Czytaj książkę: «За пределом. Инструкция к бессмертию», strona 5

Алекс потёр глаза.

– Мне надо подумать… Не потому, что я не доверяю твоим расчётам. Но мне надо подумать… ты сама сказала, что этот процесс необратим. Что ты собираешься делать дальше?

– Я над этим как раз думаю. Я не знаю пока, как лучше поступить. Мне кажется, что человечество готово, и, если дать мой препарат всем желающим и сразу, то период стабилизации – пока все сами осознают, как нужно жить, как заботиться о планете и над чем работать, – займёт немного времени. Вот ты, зная, что твой срок жизни ничем не ограничен и ты вечно будешь жить в том мире, который сам вокруг себя создаёшь, зная это, стал бы думать о том, что осталось не так уж много еды в мире и надо стараться меньше есть животных, что надо перестать убивать любых живых тварей просто ради развлечения или потому что они «мешают», что надо сортировать и правильно утилизировать мусор, ты стал бы отслеживать каждый шаг правительства в экологических вопросах, переходить на «зелёные» источники энергии, экономить пресную воду, выключая душ, пока мылишь голову и тело и чистишь зубы?

– Если это условие бессмертия, то, конечно, стал бы. Но гарантий никаких нет. Если бы люди уже вели себя так, будто будут жить вечно, то было бы больше резона поверить в их осознанность и смело вручить им это лекарство. А так… признать необходимость всех экологических и экономических мер несложно, но заставить себя следовать им – совсем другое. Ты же знаешь, как люди любят говорить о том, что правильно, а поступают совсем несоразмерно своим словам.

– Я, может, слишком оптимистична, но считаю, что все стали бы иначе относиться к миру, в котором живут, – потому что никакого другого у них не будет и их вечная жизнь может прерваться лишь по их собственной глупости и расточительности. Соответственно остаётся только один вопрос – как предложить и обеспечить всем людям доступ к такому лекарству. Распространять бесплатно на государственном уровне навряд ли удастся. Бесплатно на мои собственные деньги – никаких денег не хватит, да и я бы сама не поверила в безопасность бесплатного средства.

– Оно дорогое?

– Очень. Но в массовых масштабах производства будет не так дорого, я подозреваю, – неуверенно и задумчиво произнесла Глория.

– Мы могли бы запатентовать и продавать его по самой низкой возможной цене. Организовать собственное производство.

– Звучит неплохо, именно на этом варианте я пока остановилась… Хотя это достаточно сложно. Провести опыты, зарегистрировать и разрекламировать препарат так, чтобы узнал весь мир, займёт лет десять-пятнадцать. Не говоря о том, что либо никто не поверит, либо нам будут чинить множество препятствий сверху.

– Главное начать, – Алекс обнял Глорию, готовый помочь и поддержать в любых начинаниях. – Ты расскажешь Лили?

– Да, теперь расскажу, – выговорившись, Глория почувствовала долгожданное облегчение, будто оказалась на берегу после шторма. – С твоей поддержкой это не так страшно. Может, она предложит другое подходящее решение.

Лилия к этому времени уже жила отдельно, всего в двух кварталах от родителей. Когда Глория попросила её приехать, она тут же нашла свободное время для встречи с родителями. Они долго пили чай и говорили о политике, надоедающем начальстве и даже погоде. Глория всё никак не могла решиться.

– Помнишь, я пару месяцев назад давала тебе задание найти фермент, блокирующий сокращение хрономеры на определённой последовательности.

– Да, конечно, он был полезен?

– Не то слово! Я, кажется, наконец создала полноценное лекарство от смерти…

Повисла тишина, только кошка мурчала на коленях Лили, не понимая, о чём эти люди беседуют. На её мир их новые лекарства никак не влияли.

– Серьёзно?! – Лиля рассмеялась в голос. – Это потрясающе! Класс! Ты уже проводила эксперименты? Какие результаты!

Глория ей всё рассказала и про эксперименты на животных, на Коле и на себе. Одна голова хорошо, а две лучше. Ослеплённая успехом Глория могла не учесть некоторые побочные эффекты, поэтому помощь Лилии и её мнение были очень кстати.

– Я хотела бы посмотреть сама на результаты, прежде чем делать какие-либо выводы, – подытожила Лиля. – То, что вам с Колей не стало хуже, не значит, что вы стали бессмертны. Ведь, чтобы проверить это, нужно исследовать клетки вашего мозга. Возможно, лекарство вообще никак не действует на людей…

– Бесспорно. Для этого нам нужны добровольцы, готовые не просто принять непонятное лекарство, но ещё и поделиться потом своим мозгом с наукой. Я не готова на такую операцию.

– Но человек, которому и так грозит смерть, скорее всего согласился бы даже такой ценой остаться в живых. Какой бы ни был риск, для него это будет в первую очередь шанс, – предложил Алекс.

– Проблема в том, что для такого случая моё лекарство скорее всего и не будет эффективно. Оно останавливает старение и делает клетки бессмертными, оно предотвращает болезни старости, но не лечит их. Если ты болен раком, то для этого тебе потребуется сначала избавиться от всех раковых клеток. Моё лекарство в данном случае лишь будет помогать организму бесконечно бороться… или до тех пор, пока раковые клетки не займут большую часть организма. – Она повернулась к Лилии. – Не менее важный вопрос: что делать с ним дальше. После случая с открытиями акромер что-то мне подсказывает, что нельзя просто рассказать нашему руководству и ждать дальнейшего спонсирования исследований на людях. В лучшем случае о нём так никогда и не узнают массы, в худшем – ещё избавятся от нас, как потенциальных распространителей секретной информации.

– Это точно. Не сомневаюсь в том, что у Гургеновича руки и так в крови. И альтруистические цели всемирного благополучия ему чужды. Слишком жаден он до власти.

Телефон Глории оповестил её о новом сообщении. Она не спешила брать смартфон и отвечать на него, уверенная в том, что там очередная реклама, но телефон настойчиво требовал внимания, кратко позвонив пару раз. Она взяла аппарат и с ужасом обнаружила, что уже четыре часа утра. Они проболтали почти всю ночь. К счастью, завтра выходные и не нужно идти на работу. Сообщение было от того самого первого бессмертного Коли: «Срочно приезжай. С твоими мышами нечто невероятное! Они, кажется, бессмертны. Тут босс. Говорить не могу».

– Чёрт! – только и вырвалось у Глории.

– В чём дело?

Сердце Глории ушло в пятки. Опоздали.

– Они знают… Коля каким-то образом обнаружил бессмертие моих мышей, и Гургенович уже в курсе. Вероятно, он поспешил сообщить боссу о «своём открытии», только ведь он не знает, как я их сделала бессмертными. В любом случае надо ехать.

– Я с тобой! – вызвалась Лили.

– Нет, оставайтесь здесь. И… соберите вещи на всякий случай.

– Ты думаешь, всё так плохо?

– Буду изображать дурочку, но Гургеновичу ничего не скажу. Если только… он не решит поделиться лекарством со всем миром. Но всё равно надо быть готовыми к бегству.

Глория запнулась, пытаясь справиться с комом в горле.

– Мне так жаль… Вся эта история ставит и ваши жизни под угрозу.

– Не переживай ни о чём. Может, всё-таки съездить с тобой? – на этот раз предложил Алекс.

– Нет, оставайтесь. Он не тронет меня, пока не узнает рецепт. Он у нас в сейфе. Алекс, возьми его тоже, и синтезированный фермент в холодильнике. Только спрячь хорошо. Без доступа к лаборатории будет сложно его повторить.

– Будь осторожна.

Повисла пауза, Глория накидывала пальто и молчала.

– Я вас люблю, – она быстро обняла мужа и дочь, предчувствуя опасность для их жизни.

Дорога до офиса без пробок заняла всего полчаса. Она приготовила сообщение с предупреждением, которое достаточно было отправить одним нажатием клавиши, бросила машину за поворотом к небоскрёбу, включила диктофон и поспешила внутрь на 32-й этаж.

Глава 4. Выход из вечности.

– Почему ты преследуешь меня? Тебе заняться больше нечем? С рождения ходишь за мной по пятам, тебе не надоело?

– Ну, Любовь, – он взглянул на ещё молодую женщину в свободном красном платье, которое заменяло ей в современном мире королевскую мантию – символ власти, которой обладает красота. – Это для тебя в теле человека время кажется линейным и растянутым. А я все наши разговоры и встречи в одну секунду закончу и тут же забуду, потом соберу все жизни и тоже забуду, а потом займусь войнами и эпидемиями. Потом, может, снова встречусь с тобой. Я не уверен. Памяти-то нет. Ты забыла, какого это жить моментом в вечности?

– И вспоминать не хочу. И возвращаться. Только ты и напоминаешь без конца, что мне этого больше не нужно. Хочу всё время двигаться прямо вперёд, а не кругами бессознательных порывов. Только неконтролируемые сны иногда напоминают, какого это – метаться от ничего к ничему. Хочу идти вперёд и расширять границы. И ты мне надоел, хочу новых знакомых в своей жизни… – она высказала всё, что думала, потому что он в кои-то веки не перебивал.

– Кажется, это уже было. Смутно припоминаю, как ты создала пантеон богов. Но тебе не о чем беспокоиться, – он злобно ухмыльнулся. – К бесконечным кругам ты не вернёшься. Ты выбрала человеческую жизнь, а она – похоже – заканчивается просто смертью, а не вечностью. Ты одна тут раньше созидала. Никто новый не появится без тебя. А если раньше кто и появлялся, то был лишь плодом твоего воображения. Мы всегда были только вдвоём и больше не было никого. Ты умрёшь, и мы станем одним ничем… Потом, как знать, всё может повториться, но мы ведь не узнаем и будем не мы.

– Я вижу, тебе это тоже надоело, и ты хочешь просто исчезнуть.

– Не хочу пребывать тут один, милая моя, пока ты наслаждаешься круговоротом жизни. Лучше быть никем, но не в полном одиночестве.

– Никого и нет… Где-то в будущем даже нас уже нет, и в то же время есть целый мир людей и животных, вирусов и бактерий. Всё и ничего. Мы постоянно где-то посередине. Меня это выводит из себя! Я сделаю так, что будет всегда всё и никогда ничего! – она хлопнула со злостью дверью и ушла. Ей руководил скорее страх перед осознанием величины поставленной задачи. Страх не парализовал её, не мешал ей думать. Это был тот страх, который заставлял активировать все свои скрытые способности. Страх перед смертельной опасностью запускал процесс самосохранения и открывал все потайные двери мозга, помогая достичь синергии всех ресурсов организма.

– Знаешь, почему люди не могут представить вечность? – спросил Смерть, облокотившись спиной на закрытую дверь. Он точно знал, что Любовь стояла прямо за ней. Ей совершенно некуда было идти из одного-единственного дома, который был кем-то выбран для их встреч. Или создан их общим сознанием. И комната, в которую она зашла, никуда не вела. Пока он не вышел из дома, он будет находить её в разных комнатах и помнить все их разговоры. – Они не могут представить вечность, потому что пытаются представить её в виде прямой или плоскости, уходящей куда-то вдаль, как ты сейчас, но единственная форма вечности – это круг. Зацикленность. Как бы ты не противилась, кружась в её владениях, у вечности просто нет прямого пути, она всё равно вернёт тебя к началу. Ты не можешь пройти против всей Вселенной. Космос начнёт сужаться и снова большой взрыв.

– Я не против зацикленных фигур, для меня лишь важна возможность полного осознания всего, что происходит в любой момент вечности, в какой бы форме я не была, и соответственно я должна всегда обладать памятью. Я должна всё помнить, чтобы осознавать!

***

Несмотря на столь ранний час и бессонную ночь, Глория чувствовала сильный прилив сил, и повышенный уровень адреналина слегка колотил её, сердце выпрыгивало из груди, будто она выпила три чашки крепкого кофе.

Всего несколько часов назад они работали вместе с Колей на одном этаже, и у Глории не возникало никаких опасений по поводу коллеги. Коля – безропотный лабораторный работник, умный и всегда был типичным тихоней и отличником. Странно, что он не пошёл в программисты. Именно такие, как он, обычно становятся поклонниками компьютеров, которые позволяют им максимально избегать контактов с другими людьми и реальностью в целом. Но Коля с детства любил науку. Он был не очень разговорчив и сейчас. Глории ничего не стоило бы заставить его принять сыворотку, просто громко прикрикнув на него. И не исключено, что он был бы не против умереть ради науки. Но Глория всегда жалела его и старалась подружиться с ним с первых дней. Ей удалось добиться его доверия, и он полностью открылся ей, впустив в свой мир. Немного надоедал, потому что больше ему не с кем было делить ни горести, ни радости, но, когда Глория увиливала от общения, даже не обижался, как это нередко бывает с подобным типом людей. Нет, он всё принимал послушно и беспрекословно, будь то просьба принести кофе или выговор за неуклюже разбитую пробирку или то, что его никто, кроме Глории, не замечал. Мученически, но тихо переносил свои внутренние переживания и отторжение мира, как личный крест, который должен нести до самой смерти.

Глория перебирала в голове события прошедшего дня, пытаясь найти собственную ошибку. Что она сделала не так? Как Николаю удалось обнаружить её секрет?

Всё шло, как обычно. Днём в их отдел заходил лишь Антон Николаевич.

– Хеллоу, Глория, как дела? Как успехи?

Коля, как всегда, скромно склонился над микроскопом в своём углу. С ним Антон Николаевич даже не поздоровался.

– Продвигаемся вперёд семимильными шагами, – слукавила Глория.

– Здравствуйте, Лилия! Твоя дочь просто обворожительна, Глория! Вся в мать: и умом, и красотой.

В воздухе пролетела единодушная мысль: «Старый подлиза, тьфу!». Настолько единодушная, что Антон Николаевич невольно покраснел.

Так проходили почти все дни. Коля оставался незаметной шестерёнкой системы, хотя и проводил немало полезных исследований.

Поздно вечером, когда все давно покинули лабораторию, Коля с облегчением вздохнул. Без людей он чувствовал себя намного лучше. Хотя его и так никто не замечал, ему казалось, что он вечно в центре внимания. Домой ему совсем не хотелось. Работа в лаборатории давала ему на то уважительные причины. Дома его ждала старая мать, вечно кричащая на него и требующая чего-то, и ещё более старая бабушка, медленно погружающаяся в пучины забвения с Альцгеймером. Последняя постоянно выдумывала ему разные роли и обвиняла в кражах всего, что у неё было и не было.

Все сотрудники его отдела работали над лекарством от старости, способным значительно продлить жизнь. Глория задавала всем нужное направление. Коля был в ней уверен. Она знала, где и что нужно искать. Также он верил, что будь у Глории тысяча помощников и хорошие инвесторы, она давно бы уже открыла то, что они искали. Но последние её распоряжения казались Коле несуразными. Он не мог понять, зачем ей столько подробных анализов давно изученных последовательностей ДНК. Тем не менее он продолжал делать то, что ему говорили, работая целыми сутками и перевыполняя все планы. Глория уже устала выдумывать для него самые глупые задачи, лишь бы отвлечь от верного пути. Она не без причин опасалась, что, если Коля обнаружит лекарство от бессмертия, он не сможет им разумно распорядиться и не придумает ничего лучше, чем просто выдать рецепт руководству, получить свои крохи внимания и «спасибо, Николай».

Сегодня он должен был перейти к работе над генетическими мутациями обычной лабораторной мыши. Он прошёл к кабинету с общими клетками с мышами и обнаружил, что кто-то закрыл его на замок. Вероятно, Антон Николаевич снова не заметил его и всё закрыл, уходя с работы. Что же делать?! Домой идти ему совсем не хотелось и тратить время без дела тоже. Будто давая ему сигнал, запищала одна из мышей в отсеке Глории. Брать её мышей строго настрого запрещалось, так как она проводила отдельные опыты с применением препаратов. Но, может, у неё есть, незанятые опытом мыши, которых она себе оставила «про запас»?! Ему-то всего надо взять пару клеток центральной нервной системы на исследование. Он осмотрел клетки и аквариумы на стеллаже Глории. Все они были подписаны и имели номер опыта, кроме одной. Девять самцов, вероятно, запасные мыши, которых она ещё не успела обработать. Утром в понедельник он придёт пораньше и добавит позаимствованную мышь из общих клеток, если получится. А если не получится, то и нестрашно – навряд ли она заметит пропажу одной мыши, не участвующей в эксперименте. Клетки Глории закрывались на стандартный замок, одинаковый у всех сотрудников. Он аккуратно и ловко достал одного мышонка.

– Для начала возьмём у тебя анализ спинномозговой жидкости.

Он провёл все необходимые манипуляции и замер в замешательстве над полученными результатами.

– Как-то странно.

Он просидел над этим мышонком до середины ночи, проверяя и перепроверяя все данные. Он уже вовсе не был занят заданием, которое ему дала Глория. Он гадал над загадкой этого мышонка, пока наконец не осознал и не признался самому себе в том, что мышонок не просто слишком молод для своего возраста, он – бессмертен.

Невероятно! И Глория ещё ничего не знает. Он первый, кто обнаружил бессмертие! Это шанс всей его жизни – нужно немедленно сообщить начальству. Николай Наумов открыл лекарство от смерти! Или, по крайней мере, заметил то, что другие просмотрели. Главное, никому больше не говорить. Он не допустит, чтобы его заслуги вновь кто-то приписал себе. В этот раз он будет умнее. Дрожащими руками он достал мобильный телефон и набрал рабочий номер директора компании. Долгие и длинные гудки: никто не берёт трубку. Коля бросил взгляд на часы – без четверти четыре утра. Немудрено. Но он не собирался сдаваться. Он не сомневался, что такая новость достойна того, чтобы разбудить директора крупнейшей фармацевтической компании России.

– Что! – с шестой попытки рявкнул голос в трубке на другом конце.

– Здравствуйте, Сергей Гургенович. Это Николай Наумов, я звоню из лаборатории. Я работаю в геронтологическом отделе. У меня важное сообщение. Я только что открыл бессмертие, – Коля торопился выложить как можно больше информации в сжатые сроки, опасаясь, что начальник не станет слушать и бросит трубку.

Тяжёлое сопение в трубке прервалось, и на три с половиной секунды повисла абсолютная тишина. Сергей Гургенович прокашлялся и спросил неожиданно мягко.

– Ты уверен?

– Да-да, это точно… – Коля хотел дать свои пояснения, но не успел. Твёрдый голос Сергея его перебил.

– Ты сейчас в лаборатории?

– Да, я только хотел сказать…

– Никому больше ничего не говори. Никуда не уходи, я сейчас приеду. Понял? Никому ни слова!

– Да, хорошо…

Коля повесил трубку и пребывал в лёгком замешательстве. Точно не такой реакции он ожидал от руководства. Не то, чтобы он вообще чего-то ожидал. Думал, что похвалят, а уж все детали будут выяснять в понедельник. И как долго ему тут ещё ждать?! Он вдруг почувствовал всю усталость за ночь, разом свалившуюся на него. Восторг и энтузиазм открытия слегка отошли на второй план. Дело сделано. Теперь его фантазиями медленно овладевали картинки прекрасного бессмертного будущего, а глаза слипались под грузом физического и эмоционального перенапряжения. Сейчас его мозг совсем не хотел думать о том, что может потребовать от него Сергей Гургенович, зачем он едет в лабораторию посреди ночи, что это может быть настолько важно и серьёзно. Конечно, важно и серьёзно, но теперь уже никуда не денется. Он сделал открытие, поставил галочку. Об остальном он не думал. Можно было бы и до утра подождать. В ожидании руководства он решил сделать себе кофе, но всё равно уснул прямо за столом.

Разбудил его не очень нежный толчок в плечо. Перед ним стоял медведь в пиджаке. То есть это был человек, но по размерам и форме больше напоминал медведя. Второй медведь стоял в пяти шагах рядом с Сергеем Гургеновичем.

– Уснул, Коля? Ну, ничего страшного… – добродушно подбодрил Сергей Гургенович. – Так… где же лекарство от смерти?

– Эмм… ну… я хотел сказать вам ещё по телефону. Я нашёл бессмертие, а что именно за лекарство, я не знаю.

– Что значит «не знаешь»?! А зачем ты мне тогда звонил посреди ночи?! Я что просто так приехал?! – грозно прорычал Сергей Гургенович. Медведи оскалились вместе с ним, и тот, что стоял ближе к Коле, крепко сжал его плечо.

– Оно точно есть…

– Так где же оно?! – перебил Сергей.

– Послушайте, тут такая история. Я взял мышь для эксперимента у Глории… просто потому что Антон Николаевич ушёл и закрыл кабинет с общими клетками, так-то я никогда не брал мышей у Глории. Но ситуация так сложилась, и мне пришлось, чтобы не отставать от графика…

– Ближе к делу! – снова рявкнул Сергей, и медведь слегка встряхнул Колю.

– В общем, она проводит эксперименты с лекарствами, но, видимо, не заметила положительного эффекта какого-то из препаратов. Я уверен, в записях её опытов есть вся необходимая информация.

– Где её стол? – Коля неуверенно указал рукой. Медведь, стоявший рядом с Сергеем Гургеновичем, быстро подошёл к столу Глории и начал переворачивать всё верх дном. Теперь она точно убьёт его за то, что он влез в её клетки. Сергей сам подошёл к столу.

– Из какой клетки ты взял мышь? – Коля намеривался встать и показать, но рука медведя удержала его на месте.

– Из той, что не подписана.

– И ты уверен, что она ничего не знает о результатах этого опыта? Подойди и отыщи среди её папок отчёт об этом эксперименте. Я понятия не имею, как вы ведёте записи…

Коля встал, как только хватка медведя ослабла.

– Я, правда, думаю, что лучше было бы дождаться утра и спросить у Глории.

– А тебя никто не просит думать, Николай. Просто найди записи по этой мыши, – он вдруг резко повысил громкость голоса до крика. – Найди, что это было за лекарство!

Два медведя и Сергей Гургенович сидели и наблюдали, как Коля торопливо пытается отыскать записи о мышах в неподписанной клетке. Он догадывался, что это бесполезно, учитывая упорядоченность записей Глории. Скорее всего их просто нет. И если кто-то и сможет сказать, что было введено этим мышам, то только сама Глория. Пока один из охранников отошёл налить кофе боссу, а второй развлекал его прибаутками и шутками, Коля улучил момент написать сообщение Глории:

«Срочно приезжай. С твоими мышами нечто невероятное! Они бессмертны. Тут босс. Говорить не могу».

Выключил звук и позвонил ей несколько раз.

Через полчаса он окончательно выбился из сил и, закрыв последнюю папку, повернулся к своим надсмотрщикам. Сергей слегка крутился на кресле и широко улыбался.

– Здесь нет записей об этих мышах… Думаю, Глория просто ещё не внесла их в отчётность…

Улыбка тут же сползла с лица Сергея Гургеновича.

– Ясно, – он резко встал. – Ты знаешь, где живёт Глория?

Николай обрадовался, что хоть на один вопрос начальства сможет ответить, и поспешил сообщить улицу, дом и квартиру Глории, к которой он иногда приезжал домой, когда она приглашала его обсудить какие-либо свои идеи.

– Спасибо, Николай. – Сергей повернулся к медведям. – Он бесполезен. Уберите его по-тихому. И быстро в машину. Едем к этой Глории.

– В каком смысле «уберите»?! – удивился Николай, но не успел Сергей выйти за дверь, как раздался глухой выстрел.

Когда Глория вошла в лабораторию, первое, что она увидела, было лужей крови, в которой лежал Николай с огромной дырой в голове. Она огляделась и прислушалась, нет ли в офисе кого-либо ещё. Для неё всё было предельно очевидно. Её стол был перевёрнут вверх дном, но в том, что там не было никакой полезной информации, она не сомневалась. Она отправила, заготовленное сообщение: «Будите Дэнни и немедленно уезжайте. Сейчас же! Не теряйте ни секунды! Созвонимся позже».

Глория взяла пробирку со стола и пинцет.

«Даже твоя смерть пойдёт на пользу науке, дорогой мой Коля», – она взяла образец его мозга, залила его питательным раствором, схватила необходимые приборы и поспешила к машине, даже не рискнув воспользоваться лифтом. Она бежала по лестнице, опасаясь привлечь любое внимание, но усталости почти не чувствовала. Главное, чтобы с семьёй всё было в порядке.

Сев в машину, она отъехала на несколько кварталов от офиса в противоположную от своего дома сторону и только тогда рискнула остановиться и позвонить Лилии. Дочь быстро ответила.

– Вы уже уехали?

– Да, – спокойно ответила Лиля.

– Всё в порядке?

– Да, а у тебя?

– Коля убит, но я никого не застала. Будьте крайне осторожны. Куда вы едете?

– В сторону Шереметьево по платной трассе. Папа предлагает улететь из страны оттуда.

– Хорошая идея. Дождитесь меня на заправке с пончиками, папа знает, где это. До встречи…

Глория повесила трубку и ещё с минуту сидела, уставившись в шуршащие на ветру листья дуба в чьём-то дворе. Она посмотрела на тёмные окна. Сотни и тысячи безмятежно спящих людей. Нужна им эта вечность, ради которой она рискует самыми дорогими для неё людьми?!

Сколько вариантов она не перебирала в голове, и всё же такой расклад ей не приходил в голову. Она предполагала, что её секрет может вскрыться каким-либо образом, но только не с такими жестокими последствиями и быстрыми расправами. Глория была уверена, что у неё будет время разрешить любую ситуацию и она сможет заранее подготовиться к любой проблеме, но события заставляли принимать решения на ходу и действовать по обстоятельствам. Может, у жизни такой специальный приём, чтобы никто не заскучал, – воплощать в реальность те ходы, которые тебе не успели прийти в голову.