Czytaj książkę: «Дочь друга. Ненужные чувства», strona 2

Глава 5

Обычно после тяжелой смены я отрубаюсь если не сразу в больнице, то по приходе домой, стоит только упасть в кровать. И сплю минимум до обеда, а иногда и до трех-четырех часов.

О том, что у меня в доме гостья, я благополучно забыл, только моя голова коснулась подушки. И вспомнил, когда вдавил ее, перепуганную, в матрас.

А потому что нельзя лезть в кровать к голодному и невыспавшемуся мужику.

В первом состоянии я нахожусь благодаря Рите, с которой мы разосрались в пух и прах. Ей перестал подходить формат наших встреч и вдруг захотелось отношений.

А мне это счастье не нужно. У меня на него нет ни моральных, ни физических сил.

Ну и времени.

Когда я буду устраивать всю эту романтическую мишуру, когда я едва ли не двадцать четыре на семь на работе?

А тут такое тело…

Сочная фигурка, грудь – крепкая троечка, бархатная кожа. И запах…

Меня моментально вставило, стоило его почувствовать. Остановило только то, что она – дочь Дмитрия, царство ему небесное. Если видит, пусть простит.

Ну и возраст, конечно. Она слишком молоденькая, наивная и невинная. Таким рядом со мной – мудаком – делать нечего.

И вроде бы все уже… ушла, выпроводил, а сон какого-то хрена не идет. Лежу, смотрю в потолок. Со стояком, вспоминая, как вжимал ее в матрас.

Еще бы чуть-чуть, и я ее поцеловал, а потом хрен бы кто меня остановил.

Секса не было у меня давненько. Сейчас от стояка крышу срывает, и думаю я не о Рите, а о своей новенькой соседке.

У нас проблемы.

Она называет меня на “вы”, а я хочу ее трахнуть. Прямо сейчас ни о чем другом думать не могу. Вспоминаю, как обувала свои кроссовки в очень и очень красивой позе.

Так дело у нас с ней точно не пойдет. Если она тут останется, я рано или поздно сорвусь. А срываться мне нельзя, она вряд ли оценит, да и спать с бабой, которая живет у тебя – плохая идея.

Даже если ей через три недели домой. Она может захотеть остаться, а сказать ей уезжать – навсегда остаться мудаком. И она даже не вспомнит, что сама пришла ко мне в трудную минуту.

Поворочавшись в кровати, все-таки поднимаюсь. Забираюсь в холодный душ, чтобы взбодриться, проветрить немного голову и отвлечься.

Выйти не успеваю, как трезвонит телефон. У меня давно выработанная привычка. Я беру мобильный с собой везде, потому что могут вызвать почти в любой момент, и надо реагировать быстро. Отвечаю на автомате, даже не глядя.

– Кирилл… можете забрать меня? Я у Орлова на стажировке, если зна…

Дальше слышу чей-то мужской голос, и звонок прекращается. Повторный набор ничего не дает, сначала Катя мне не отвечает, а потом у нее и вовсе отрубается телефон.

Вот, блядь, за что мне это, а?

Орлова я, конечно, знаю. И где он базируется, тоже в курсе, ехать только не хочу. Эта гнида мне после скандала несколько лет назад все нервы вымотала. Устраивал слежку, делал фотки, писал скандальные статьи-разоблачения, больше похожие на блог истеричной бабы, которую давно никто не трахал, чем на статьи криминального журналиста.

И все-таки, схватив ключи с тумбочки, вызываю такси и подъезжаю к зданию его офиса. Расплачиваюсь с водителем, выхожу на улицу. Бросаю мимолетный взгляд на окна здания, и мороз по коже.

Пару лет назад эта мразь чуть не довела меня. Он умудрялся делать слишком личные фотки, лезть туда, куда его не просили, расспрашивать моих пациентов из всех клиник, где я работал. Он собирал все и не забывал мне говорить об этом. Дошло до того, что мне казалось – он следит за мной везде.

А сейчас я стою у его офиса, чтобы забрать отсюда дочку человека, которому обязан своей свободой. Ни за кем другим я бы сюда не приехал.

Только вот… Катеньки нигде нет.

Снова ее набираю, жду, что ответит, но там “вне зоны”.

Когда я почти решаюсь зайти внутрь, как мое внимание привлекает припаркованный напротив автомобиль. У меня, конечно, обостряется паранойя при одном упоминании Орлова, но сдается мне, что авто как-то странно шатается.

Выбор на машину падает автоматически. Мне легче побеспокоить чей-то секс, чем зайти к Орлову. Стучу в окно до тех пор, пока оно не опускается. Оттуда выглядывает парень. В небольшую щелочку. Смотрит недобро.

– Чего тебе?

– Так это… колеса у тебя пробиты. Решил предупредить, а то мало ли, захочешь поехать, а не сможешь.

– Как пробиты?!

Из своего недешевого, но явно подержанного автомобиля он вылетает моментально.

– Катя?!

– Я здесь! – звучит сиплое из салона.

Я ее оттуда буквально вытаскиваю.

С красными огромными глазищами и перепуганную настолько, что, как только этот мудила возвращается, она цепляется за мою руку и прижимается ко мне.

– Не понял. Катенька… сядь в машину. Курточка твоя у меня, помнишь?

Вот оно что…

– Катя теперь под моим присмотром, так что куртку советую вернуть. И бабки, которые вы у нее забрали – тоже. Что-нибудь еще? – поворачиваюсь к Кате, которая испуганно мотает головой.

– Не нужно ничего, – шепчет так тихо, что едва различаю. – Пусть просто уедет.

– А вы кто? – набирается борзоты парень, смотрит с вызовом. – Не папочка же? Папочка ее даже не знает, что она здесь, а как узнает, у-у-у-у, что будет, да, Катюш? Алиска знает же, как батю твоего найти. Вот и расскажем ему, где ты и с кем обитаешь.

Не понял… Дмитрий жив, что ли?

Глава 6

Мне так стыдно становится. Щеки начинают гореть аж до ушей, и хочется сбежать куда-то. Я бы так и сделала, но Кирилл берет меня за руку, сжимает ладонь и хмуро говорит Арсению:

– Чтобы к вечеру была готова куртка и деньги. Все, до копейки. Вот, по этому номеру позвонишь, я скажу, куда подъехать, – Кир протягивает ему визитку и, все так же держа меня за руку, ведет через дорогу, осматриваясь по сторонам.

– Простите меня, – говорю, едва поспевая за ним.

– Потом, Катя… – бросает раздраженно и продолжает идти.

Я совершенно не понимаю, куда мы, но иду. Даже бегу, можно сказать.

– На вот, – снимает свою куртку, останавливаясь через какое-то время.

– Мне не холодно.

– Надевай. Такси ждать будем.

Не спрашиваю, почему он не вызвал такси прямо там. Молча стою, опустив взгляд в пол. Мне так стыдно было, только когда я облила колой одноклассника в третьем классе на глазах у его мамы. Она тогда меня так пожурила, что я на всю жизнь запомнила.

– А мы тут…

Осматриваюсь. За углом мы стоим, словно прячемся от кого-то. Явно ведь не от Арсения. Кирилл с ним так разговаривал, что у меня поджилки тряслись и внутри все ходуном ходило. Страшно было – ужас! А тут стоим… ему еще из-за угла выглянуть, и точно – прячемся!

– Такси ждем.

– Почему здесь?

– Место красивое.

Осматриваюсь. Вижу переполненный мусорный бак неподалеку, детскую площадку не первой свежести. Тротуар, правда, ничего такой. И бордюры белоснежные. Где красиво-то?

– Наше, – кивает на темно-серую машину без опознавательных знаков такси.

Садимся. Оба на заднее сиденье.

Кирилл не спит в этот раз, но едет молча. Крутит в руках телефон и хмурится. Надеюсь, думает не над тем, звонить моему отцу или нет, потому что если позвонит – все. Это конец всему. Учебе, диплому, стажировке. Хотя последней и так конец в свете событий. Но доучиться я хочу, а папа не разрешит. Не после того, как узнает, к кому я поехала стажироваться.

Доезжаем быстро. Слишком. Я бы не отказалась еще немного побыть в машине. Там Кирилл молчал и никому не звонил, но как только выходим из такси, он прикладывает телефон к уху.

Я обмираю. Прислушиваюсь. По ту сторону не отвечают. Отец часто не берет, когда занят, а сейчас – разгар рабочего дня. Может к вечеру перезвонить или вообще…

Мобильный Кирилла оживает стандартной мелодией. Он отвечает сразу, и я выдыхаю. Не папа. Кто-то другой. По ответам делаю вывод, что звонок по работе.

В квартиру заходим вместе. Я стаскиваю куртку, вешаю ее на крючок, снимаю кроссовки. Кирилл как раз заканчивает разговор по телефону.

– За мной! – командным тоном.

Иду за ним на кухню. Сразу замечаю, что к завтраку он не притронулся. Как стояли горкой оладьи, так и стоят. Даже не попробовал…

А я ведь старалась, складывала красиво, мед в пиалу наливала, полотенчико выкладывала.

– Значит, папа жив? – начинает сходу.

– Жив, – виновато поджимаю губы.

– И не стыдно, Катя? Отца родного на тот свет отправила.

– Стыдно, но ему знать нельзя, что я тут…

– Почему? Внятно, Катя. И правду, иначе… – крутит в руках телефон, демонстрирует.

Я его сразу понимаю, но как сказать правильно – не знаю.

– Потому что папа не знает, что я на стажировку приехала.

– Это как? Он тебя в другое место отправил?

– Он в командировке. Так все совпало! У нас из университета парня выбрали, не меня, а он сломал ногу, и мне разрешили поехать. Папа был бы против. Орлов, он… криминалист.

Кирилл фыркает, садится за стол, стаскивает с оладьев полотенце и удивленно смотрит.

– Сама? – кивает на тарелку.

– Конечно! В благодарность!

– Так что дальше с отцом? Почему Орлов зло?

Берет оладушек, пережевывает, глядя при этом на меня. И ни одной эмоции. Непонятно, нравится ему или все же нет.

– Орлов не зло. Папа не знает, что я в криминалистику хочу. Если бы узнал – не пустил на журналиста даже.

– Дима – мужик умный. Согласен. Нечего тебе в криминалистике делать.

– И вы туда же!

– Куда?

– К сексистам!

– Отец твой не сексист, Катя, он просто в дерьме этом варится, знает, что к чему. Ты думаешь, будешь интересные статейки, сидя в кресле, писать? И разоблачать бандитов из офиса? Криминалист, Катя, это с трупами лицом к лицу.

– И что?

– А то… Готовишь ты вкусно. Вот на повара бы шла.

Мне становится обидно. Стыд отходит на второй план. Я плюхаюсь на стул напротив и обреченно смотрю на поедающего мои оладьи Кирилла. Не сомневаюсь теперь, что он отцу позвонит и обо всем расскажет. Совместно отправят меня в кулинарный борщи варить. А там можно замуж и детей. И все. Жизнь закончилась, а я карьеру хочу, чтобы имя мое знали.

– Ну, чего раскисла? – хмыкает. – Молчать будешь? Даже не попытаешься отстоять?

– А вы послушаете?

– Не пойму, но послушаю. В тебе, Катя, потенциал, но Орлов, конечно… перекрутит и выплюнет.

Я поджимаю губы, потому что так и хочется броситься в бой и поспорить. У нас в университете многие Орлова считают чуть ли не богом. Борцом за правду. Смелым, независимым, бесстрашным. Половина парней хочет быть на него похожим, а девушки мечтают хоть раз его встретить. Я – не исключение. Поэтому и разочарована, что сегодня увидела лишь его помощника. И выгнали так… нелепо!

– И что делать будем?

– С чем?

– С тобой, с враньем, с папой. Ты живешь у взрослого мужика в столице.

– Когда вы думали, что папу убили, вас это не волновало.

– А теперь волнует, Катя. Уверен, он мне точно не спасибо скажет, когда узнает, что ты три недели жила со мной в одной квартире.

– Он не узнает. Он в командировке на месяц. Я к тому времени вернусь, и про стажировку ни слова. Никогда. Честно-честно…

– Вот не зря отец тебя сюда бы не пустил, не зря, – хмурится и смотрит… смотрит как-то странно.

Вроде бы и недовольно, но есть в его взгляде что-то еще, будто… заинтересованность.

– У тебя парень есть, Катя?

Парень? Зачем это?..

– Ясно, – тяжело вздыхает, и я вру снова.

Вот правду ведь говорят: где раз, там уже не остановиться.

– Есть. А что?

– Вот помни, что есть, а то тут разные… хм… парни бывают, Катя. Не лучший вариант.

– Думаете, я тут никого недостойна?

– Ты, Катя, слишком…

Он замолкает, задумчиво потирает подбородок.

– Видная. И наивная. Разведут тебя тут, если уши развесишь.

– Я не собираюсь! – с возмущением.

– Вот и славно.

Встает из-за стола, останавливается у выхода.

– А у тебя все сегодня? Стажировка кончилась?

– Да. Сокращенный день.

– Экспресс. Собирайся тогда, поедем.

– Куда? – настораживаюсь.

– К Лисе твоей. Чувствую, мудила этот ни черта не привезет. Ни куртку твою, ни деньги.

Глава 7

То, что Катеньку надо срочно куда-нибудь сбагрить, понимаю сразу, как залипаю на ее губах. В меру пухлых, больших и наверняка мягких. С желанием прикоснуться и опробовать их немедленно пришлось бороться, так что, пока Катя молча сидит рядом в такси, думаю о том, куда именно ее отправить. Знакомых у меня здесь немного. Таких, чтобы у них оставить Катю – вообще нет.

– А мы… зачем сюда? – спрашивает, растерянно глядя на здание больницы.

– Машину свою заберу. Не могу без колес.

Как только выходим из такси, веду Катю к паркингу и на ходу снимаю блокировку со своей малышки. Я купил ее три года назад. Увидел у знакомого, протестировал и выкупил, потому что ему как раз хотелось новую, а мне нужны были надежные колеса. Ничего надежнее этого громадного вездехода я пока еще не нашел. На таком хоть в степь, хоть в горы – везде проедет.

– Это… ваша?

Катя ошарашенно таращит глаза, и я снова залипаю. Не на чем-то конкретном, а в целом – на ней. На восторженности, на эмоциях, которые не стесняется демонстрировать, на улыбке. Я против нее взрослый мужик, а она – девочка совсем. Совершеннолетняя, охрененно сформированная, но…

Я вообще не сплю с теми, кому нет двадцати пяти. Из принципа и чтобы потом не было вопросов и разочарований.

– Такая большая, – аккуратно трогает капот. – И гладкая.

– Садись пока. Мне на пару минут.

Решение приходит за мгновение. У нас в лаборатории заведующей работает Светлана Никитична. Я к ней частенько обращаюсь за быстрыми результатами, если мне вдруг горит. А еще я оперировал ее сына. Провел, можно сказать, сложную и рискованную операцию, но парень не просто выжил, но еще и живет полной жизнью, видел его недавно с девушкой.

– Кирилл Савельевич, какими судьбами? – улыбается при виде меня и отвлекается от своих аппаратов.

– Дело у меня к вам, Никитична. Щепетильное.

Живет Никитична в большой, просторной трешке. Одна. Рома съехал от нее сразу по восстановлении после операции. Захотел жить отдельно от матери, самостоятельно. Квартирантов Никитична к себе не берет, потому что жутко не любит посторонних, но я очень надеюсь, что по моей просьбе возьмет к себе Катеньку.

В двух словах ей объясняю суть просьбы, описываю Катю как жутко ответственную и серьезную, хотя все, что успел узнать за полдня – она умеет попадать в неприятности и потрясно готовит оладьи.

– Не пойму, Кирилл. А к себе чего не возьмешь? У тебя вроде тоже не однушка.

– Я и взял, но вы поймите, она девочка молодая, а я мужчина взрослый. Негоже ей у меня жить – это раз, а два…

– Она тебе нравится, – заканчивает за меня. – С этого бы и начал. Привози сегодня в семь вечера свою хорошую девочку, возьму, куда деваться. И присмотрю, конечно, но ты учти, что я дома только по вечерам бываю.

– Она учится, тоже до самого вечера не будет дома.

– Привози, Кирилл. Познакомимся. И торт прихвати, какой я люблю, ты знаешь.

Решив львиную долю внезапно свалившихся проблем, возвращаюсь в авто уже в хорошем настроении. И оно тут же скатывается по шкале вниз. Я раньше очень сильно любил свое авто, а сейчас хочется вернуться в такси, потому что тут все пропитано Катей. Духами она пользуется ненавязчивыми, легкими, но сейчас это единственный запах, который я ощущаю в замкнутом пространстве авто.

– Мы все?

– Все.

– Теперь к Лисе поедем?

– Адрес ее скажи.

Она называет улицу в довольно неплохом районе. Вбиваю в навигатор, едем.

– Подружка твоя кто?

– В каком смысле кто?

– На кого учится или… работает?

– А я… не знаю. Мы с ней не так чтобы близко общались.

– Но ты все равно поехала к ней жить, – замечаю не без раздражения.

– Выбора у меня особо не было. Денег на съемное жилье взять было неоткуда.

Хочется сказать “вот бы и не ехала”, но молчу. Понимаю, что раздражение основано на моей на нее реакции. Виновата ли Катя? Нисколько. Это у меня недотрах и сдвиг какой-то по фазе. Надо бы к Матвеичу зайти, таблеточек попросить, мало ли че у меня там в мозгу нарушилось.

– Вы учились вместе?

– С Лисой? Нет… она подруга по интернету.

Хорошо, мы как раз останавливаемся на светофоре. У меня есть возможность не просто охуеть внутри, но и показать степень своей удивленности внешне. Поворачиваюсь к Кате, выгибаю одну бровь и спрашиваю не без издевки:

– По интернету?

– Ну да… мы в группе познакомились, – отвечает спокойно, словно в ситуации этой – ничего такого.

– В какой группе?

– В обычной. По одежде, стилю… я в этом не особо понимаю, вот и подписалась, а там Лиса.

– И она, конечно же, написала первой.

– Откуда вы?.. – повернувшись ко мне, закусывает губу.

– Предположил просто.

Не хочу почему-то ее расстраивать, а следует хотя бы наорать, раз отец не в курсе, в какой жопе чуть не оказалась его дочь.

– Это глупо, да? Я теперь думаю вот, анализирую. Вдруг она специально меня звала в гости к себе.

– Не вдруг, Катя, не вдруг. Странно, что ты оттуда вообще ушла. Целиком.

Бросаю на нее мимолетный взгляд, она от шока прилипает к спинке сиденья и смотрит широкими глазами чисто перед собой. То, что сама додумалась – похвально. Но какая же она наивная.

Надо будет сказать Никитичне, чтобы присматривала за ней, спрашивала хотя бы, куда идет, а в идеале после десяти пусть дома сидит, хотя… какое мне, к черту, дело? Вообще стоит Диме позвонить, чтобы знал и сам с ней разбирался, но тут тоже. Во-первых, не мое дело, во-вторых, она реально горит профессией, а мне ли не знать, каково это, когда отец не только не принимает, но еще и палки в колеса вставляет. Так что молчу. И, блядь, дышу ею в пропитанном насквозь салоне.

– Здесь? – спрашиваю хмуро, подъезжая к многоэтажке.

– Да. Может… не пойдем? Не нужна мне куртка, обойдусь.

– Нужна, Катя.

Собираюсь уже выйти из машины, но почему-то торможу, что-то высматривая в ней.

– Ты боишься, что ли?

Доходит до меня, конечно, не сразу. Я вообще ни разу не падок на чужие эмоции и часто их пропускаю мимо. Не потому, что лишен эмпатии, просто людей, которые плачут, страдают и даже устраивают истерики в отделении хирургии, слишком много. Так что невольно становишься жестче. И в жизни часто не замечаешь эмоций, которые испытывают другие. Пропускаешь их как-то мимо.

– Вдруг они… маньяки? – осторожно спрашивает.

В другой ситуации с другой девушкой я бы рассмеялся, а с ней тяжело вздыхаю. Катя другая. Искренняя и наивная, отсюда – особенная. Над ней смеяться не хочется.

– Может, и маньяки, но я, Катя, хирург. Тот еще маньячелло. Но если не хочешь – можешь тут посидеть, мне этаж скажи и номер квартиры.

– Нет, я… с вами пойду.

Живет некая Лиса с борзым мальчиком на шестом в сто пятидесятой квартире.

– Кто? – спрашивает из-за двери женский голос.

– Сосед. Снизу. Вы нас заливаете.

Открывают моментально. И как только девушка видит Катю, тут же пытается захлопнуть дверь.

– Ну нет, дорогая, – оказываюсь быстрее. – Поговорить все-таки придется.

Глава 8

– А вы… кто? – испуганно пищит девушка, когда захожу к ней в коридор, а следом и в квартиру.

Делаю это абсолютно бесцеремонно, осматриваясь по сторонам и пытаясь найти, к чему придраться. Уж больно хочется найти причину заявить на эту парочку в полицию, но на первый взгляд в квартире ничего нет. Ничего подозрительного, хотя я был уверен, что внутри либо бордель, либо склад наркоты. Ни девка, ни ее парень не выглядят, как те, кто способен заработать на такую квартиру интеллектом.

– Хирург, – отвечаю на автомате. – У вас тут кое-какие вещи, вам не принадлежащие. Надо бы вернуть.

– Курточка, да… Но Катя сама… забыла ее.

Я останавливаюсь, смотрю на эту Лису в упор. Врет же, глядя в глаза, врет и даже не краснеет.

– И где ее Катя забыла? – уточняю, глядя при этом уже на саму Катю, которая остановилась на входе в комнату и дальше не сдвигается ни на шаг.

– Так на вешалке, где же еще…

Эта Лиса проходит мимо Кати, задевает ее плечом. На выходе протягивает мне куртку.

– А деньги?

– Деньги?

– Ага… Бумажечки такие, которыми обычно расплачиваются в магазинах.

– Я не должна Кате денег.

– Не должна, – киваю. – Отдай ей те, которые у нее забрала.

– Забрала? – хмыкает. – Я ничего не забирала!

– Врешь!

А вот и Катя просыпается. Прекращает вести себя как амеба и вступает с Лисой в перепалку. Я не лезу, наблюдаю и страхую, хоть и так знаю, что ее несостоявшаяся подруга к ней не полезет, пока тут стою я.

– Ты у меня из кошелька достала деньги! – восклицает Катя. – И взяла за моральный ущерб, а никакого ущерба не было! Арс сам ко мне полез, вот с него и спрашивай!

– Да кому ты…

– Так, стоп! – прерываю возможную истеричную тираду. – Деньги верни, и мы уйдем. Я склонен верить Кате больше, чем тебе.

– Зря… – бурчит недовольно, но купюры из кошелька достает и протягивает Кате. – Она только с виду такая вся из себя нежная, а на самом деле – оглянуться не успеете, как к вам в трусы залезет.

Звон неожиданной пощечины заполняет комнату. Лиса отшатывается, а я, поняв, что запахло жареным, быстро подхватываю Катю за руку и веду ее на выход. Мордобоя в нашем меню сегодня не предвиделось.

– Сука! – слышу за спиной.

– От суки слышу! – кричит Катя, пытаясь вырваться из моего захвата и вернуться назад.

Выходим на лестничную площадку. Ангел Катя снова пытается вернуться, а когда не позволяю, хмурится и пытается настаивать, просит ее не трогать и рьяно рвется обратно.

– Ну уж нет… Мы за своим пришли, а не мордобой устраивать.

Подавляя слабое сопротивление, заталкиваю Катю в лифт и выталкиваю на улицу, слушая все это время такой отборный мат, что уши в трубочку сворачиваются. Все-таки воспитание отцом-следователем не прошло даром, и Катя нахваталась не лучших привычек. Впрочем, и вспыльчивость у нее от отца. Я мало с Дмитрием общался, но успел понять, что особой терпеливостью он не отличается. Удивительно, что Катя ушла в первый раз, а не бросилась на амбразуру сразу.

– Вот же… стерва! – выкрикивает уже тише, да и эпитеты для Лисы подбирает более мягкие. – Как она вообще посмела?!

Мне становится смешно. Прислонившись к капоту, жду, пока Катя успокоится. Это происходит резко. Вот она ходит туда-сюда, нервничает, возмущается, а вот вдруг останавливается, смотрит перед собой, а затем, повернувшись ко мне и поймав мой взгляд, тут же отводит глаза со словами:

– Простите.

Катенька, ко всему прочему, еще и краснеет, тяжело вздыхает и избегает взгляда на меня. Отворачивается, замечаю, как поджимает губы. Снова становится смешно от такой реакции. Минуту назад она собиралась устроить мордобой с несостоявшейся подругой, а сейчас так сильно смущается, что кажется, вот-вот провалится сквозь землю.

– Поехали? У нас еще пара дел сегодня.

– Каких? – оживляется, но все еще не хочет смотреть мне в глаза.

– Съездим, кое с кем познакомимся.

Пока не знаю, как скажу ей, что собираюсь ее сплавить на проживание Светлане Никитичне. Уверен, они друг другу понравятся и прекрасно поладят, уж куда лучше, чем мы, но все равно не знаю, как о таком сообщить, поэтому всю дорогу до дома молчу и лишь в квартире прошу Катю собрать свои вещи.

– Зачем? – смотрит на меня испуганно. – Вы меня домой отвезете?

– Не домой.

– А куда?

– Мне не очень удобно, если ты здесь останешься, поэтому я договорился со своей коллегой по работе. У нее большая трехкомнатная квартира, она живет одна и с радостью тебя приютит.

– А вам я… мешаю?

– Что-то вроде того.

– Хорошо.

Соглашается Катя на удивление быстро и уже спустя полчаса выходит из своей спальни с рюкзаком на плечах. Неловко переминается. От разъяренной фурии, которая бросалась на обидчицу с желанием как минимум выдрать ей волосы, не осталось и следа. Сейчас передо мной едва ли не божий ангел.

– Готова?

– Да.

Спускаемся вниз вместе, я завожу автомобиль и снова поражаюсь тому, что запах Кати никак не выветривается. Искупалась она там в своем парфюме, что ли?

– О твоих перепадах настроения Никитичне лучше не знать, – предупреждаю Катю сразу.

– О моих… оу… простите. Я, вообще-то, не такая, я спокойная, и подобное случается очень редко. Извините, – тараторит быстро, словно я собираюсь ее перебить.

– Нормально, Катя, со всеми случается.

– С вами тоже?

– Что?

– Ну… вам иногда тоже хочется кого-то ударить?

Я смеюсь, останавливаюсь на светофоре и, поворачиваясь к Кате, говорю совершенно искренне:

– Не иногда, не иногда…

Работая с людьми, которые находятся в стрессовой ситуации, а в хирургии другие практически не появляются, начинаешь ненавидеть чье бы то ни было общество.

– И как вы… справляетесь?

– Отрезаю от них кусочек.

Катенька в ужасе распахивает глаза и, видимо, от греха подальше замолкает.

Через пару кварталов останавливаюсь в любимой кондитерской Светланы Никитичны, чтобы купить ей торт. Выбираю тот, который ей нравится, прошу еще горячий шоколад и чай, и все это на подставку. Из кондитерской выхожу с загруженными руками, но Катя удивляет. Выбегает неожиданно из машины, забирает подставку со стаканами.

Размещаю торт на заднем сиденье, сажусь на водительское, забираю свой стакан с чаем.

– Это шоколад? – удивляется, сделав глоток.

– А что?

– Не очень люблю. Лучше кофе.

– На ночь, Катя, кофе не пьем.

– Почему это?

– Не заснешь.

– На меня не действует, – отмахивается.

– Действует, Катя. Просто организм пока молодой, справляется, но потом спасибо мне скажешь.

Она хмурится, но ничего не говорит, отворачивается к окну. А мы как раз подъезжаем к дому, в котором живет Никитична. Я был у нее один раз – на похоронах мужа год назад. Он попал в аварию вместе с сыном. Не выжил. Так что, пройдя охрану, безошибочно поднимаюсь на нужный этаж. Катя идет следом, снова осматривается, правда, уже не так восторженно, как впервые.

– Кирилл, – улыбается Никитична с порога. – А я вас ждала уже. Чай жасминовый заварила. Будете?

– Будем.

Проходим внутрь, помогаю Кате переть ее рюкзак и оставляю его у двери на кухню. Потом Никитична скажет, куда его оттащить.

– Будем знакомиться? Я Светлана Никитична, можно просто Светлана.

– Катя, – тихо отвечает моя неожиданная подопечная.

– Ну что ж, Катя. Комнату я тебе уже приготовила. У меня есть несколько правил. После десяти не гулять. Парней не приводить. Если задерживаешься – предупреждать. Все ясно?

– Я не собиралась! – начинает было, но, бросив взгляд на хмурого меня, замолкает. – Все ясно.

Так-то! Никитичне от Кати отказываться нельзя, больше таких хороших знакомых у меня нет.