Czytaj książkę: «Царь-девица и Змиулан»
Пролог
– Нашего дома больше нет?
Маленькая Шэна крепко сжала руку матери, глядя с холма на алое зарево пожара.
Сперва она решила, что закат пришёл на Навьи земли в неурочный час. Даже обрадовалась – когда ещё увидишь такое чудо? Уже собиралась было побежать к родному становищу, но мать удержала её за ворот серой кроличьей дохи.
– Нельзя, дочка. Нужно уходить.
Младший братик Шоно громко заплакал, услышав эти слова. Ему было всего четыре, и Шэна, которая была на целых три года старше, презрительно фыркнула:
– Пф! Мальчишки не должны плакать. – Она подняла голову, ища одобрения матери. – Мам, ну скажи ему!
Но в глазах матери тоже стояли горькие слёзы. Значит, случилось и впрямь что-то очень серьёзное.
– А где папа? И бабушка Дэма? – Шэна тщетно вглядывалась вдаль, пытаясь увидеть отца верхом на верном Ветерке. Разве мужчины не должны были защищать их поселение от врагов?
Набеги соседей случались то и дело, но Племя Волка знало, чем встретить незваных гостей. Порой Волки и сами совершали набеги. Прежде Шэна не видела в этом ничего плохого. Если у тебя украли сундук с добром и увели скот – это беда, но если ты увёл – то ты ловкач и молодец.
Вот только теперь всё выглядело иначе. Там, где раньше стояли их юрты, виднелись лишь догорающая трава да дымящиеся головешки. Ни криков, ни лязга оружия, ни блеяния испуганных овец. Такая жуткая стояла тишина, что даже пения птиц в степи и то не было слышно…
Девочка подумала, а вдруг это всё страшный сон, и ущипнула себя за щёку. Ох, больно. Но даже тогда из её светлых глаз не пролилось ни слезинки.
Бывало, она плакала, ударившись коленкой об острый камень. Или в тот раз, когда случайно разбила любимую папину пиалу. Но сейчас, когда пришла настоящая беда, глаза словно высохли. Только нутро скрутило да живот подвело, как бывало порой от прокисшего козьего молока. Ох, зря они сегодня пошли за ягодами. Может, остались бы дома – и ничего плохого не случилось?
– Дети, за мной, скорее, – мать потащила их прочь с холма.
Шоно послушно пошёл, как козлёнок на привязи. Шэна же начала упираться.
– Нет, мам. Нужно спуститься. Моя кукла…
– Будут тебе другие куклы, – прикрикнула на неё мать, и девочка, насупившись, притихла.
Потом они всё шли и шли по степи, пока настоящий закат не окрасил небо в цвета пожара. Даже когда начало смеркаться, в воздухе всё ещё чувствовалась гарь, и Шэне казалось, что теперь этот запах будет преследовать их вечно. Как на берегах Огнь-реки, что находится далеко на юге, за Изумрудными горами.
– Мам, а долго ещё? Я устал, – заныл Шоно.
– Потерпи, малыш. Скоро будем на месте. Дедушка Мун ждёт нас.
Мать взяла Шоно на руки, и тот тут же повеселел, потому что очень любил старика Муна. А вот Шэну эта новость отнюдь не успокоила. Раньше они ездили до дальнего становища только верхом, поэтому она понимала, что идти ещё долго, а ноги гудели невыносимо. К тому же Мун был им никакой не дедушка. В смысле, не родственник, а суровый шаман соседнего Племени Медведя. И Шэна, признаться, его немного побаивалась. Разве станет добрый человек вплетать в бороду человеческие кости?
Когда идти стало совсем невмоготу, они остановились на привал, съели всю землянику, которую собрали в тот день, и напились воды из ручья.
После скудной трапезы Шэну начало клонить в сон, но она знала: нельзя спать ночью в степи, если у тебя нет тёплого одеяла. Даже летом ночи бывали такими холодными, что запросто можно было встретить чотгору-трясовицу и помереть, как батя подруженьки Адари в том году.
При мысли о подруге сердце кольнуло, но Шэна отбросила дурные мысли. Наверное, все её родные и друзья успели уйти из становища. Может, их тоже приютил старик Мун? Надо только дойти до Медведей, а там они снова встретятся, обнимутся, и всё будет хорошо! Юрт и всего остального скарба, конечно, жалко. Но это дело наживное – так бабушка Дэма говорила. А она, между прочим, трижды погорелица. Даже шрам от ожога на лице остался.
– Мам, а это Змиулан всё спалил? – у малыша Шоно зубы стучали от холода.
– Какой ещё Змиулан? – мать нервно дёрнула плечом.
– Ну про которого бабуля песню пела…
Теперь Шэна тоже вспомнила. Их бабушка была сказительницей, играла на трёхструнной чанзе и знала тысячи разных историй. Была среди них одна и про могущественного змея – прародителя всех горынычей. Мол, живёт этот змей в подземном дворце. Богатств у него – видимо-невидимо. Сундуки ломятся от мехов и злата. Все земли от Изумрудных гор до Огнь-реки – его вотчина. Но Змиулану всего этого мало. Хочет он ещё больше земель заграбастать. Девиц ворует – куда ж без этого. Пленницы потом в змеищ превращаются по воле нового господина и уже не помнят ни родни, ни прежней жизни. А ещё бабушка говорила: коли не будешь старших слушаться и спать вовремя не ляжешь, то и тебя Змиулан сцапает.
Шоно тогда не поверил, рассмеялся. Да как же, говорит, он меня сцапает, коли я не девица? Но бабушка не растерялась, усмехнулась: ты, милок, у нас красавчиком уродился. Тебя тот змеюк с девчонкой перепутает да умыкнёт. Пока разберётся, что к чему, ты уже юрким ужиком будешь ползать. Так что живо спать!
Шэна вынырнула из воспоминаний, услышав горький вздох матери:
– Да кто ж его знает? Может, и Змиулан…
И тут её такая злость одолела – щёки полыхнули, словно голову в очаг сунули. Сжав кулаки, она крикнула что было мочи:
– Пусть только попадётся мне тот змей проклятый! Уж я ему отомщу!
– Тише ты! Вдруг услышит, – испугалась мать.
– И пусть! Будет знать, как чужие становища жечь. Я… я жизни не пожалею, но найду его. Вырасту, научусь сражаться, как папка, – и снесу Змиулану голову. Все три! Или сколько их у него там?
– Не до́лжно тебе воевать, ты же девочка. К тому же у тебя есть брат. Он будет защищать нас, когда подрастёт. Так ведь, Шоно?
Но мальчик ничего не ответил, потому что заснул. А может, притворился спящим, кто его знает. Он уже не раз так делал, когда речь заходила о будущих сражениях или даже просто охоте.
– Кто-кто нас защитит? Этот трусишка? – Шэна презрительно оттопырила нижнюю губу.
Вообще-то, она любила младшего братика, заботилась о нём. Но всякий раз, как родители сулили Шоно славные подвиги, а ей – кудель с прялкой да мужа хорошего, Шэна шипела, как разъярённая гадюка. Ну за какие такие заслуги мальчишкам достаётся всё самое интересное? А ведь они этого даже не ценят! Почему, если ты девочка, тебе выберут в качестве имени «луну» (спасибо ещё, что не какой-нибудь нежный цветок), а твоего трусливого младшего брата будут звать «волк»? Это несправедливо!
Шэна в сердцах топнула ногой.
– А знаете, что ещё я сделаю, когда вырасту?
– Тс-с, тихо!
Мать вдруг приникла ухом к земле. Проснувшийся Шоно нырнул в высокую траву, и Шэна вмиг оказалась рядом с ним. Живёшь в степи – умей хорошо слушать и ловко прятаться. Мало ли кто там скачет? Повезёт, если свои. А вдруг чужие? Если такие же кочевники, как Волки или Медведи, то убить – не убьют, но в полон возьмут. Будешь потом на них всю жизнь горбатиться, если родное племя не выкупит. Или того хуже – продадут в Дивь на рудники. Там навьи люди с концами пропадают.
В глубине души Шэна надеялась, что их нагоняет отец, поэтому немного расстроилась, когда поняла, что конский топ раздавался со стороны становища Медведей. А вот мать, наоборот, выдохнула с облегчением: не враги.
На всякий случай сделав детям знак затаиться, она встала в полный рост навстречу всаднику.
Вскоре Шэна услышала над головой знакомый голос своего дядюшки Санхэ:
– Сестрёнка? Слава всем степным богам! А где дети?
Шоно первым поднял голову из травы, чтобы дядька подхватил его на руки и закружил. Шэна тоже высунулась, и родич обнял её так крепко, что аж косточки хрустнули.
– Живы, мои медвежата!
– Я – волк, – важно поправил его Шоно.
Правы были оба, потому что мама родилась в Медвежьем племени, а папа – в Волчьем. Вот только самой Шэне волчьей крови не досталось ни капли, потому что её настоящим отцом был какой-то заезжий дивий воин. Она даже имени его не знала. Только унаследовала голубые глаза – такие необычные для степных жителей. А мать ничего не рассказывала: только вздыхала и говорила, что не любит вспоминать о прошлом. Впрочем, всё это было не важно, потому что волчий папа принял полукровку как родную дочь.
Волки, в отличие от других навьих племён, к детям смешанной крови относились без предубеждений. Бабушка Дэма так вообще говорила, что в них дремлют особые силы. И Шэна всё ждала, когда же эти силы проявятся.
– Вы кого-нибудь ещё нашли? – еле слышно спросила мать, и Санхэ покачал головой. А увидев, как глаза сестры снова наполняются влагой, добавил:
– Надейся, Аюна. Ещё не все разведчики вернулись. Может, отыщут кого-нибудь из ваших.
Мать ничего не ответила, только закусила губу.
Дядюшка пригладил усы, усадил всех троих на своего Пегого и причмокнул губами, подавая коню знак трогаться, а сам пошёл рядом. Его шаги были лёгкими и бесшумными, словно у степной лисицы. Шэна дико завидовала. Хотела бы она научиться двигаться так же тихо, как взрослые звероловы.
Дядюшка поймал её взгляд и подмигнул.
– Что, ясноглазая, не передумала стать охотницей?
– Передумала! – Шэна улыбнулась, показав щербинку между передними зубами. – Я царицей стану! Как великая Светозара. Слышь, мам?
Именно это она и хотела сказать, когда мать на неё шикнула, заслышав топот копыт.
Аюна со вздохом погладила дочь по жёстким тёмным волосам.
– Тогда тебе придётся выйти замуж за царя.
– Нетушки! Я завоюю собственное царство. После того как снесу голову Змиулану, разумеется.
– Ты же девочка, Шэна, – повторила мать, укоризненно качая головой.
– И что с того?
– Женщины отправляются на войну, только когда совсем дурные времена настают. Я не хочу для тебя такой жизни.
Но Шэну было уже не переубедить.
– Светозара могла, значит, и я смогу. Вот увидишь, в моих землях всё будет по справедливости! Я построю дворец для тебя, для братика, для всех наших. Нет, даже не дворец, а целый город – больше самого Светелграда. Все беды и ненастья будут обходить его стороной…
– И где же оно будет, твоё царство справедливости? У нас в Нави? Или, может быть, в самой Диви?
А Шэна и сама ещё не знала. Где-нибудь…
