Незначительная деталь

трогательно, лаконично, беспристрастно, сильно.

книга, которая если не перевернет, то начнет переворачивать ваши представления об арабо-израильских отношениях.

Честно признаться, книга для меня оказалась неожиданной. Ожидала я от нее какую-то архивную хронику событий, описанный в датах исторический контекст, но получила очень личное художественно написанное произведение. Слог безусловно красивый, складный и затягивает. Но если вы хотите погрузиться в контекст палестино-израильского конфликта, то вы вряд ли по адресу. Писательница проживает историю давно погибшей девушки очень лично и обращает внимание на неочевидные детали, что делает повествование трогательным. И в конце эти опыты, разделенные десятилетиями и поколениями, сливаются воедино — именно концовка произвела на меня наибольшее впечатление.

Другой мотив, держащий все время в напряжении — жизнь во время военного конфликта. Писательница описывает чувство отчуждения, тревоги и страха во время, казалось бы, не опасных жизненных ситуаций. И в целом книга скорее о подобных больших вещах, которые больше самого человека, но повествование как раз сужает картинку до точки зрения одной обычной палестинской девушки. Книжка не для всех и половину повествования я ждала, когда же начнет что-то происходить. Мне казалось, что лирическая героиня суетится, делает непонятные движения и вообще все как-то сумбурно и глупо. Но я думаю, что проблема скорее в том, с какими ожиданиями к книге я подходила.

Пронзительная книга, хоть катарсис и настигает читателя на последних страницах. Она – о жизни под колпаком, из-под котрого страшно выбраться, лучше сидеть дома, смотреть в окно, созерцать соседей. Если бы этот колпак мог полностью оградить от войны, у которой нет милосердия и края. Война в этой книге проходит фоном, но она чувствуется в каждой странице: загнанное чувство страха, безысходность, паника, отчуждение, безразличие от эмоциональной усталости. Вторая сюжетная линия о жизни похищенный бедуинки, постепенно вплетается в основную – о жизни журналистки, выстраиваются связи. Раскаленный песок безмолвствует, но на войне нет незначительных деталей. Эта книга именно об этом.

Начиная чтение копенгагенской трилогии, мне казалось, что "Детство" будет для меня самой интересной частью. Люблю, когда авторы рассказывают о пути своего становления; рассказывают как они обнаружили в себе желание писать, желание читать и как оказались в самом центре, в самой гуще слов и символов; как они боролись за право видеть свое имя на книжных полках; мне нравится узнавать съедало ли их тщеславие или наоборот, они терзались комплексом самозванца. Обычно, именно детство - пора свободная от ярлыков и предрассудков, является самой увлекательной и полезной для анализа человеческой души.

Но, в последствии, "Юность" показалась мне более наполненной. В сравнении могу сказать, что "Детство" у Дитлевсен полно расплывчатых образов и абстракции, и похожа на далекий сон, вспоминая который, ты даже не можешь понять, был он страшным или добрым. В то время как "Юность" полна жизни, она словно пробуждение ото сна. Пусть еще не в полную силу, но Тове уже начинает осознавать свое призвание и пытается предпринимать первые попытки к действию в погоне за мечтой.

Копенгагенская трилогия раскрывается очень необычно. Это действительно грамотно выстроенный триптих повествования, в котором мы движемся из глубины темной и сонной, на поверхность к солнцу. Однако, солнце - это метафора, которую я использую не совсем оправданно, потому что даже по названию заключительной части трилогии мы можем судить о том, что взрослая жизнь на вряд ли обернулась для Тове райским уголком безмятежности.