Czytaj książkę: «Воровка Дагорских лесов»
Глава 1. Встреча
Время к вечеру. К Дагорским лесам подкрадывается мрак ночи, принося с собой звуки просыпающихся хищников. Их хрипы и сдавленное рычание теряется среди сотен деревьев, откуда веет холодом и смертью. Случайным путникам нужно поторапливаться, иначе беда настигнет точно голодная собака.
Желтая листва опадает с деревьев и шуршит под ногами. Мы с Катериной ускоряем шаг, ступая по каменной дороге. Она всегда на свету. Фонари освещают ее днем и ночью. Над головой стягиваются тяжелые серые тучи, пахнет сыростью и мхом. Я оглядываюсь назад, чтобы удостовериться в безопасности. Никого нет. Стоит звонкая тишина, но это временно. Через час лес наполнится криками и болью. Начнется охота. Нам лучше этого не слышать и уж точно не видеть тех, кто порождает кошмарные голоса.
– Осталось немного. Еще час и будем на месте. Я думаю, нам не о чем беспокоиться, – прерывает тишину сводная сестра. Ей пятнадцать, и она «мэрок», что значит неприкосновенная. В наших краях люди до семнадцати лет находятся под защитой города и военных. К мэрокам не применяются многие законы и не действуют большинство запретов, – Мэри, может ты передумаешь и придешь сегодня на праздник? На площади будут шумные гуляния. Говорят, пройдет отбор невест.
Я постоянно осматриваюсь. На просьбу сестры отрицательно качаю головой.
– Нет, Катерина, меня там не будет. Тем более в отборе невест.
– Но…
– Даже не уговаривай. Все равно из этого ничего не выйдет.
– А, ну да. Ты считаешь, что это пир во время чумы. Думаешь плохо веселиться, когда твари у стены? Но все совсем не так. Людям нужны положительные эмоции. Разве так плохо быть счастливыми во все времена?
– Я не против праздника. Ты права, людям нужно отдыхать, – сдержанно улыбаюсь, чтобы приободрить девушку. Сегодня она надела голубой плащ. Он совсем не по размеру, на пару мерок выше положенного. Без него никак. Нужно было обозначить статус Катерины для перехода по Дагорскому лесу. Голубой – цвет юности. Цвет мэрока. Это наша безопасность.
– Рада, что ты понимаешь меня.
– Однако на меня не рассчитывай. Иди с друзьями, отдыхай и танцуй. А я доберусь до своего блока и лягу спать. Очень устала.
– Ох… Как обычно.
– Прости. Сама знаешь, мне завтра вставать на рассвете.
– Как скажешь. Я хотя бы попыталась пригласить тебя с нами. И буду приглашать. Знаю, что дело в городских. Ты не любишь проводить время в их обществе.
– Не расстраивайся, Катерина.
Я легонько качаюсь холодной руки сестры в знак поддержки. Она не в обиде. Привыкла.
Катерина считается мне сводной по отцу. Она его дочь от второго брака. Долгое время я вообще не знала, что у папы есть новая семья, а тем более, дети. Весь пришла внезапно, прогремела как гром, разделив мою жизнь на «до» и «после». Отец и его супруга трагически погибли в Дагорских лесах. У них осталась дочь. Девочку отправили в город и вот уже на протяжении пяти лет я опекаю Катерину. Временами бывает непросто, особенно с работой и жильем. Бывают дни, когда не хватает даже на хлеб.
Моя мать обеспечена. Но нам с Катериной почти не помогает. У нее всегда найдутся более важные дела, чтобы избежать встреч и разговоров. Мы плохо ладим. В последнее время сильно отдалились на фоне личных разногласий, включая вопрос моей опеки над сестрой. Катя не понравилась маме, она всячески отговаривала меня от опеки. Но бросить девчонку одну я не могла.
Катерина не особо похожа на нас с папой. Мы оба светлокожие брюнеты, а она белокожая кудрявая блондинка с глубокими лазурно-голубыми глазами. Иногда, когда солнце касается ее рыжих ресниц, я вижу в зрачках желтые вкрапления. Они как будто светятся изнутри. Это красота ее матери. И единственное, что напоминает об отце – нос. Он короткий и вздернутый. Ее тонкие губы прекрасны в улыбке, и когда она очень счастлива, круглый подбородок забавно подергивается.
Девчонка невысокого роста, чуть больше полутора метров. Совсем крошка. Носит косы, чтобы длина не мешалась, но всегда плетет их очень необычно. Я так не умею и все, что могу – собрать свою длину в хвост.
Катя, в отличие от меня, не создана для Дагорских лесов. В мертвой обстановке серого леса она будто цветок, пылающий свежей юношеской нежностью.
Сейчас Катя полностью поглощена мыслями о нарядах к празднику, о том, какие украшения наденет и чем подведет ресницы. Нужно надеть красивое платье, и чтобы оно выступало из-под подола серого пальто, в которое одеты все горожанки, иначе ребята не заметят, что ты нарядилась.
Мы возвращаемся с Хребта Морозного, с лекарствами для животных. Чтобы добыть их, пришлось идти на обман. Я часто так делаю. Маскирую препараты в рюкзаке с яблоками. Торговля за пределами Дагора запрещена. Ее курируют военные Темного Горизонта. Те, кто были врагами, но стали нашими защитниками. Город и его окрестности полностью контролируются стражами.
Тишину нарушают крики вороновых птиц. Из голоса доносятся издалека.
– Плохой знак.
Мы с Катей ускоряем шаг, и я слишком поздно оборачиваюсь назад, чтобы предпринять попытку спрятаться. Из-за поворота на дороге появляются двое мужчин. Они видят нас.
– За нами военные, – шепчу Катерине. Та вздрагивает и хватает меня за руку.
– Что теперь будет?
– Не знаю. Но что бы ни случилось, не говори с ними. И не вздумай спорить. Веди себя тихо, как мышь, поняла?
Катя поджимает губы, чуть наклонив голову. Она прекрасно знает, как надо вести себя с Темным Горизонтом.
– Эй вы! Стойте!
Мы разом замираем. Я оборачиваюсь, собрав руки одна на другую перед подолом платья в знак покорности. Катя не двигается. К нам приближаются стражи. Высокие, сильные с оружием наперевес. Тот, что без маски, седовласый, хватает Катерину за плечо. Он отнимает ее корзинку и вытряхивает содержимое на каменную дорогу. Красные яблоки катятся в разные стороны, следом падает белая кружевная салфетка. В этот момент второй, тот, что в маске, направляет ствол своей винтовки мне в грудь. Я роняю рюкзак. Его не досматривают. Страж полностью акцентирует внимание на мне.
– Ты, давай назад. Пошла!
Не сопротивляюсь. Знаю, с Катериной ничего не случится. Мэрок неприкосновенны. Даже военные считают их едва ли не святыми.
А у меня защиты нет. Я нарушила закон, а значит не попадаю в границы охраняемых горожан. С нарушителями не разбираются. Решения принимают быстро.
– Еще! Вперед! В лес, дальше!
Его голос груб. Мужчина низким басом требует подчинения. Пятясь назад, я ухожу с дороги к лесу метров на пятьдесят, пока не натыкаюсь спиной на дерево. Вздрагиваю и щурюсь, когда щелкает затвор.
– В вечернее время запрещено передвижение по мёртвому лесу, – сухо излагает закон, страж, – Зверь не дремлет.
– Я задержалась, – едва дышу, но стараюсь отвечать ровно, – Виновата. Мы торопились, но к разрешенному времени не успели.
– Имя?
– Мария.
– Ты нарушила закон, Мария. Как горожанка ты больше не в ведомстве защиты, – он намного выше меня. Сильный и суровый. При желании одной рукой раздавит горло. Я чувствую опасность, жмусь, но сохраняю покорность, пока мрачная тень нависает надо мной, препятствуя побегу. От ожидания расправы пересыхают губы и тут голос незнакомца становится тихим, хриплым, подавляющим, – Я вправе распорядиться с тобой, как захочется. Ты молода, красива и должна понести наказание.
Мужчина проводит стволом винтовки вдоль тела по кофте и опускает к моим коленям, чуть поддевая подол платья.
Высокий широкоплечий военный в серо-черной форме стража относится к отряду бионов. Я вижу на стыках пластин его брони сложные механизмы с проводами и трубками, горящими яркими неоновыми цветами. Страж заражен. Его организм поддерживает в себе силы с помощью биологических плазменных жидкостей. Обычно прошлое таких военных весьма сложное. У мужчины был выбор между смертью и жизнью стража. Не стоит ждать пощады от того, кто прошел персональный ад, вынудивший его выбрать второй вариант существования.
Зная, что сопротивляться нельзя, я едва дышу, но смотрю в горящие голубым цветом глаза утопающие под прорезью черной полосы мрачной маски. Вжимаясь спиной в дерево, пытаюсь выиграть хотя бы пару миллиметров, в то время как военный приближается ко мне вплотную.
– Поступайте как пожелаете. Я в вашей воле. Но, пожалуйста, моя сестра не должна ничего видеть. Она мэрок.
– Смеешь о чем-то просить?
Отвожу взгляд в сторону, но Страж дотрагивается рукой до моего подбородка и настойчиво возвращает лицо к себе.
– Ты зря пошла этой тропой сегодня. Женщине нечего делать в Дагорских лесах.
Военный хватается за маску, чтобы снять ее. Он наклоняется к моему лицу очень близко, но за спиной с дороги доносится голос напарника.
– Там впереди огни. Слышишь? Надо уходить. Или ты решил задержаться в тени деревьев с этой девчонкой?
– Мрак, – ругается хрипло мучитель.
Я бросаю взгляд за спину биона. Седовласый страж все еще держит Катерину за ворот, а та висит будто кукла. Брови домиком и смотрит под ноги, лишь бы не по сторонам, вдруг увидит плохое. Бедняжка побледнела от страха.
– Огни патруля, Веслав. Зачищают лес от тварей.
– Ммм, черти, вечно путаются под ногами, когда не надо! Ладно, отпускай мэрок. Я сейчас!
Седовласый принимает команду и подталкивает Катю идти вперед. Сам проходит чуть дальше, окончательно скрываясь из вида. В темнеющей тишине я слышу недовольный рык военного.
– Видишь, Мэри, тебе везет. Я не могу остаться. Значит нам придется перенести встречу! Говори, где живёшь?
Стражи привыкли получать все и сразу, а затем выбрасывать за ненадобностью. Этот же остался голоден, и я не могу врать.
– В Дагоре, – отвечаю быстро, – На улице Белой сирени, дом шесть.
– А ты умница. Я почти поверил, что ты случайно забрела в Дагорские леса так поздно, – мужчина отпускает меня, сделав всего пол шага назад. Он остаётся достаточно близко, я все еще не смею шевелиться, – Продолжим при встрече. Надень красивое платье.
– Какой цвет?
– Что?
– Какой цвет платья надеть для вас?
Говорить с военными, тем более задавать вопросы, считается дерзостью. Страж не мог этого не заметить. Но я пытаюсь угодить, чем привожу его в замешательство. Страж потирает шею и, наконец, снимает защитную шапку-шлем. Теперь я вижу его глаза. Темные, почти черные, но с голубым огоньком в левом зрачке. Побочка от бионизации. Волосы и брови цвета воронова крыла, а кожа белая, пусть и запачкана дорожной пылью. На щеках трехдневная щетина, а под левым глазом от подбородка к брови тянется рваными зигзагами глубокий прерывистый шрам. Это зверь. Он изуродовал красивое лицо молодого мужчины тридцати лет, едва не сняв с того скальп. Шрам свежий и пугающий.
– Боишься меня?
– Восхищаюсь, – шепчу, не отводя глаз, – Не каждый выживет после ЕГО когтей.
Незнакомец смотрит на меня с прищуром, замирает, а затем отталкивает и презрительно отвечает, – Надень белое. Цвет невинности остается чистым недолго.
– Квартира шестьдесят шесть, – добавляю я, когда тот отворачивается, чтобы уйти, – Вы не спросили.
– Угождаешь? – военный выжидает мгновение и делает шаг ко мне. Я снова ударяюсь спиной о дерево и чувствую, как рука стража крепко обхватывает мою талию, прижимая к себе. Мужчина пристально смотрит в глаза и переводит взгляд на губы, – Будешь моей.
– Буду.
Я закрываю глаза и набираю полную грудь воздуха, когда тень наклоняется ко мне. Сухие губы незнакомца требовательно и болезненно пробуют мои уста на вкус. Коротко, грубо, прерывисто… А затем так же быстро мужчина толкает меня на сухую листву, словно мусор. Он ничего не говорит, не смотрит на меня, удаляясь к дороге. Становится сильно темно, ночь окутывает лес, сливаясь с тенями черных деревьев, но даже в потемках я вижу, как Весла оборачивается. Будто бы случайно, а после скрывается за поворотом. И в тот же момент по каменной дорожке раздаются легкие быстрые шаги. Ко мне бежит Катерина. Испуганно зовет и рыдает, когда я выхожу к ней.
– Я так испугалась, Маша! Я думала он сделает что-то ужасное…
– Он хотел, но этот военный не похож на грязного разбойника, – проговариваю, а у самой губы дрожат. Толи от холода, толи от пережитого стресса.
– Откуда ты знаешь?
– Я видела тех, кто действительно желает зла. Им плевать на чистильщиков, и они не зовут девушек на свидание.
Катя выпучивает изумленно глаза.
– Он позвал тебя на свидание?
– Вроде того…
– Тебе понравился страж?
– Нет, Катя, нет. Но я постараюсь получить из этой связи максимум пользы.
Глава 2. Дагор
На планете Эман конец теплого сезона. Мы именуем это время мертвым предморозом, поскольку все, что давало свет и радость умирает. Крылатые бабочки Дагора, семилапые жуки-цветоносы, светляки голубой звезды. Все они исчезают и растворяются в земле. Опадают последние желтые листья и с Хребта Морозного тянется туманная морось. Десятина, другая и на холодные серые земли опустится холодная стужа.
В Дагоре люди тщательно готовятся к сотне ледяных дней глубокой Стужи. За две десятины собирают урожай, консервируют ягоды, закапывают в погреба коренья, сушат травы и рыбу. И каждый раз горожане надеются, что удастся запасти достаточно, чтобы избежать голода.
Я ничего не делаю. Изредка помогаю матери с ее запасами, работая в ее погребе. Во времена Стужи мама периодически проявляет сострадание ко мне и Катерине. Она позволяет собрать корзину для приготовления похлебки из редьки или картофеля. Такая редкая взаимопомощь – повод хотя бы иногда говорить друг с другом. Так мы сохранили нейтралитет и не стали друг другу окончательно чужими.
Десятый день Предмороза. Вечер.
Катерина сама не своя. Забыла о празднике и без конца говорит о обо мне и том свидании. Раньше она сама попадалась Темному Горизонту в городе за хулиганство. Молодежь-мэрок шумные. Зачастую стражам приходится напоминать им о законах. Но наше нарушение тяжелое. Мы были в лесах Дагора вечером в то время, когда работали чистильщики. Это категорически запрещено.
– И куда ты идешь? Домой? Маша, они могут прийти туда и уведут в заключение для допросов.
– Катерина, не паникуй. Я разберусь, а ты пока останешься у Дианы на пару дней. Хорошо? Так будет лучше, пока все не уляжется.
– Если меня отправляешь к Диане, значит я права. Все плохо. Маша, что сказал тебе страж?
– Ничего. Но лучше подстраховаться.
Мы проходим за высокие белые ворота. Они буквально вонзаются каменными пиками в темное небо. На входе никого нет, только электронное устройство. Оно считывает наши браслеты, представляющие из себя тонкие металлические кольца на запястье. Мы обновляем их каждый год в Аппарате управления, чтобы системы Дагора могли пересчитать горожан. Таким образом, если ты одинокий человек и тебя некому искать, город может не спохватиться до следующего обновления браслетов. Цинично, но так устроена жизнь в Дагоре. Люди гибнут в лесах довольно часто. Их никто не ищет. Потому страж угрожал мне у дороги. Он знал, что может сделать со мной все, что захочется.
– Давай оставим эту тему, – настойчиво шепчу Катерине. В городе играет музыка. Она разносится с площади по всем улицам, – Людей много. Нам ведь слухи не нужны? Если все дойдет до моей матери, сама знаешь, мы с тобой проблем не оберемся.
– Степанида Викторовна всегда очень сурова, – соглашается девушка, поджав губы, – Хорошо, я останусь у Дианы. Но через пару дней вернусь к тебе.
– Я сама тебя заберу.
– Постарайся уладить все поскорее. Я с ума сойду от волнения за тебя.
Я целую Катю и прощаюсь с ней у поворота к улице Огнецвета. Там живет наша общая знакомая – Диана. Периодически она берет к себе мою сестру, когда мне нужно отлучится по рабочим вопросам. Катерина считает, что я работаю в ветеринарном центре посменно. Пусть так и считает. Это для ее же блага.
К улице Белой сирени добираюсь за четверть часа. Она находится в центре, почти напротив площади. Я живу на восьмом этаже и зачастую наблюдаю за тем, как проходят гуляния. Дагорцы любят праздники. Они поют, танцуют, накрывают огромные столы и гудят до утра. Катерине все это безумно нравится, а я предпочитаю закрыться и побыть наедине с собой в каменном айсберге Дагора. Так я называю местные дома – прямоугольные восьмиэтажки бело-серого цвета с квадратными окнами в пол и тонкими металлическими ободками крохотных балконов. Все они выстроены квадратами и буквами «П». Это сделано для военных. Подобное расположение улиц облегчает движение техники. Но на моем веку подобных военных маршей не случалось. Нас берегут те, кто нас и запер – Темный горизонт.
Однако не все постройки Дагора – многоквартирные блочные дома. Есть и персональные строения. Они тоже квадратные, имеют свое ограждение-территорию посадок и расположены в южной части города. Там проживает обеспеченное население, включая мою маму. Степанида Викторовна владеет достойной профессией. Она швея. На теплый и холодный сезоны у нее к пошиву поступают десятки заказов, а если нужно обшить военных, то и сотни. Благодаря этому мама ведет достойную, обеспеченную жизнь.
Я с детства помню стук ножной швейной машины и наветы мамы о том, что нужно правильно строить связи. Быть законопослушной и выбирать прибыльную профессию. Она готовила меня к великому будущему, но надежды Степаниды не оправдались. Я выросла в полную противоположность образу хорошей дочери.
Задумавшись, я чуть было не получаю дверью в лицо. Успеваю выставить руки вперед и схватить ручку. Из подъезда показывается Вера, моя соседка. Пышнотелая блондинка с красивым, подчеркнутым глубоким вырезом, бюстом, живет в шестьдесят четвертой квартире. Девушка ахает и облегченно выдыхает, когда понимает, что опасность миновала.
– Мария? Ты чего нос к двери подставляешь? Надо же как-то аккуратнее!
– Это ты меня чуть не прибила, – ворчу я, пытаясь пройти, но та преграждает путь.
– А ты без Кати? Одна сегодня?
– Катерина осталась у Дианы.
– Чего так? Я думала вы обе на праздник пойдете. Открытия сбора урожая, гулять будем до утра! Песни, танцы, ребята.
– Катерина придет.
– А ты? Велели всем приходить, кому восемнадцать стукнуло. Будут сваты, – Вера окидывает меня взглядом. Сама она давно засиделась в невестах и переживает за каждую, кто прошел порог восемнадцати, но не думает о браке, – Маш, а пошли со мной? Компанию составишь. Я одна стесняюсь, мне двадцать пять. Сама понимаешь, скоро выдадут за того, кто останется, а жуть как хочется по любви.
– Вер, я бы рада помочь, но если я буду с тобой, то ты точно себе жениха не найдешь.
– А чем я хуже тебя?
Смеюсь, а сама осматриваюсь, выискивая глазами биона. Глупость какая-то. Неужели темный страж мог дойти в Дагор быстрее меня? Но среди спешащих к площади граждан, высоких военных не видно.
– Хуже? Ты же красавица. А я отпугну любого жениха своим недовольным лицом. Разве не знаешь?
– Да знаю. Но может потому тебе и грустно, что ты не бываешь с остальными? В пятнадцать все было по-другому.
– Мне не грустно, – пожимаю плечами, – В пятнадцать я жила с мамой. А теперь много работаю и смотрю на мир иначе. У меня много дел.
– Дела, дела… А замуж когда? Тебе двадцать два года!
– Замуж меня уже позвали.
– Кто?
– А тот, с кем я обручусь в белом платье, – отвечаю я протискиваюсь в подъезд, – До встречи, Вера!
Она еще что-то говорит, но я не слышу и не слушаю. Мне не до разговоров. Я сама не своя. Ожидаю подвоха за каждым лестничным пролетом, в каждом темном углу. Сама не своя. И сердце так быстро стучит. Словно от страха, но как будто от предвкушения. Я хочу его увидеть? Хочу, чтобы он пришел?
– Дура ты, Маша, – закрываю за собой металлическую дверь, поднимаюсь наверх и поворачиваю ключ до упора, оказавшись в квартире.
– Может он убить тебя хочет, а ты про белое платье…. С моим послужным списком нарушений только с Темным горизонтом и связываться… Да еще и с бионом. Кто знает, есть ли у таких душа?
Глава 3. Гость
Казалось, что за время перехода я совсем не устала, но все же падаю на кровать без сил.
В нашей маленькой квартире тихо и мрачно. Свет горит только в коридоре. Тусклая лампочка на проводе освещает длинную металлическую вешалку с парой теплых пальто. Под ней неаккуратно сброшена обувь. На стене висит старая картина с огнецветом, перекошенная на левую сторону. Чуть дальше по коридору маленькая кухня. Ее и спальню освещает свет, падающий с улиц через большие кубические окна, утопленные вглубь квартиры. Это на случай, если придется выбираться. Когда приходит зверь бывает так, что единственным выходом становится веревка. Ее можно скинуть вниз и опираться на выступы углубленных карнизов.
Смотрю в потолок. Вспоминаю лицо биона. Вижу его очень отчётливо. Так, будто было достаточно времени запомнить цвет глаз, форму прямого носа, волевой подбородок и выдающиеся скулы. Он красив, мужественен и силен. Его шрамы – не уродство. Это печать зверя, отметка смерти. Кем мог быть этот мужчина до того, как все произошло?
Звуки музыки с улицы доносятся громче. Я приподнимаюсь и вижу у ног корзинку с запрятанными в двойное дно препаратами. Если бы военные взялись его проверить, мне не жить.
Напротив моей постели стоит кровать Катерины. Она с металлическим каркасом и кованной спинкой. Сестра застелила ее серым покрывалом, расшитым красной нитью. Катя, как может, наполняет жизнь цветом.
Между нашими кроватями у окна стоит стол и пара стульев, а слева у дверного проема шкаф для вещей.
На стене висят рисунки, различные бусины из фарфора и на самом верху на полке в белой рамке стоит фотокарточка родителей. Папа обнимает вторую супругу, мать Катерины и улыбается. Они молоды и, вроде бы, счастливы.
Портрет папы и мамы Катя особенно тщательно бережет. Постоянно протирает, переставляет с места на место и в случае пожара, наверняка схватит его первым из вещей.
Живём скромно, как все. Официального заработка едва хватает на оплату аренды административного жилья, покупки одежды и питания. Не официальные доходы я скрываю, чтобы однажды покинуть Дагор навсегда. Я сделаю это для того, чтобы у Катерины была лучшая жизнь.
– Праздник в разгаре, – произношу вслух, перебирая пальцами кончики длинных волос темно-русого цвета, – Будут гулять до утра. А ты что? Опасаешься, что он явится?
Откидываюсь назад, чтобы посмотреть на часы. За моей кроватью стоит крохотная тумба с механическим календарем. Он показывает дату, время и собирает данные о температуре.
– Девять. Значит ворота закрыли и город под охраной.
Сетчатый тюль белого цвета затеняет окно. Мне хочется все забыть и лечь спать. Но как, если он сказал, что придет?
– Он мог тебя просто пугать, Маша! Ложись спать и пусть…, – я встаю, подхожу к шкафу и вижу среди серой одежды белое платье, – Это подойдет. Я надену его и все. Придет он или нет, я буду в белом! Лягу в этом спать.
Я снимаю его с вешалки и небрежно бросаю на кровать сестры. Не знаю в самый раз ли оно? Будет ли сидеть на мне красиво, как раньше? Струящееся с длинным подолом, приталенное, очень нежное с глубоким вырезом на груди. Когда-то я была совсем другой и шила это платье для будущей свадьбы. Был и жених. Только не дождался согласия.
Резкий стук в дверь. Я вздрагиваю. Ноги тяжелые, будто прирастают к полу. Я медленно иду к двери, попутно осмотрев себя в мутном зеркале коридора. Выгляжу опрятно. Стройную спортивную фигуру скрывает балахон болотного цвета и черная широкая юбка по колено. Я босая, волосы не собраны, но лицо свежее, будто не было трудного пешего дня пути к Хребту Морозному.
– Кто?
– Это я, Мэри, – доносится знакомый голос. Я выдыхаю с облегчением, но тут же к горлу подкатывает гнев, – Откроешь?
– Дима? Зачем ты пришел?
– Я на праздник, – скоро отвечает молодой человек, – Ты спишь?
– Мрак! – ругаюсь шепотом и поворачиваю ключ в замке. Из темного подъезда ко мне выходит высокий мужчина двадцати пяти лет. Симпатичный, глаза серо-зеленые, волосы русые. Он смотрит на меня с теплом, а тонкие губы растягиваются в милой улыбке.
– Привет, Мэри! Кажется я не вовремя?
– Спала, – стою на пороге, не приглашая войти. Мы знакомы с детства, потому правила приличия с Дмитрием я соблюдаю через раз.
– Не похоже, – он протягивает мне сверток и входит, несмотря на возражение, – Я пройду? Спасибо.
Провожаю взглядом наглеца. Замечаю на нем серебристую ленту. Она хорошо заметна из-под черной тонкой куртки. Мужчина повязал ее на запястье.
– Ты уже вошел, – закрываю дверь, предварительно осмотрев лестничную площадку, – Почему с лентой? Она ведь обручальная. Только не говори, что подался в претенденты на брак?
– Пора, – пожимает плечами Дима. Он проходит на кухню, берет со стола яблоко и надкусывает, не сводя с меня глаз, – Я больше не могу ждать твоего согласия десятками лет.
– Прошло всего пять.
– Для меня все равно, что десять. А так, – брюнет смотрит на свою руку, чуть щурясь, – Судьба все решит за меня. Не придется рвать сердце и мучить любовными пытками.
– Ты для этого зовешь меня на площадь? Чтобы испытать судьбу?
– Нет, – Дмитрий иронично поджимает губы в улыбке. Я сажусь за крохотный стул напротив, – Дошли слухи о плохом положении дел в Дагоре. Многие гибнут в лесах, плюс твари выходят за стены. Народ редеет, а молодое поколение тянет с браком. Администрация планирует решать вопрос кардинальным способом.
– Инкубаторы пустуют, – фыркаю я.
– Как бы цинично не звучало, да. Думаю скоро введут обязаловку по достижении восемнадцати лет.
– Может мне лучше согласиться на твое предложение сейчас, чтобы не получить билет в ад с кем-нибудь из Дагора?
– Иронизируешь? – Невесело подмечает Дима, – Дам тебе дружеский совет. Лучше сходи на праздник и дай повязать тебе ленту тому, кто будет за тобой, а не над.
– Если не стану?
– Вполне возможно в этом году или через год тебя включат в списки и раскидают в пару к кому-нибудь из оставшихся.
В истории Дагора были времена, когда к браку принуждали. Это была обязательная процедура во избежание вымирания населения. Так людей регистрировали, затем их потомков. Но случайным детям были не рады. Они считались ошибкой и отправлялись за пределы города. Таков устав Темного горизонта. Послабление было введено еще до рождения моей матери. Люди смогли выбирать, а детей более не отправляли гибнуть за стены.
– Пять лет я в статусе потенциальной, а ты и того дольше. Может удастся продержаться до тридцати?
– Сомневаюсь.
Дмитрий понимает меня. Сам под обстрелом.
– Тогда я пойду за тебя.
– Бред.
– Нет, я серьезно!
– Нет, Маш, не начинай. Даже не пытайся дать надежду. Не стану жить с тобой только потому, что тебе некуда деться.
Я задела его чувства, сковырнула старую рану. Взгляд друга мрачнеет, на лбу проступает влага. Хаманов расстегивает куртку, чтобы стало легче.
– Может все изменится? Будем жить вместе и слюбится?
– Маша, слюбится? Не слюбилось за все эти годы. А еще твоя работа! Ты ведь…
– Не надо об этом!
– Я не смогу сидеть сложа руки, зная, что ты в лесах. Это опасно. Однажды твари доберутся до тебя. А если у нас будут дети? Нет, это пытка.
– Дети? Нет. Я не создана для детей.
– А я да, и я не хочу жить в страхе. Иди на площадь, Маша, и веселись так, будто ты рада стать невестой. Как остальные девушки и юноши. Танцуй ритуальные танцы, прогоняй огнем Стужу и выбери себе того, кого…
– Не жалко. Ты это хотел сказать?
– Почти.
Он поджимает губы. Мы встречаемся взглядом. Его серо-зеленые и мои серо-голубые. Светлые и добрые. Когда-то я тонула в этом омуте, фантазируя как Дмитрий Хаманов станет моим мужем. Как мы будем жить на Улице Берез и воспитывать малышей, а наши родители будут звать нас к себе на выходные. Теперь все иначе. Внутри вечная борьба и места для любви не осталось. Я чувствую к Диме тепло и ничего более.
– Хорошо, я пойду на праздник, – сдаюсь, не сводя глаз с друга, – Только платье надену. И надо раздобыть эту чертову венчальную ленту…
– Я принес, – юноша достает серебряную повязку из кармана куртки, – Ее надевают на левое запястье. Буду ждать тебя тут.
Не хотела же идти, но в итоге присоединяюсь к празднующим в качестве потенциальной невесты.
Закрывшись в комнате, я открываю шкаф в поиске подходящего наряда. У меня ничего и нет. Все подходит только для работы и вылазок в леса. И тут я понимаю, что платье давно, на самом деле, давно готово. Оно лежит на кровати… Белое, как ОН хотел. И если ОН действительно придет за своим, то пусть приходит сегодня!
