Czytaj książkę: «Папина дочка»
1
Каролина
Распахнув двери настежь, я выскакиваю на террасу и едва не визжу от восторга.
Вот это вид!
Вода – переливающаяся всеми оттенками бирюзы и аквамарина, белый песок с островками лениво покачивающихся пальм, бескрайнее синее небо без единого облака.
Зажмурившись, я делаю жадный вдох. Запах жасмина и морской соли щекочет переносицу, и в ту же секунду меня затопляет ощущение безграничного счастья.
Эта неделя на курорте будет особенной, я уже заранее это знаю.
– Каролина, советую поскорее распаковать чемодан, чтобы одежда успела отвисеться, – доносится с соседней террасы певучий голос мамы. – В семь у нас ужин с папиным приятелем.
– Я помню, – машинально отвечаю я, подставляя лицо под тёплое дуновение морского бриза. – Но мы же сначала хотели пойти в спа.
– Солнышко, я присоединюсь к тебе позже. Хочу немного полежать после дороги.
Немного расстроившись, что мама решила пренебречь традиционным посещением терм, я ещё немного любуюсь сногсшибательным видом, после чего возвращаюсь в комнату, вскрываю до отказа набитый чемодан, извлекаю платье, которое планирую надеть на сегодняшний ужин, и переодеваюсь в купальник. На распаковку остальных вещей уйдёт слишком много времени, так что это мероприятие придётся отложить.
На мой прошлый день рождения папа произнёс проникновенный тост о том, что о более идеальной дочери не мог и мечтать, хотя мы оба знаем, что это неправда. Один существенный недостаток у меня всё-же есть. Я жуткий шопоголик.
Облачившись в просторный махровый халат и тапочки с логотипом отеля, я семеню по коридору, следуя указателям с надписью «Спа». Любимый папин «Кемпински» закрыт на ремонт, так что турагент порекомендовал недавно открывшийся гостиничный комплекс, пообещав, что мы будем в восторге.
Спустившись на лифте на минусовой этаж, я приветствую милую азиатку на ресепции и, отказавшись от помощи в сопровождении, сворачиваю по стрелке с надписью «Термы». Влажный воздух с ароматом лаванды заставляет улыбаться в предвкушении. Нагретые камни, тёплый пар, обволакивающий тело… Всё-же Леон зря не поехал с нами. Он в последнее время такой напряжённый, что неделя отдыха ему бы не повредила.
Метров через десять-пятнадцать указатели, наконец, приводят меня к цели. Избавившись от халата, я толкаю запотевшую стеклянную дверь, чтобы окунуться в атмосферу туманного релакса.
Желтоватый свет потолочных светильников с трудом пробивается сквозь слои густого пара, внутри царит уютный полумрак. Со вздохом наслаждения опустившись на мраморную скамью, я вытягиваю ноги. На лице за секунду выступает испарина, волосы липнут к шее. Стянув резинку с запястья, я сворачиваю их на макушке и… обмираю, потому что в поредевшей пелене тумана вдруг замечаю чей-то силуэт.
Широкоплечий мужчина, прислонившись к стене, сидит прямо напротив меня. Я вижу лишь очертания его тела, но и они говорят красноречивее любых слов: мой сосед определённо не пренебрегает спортом, а ещё он абсолютно голый. Его ладонь, на счастье, прикрывает пах.
Мои щёки вспыхивают. В этом отеле, что, общие термы? Потому что в «Кемпински» мужчины и женщины отдыхают раздельно.
И раз уж это общая зона, то почему мужчина сидит абсолютно голый?
На этот вопрос оживший голос разума моментально даёт ответ: этот любитель наготы со стопроцентной вероятностью немец. Для них быть голыми в зонах релакса – часть культурного кода, который стоит уважать. Не настолько, чтобы полностью раздеться, но, как минимум, проявить понимание и вежливость.
Немецкого я, увы, не знаю, поэтому решаю обратиться к мужчине на английском.
– I know that in Germany it is not customary to wear clothes in the thermal bath. Does it bother you that I'm wearing a swimsuit? (Я знаю, что в Германии принято раздеваться в термах. Надеюсь, вы не против, что на мне купальник? – перевод автора.)
Взгляд мужчины задевает мой живот, ноги и поднимается к глазам. Несмотря на высокую температуру, на коже моментально выступают мурашки.
– Not really, – (Совсем нет – перевод автора.) Его голос густой, низкий и чуть хрипловатый; это заставляет меня занервничать ещё сильнее.
Факт нахождения в замкнутом помещении с абсолютно голым мужчиной меня смущает, однако сразу же встать и уйти не позволяет ни совесть, ни воспитание. Этот красивый немец и без того проявляет толерантность к моей славянской скромности тем, что прикрывает пах.
– I thought the spa area had male and female sections (Я думала, что в местном спа раздельные зоны женского и мужского отдыха), – поясняю я, чтобы разрядить обстановку. – It is my very first time in this hotel (Я впервые в этом отеле – перевод автора).
Всё ещё прикрывая пах, мужчина встаёт. Вид его подтянутых ягодиц и крепкого пресса заставляет меня густо покраснеть.
Всё-таки не зря я пропустила поход в термы Баден-Бадена. Мой культурный код очень чувствителен к публичной наготе.
– This hotel actually has separate areas (В этом отеле действительно раздельные зоны отдыха), – сообщает он, берясь за ручку двери. – And right now, you're in the men's section (И прямо сейчас вы находитесь в мужской зоне). Меня, кстати, зовут Александр, – добавляет он на чистейшем русском. – И в Германии я был только проездом. А купальник у тебя очень красивый, я оценил.
2
Приглушённый свет настольного бра играет бликами в точёных гранях фужеров, из-за цветочной арки плывёт мелодия виолончели. Сегодня в ресторане обещан концерт живой музыки, которую обожает мама.
– Может, заказать шардоне? – задумчиво произносит папа, листая страницы меню. – К устрицам подойдёт идеально.
– Я доверяю твоему вкусу, – мама, невероятно красивая в своём шёлковом платье цвета металлик, расслабленно покачивает головой в такт мелодии. – Но, может быть, стоит дождаться Руднева, раз уж вы договорились поужинать?
– Ну так он мальчик взрослый – сам себе вино закажет.
– Чем он, кстати, сейчас занимается? Давно ничего о нём не слышала.
Я слушаю разговор родителей вполуха. Посещение спа так сильно меня расслабило, что по возвращении в номер я моментально провалилась в сон и едва не опоздала на ужин. И даже сейчас голова немного ватная, а мысли заторможены. Возможно, тому виной джетлаг.
– Гордеев говорил, что у него несколько крупных строительных проектов в Европе и вроде имеется фонд частных инвестиций. Хороший он парень, порядочный.
Мама задумчиво крутит кольцо на безымянном пальце.
– Мне всегда казалось, что он жестковат.
– А разве бизнес ведут мягкотелые? Успешный – точно нет.
– Он женат?
– Развёлся вроде…
Не договорив, папа кивает в сторону входа:
– А вот, кстати, и он.
Оторвавшись от меню, я прослеживаю папин взгляд и чувствую, как щёки заливаются краской. Высокого темноволосого мужчину, уверенно идущего прямо на нас, я уже видела сегодня. Правда, тогда на нём не было ни этой безукоризненной белой рубашки, ни идеально сидящих брюк. На нём вообще ничего не было.
– Здравствуй, Саша, – папа поднимается со стула, улыбаясь, пожимает ему руку.
– Рад видеть, Вилен Константинович, – густой низкий голос заставляет меня втянуть голову в плечи и заметаться взглядом по столу.
– Вот только давай без отчества, – посмеивается папа.
– Без проблем.
Взгляд мужчины почтительно обращается к моей маме, затем перетекает ко мне. Тёмная бровь приподнимается, глаза сощуриваются в узнавании.
Моё сердце колотится, как у перепуганного зайца. И как нам теперь целый вечер провести вместе после того, как я видела его задницу?
– Каролина, я так понимаю? – ничто в его вежливой улыбке не выдаёт того, что несколько часов назад я бестактно нарушила его личные границы, приняв за носителя чужого культурного кода.
Шея плохо гнётся, но я всё-таки киваю, параллельно гадая, когда успела назвать ему своё имя.
– Ты помнишь, да, Саш? – посмеивается папа. – В детстве Лина к тебе на колени забиралась и грозилась, что, как повзрослеет, замуж за тебя выйдет.
Я торопливо тянусь за стаканом воды. Я домогалась этого мужчины, будучи ребёнком? Господи, ну что за день!
– Помню, – откликается мужчина, занимая стул рядом со мной. – Лет двенадцать прошло с тех пор, наверное.
Я чувствую на себе его взгляд, но повернуться не в силах. Вот же дёрнул меня чёрт надеть это платье. Какое-то оно слишком… голое.
– Пятнадцать, Саш. Каролине две недели назад двадцать исполнилось.
– Отличный возраст, – сдержанно замечает Александр. – Марку через месяц будет девятнадцать.
Любопытство берёт верх над смущением, и я всё-же заставляю себя повернуться лицом к собеседнику.
– А Марк это кто?
Теперь, без облака пара, я имею возможность как следует его разглядеть: тёмные глаза с редким миндалевидным разрезом, чёткая линия бровей, выпирающие скулы, волевая челюсть… Александра я совершенно не помню, но словам папы верю. Он напоминает киноактёра, так что нет ничего удивительного в том, что в детстве мне хотелось за него замуж.
Взгляд мужчины задерживается на моей щеке – на той, где родинка, – и возвращается к глазам.
– Марк мой сын.
– Сколько вам лет? – выпаливаю я, прежде чем успеваю подумать.
– Тридцать девять, – Александр смотрит на меня спокойно и прямо. – Марк родился, когда мне было столько же, сколько тебе сейчас.
«Тридцать девять…» – ошарашенно проговариваю я про себя. Всего на семь лет младше папы. Тогда почему они выглядят настолько по-разному?
– Саша следит за собой, – словно подслушав мои мысли, папа шутливо хлопает себя по выпирающему животу. – А вот я себя в последнее время запустил: ужины с вином после десяти вечера и никакого спорта.
– Всем добрый вечер! – раздаётся бодрый голос из-за моего плеча.
Всё ещё под впечатлением от возраста Александра и того, что у него есть взрослый сын – практически мой ровесник, я медленно оборачиваюсь. Прямо за мной стоит темноволосый плечистый парень в синей тенниске.
– Знакомьтесь, мой сын Марк, – в голосе Александра появляются тёплые ноты. – Надеюсь, никто не против, если он к нам присоединится.
3
– Два года назад папа пригласил меня поехать с ним на бизнес-тренинг, который проходил на Бали, – увлечённо рассказывает Марк, по очереди переводя взгляд то на меня, то на Александра. – У нас было две недели, так что я успел получить сертификат серфера. Завтра хочу опробовать доску на местных пляжах. Ты, случайно, не катаешься, Каролина?
Я качаю головой.
– Я не фанат активных видов спорта. Но мне нравится смотреть фильмы про серфингистов.
– Тебе надо пообщаться с моим сыном Леоном, – судя по одобрению в голосе папы, Марк ему понравился. – Он тоже летает на конференции и тренинги. Пару лет назад увлёкся криптовалютой и меня время от времени подбивает.
Засмеявшись, он приобнимает маму.
– Но я человек старой закалки, да, Ира? Не лезу туда, где не понимаю. Деньги храню в банке и под матрасом.
– А чем вы ещё занимались в Индонезии? Никогда там не была, – я машинально смотрю на Александра, но, встретив его прямой взгляд, моментально испытываю потребность отвести свой.
Любой контакт с ним, будь то зрительный или тактильный – например, когда он ненароком задел мой локоть, беря вилку, – оказывает на меня странное влияние: я перестаю контролировать свои реакции, краснея и напрочь теряя нить разговора. Всё же тот позорный инцидент в спа не прошёл бесследно.
– Первую половину дня проводили на тренинге, вторую – как все, – Александр улыбается, отчего его глаза красиво сужаются, придавая его жёстким чертам лица расслабленность. – Катались на байках, занимались серфингом, разок поднялись на вулкан.
– А вы тоже умеете… заниматься серфингом? – мой взгляд поневоле цепляется за ткань рубашки, обрисовывающую крепкое плечо, и смуглые кисти с оплёткой выпуклых вен. Такое со мной впервые: когда разум говорит, что так пристально разглядывать человека некрасиво, но тело совершенно не повинуется.
– Папа катается как бог, – голос Марка полон нескрываемой гордости. – Я потому и освоил доску, чтобы со временем его превзойти.
Александр смотрит на него с иронией.
– Мечтай.
– Чувствую себя пенсионером, – вздыхает папа. – Я в отпуске пью вино, лежу на шезлонге и тестирую местную кухню.
– Ни на что бы это занятие не променяла, – мама опускает ладонь на его руку в знак поддержки, за что я ее мысленно благодарю.
Папу становится жалко. Даже если разница между ним и Александром так очевидна, не хочется, чтобы он чувствовал себя старым на его фоне.
– А кто ещё с вами ездил на Бали?
Бестактный вопрос вылетает из меня сам собой, так что мне приходится резко повернуться к Марку. Не хочется, чтобы Александр подумал, что меня интересует его личная жизнь.
– Мы с папой – лучшая компания друг для друга, – озорно улыбнувшись, Марк насаживает сыр на шпажку и лихо отправляет её в рот. Такая раскованность с долей позёрства по какой-то причине меня в нём не отталкивает, а, напротив, заставляет улыбаться. – Так что нам никто не нужен.
– Мы с Эвелиной развелись лет десять назад, – эти слова Александр адресует моим родителям, словно считая нужным пояснить эту часть своей биографии.
– В жизни разное бывает, – тактично замечает папа. – Зато сын вон каким молодцом вырос.
Я украдкой смотрю на безымянный палец Александра – убедиться, что он пуст. Не потому, что меня так сильно интересует его матримониальный статус, а просто из любопытства. Из всех папиных друзей он первый, кто предпочитает респектабельным европейским курортам бизнес-тренинги в Азии, занимается серфингом и выглядит… вот так.
– Так какие планы у вас завтра? – Марк азартно крутит головой по сторонам. – Приглашаю присоединиться к нам на северной части пляжа. Если не интересует серфинг, там есть и рестораны, и шезлонги.
– Что скажешь, Вилен? – мама вопросительно смотрит на папу.
Он пожимает плечами.
– Думаю, можно. Главное, что рестораны и шезлонги есть.
Я молчу, не зная, рада возможности провести время с семьёй Рудневых или нет. С одной стороны, я люблю новые знакомства; с другой – присутствие Александра вызывает во мне смешанные чувства, которые я пока сама себе не могу объяснить.
Спустя час или полтора мы всей компанией выходим из ресторана. Я вхожу в лифт вслед за родителями; Александр и Марк встают напротив. Кабина совсем небольшая, так что мои глаза сами собой упираются в рубашку первого. Мерсеризированный хлопок – отличный выбор, на мой взгляд.
– Дочь, как тебе, кстати, термы? – ни с того ни с сего спрашивает папа. – Стоит сходить?
Покраснев как томат, я бормочу: «Да, всё было прекрасно» и на автомате поднимаю взгляд.
В солнечном сплетении екает так остро, что вздрагивают плечи: тёмные глаза Александра смотрят прямо на меня.
К счастью, в этот момент звякает, и двери лифта разъезжаются.
– Наш этаж, – его густой, словно патока, голос волнением оседает в грудной клетке. – Спасибо за вечер.
Пожав руку папе, Александр склоняет голову в знак прощания с мамой и смотрит на меня. Его ярко очерченный рот трогает вежливая улыбка.
– Каролина. Спокойной ночи.
Звук моего имени, произнесённого им, оказывает всё то же действие: вспыхивают кончики ушей, пульс подскакивает.
– До завтра, – Марк машет нам уже из закрывающихся дверей. – Спасибо за приятную компанию.
Он подмигивает мне, что, конечно, замечаю не только я, но и родители.
– Бойкий у Саши сын, – приобняв, папа щекочет подбородком мою макушку. – Но вроде толковый, да? Как тебе показалось?
– Он приятный, да, – сдержанно киваю я. – Ты поэтому согласился пойти на другую часть пляжа? В надежде меня сосватать?
– Да боже упаси. Я, может, тоже захотел серфингом заняться, глядя на Сашу.
– С Эвелиной он давно развёлся, но так и не женился, – задумчиво роняет мама, глядя перед собой. – И, видно, не женится уже.
– Почему так думаешь? – переспрашивает папа.
– Ну а зачем ему? Сын уже взрослый, с деньгами и формой проблем нет, – в голосе мамы отчётливо слышно осуждение. – Мужчина-эгоист, который наслаждается жизнью. Для чего ему лишние обязательства?
Мне становится неприятно, что мама назвала Александра эгоистом просто так, за глаза. Если человек не связан узами отношений, необходимо ли так сразу обвинять его в беспечности? А может, он просто не встретил ту, с кем бы хотел проводить большую часть своего времени? Здесь я Александра отлично понимаю.
Я открываю рот, чтобы встать на его защиту, однако папа меня опережает.
– Я уж за столом не стал эту тему поднимать, – он понижает голос. – Мне Морозов рассказывал по-свойски, что у Руднева с женой очень сложный развод был. Она его и суицидом шантажировать пыталась, и тем, что сына с собой заберёт. Не знаю уж, не сплетни ли это, но говорят, что её с крыши с мальчишкой на руках снимали. Свихнулась, в общем, женщина. После этого Саша её лишил родительских прав и Марка сам воспитывал. И неплохо, вроде. Вон какой парень вырос: бойкий, с головой дружит. Ты как думаешь, Каролина?
4
Обычно на отдыхе я сплю как убитая, однако этой ночью что-то идёт не так. Я долго ворочаюсь среди подушек, упрямо проматывая события минувшего дня – в особенности тот инцидент в спа и короткий зрительный контакт с Александром в лифте, – и, отчаявшись уснуть, даже выпиваю два стакана воды и включаю медитативную музыку, раз уж даже шум прибоя совсем не помогает.
По итогу сон выходит поверхностным, так что, когда мама стучится в мой номер с напоминанием о том, что пора спускаться, я уже стою на пороге в полной боевой готовности: льняной сарафан, шляпа, сумка из рафии, набитая водой и средствами от солнца, кожаные сандалии и, само собой, купальник-жатка – тренд этого сезона.
– Как ты сегодня быстро собралась, – удивлённо констатирует мама, оглядев меня с ног до головы. – Красивая панама. Новая? Не видела у тебя.
– Связана на заказ, – отвечаю я, польщённая, что человек, чьим вкусом я восхищаюсь, оценил мою находку. – Как папа?
Мама скорбно вздыхает.
– Храпел. Пластыри, которые ты посоветовала, совсем не помогают.
– Я подумаю, что ещё можно сделать, – обещаю я. – Идём?
Мама берёт меня под руку, и мы вместе дефилируем к лифту. Солнце щедро заливает лучами длинный отельный коридор, наполняя грудь и живот радостным предвкушением. Что именно я предвкушаю – не имею ни малейшего понятия, но в этом тоже есть своя прелесть. Жизнь полна сюрпризов, и только от нас зависит, как ими распоряжаться.
На первом этаже слышен звон столовых приборов и аромат свежей выпечки. С восхищением оглядев блюдо с румяными круассанами, торжественно пронесённое мимо нас официантом, я киваю на распахнутые двери террасы.
– Папа наверняка выбрал стол снаружи. Пойдём туда.
Я оказываюсь права: папа сидит под белым парусиновым зонтом с телефоном в руках. Я с улыбкой направляю на него камеру: в голубой футболке-поло и солнечных очках он выглядит невероятно стильно. Люблю, когда близкие мне люди хорошо выглядят; да и не обязательно близкие – вообще все.
– Доброе утро! – я наклоняюсь, чтобы поцеловать его гладковыбритую щёку.
– Доброе утро, солнышко. Как спалось?
– Так себе, – сев за стол, я притягиваю к себе одну из чашек с кофе. – Это же ты для нас заказал?
– Капучино для моих девочек, – папа ласково похлопывает маму по колену. – Ну что, не передумали по поводу похода на другую часть пляжа? Я что-то за ночь обленился и думаю, не остаться ли в отеле?
Отпив кофе, я поднимаю глаза и чувствую, как в груди волнительно екает: в дверях террасы появился Александр. Его волосы зачесаны назад – видно, что они влажные после душа, – белая футболка и трикотажные шорты создают эффект стильной расслабленности. Так уж вышло, что я всегда обращаю внимание, во что одет человек, отмечая, что могла бы улучшить или поправить… В образе Александра я бы не поменяла даже крошечной детали, а это большая редкость.
– Мне кажется, будет некрасиво просто передумать, – машинально выговариваю я, глядя, как он забирает со стойки стакан свежевыжатого сока. – У нас есть целых две недели, чтобы полежать возле бассейна.
– Ты права-права, – папа тоже замечает Александра и поднимает руку в знак приветствия.
Я с замиранием сердца наблюдаю, как он, поставив стакан на один из свободных столов, направляется к нам.
Меня вновь одолевают противоречивые чувства. Хочется рассматривать его, не отрываясь, и одновременно спрятать взгляд, стоит ему ответить тем же. Такое поведение совершенно не в моём духе. Противоположный пол не вызывает во мне скованности или смущения – у меня два старших брата, у которых полно друзей. Возможно, дело в том, что Александр старше, но не настолько, чтобы захотеть называть его «дядей Сашей».
– Доброе утро! – его голос с характерной грудной вибрацией разносится над столом. Александр пожимает руку отца, кивком и улыбкой приветствует маму. Мне, как и вчера, достаётся выразительный взгляд и произнесённое вслух имя: Каролина.
Пульс снова начинает частить, и немного потеют ладони.
– Присаживайся, Саш, – по-приятельски предлагает папа. – А сын у тебя где?
– Марк ещё спит. За предложение спасибо, – Александр смотрит на чашки с кофе, – но у вас семейный завтрак, поэтому не буду мешать.
Ни папа, ни мама не считают нужным настаивать, и мне сразу становится тревожно и неловко: ясно ведь, что Александр прямо сейчас уйдёт, посчитав себя лишним.
– А что насчёт серфинга? – выпаливаю я, наверное, чересчур громко. – Вы не передумали?
Взгляд Александра фокусируется на мне; губы трогает лёгкая улыбка.
– Нет, конечно. Ты надумала встать на доску?
Это первый вопрос, напрямую обращённый ко мне, и он становится неожиданностью. Любая здравая мысль напрочь покидает мою голову, язык становится вялым и неповоротливым.
– Я не знаю… Вообще-то я не очень спортивная… Просто подумала, что будет интересно за вами посмотреть…
– Встать на доску в твоём весе совсем не сложно, – тёмные глаза задевают моё плечо под спущенной лямкой сарафана. – Если надумаешь попробовать, Марк тебе поможет. У него отличная техника.
– Я об этом подумаю, – бормочу я, отчего-то почувствовав себя глупо и неловко. – Может быть, даже рискну.
– Тогда скоро увидимся. – Улыбнувшись, Александр по очереди смотрит на родителей и после этого уходит.
Я провожаю глазами его удаляющуюся фигуру, чувствуя, как лицо заливает румянец. В голове ни с того ни с сего проносится кадр ягодиц, размытых облаком пара. Надо признать, что этого ракурса к его внешнему виду тоже невозможно придраться: шорты сидят идеально.
– Ты покраснела, Лина, – прохладная мамина рука накрывает мою. – Нет ничего страшного в том, что тебе хочется провести время с парнем. Я в твоём возрасте уже замуж в первый раз вышла.
Забыв о собственном смущении, я перевожу на неё изумлённый взгляд. Мама предлагает мне больше времени проводить с Александром?
– У тебя такой замечательный возраст, солнышко, – ободряюще продолжает она. – Мы с папой переживаем, что ты никогда ни с кем не встречалась. А Марк, на мой взгляд, очень приятный мальчик.
Нахмурившись, я смотрю перед собой. Я действительно ни с кем не встречалась, просто потому что мне никто не нравился настолько, чтобы захотеть хотя бы поцеловаться. Только причём здесь Марк и почему все о нём со мной говорят?
