Czytaj książkę: «Брокингемская история. Том 2»

Czcionka:

Бюрократическо-детективный роман в 24 томах

Том 2

При публикации текста сохранены авторские орфография и пунктуация

XI. Куда делись деньги?

– Вы сказали: Грэггерс? – уточнил чрезвычайно серьёзный джентльмен в костюме и галстуке с той стороны окошка, над которым висела табличка: «Фирма «Анаконда». Приём посетителей. Мр Кэмден».

– Майор Грэггерс, начальник полиции Гленвича и Бриндвича, – повторил один из двух чрезвычайно решительных джентльменов с большими саквояжами в руках, стоявших в коридоре по эту сторону окошка.

– Собственно, а какое отношение вы имеете к майору Грэггерсу? – насторожился Кэмден, – Вы тоже служите в полиции Гленвича и Бриндвича?

– Мы – следователи Центральной полиции. Наши фамилии – соответственно Доддс и Маклуски, – не стал темнить стоявший в коридоре джентльмен.

– Совершенно верно: Соответственно Маклуски и Доддс! – подтвердил второй из джентльменов с саквояжем, – Вот наши служебные удостоверения!

Доддс и Маклуски протянули в окошко документы, удостоверяющие их личность. Внимательно изучив их, Кэмден в задумчивости изрёк:

– Но тогда я не понимаю, с какой стати вашу Центральную полицию интересует задолженность майора Грэггерса перед нашей фирмой по секретным документам…

– Сейчас поймёте! – пообещал Доддс, засовывая служебное удостоверение обратно за пазуху и доставая оттуда взамен листок бумаги стандартного размера, сложенный вчетверо, – На днях мы получили от вас одну филькину грамоту… (Перед вами – её факсимиле.] В этой грамоте фирма «Анаконда» требует от Центральной полиции вернуть ей взятые у неё майором Грэггерсом пятнадцать секретных листов серии «А», угрожая в противном случае какими-то неприятностями со стороны Министерства. Мы хотим получить ваш комментарий по этому поводу!

Кэмден взял из рук Доддса факсимиле угрожающего послания, развернул его и внимательно изучил от начала до конца. Затем он заглянул в огромный гроссбух на своём столе и озадаченно поскрёб себе в затылке.

– Похоже, произошла досадная ошибка, – в задумчивости высказался он, – По нашим данным, за майором Грэггерсом не значится никаких задолженностей по секретным документам.

– Но позвольте: В вашем послании утверждается совершенно противоположное! – обратил внимание Маклуски.

– Ах, вот оно что! – сообразил наконец Кэмден, ещё раз заглянув в свой гроссбух, – Наше письмо датировано двадцатым июля; не так ли? На тот момент оно ещё было актуально, поскольку тогда за Грэггерсом действительно числилась недостача в пятнадцать листов серии «А». Но двадцать третьего числа эта недостача была устранена, и теперь за Грэггерсом опять никаких задолженностей нет… Так что можете выкинуть это дело из головы! – он разорвал факсимиле угрожающего послания и выкинул обрывки в мусорную корзину.

– Двадцать третьего числа? – произнёс в недоумении Доддс, – В субботу? Тогда позвольте вас спросить…

– По посторонним вопросам мы справок не даём, – объявил Кэмден, поспешно закрывая своё окошко, – Сожалею, но в нашей фирме наступило время обеденного перерыва, – донёсся его голос с той стороны закрытого окошка, – Всего вам хорошего!

Прославленные детективы молча вышли из коридора на улицу, на ходу напряжённо размышляя над различными тонкостями текущей ситуации. Отойдя чуть в сторону, они поставили на землю свои драгоценные саквояжи и потянулись в карманы за своими верными курительными принадлежностями.

– Не рановато ли этот тип навострился на обед? – подумал вслух Доддс пару минут спустя, когда плановый перекур был уже в самом разгаре, – По моим ощущениям, на дворе сейчас – от силы начало двенадцатого.

– Возможно, рабочий день у «Анаконды» начинается в семь утра, – высказал предположение Маклуски, – В этом случае её сотрудники и вправду могут зверски проголодаться к одиннадцати часам.

– Как бы то ни было, мы выполнили задание, полученное от шефа, – подвёл оптимистический итог Доддс, – За Грэггерсом отныне нет никаких задолженностей, и мы имеем полное право поставить это себе в заслугу. Если бы мы не приехали в Мэлфакс и не обратились в «Анаконду», никто бы и не узнал, что искомые пятнадцать листов уже возвращены на положенное место… Правда, я не совсем понимаю, кто бы мог это сделать в субботу, двадцать третьего числа…

– Наверно, нам стоит поскорее позвонить шефу и доложить о наших успехах? – вернул коллегу к текущей повестке дня Маклуски, – Как мне помнится, мы пообещали выйти с ним на связь сегодня, в понедельник, двадцать пятого июля.

– Нам ни к чему выпрыгивать из штанов от усердия, – ёмко и образно выразился Доддс, – Понедельник закончится ещё нескоро, а до его завершения мы ещё успеем проделать немало полезных дел – например, съездить в Болтли и проведать ситуацию у Ширлинга.

– Я и сам собирался предложить вам примерно то же самое! – охотно поддержал его Маклуски.

В начале второй половины того же рабочего дня два скорых на подъём прославленных детектива уже сидели в кабинете у Ширлинга, начальника полиции города Болтли. Хозяин кабинета, как обычно, был бодр, энергичен и переполнен оптимизмом по самую завязку.

– Начнём с самого простого: Ширлинг, чем вы тут занимались во время нашего отсутствия? – первым делом поинтересовался Доддс.

– Да так сразу и не припомнишь… – задумался начальник местной полиции.

– Мы расстались с вами в позапрошлую субботу, шестнадцатого июля, – напомнил Маклуски, – И вы тогда как раз собирались нагрянуть с облавой в туристический лагерь «Дружба»…

– Ну да, конечно! – оживился Ширлинг, – Облава прошла успешно. Задержанных оказалось немало – штук пятнадцать, если не двадцать. Основную работу я поручил своему младшему составу. Мои ребята прошерстили эту «Дружбу» вдоль и поперёк, а самых подозрительных обитателей по всем правилам задержали… Разумеется, под наши подозрения попали в основном те, кто не имел при себе никаких документов, удостоверяющих их личности. Подобные лица по нашим законам считаются бомжами… Всех этих гавриков мои ребята организованно свезли в расположенный неподалёку лагерь «Железный занавес».

– Лагерь туристический? – уточнил Доддс.

– Лагерь трудовой, – внёс необходимую ясность Ширлинг, – Между прочим, обвинять нас в самоуправстве нет ни малейших оснований: Мы лишь добросовестно исполнили приказ об усилении борьбы с бродяжничеством и попрошайничеством, недавно подписанный майором Грэггерсом. Согласно этому приказу, все лица, не могущие доказать свою личность, доставляются в этот «Занавес» и занимаются там исправительными работами сроком на месяц или два, в зависимости от тяжести совершённых ими правонарушений… В общем, после нашего субботнего рейда арестантский контингент «Занавеса» вырос сразу на пятнадцать (или даже двадцать) рабочих единиц.

– Трудовой лагерь «Железный занавес»… – повторил Маклуски, вписывая новое название в свою верную записную книжку; сидящий на соседнем стуле Доддс уже успел внести ту же самую запись в свою собственную книжку, – Ширлинг, а не погорячились ли вы с этими лицами без документов? В конце концов среди них вполне могли оказаться обычные туристы, забывшие прихватить с собой в поход удостоверения личности…

– Моя позиция однозначна: Никогда не нужно хлопать ушами! – не проявил ни капли снисхождения Ширлинг, – Если ты шляешься по округе с документами в кармане – значит, ты – турист; если же документов у тебя нет – значит, ты – бомж, бродяга и попрошайка. Приказ Грэггерса на сей счёт двойного толкования не допускает. (А то любой забулдыга может украсть у законопослушного туриста рюкзак и сам назваться туристом!) И вообще я считаю, что пару месяцев исправительных работ в трудовом лагере никому не повредят, – выразил убеждённость он.

– Бесспорно, вами была проделана большая работа, – признал Доддс, – Но был ли в ней толк? (И если был, то какой?) Боюсь, что среди задержанных вами бродяг вряд ли могли оказаться интересующие нас лица. Ведь у них-то как раз в избытке всевозможных удостоверений личности…

– Задерживать граждан с документами у меня оснований не было. Грэггерс на этот счёт никаких приказов не выпускал, – аргументированно парировал Ширлинг, – Со всеми прочими обитателями «Дружбы» я разобрался лично. Припугнув их как следует, я отпустил всех на все четыре стороны и посоветовал больше не попадаться нам под горячую руку… На этом, собственно, наша облава и закончилась.

– А что ещё любопытного удалось вам обнаружить в этой «Дружбе»? – продолжал допытываться Маклуски, – Какие-нибудь тайники, склады, гаражи, подозрительные авто-, мото- и велостоянки?

– Абсолютно ничего! – развёл руками Ширлинг.

– Ну а что слышно от Грэггерса? – решил немного поменять тему Доддс, – Он ещё не объявился у себя в Гленвиче и Бриндвиче?

– Насколько мне известно, его до сих пор нет на рабочем месте, – подтвердил Ширлинг, – Пока сложно сказать, что бы это могло означать. То ли он сгоряча укатил в очередную инспекционную поездку, то ли… то ли его действительно кто-то устранил, – не побоялся взглянуть правде в глаза он, – Вполне возможно, что с ним расправились бомжи из «Дружбы», которым не понравился его приказ о борьбе с бродяжничеством и попрошайничеством… Или у вас другое мнение? – он с надеждой посмотрел на своих проницательных собеседников, – Может быть, вы хотите провести полномасштабное расследование? Раз уж вы к нам заехали, то почему бы нам не заглянуть в этот «Занавес» и не опросить бомжей, задержанных нами в позапрошлую субботу? Среди них наверняка окажутся те, кому известны подробности исчезновения Грэггерса.

– Мы обязательно займёмся поисками Грэггерса, как только разделаемся с более важными делами, – заверил его Маклуски, – Но поговорим пока о другом: А как ведут себя ваши собственные заключённые?

– Заключённые сидят у нас в участке уже ровно две недели, – доложил Ширлинг, – К сожалению, камеры у нас только две. В одну мы посадили Кларка (из банка «Касл»), в другую – всех остальных (Фаустуса, Грейниджа, Шуллера, Стикса и Симпла). Никаких жалоб на условия содержания мы от них не получали. Как сказали бы французы, они с пользой проводят время, наслаждаясь всеми прелестями тюремного быта и обществом друг друга.

– Но не засиделись ли они у вас? – выразил обеспокоенность Доддс, – Насколько нам помнится, полиция не имеет права содержать граждан под стражей без предъявления уголовного обвинения более двадцати четырёх часов…

– Всем им уже предъявлены обвинения – причём каждому своё, – успокоил его Ширлинг, – Теперь они смогут совершенно законно сидеть у нас в участке, пока мы с вами проводим предварительное следствие. (А проводить его мы будем обстоятельно и неспеша, как и полагается по закону.)

– Давайте перейдём к частностям: Какое обвинение вы предъявили, например, Стиксу? – поставил вопрос ребром Маклуски.

– Разумеется, в похищении денег у Хикса, – не затруднился с ответом Ширлинг.

– А удалось ли вам найти эти деньги? – позволил себе ещё один каверзный вопрос Доддс.

– Да нет, конечно! – опроверг Ширлинг, – Мы перерыли сверху донизу каморку, где живёт Стикс, и ни ломаного гроша там не обнаружили. Очевидно, он успел перепрятать денежки в каком-то укромном месте – например, зарыл где-то в лесу… Как их теперь искать, пока не совсем понятно.

Два прославленных столичных детектива вопросительно переглянулись и многозначительно перемигнулись между собой. (Собственно, ничего большего им и не требовалось, поскольку они уже давно научились понимать друг друга без лишних слов.)

– Пожалуй, мы можем предложить вам один остроумный способ решения этой проблемы! (Я имею в виду проблему нахождения спрятанных Стиксом денег.) – осторожно намекнул Маклуски.

– Я вас внимательно слушаю! – заинтересовался Ширлинг.

Доддс вдруг резко поднялся со стула, открыл дверь и выглянул в коридор. Закрыв её обратно и усевшись на прежнее место, он вполголоса произнёс:

– Нам требуется соблюдать полную служебную конспирацию. О наших замыслах не должна знать ни одна живая душа – даже сотрудники вашего собственного отделения полиции… А суть этого замысла такова: Вы объявляете Стиксу, что снимаете выдвинутое против него обвинение в похищении денег в связи с отсутствием состава преступления. Вы освобождаете его из-под ареста, после чего он бежит выкапывать спрятанные деньги из тайника, а вы захватываете его с поличным и сажаете на прежнее место… Неплохой план; не правда ли?

– Но сможем ли мы снова посадить его под арест? – засомневался Ширлинг, – Ведь предъявлять ему повторное обвинение в похищении денег будет несколько абсурдно… (Тем более, если я перед этим признаю его невиновным в этом же преступлении.)

– Вы внезапно обнаружите, что в приказ о его освобождении вкралась досадная бюрократическая неточность, из-за чего этот приказ сразу потеряет свою законную силу, – мгновенно отыскал достойный выход Маклуски, – В связи с этим вы сможете вполне легально посадить Стикса на прежнее место и продолжить предварительное расследование – а оно после обнаружения похищенных денег пойдёт явно повеселей.

– Но самое главное в этом деле – внушить Стиксу, что мы действительно утратили к нему интерес и занялись поиском денег в каком-то другом месте, – обратил внимание Доддс, – Только в этом случае он со спокойной душой помчится выкапывать свои денежки, позабыв о всех мерах предосторожности… Вот почему мы настаиваем на полной конспирации нашей предстоящей операции! Со стороны всё должно выглядеть так, словно мы и в самом деле махнули на Стикса рукой и ногой.

– С другой стороны, соблюдение конспирации поможет вам сохранить служебную дисциплину среди личного состава, – проявил многосторонний подход к делу Маклуски, – Если ваши подчинённые узнают, что Стикс отправился в лес выкапывать полтора миллиона фунтов стерлингов, в их рядах наверняка поднимется нездоровый ажиотаж. И как бы они сами не помчались с лопатами в этот же лес следом за Стиксом…

– Но вы уверены, что Стикс спёр у Хикса именно полтора миллиона? – уточнил для полной ясности Ширлинг.

– Абсолютно – с вероятностью девяносто девять процентов! – подтвердил Доддс, – Причём на каждой из купюр имеется особый значок, поставленный нашим доблестным УБОПЭПом накануне Бембриджской операции… Ширлинг, ну теперь-то вы понимаете весь психологизм ситуации? Если нам не удастся отловить эти меченые купюры по горячим следам, они рискуют разойтись по всей стране – и тогда нас с вами ожидает оглушительный и неотвратимый скандал. Дело в том, что правоохранительным органам дано секретное предписание задерживать всех лиц с мечеными Бембриджскими банкнотами на руках. Стоит нам немного замешкаться – и во всех концах страны начнутся аресты ни в чём не повинных граждан… Вот почему нам так важно изъять похищенные Стиксом деньги прежде, чем он успеет запустить их в свободное обращение!

– Если же вам нет дела до ни в чём не повинных граждан, мы можем объяснить вам психологизм ситуации по-другому, с точки зрения экономики, – предложил Маклуски, – Эти полтора миллиона были отпечатаны исключительно с целью отлова Брокингемских подозреваемых. Разумеется, никакими товарами они не обеспечены. Как только эти деньги поступят в свободное обращение, в стране тут же повысится инфляция… Ширлинг, вы хоть представляете, к чему может привести чрезмерная эмиссия бумажных денег?

– К чему? – не смог представить начальник полиции.

– Об этом на редкость образно и доходчиво написал наш коллега Горене в одном их своих литературных опусов, – сообщил Доддс, доставая из-за пазухи свой верный бумажник, – Он назвал его «Современной сказкой для маленьких бизнесменов». Оригинал произведения Горене любезно подарил нам… Да, вот он! – Доддс извлёк из бумажника несколько бумажных листков, исписанных знакомым мелким крючковатым почерком, – Хотите, я вам его прочитаю?

– Ну что ж, прочитайте! – не стал отказываться Ширлинг.

– Бесспорно, Горене не лишён кое-каких литературных талантов, – отметил Маклуски, пока Доддс разворачивал свои листки и разыскивал начало сказки, – В своё время он пытался поступить в так называемый Литературный Институт, но провалил вступительные экзамены ввиду чрезмерной косности и политической заидеологизированности приёмной комиссии… Вот вам наглядный пример излишней пристрастности этой комиссии: Она благосклонно восприняла эссе Горенса «Спорт в Великобритании», в котором имелась следующая фраза: «Мы гордимся выдающимися достижениями наших авто-, мото-и велогонщиков». Однако когда в историческом исследовании «Революция в России. 1917» он написал: «На площади собралось множество грузо-, больше- и броневиков», экзаменаторы отметили грамматическую ошибку, что привело к снижению общей экзаменационной оценки. Как и следовало ожидать, ошибка была обнаружена лишь в работе на нежелательную тему… В итоге Горене не поступил в Литературный Институт и с горя устроился на работу к нам в Центральную полицию. (У нас требования к благонадёжности сотрудников оказались не столь строгими.)

– Итак, вот эта «Сказка для маленьких бизнесменов»! – Доддс наконец разобрался со своими листками и разложил их по столу Ширлинга в нужном порядке, – Я приступаю к чтению: «Жил-был в некотором графстве парень Джон – молодой, весёлый, находчивый и смекалистый, но без определённых занятий. Решил он однажды жениться на Мэри, дочери сапожника по соседству… Но старый хрыч всё никак не давал согласия на свадьбу, поскольку был он на редкость жадным и несговорчивым. Он поставил Джону такое условие: Он разрешит ему жениться на Мэри только после того, как он (Джон) исполнит три его (старика) желания. Первое желание – совсем лёгкое, второе – чуть потрудней, а третье – повышенной сложности. На выполнение первого желания Джону отводится один день, второго – неделя, третьего – месяц. И пришлось Джону согласиться на эти вздорные требования… Тем же вечером встретились они с сапожником в деревенской пивной, и дал тот ему первое задание: добыть миллион фунтов стерлингов наличными – причём не фальшивых, а настоящих. Засёк старик время, и помчался Джон на поиски миллиона… Время было уже позднее, и поезда до Лондона уже не ходили. Но Джон не стал унывать: Он на ходу запрыгнул в вагон какого-то товарного состава и через пару часов уже был в столице. Разыскал он монетный двор и забрался через окно в печатный цех. По причине ночного времени в цеху не было ни одного местного работника… Но Джон и тут не растерялся! Подобрал он с пола руководство по эксплуатации печатных станков и изучил его внимательно; потом включил станок и успел до утра напечатать необходимый миллион фунтов стерлингов. Засунул он банкноты себе за пазуху, вылез из цеха через то же окно и поспешил на вокзал… И вот он уже выпрыгивает из товарного вагона на платформу в родной деревне, за много миль от шумного беспокойного Лондона. Предъявил он старому сапожнику свою добычу. Старик проверил банкноты на своём детекторе, убедился в их подлинности и зачёл Джону выполнение первого задания… Но почивать на лаврах Джону было некогда. Сапожник тут же дал ему второе задание: Пожелал он, чтобы Джон в недельный срок добыл себе титул лорда. Засёк старик время – и помчался Джон на поиски титула… А между тем в стране наступили тяжёлые времена. Поскольку отпечатанный Джоном миллион фунтов стерлингов не был обеспечен товарами, его появление в свободном обращении привело к резкому росту инфляции со всеми вытекающими отсюда последствиями. По всей Великобритании начали закрываться предприятия, лопаться банки и не выполняться контракты. Заработная плата упала, безработица выросла. Города и деревни наводнили нищие и бездомные. Усилилась преступность, ослабела нравственность. Стремительно возросла кредитная ставка, и никто в стране уже не мог себе позволить взять кредит. Авторитет Великобритании на международной арене резко упал. Зарубежные банки отказались выдавать нам новые займы и потребовали вернуть им старые. Футбольные сборные Англии, Шотландии, Уэльса и Северной Ирландии начали проигрывать всем подряд. Повсюду разразились эпидемии чумы, холеры, дифтерита и сибирской язвы. На валютных торгах курс фунта стерлингов начал камнем падать вниз… Король Великобритании ума не мог приложить, как вывести страну из кризиса. Он каждый день созывал заседания своего парламента, но даже это не помогало… Парламентарии тоже не сидели сложа руки: Одни предлагали повысить налоги, другие – уменьшить их; одни призывали провести экспроприацию и национализацию, другие – конфискацию и приватизацию; одни полагали необходимым срочно принять Конституцию, другие – Закон о гражданстве. Как и следовало ожидать, эти меры всё равно не привели ни к чему вразумительному… Совсем отчаялся король и пошёл на самый крайний шаг: пообещал он даровать титул лорда тому, кто поможет ему оздоровить экономику, провести реформы и вывести страну из затянувшегося кризиса… Услышал Джон речь короля по своему старому радиоприёмнику и тут же снова поспешил в Лондон, на приём в Букингемский дворец. Добившись аудиенции у монарха, высказал он ему своё предложение: Причина нынешнего кризиса заключается в лишнем миллионе фунтов стерлингов, который хранится у старого сапожника на чердаке. Нужно изъять его оттуда – и экономика сама собой придёт в норму благодаря невидимой руке рынка… Обрадовался король и послал своих коллекторов к сапожнику. Обнаружили они этот миллион в каком-то старом ящике и немедленно его конфисковали. (По счастью, не успел ещё сапожник пустить денежки в оборот.) Незаконно отпечатанные банкноты были торжественно сожжены на Трафальгарской площади в присутствии многочисленной публики – и страна в тот же миг благополучно вышла из кризиса. Открылись все ранее разорившиеся предприятия, и все нищие с бездомными устроились в них на работу. Ранее лопнувшие банки успешно реструктурировались и выплатили своим вкладчикам бешеные дивиденды. Заработная плата увеличилась, безработица уменьшилась. Преступность ослабла, а нравственность, напротив, усилилась. Кредитная ставка упала до нуля, и радостный народ кинулся брать новые кредиты. Авторитет Великобритании на международной арене резко возрос. Зарубежные банки охотно выдали нам новые займы и предоставили отсрочку на выплату старых. Футбольные сборные Англии, Шотландии, Уэльса и Северной Ирландии начали обыгрывать всех подряд. Прекратились эпидемии чумы, холеры, дифтерита и сибирской язвы, а также всех прочих болезней, поскольку благосостояние граждан возросло, и все они принялись заниматься спортом и оздоровительной физкультурой. На валютных торгах курс фунта стерлингов резко застабилизировался… Увидел король, что реформы прошли удачно, обрадовался и даровал Джону титул лорда с правом заседать в верхней палате парламента. Тем самым выполнил Джон и второе задание сапожника – причём точно в недельный срок… Отправился он за третим заданием, и оказалось оно самым сложным: Пожелал сапожник, чтобы его выпустили из тюрьмы… (Следует уточнить, что при обнаружении у него на чердаке незаконно отпечатанного миллиона сапожник был немедленно арестован по обвинению в его похищении.) Но и здесь Джон не оплошал! Используя свой авторитет и административный ресурс в качестве члена палаты лордов, добился он, чтобы над сапожником в течение месяца был проведён строгий и беспристрастный суд. И был сапожник оправдан присяжными ввиду отсутствия состава преступления… В этом тоже не обошлось без участия Джона: Это он представил суду наиболее убедительные доказательства. В частности, он подтвердил под присягой, что сапожник отправил его на поиски миллиона накануне того дня, как в стране резко повысилась инфляция. (Точное время их разговора в деревенской забегаловке было надёжно зафиксировано внушающими доверие свидетелями.) На следующее утро он также встретился с сапожником в той же забегаловке, чтобы передать ему добытые в Лондоне деньги. Время этой второй встречи также указано и нотариально заверено в его договоре с сапожником «Об исполнении трёх желаний». Следовательно, сапожник совершенно точно находился в своей деревне утром того дня и вечером накануне – а в промежутке между двумя встречами в забегаловке он никак не успел бы съездить в Лондон, украсть там миллион и вернуться обратно, поскольку пассажирское сообщение на железной дороге по ночам приостанавливает свою работу. (Украсть же миллион где-либо ещё, помимо Лондона, возможно разве что в сказках да фантастических романах.) В итоге удалось сапожнику доказать своё алиби и освободиться из-под ареста до истечения месяца. Тем самым исполнил Джон и третье его желание…»

– Но позвольте! – не смог смолчать Ширлинг, – Почему эти болваны решили, что сапожник не мог успеть за это время сгонять в Лондон, украсть деньги и вернуться обратно? Ведь Джону это удалось; не так ли?

– А что вас, собственно, смущает? – хмыкнул Маклуски, – Да, коллегия присяжных не всегда принимает разумные решения. Но этому уже давно никто не удивляется…

– В общем, сказка Горенса, как и полагается, завершилась традиционным счастливым концом, – подытожил Доддс, складывая прочитанные листки и убирая их обратно в бумажник.

– То есть, Джон женился на своей Мэри? – догадался Ширлинг.

– Нет, конец здесь куда более счастливый, – опроверг Маклуски, – Раз Джон уже получил титул лорда и стал членом парламента, зачем ему теперь дочь сапожника? Он поступил умнее – устроился курьером на фирму по перепродаже турецких джинсов.

– Ширлинг, ну так мы вас убедили? – осведомился Доддс, – Вы осознали, к каким пагубным последствиям может привести лишний миллион фунтов стерлингов в нашей экономике? Если да, то вы должны провести срочную операцию по поискам запрятанных денег Стикса – а для этого вам требуется сперва выпустить его на свободу.

– Ну хорошо! – ответил убеждённый начальник полиции, – Можете считать, что вы меня уломали! Да, я готов отпустить Стикса на все четыре стороны. Последующую слежку за ним я, пожалуй, поручу своему помощнику Сандерленду… (Недавно он как раз купил себе профессиональный армейский бинокль.)

– Против Сандерленда мы никаких возражений не имеем, – заверил его Маклуски.

– Тогда с чего начнём? – Ширлинг воинственно огляделся по сторонам, – Вызовем Стикса сюда и объявим ему об освобождении?

– Как сказал бы наш шеф: Телега не должна бежать впереди паровоза! – остудил его энтузиазм Доддс, – Прежде, чем выпускать Стикса из заключения, нам следует наведаться к нему домой и провести там хотя бы символический обыск. (А вдруг эти полтора миллиона спрятаны у него в доме, а не в лесу?)

– Но мы с Сандерлендом уже осмотрели его каморку и никаких денег там не нашли, – напомнил Ширлинг.

– А теперь к этому делу должны подключиться мы с Доддсом, – поставил его в известность Маклуски, – Посудите сами: Если мы сразу объявим Стиксу, что он признан невиновным в похищении денег, это наверняка его насторожит… Для пущей правдоподобности нам требуется сделать вид, будто мы уже начали расследование и наглядно убедились в том, что никаких денег он у себя не хранит. Потом мы ещё немного подумали и пришли к выводу, что деньги спёр не он, а кто-то другой…

– Но для чего вам тащиться за тридевять земель и ещё раз рыться в его каморке? – продолжал возражать Ширлинг, – Скажите Стиксу, что уже там побывали – и ему придётся поверить вам на слово!

– Ну как же вам не стыдно! – дал волю эмоциям Доддс, – Вам лень слезть со стула и сделать пару лишних шагов? Между прочим, сотрудникам полиции не к лицу обманывать гражданское население. В разговоре со Стиксом мы должны строго придерживаться правды, отклоняясь от неё лишь в случае крайней необходимости. Только тогда он поверит, что мы действительно перестали подозревать его в похищении денег… Так что оставьте ваши отговорки и проводите нас поскорей к аппартаментам подозреваемого!

– Один момент! – пообещал Ширлинг, поднимаясь из-за стола.

Несколько минут спустя все трое уже подходили к цели. Каморка, в которой до ареста обитал Стикс, представляла собой крохотное деревянное сооружение на краю леса, примыкавшего к железнодорожной станции. Оно почти не было заметно за дикими зарослями каких-то раскидистых кустов, окружавших его едва ли не со всех сторон.

– Кстати, а как насчёт ордера на обыск жилого помещения? – с явным опозданием поинтересовался Доддс.

– Не переживайте: Официально оно не такое уж и жилое, – успокоил его Ширлинг, – Когда-то давно в этой каморке находилось нечто вроде подсобной будки. Потом будка оказалась заброшена, а Стикс самовольно вселился в неё как бы явочным порядком… В какой-то степени это упрощает нам жизнь: Никаких ордеров на обыск заброшенных нежилых помещений нам оформлять не потребуется.

– Вот и славно! – нашёл повод порадоваться Маклуски.

Внутри бывшая подсобная будка выглядела ещё более неказисто, чем снаружи. Вся мебель Стикса состояла из одного-единственного предмета – старых тюремных нар (возможно, позаимствованных из близлежащего отделения полиции), а наваленные на них ошмётки сена, судя по всему, заменяли хозяину жилища постельное бельё.

– Да, негусто, – вынужден был признать Доддс, – Конечно, спрятать в таких роскошных аппартаментах полтора миллиона было бы непросто… Ширлинг, вы уже пытались отодвинуть кровать от стены?

– А как же! – начальник полиции наглядно подтвердил свои слова, перетащив нары чуть в сторону, – Как видите, за этой штукой – тоже абсолютно пусто… Доддс, что с вами? Вам плохо?

– Ему всего лишь смешно, – внёс необходимую ясность Маклуски.

Тем временем Доддс, не вынеся натиска своего могучего чувства юмора, выронил из рук саквояж и с грохотом повалился на нары. Сено частично смягчило его падение, благодаря чему он смог ещё немного похохотать уже в лежачем положении.

– Но что вы нашли смешного в этой дурацкой будке? – не понял Ширлинг, озадаченно озираясь по сторонам.

– Сейчас Доддс закончит хихикать и всё вам объяснит, – пообещал Маклуски.

– Ширлинг, вы видели вот ту надпись на стене? – поинтересовался Доддс, поднимаясь с нар, поднимая с пола саквояж и указывая на нижнюю часть дальней стены, ранее скрытую за нарами.

– Да, я уже видел эти цифры, – подтвердил начальник полиции, – Честное слово, не пойму, что вас так в них развеселило…

– По виду они сильно смахивают на номер личного счёта в каком-нибудь коммерческом банке, – объяснил Доддс, – Похоже, наш Стикс решил положить свои сбережения на книжку, а номер счёта вырезал гвоздём на стене, чтобы не забыть… И тогда я подумал: А вдруг он отнёс в банк те самые полтора миллиона, которые спёр у Хикса? Вот умора-то! – и он снова принялся хохотать, на сей раз уже в стоячем положении.