Роман Глушков

постепенно. Это невероятно больно. Дайте им собрать вещи, сесть на поезд в светлый край, заказать чай у проводницы… Дайте им уехать, болтая и смеясь, и жить в наших воспоминаниях. И когда поезд тронется, тихонько помашите им с перрона. Можно плакать, но, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, продолжайте улыбаться. Потому что вы их любите.

Нельзя ошибиться, бросая жребий вслепую, – глубокомысленно заметил японец. – И нельзя жалеть о том, какую судьбу тебе определит такой жребий. Потому что, как только он выпадет, у тебя останется всего лишь одна судьба. А судьбы, которые он также мог тебе дать, исчезнут бесследно.

немудрено, что Мамлюк взялся прямо с порога тыкать меня носом в незнание мною тонкостей этой сложнейшей науки.

Если тебя приговорили к смерти, это вовсе не значит, что ты уже мертв.

– Гуманизм – мыльный пузырь, – ответил майор. – Ты сразу перестаешь фантазировать о том, как вольготно жилось бы человечеству, будь все вокруг белыми и пушистыми, когда какаянибудь помешанная уже на своих больных идеях тварь взорвет твой дом. И куда только пропадает желание подставить под удар вторую щеку при виде растерзанных бомбами тел твоих родных? В свое время я участвовал в зарубежных карательных операциях, устроенных нами в ответ на террористические акты, что произошли в нескольких наших крупных городах. Мы уничтожили множество стратегических фигур противника, их приближенных, членов их семей и обычных рядовых исполнителей. Это была показательная акция, в которой каждое убийство имело одну-единственную цель – устрашение. Укрывшийся за границей террорист не боится наших танков и ядерного оружия. Тогда чем же его прикажете пугать? Политическими ультиматумами? Дипломатическими санкциями? Божьей карой? Да он в открытую смеется над этими заявлениями. А вот когда, вернувшись к себе в убежище, ублюдок обнаруживает близких ему людей с перерезанными глотками и понимает, что не заставший его дома палач еще вернется, ему становится уже не до смеха. Как и его единомышленникам, которые только планируют взорвать очередной поезд или угнать самолет. И это – единственная действенная мера против подобного рода угрозы.

"Нет на зоне твари опаснее и злее человека"