Oleg Diwow

Потребуется качественный когнитивный скачок, тотальная переработка системы образования и перекодирование экономики с эксклюзивного культа потребления на другие нарративы.

сто. Мы когда в последний раз гоняли эту дрянь, несколько отстреленных кусков вынесло под самый борт – почему его и поело. Так вот, неожиданно планктон учуял на полубаке наблюдателя и прыгнул вверх. Дохаркнуло почти до мостика, а парня вообще с головой накрыло. Я потом бедного матросика полвахты спиртом отпаивал… – Значит, уйдём ещё глубже, – философски рассудил капеллан. – И вообще, Эйб, вы меня утомили

кнопкой связи. Ночь снова становится удушающе жаркой, между лопатками стекает струйка пота, но изза двери тянет холодом. От этого тут же вспоминаются каникулы, ларек с мороженым; потные небритые грузчики

вольной натуре костюм с удавкой, скромно сидел в сторонке, поглядывая на Коровина невинным взглядом шестимесячного

выход из безвыходного положения через вход

– Слушай, парень наверняка из контрразведки. У него приказ. Будь снисходителен. – И не подумаю! Их надо учить, пока еще маленькие! Ломакин тоже вздохнул и вышел из джипа. Достал из багажника пилу и закинул на плечо. Автоматчики на КПП заметно опешили. Одетый в пилотский комбинезон без знаков различия, Ломакин с пилой вдруг за долю секунды обрел настолько законченный образ фольклорного русского мужика, что никакого пропуска не надо, ну понятно же – это наши. Попилят и уедут.

ли пацан кому-нибудь расскажет. Он был обобщением. Человеком, олицетворяющим зло, которое «ломало» Валю в детстве, насиловало пацана, вытворяло миллион и миллиард мерзостей на этой земле. – Так что? Булки мять будете или по существу скажете? – спросил полицейский. – Не очень-то я понимаю, о чём с вами договариваться. – Как-то раз мне сказали

Пролог 06 июля, аэродром базового лагеря экспедиции МВО РФ на «Зэ-два» Помню, как сейчас: я стоял на краю летного поля, а экипаж Чернецкого шел к своему конвертоплану, и командир смотрел куда-то вдаль, не замечая никого, зато второй пилот мне подмигнул. В темно-синей форме гражданской авиации они все были очень красивые и деловые, прямо хоть лети с ними вместе спасать мир, но вот нутром понимаешь, что им – можно, а тебе нет. Небо закрыто до особого распоряжения, и если эти бедовые парни решили, вопреки запрету, подняться в воздух по неотложному геройскому делу, ты-то не дергайся. Ты же не герой.

Вот в чём смысл монархии, вот зачем нужны империи – ответственность. Такая ответственность, которую нельзя просто сбросить с плеч, как власть президента, и сказать: ну виноват, не справился… Ты не можешь прийти на время, ты не можешь уйти, ты с этим родился и с этим живёшь. И каждый миг ты должен помнить: все новые обременения, что ты добыл, пока правил, лягут на плечи твоих детей. Каждое достижение несёт в себе обременение. Каждая победа скрывает в себе новую ответственность. Это идея владетельного рода, это смысл империи.

Мамонт от рождения привыкает к мысли, что в связке с человеком совершенно неуязвим и чертовски умен;