросил кверху, лист закружился и понесся куда-то вместе с такими же листьями. Студентка Алиса проводила его взглядом, потом взглянула на женщину, улыбнулась уголком рта и кивнула.

– Наверное, я ждала чего-то… – она спрыгнула с широкого подоконника, на котором сидела, поджав ноги, – ну, знаете, приключений каких-то… Больно уж спокойная жизнь у меня была. А потом всё закрутилось, я даже почти не удивлялась ничему, просто не успевала.

– Ты как Гарри Поттер, – хмыкнула Гала, – жила одиннадцать лет в своем чулане, а потом прилетела сова с письмом.

Это было забавное сравнение. Алиса уже не удивлялась, Гала довольно часто выдавала такое, чего от человека под восемьдесят совсем не ожидаешь. Но говорила всегда "впопад", этим и нравилась Алисе.

– Ты ощущаешь ее? Свою силу?

Алиса теперь уж улыбнулась широко, протянула к женщине руку, развернула ладонью вперед.

– А вы ощущаете?

1

– Плюшкина!

Алиса шла через сквер по узкой тропинке, даже, можно сказать, колее, протоптанной в снегу. Дворники не успевали убирать обильно идущие последние четыре дня осадки, дорожку засыпало, но люди, привычные ходить именно здесь, шагали знакомой дорогой, протаптывая себе путь сквозь рыхлый липкий снег. Вот и она могла бы выйти к дороге, на тротуар, там было почище, но Алиса всегда ходила через сквер, и изменять себе не собиралась. Ноги соскальзывали с натоптанного пути, Алиса пыхтела, мысленно поругивалась, но шла.

– Плюшкина! Ты глухая что ли?

Этот мальчишка был ее испытанием все девять лет. Тогда, давно, когда она после больницы пришла в новый класс, вместе с ней пришел и Кирилл. Алиса, худая, бледная, с короткими, недавно отросшими волосами, замкнутая в своем горе, не приглянулась новым одноклассникам, в то время как черноволосый нахальный мальчишка тут же привлек внимание всех.

– Ребята, – обратилась к третьеклассникам молоденькая учительница, – познакомьтесь – это Алиса Илюшина и Кирилл Драгон, теперь они будут учиться в нашем классе.

На Алису тридцать пар глаз только слегка взглянули, и все уставились на Кирилла. "Дракон… дракон" – пролетел шепоток по классу. Мальчишка встряхнул головой и вызывающе выкрикнул срывающимся тенорком:

– Драгон!

– Не переживай, Кирилл, – учительница успокаивающе положила ему на плечо ладонь, – ребята запомнят и будут говорить правильно.

И они начали учиться в этом классе. Кирилл быстро стал своим. Позже Алиса узнала, что мать Кирилла, шустрая худощавая женщина, считала сына уникально умным, и отдала в школу, когда ему только-только исполнилось пять лет. Ожиданий гениальный сын не оправдал, кое-как закончил первый класс, а во втором и вовсе завалился двойками, и мать, внемля убеждениям замученного учителя, нехотя согласилась оставить Кирилла на второй год. Для него все совпало вполне удачно, они как раз переехали в другой город, поэтому Кирилл не ощутил бремени второгодника.

А Алиса ощутила. Ее одноклассники, перешедшие в четвертый, хоть и здоровались с ней, но смотрели снисходительно. Она не пыталась наладить отношения там, и не искала друзей здесь. Она просто жила. Впрочем, новые одноклассники оказались любопытными и дружелюбными, мало-помалу они вытянули из Алисы подробности всего, что с ней произошло, а узнав, пожалели ее. Это было странно, но ей частенько звонили спросить домашнее задание, и просто так, поболтать, ее приглашали на дни рождения, а в день всех влюбленных у нее в рюкзаке даже непонятно как оказались две розовые неподписанные открыточки в виде сердечек. Это было приятно. Бабушка, которая после похорон продала квартиру в Северске и перебралась к осиротевшей внучке, не могла нарадоваться, ведь больше всего она переживала, что Алиса замкнется в своем горе.

И только Драгон не был дружелюбным. С первых дней он бесконечно донимал Алису, придумывал дурацкие прозвища, толкался, дергал за отрастающие волосы, и вообще, вел себя как полный кретин. Поначалу к нему присоединились несколько желающих развлечься, но Алиса упорно игнорировала задиристого мальчишку и его пособников, вскоре им стало неинтересно, а Драгон продолжал. Порой это было обидно, иногда совсем невыносимо, особенно тогда, когда Алиса начала полнеть.

За год она ужасно поправилась. Врачи говорили, что после полученных травм Алисе не то, что вернуться в спорт, а даже заниматься физкультурой противопоказано, и бабушка строго следила за тем, чтобы внучка лишний раз не напряглась. Результат не заставил себя ждать. Алиса в истерике срывала медали и фотографии с соревнований в рамках, бросала их об стену и рыдала, бабушка вздрагивала, прижимала сжатые кулачки к груди, но не лезла с утешениями. Она понимала, что девочке нужно пройти все стадии принятия потери. Сейчас был гнев. Бывшая гимнастка, у которой ещё недавно всё было впереди, стала обычной девчонкой.

Драгон развлекался на полную катушку. В четвертом классе он придумал ей прозвище Илюшка-Плюшка, которое вскоре уменьшилось до просто Плюшки, а в пятом долго упражнялся в остроумии, сочиняя глупые стишки типа "Плюшка жирная идет, набивает булкой рот". Алиса тоже умела рифмовать, и даже придумала несколько рифм, соединяя "Кирилл" и "дебил", но вслух так и не произнесла. Его нападки уже раздражали и окружающих, безобидную Алису начали защищать одноклассники. Девчонки делали ему замечания, а Вальцов, высокий, крепкий, серьезный парень, даже пару раз прижал Драгона в коридоре, требуя отстать от девчонки. Но чем больше народу было за Алису, тем злее становился Кирилл. К седьмому классу он стал парией, а Алиса – всеобщей любимицей. Ее незлобивый нрав и способность противостоять неудачам сослужили добрую службу, кроме того, она была отличницей, и всегда охотно помогала тем, кому с учебой везло меньше. К десятому классу конфликт сошел на нет, очевидно потому, что все вдруг резко повзрослели. Драгон оформился в крепкого жилистого парня, девчонки заглядывались на него, но Кирилл презрительно поглядывал на хихикающих одноклассниц и игнорировал их. Алису он тоже по большей части игнорировал, и только один ритуал продолжался из года в год – когда она шла домой, он волочился сзади и вяло подзуживал, ожидая, очевидно, какой-то реакции.

– Плюшкина!

Алиса еще раз поскользнулась. Настроение было таким, что этот идиот мог бы отхватить, если бы не тренированная выдержка.

– Плюшкина!

– Чего?! – Алиса резко остановилась, развернулась…

… И тут же получила снежком в грудь.

Похоже, Драгон решил перейти от слов к действию. Он и раньше постреливал в нее снежками, но это было давно, последний раз классе в восьмом. Сейчас он выглядел даже больше растерянным чем она. Красные замерзшие руки еще не успели опуститься после броска, всё выглядело так, словно он пытался дотянуться до выпущенного своими же руками снежка.

– Ах ты!… – Алиса наклонилась, схватила горсть снега, быстро смяла его в комок и швырнула Драгону в лицо.

Конечно, она не попала, слишком большим было расстояние, но неудача подхлестнула ее, и следующий снежок все же долетел до цели, врезавшись Кириллу в плечо. Рыхлые ошметки снега распались, прыснув парню в лицо.

– Офигела?! – изумленно выдохнул он, и присел за новым снежком.

Алиса бросила рюкзак в сугроб и погрузила в снег обе руки, пока она катала снежок, Драгон уже пульнул в нее пару раз, но не попал. Он все время приближался, и когда она наконец выпустила свой снаряд, он ударил в распахнутую, прикрытую только тонким свитером грудь, и Кирилл, неловко соступив с дорожки, попал одной ногой в ямку, провалился по щиколотку и упал. Он лежал молча, закрыв глаза. Алиса встала, отряхнула варежки, вынула из сугроба рюкзак. Она не смотрела на Драгона, знала, что он наблюдает за ней. Но он не шевелился.

– Вставай, – буркнула Алиса, – простудишься.

Он лежал.

– Заработаешь менингит, – добавила она бабушкиным тоном, тем самым, который слышала каждый раз, когда вместо теплой шапки накидывала на голову капюшон.

Молчание.

– Драгон, прекрати придуриваться!

Тишина.

– Кирилл, вставай, хватит! – это было сказано уже с мольбой.

Он продолжал лежать не шевелясь, и Алиса решила подойти посмотреть. Она нерешительно приблизилась, присела на корточки. Он лежал, прикрыв глаза. У него оказались очень длинные ресницы, они даже отбрасывали маленькую тень. Снег падал парню на лицо и тут же таял.

– Кирилл, – Алиса потянула его за рукав, – ну хватит, вставай.

Внезапно он открыл глаза, хищно улыбнулся и бросился на нее. Алиса взвизгнула, отпрянула, и, конечно же, упала навзничь. Шапка соскользнула с головы, и теперь она уже рисковала заработать, как считала бабушка, менингит. Волосы развернулись из пучка и рассыпались по снегу, плечам и частично упали ей на лицо. Алиса барахталась, дрыгая ногами, пытаясь найти опору и встать, руки проваливались в снег, и полоска между варежкой и рукавом куртки уже замерзла. Драгон вдруг навалился на нее сверху и повис на руках.

– Попалась, Плюшка! – улыбался он ровными зубами, тон был насмешливый и издевательский.

Так и треснула бы по этой довольной роже! Алиса зло отпихнула его и, одновременно уцепилась за предплечье мальчишки, чтобы встать. Но вдруг он сделал что-то невероятное. Драгон резко наклонился к ее лицу и смачно лизнул в щеку теплым языком. Алиса ахнула, отпустила его рукав и беспомощно забилась под ним.

Неизвестно, что было бы дальше, если бы не собака. Огромный серый пес без одного уха подбежал к ним и громко гавкнул. Не залаял, а именно гавкнул один раз, громко, четко и строго. Драгон повернул голову и посмотрел на собаку. От пса тянулся длинный поводок, и хозяин пса, мужчина средних лет, уже приближался к ним.

– Что тут у вас? – спросил он, будто сам не видел.

– Ничего, – Драгон резко вскочил, снег, налипший на куртку, полетел по ветру, засыпая все еще лежащую Алису холодными искорками.

Он протянул ей руку. Пес, увидев жест, снова гавкнул, будто советовал не доверять этому коварному обманщику. Алиса нехотя приняла ладонь и поднялась.

– Капец ты тяжелая, – прокомментировал Драгон насмешливо.

– Иди нафиг, – посоветовала Алиса.

Мужчина молча наблюдал за перепалкой. Он наклонился, поднял Алисину шапку, протянул ей. Кивнув в знак благодарности, она скрутила волосы в узел и натянула шапку, спрятав пучок под ней.

– Вас проводить? – негромко спросил мужчина, всем видом показывая, что он не доверяет рядом стоящему Кириллу.

– Нет, спасибо, – отказалась Алиса, – я вон там живу.

Она подняла рюкзак, улыбнулась серьезному псу и пошла, не оборачиваясь, поэтому не увидела, как недружелюбно переглянулись Кирилл и мужчина, и разошлись каждый в свою сторону.

– Господи боже мой! – увидев ее, извалянную в снегу, бабушка всплеснула руками, – Алечка, детка, что случилось?!

– Упала, – вздохнув соврала Алиса. Не рассказывать же бабушке, что у Драгона случился приступ бешенства.

– Ну как же так?! Давай, давай, снимай курточку, скорее, я налью тебе ванну, срочно греться!

– Бабуля, все нормально, – Алиса повесила куртку на спинку стула, – я не замерзла.

– Ну-ка, давай, не придумывай, – в бабушкином голосе появилась настойчивость, – снимай быстренько всё и в душ!

Проще было согласиться. Алиса послушно стянула синее платье, бросила его на кровать, за платьем на кровати оказались плотные колготки. Оставшись в трусах и лифчике, она вытянула с полки шкафа-купе большое махровое полотенце, и собиралась завернуться в него, но замерла перед зеркалом. В свои восемнадцать при росте метр шестьдесят пять она весила восемьдесят семь килограммов. Дома весов не было, она взвесилась в кабинете медсестры в школе. Когда-то стройное подтянутое мускулистое детское тельце превратилось в рыхлую тумбообразную тушку с белым трясущимся животом. Втайне от бабушки она все же немного качала пресс, но это не помогало. Благодаря бабушке, которая не пожалела сил и собрала все справки, у нее было пожизненное освобождение от физкультуры, и на уроках, пока все бегали, прыгали и играли в волейбол, она обычно была хранителем штук пятнадцати, а то и двадцати телефонов. Иногда заполняла журнал своим округлым аккуратным почерком.

Ей казалось, что она смирилась с положением дел, но каждый раз, когда она видела себя в зеркале, понимала, что не смирилась. Она могла воспротивиться бабушкиной доктрине "хорошего питания", суть которого сводилась к тому, что есть нужно часто и много, но это бы огорчило любимую бабулю. К тому же, бабушка сногсшибательно готовила, это подтверждали и Алисины друзья, приходившие в гости так часто, как было возможно. Никто не уходил из дома Илюшиных голодным.

– Алиса, ты там уснула? – бабушкин голос прервал мысли, – давай быстрее, обед стынет!

Алиса вздохнула, набросила на себя полотенце, проходя мимо кресла погладила спящего Тишку и прошла в ванную.

– Как дела в школе? – бабушка сидела на табурете напротив и зорко следила за каждой съеденной ложкой супа.

– Хорошо, – ответила Алиса.

– Молодец.

2

Про школу за обедом бабушка спрашивала каждый день, это была традиция. Поначалу она волновалась, и даже проверяла уроки, но вскоре поняла, что внучка не нуждается в контроле, и успокоилась. Алиса исправно приносила пятерки, вечерами писала какие-то проекты, а потом приносила за них грамоты, все это вызывало в бабушке чувство гордости.

– Вся в маму, – говорила она часто.

Мама и правда была умница. Закончив школу с золотой медалью, она легко поступила в местный вуз на факультет иностранных языков, и, скорее всего, с отличием окончила бы его, если бы не та злополучная поездка. Хотя для кого как. Для мамы это было самое счастливое время. На третьем курсе она вдруг сорвалась и уехала в Америку. Вообще, это была обучающая поездка, мама жила в американской семье, целый семестр училась в местном вузе, и даже успела поработать продавцом косметики. И там она встретила Брайана.

Никаких подробностей Алиса не знала. Бабушка тоже не знала, но у нее была своя версия событий, вся суть сводилась к тому, что американский негодяй соблазнил русскую студенточку, а когда понял, что она забеременела – отказался от обязательств, которые принял бы на себя любой уважающий себя мужчина. В общем, из Америки мама приехала не одна, а с Алисой. Летела Алиса пока по одному билету с мамой, и родилась спустя пять месяцев в Северском городском роддоме. И отчество у Алисы было Сергеевна, как у мамы. В общем, всё это было неважно, потому что больше всех на свете мама любила Алису, а Алиса маму. Бабушка тоже любила их обеих, и поэтому, пока мама доучивалась, бабушка бесконечно подменялась, чтобы посидеть с Алисой, гуляла с ней по выходным, чтобы дать маме поспать лишние три часа.

А потом маме предложили работу переводчицей на большом заводе, и она согласилась. Так они с Алисой оказались в этом городе. При заводе был детский сад, а съемную квартиру неподалеку маме отплачивало начальство, это ли было не счастье в начале двухтысячных, когда страну только-только перестало колыхать после лихих девяностых. Они жили хорошо и весело, по выходным ходили в парк кормить уток, или в детский театр, а когда Алисе исполнилось четыре, мама и ее подруга отвели дочек в группу эстетической гимнастики. Сначала Алиса мало что понимала, и даже пыталась плакать, когда громкоголосая девушка-тренер заставляла делать растяжку и вставать на "мостик", но мама хвалила, говорила, что у нее хорошо получается, и Алиса старалась ради мамы. Однажды им выдали одинаковые купальники и выпустили перед большим количеством народа. Это были первые соревнования. Пятнадцать пятилеток старались вовсю, выполняя движения как их учили, а потом таращили испуганно глаза, когда зрители аплодировали с трибун. Каждой повесили на шею красивую медаль на синей ленте, и Алиса бежала к маме, чтобы скорее показать. С тех пор было много выступлений и много медалей. А потом случился тот день…

Это были обычные соревнования. Да и ехать было недалеко, в соседний город, всего четыре с половиной часа на автобусе. Хотя нет, не совсем обычные. Мама поехала с ними. И еще три мамы, которые ездили всегда, помогали тренеру, носили сумки, одевали девочек, наносили им макияж. Этих мам знали все. Но в этот раз и Алисина мама смогла, и Алиса была просто счастлива. Они выступили замечательно, Алисе казалось, что она все делает в тысячу раз лучше, потому что на трибуне сидит мама. Они выиграли, забрали медали, грамоты и кубки, и собрались домой. Всем хотелось есть, за весь день девчонки поклевали какую-то невкусную еду в передвижном кафе, а мамы и тренер в своих заботах, кажется, вообще держались только на кофе.

– Пиццерия! – выкрикнул кто-то из девочек, когда длинный автобус выезжал из черты города.

– Давайте, правда, остановимся, – мамы обращались к тренеру, – ну чего детей мучить, еще ехать и ехать.

Тренер, судя по выражению ее лица, хотела только одного – упасть в кресло в последнем ряду и уснуть на все четыре с половиной часа, но девчонки смотрели умоляюще, и она кивнула.

– Только быстро! А то будем ехать всю ночь!

Водителя автобуса, толстого и добродушного дядю Пашу тоже позвали, он поворчал для порядка, но согласился. В пиццерии они просидели час, потом всем понадобилось в туалет, и, наконец, уставшие и сытые, девчонки попадали в кресла.

– Дорогие дамы! – раздалось с водительского места, – вас приветствует капитан корабля, Павел Потанин. Прошу пристегнуть ремни, приятного полета!

Девчонки захихикали, мамы переглянулись с улыбкой.

… Саму аварию Алиса почти не помнила. Она задремала, положив голову маме на руку, а потом ее резко отбросило, сильно ударило, она вскрикнула и потеряла сознание. Очнулась в больнице. Было ужасно, почему-то она плохо видела, голова болела и кружилась. Рядом стояли люди в белых халатах, они что-то говорили, она не могла разобрать слов, поэтому закрыла глаза и снова погрузилась в небытие. Потом она еще много раз просыпалась и засыпала, а однажды открыла глаза и увидела бабушку. Бабушка улыбалась, хотя и выглядела уставшей и осунувшейся.

– Бабушка… – прошептала Алиса, – где мама?

– Деточка! – бабушка бросилась к внучке, схватила за тонкую кисть, лежащую поверх одеяла, – очнулась, родная моя!

Тут же появились врачи, они оттеснили бабушку, начали тормошить Алису, а бабушка стояла у окна и смотрела на нее.

Мама погибла. "Скорая" даже не повезла ее в больницу, там, на месте констатировали смерть. Из тридцати двух человек выжили только шестеро – пять девочек и дядя Паша, которого выбросило через лобовое стекло. Алиса пропустила похороны, и это было хорошо, что она не видела, как погружали в землю двадцать три маленьких гроба с девочками в белых платьях. Маму похоронили в тот же день. Бабушка не хотела говорить об этом, но Алиса настойчиво просила рассказать, и бабушка, глотая слезы, рассказывала.

Потом они ездили на кладбище. Сначала раз в неделю, потом раз в месяц. Потом раз в полгода. Алиса привозила маме цветы и подолгу сидела, глядя на фотографию. Со временем боль как-то стерлась, осталась только светлая печаль. Однажды, когда Алисе было лет четырнадцать, она взглянула на знакомое фото и вдруг вспомнила, откуда оно. Это было групповое фото – мама и ее друзья из Америки. Приехав домой, она нашла эту фотографию. Три парня и две девушки, одна из которых мама. Они все смеялись, девушка, стоящая рядом, запрокинула голову, отчего было видно только ее острый носик, а мама подняла руку, чтобы смахнуть с лица упавшую прядь волос. Потом, когда родилась Алиса, мама подстриглась под "каре" и больше не отращивала длинных волос.

– Бабуля, – спросила Алиса, – а кто это на фото рядом с мамой?

– Не знаю, – отмахнулась бабушка, – американцы.

– А имен не знаешь?

– Нет, – бабушка надела очки и присмотрелась, – девчонку вроде Синтия звали, она писала Анюте пару раз, а парней никого не знаю.

– Как думаешь, тут может быть мой… Брайан?

– Понятия не имею, – бабушка сняла очки.

Алиса долго вглядывалась в фото, пытаясь рассмотреть во внешности трех парней сходство с собой.

Тогда она так и не нашла ничего общего, а потом фотография куда-то исчезла, да и Алиса в ежедневных заботах забыла об этом.

– Спасибо, – Алиса вздохнула и отодвинула тарелку, – объелась!

– Ну иди полежи, – бабушка встала, начала собирать посуду.

– Сегодня клиентов нет? – поинтересовалась Алиса.

Она перебралась со стула на диванчик, развалилась на нем, полулежала, покачивая ногой и одновременно поглаживала пальцами ноги спящую под столом Зайку.

– Да как это нет?! Есть! – бабушка гремела посудой, – вот, сейчас уберу и побегу!

– Оставь, я сама уберу, – Алиса встала, начала помогать.

– Ну давай тогда, хозяйничай, – покладисто согласилась бабушка, – а я побегу.