Николай Гарин-Михайловский

охотники придут и убьют его. А тебя покамест я отведу к моим деткам. Привела лисичка девочку к своим деткам и сказала им потихоньку: – Играйте с девочкой, а когда я приду, мы съедим её. А потом лисичка побежала к волку. Спрашивает волк лисичку: – Ты не видала здесь маленькой хитрой девочки? Она на рыбке переплыла на этот берег. – Видала, – говорит лисичка, – она убежала в тот домик. Пойдём. Пришла лисичка с волком к домику и говорит волку: – Вот приложи ушко к стенке и послушай, как она там ходит. Послушал волк и говорит: – Да, там кто-то ходит. А там ходил маленький поросёночек, которого охотники нарочно посадили, чтобы волк полез за ним в домик, а назад бы не вылез. – А как мне войти в этот домик? – спрашивает волк лисичку. – А вот видишь дверь, – говорит лисичка, – толкни её головой, – она и отворится. Волк толкнул дверь, дверь отворилась, волк и вошёл в домик, а дверь сейчас и затворилась за ним. А лисичка и говорит ему: – Ну, теперь ты и... Далее

- Едем, - проговорила она нервно садившемуся мужу, - едем скорее от этих неуязвимых людей, которые думают только о своих удобствах и не в состоянии даже вспомнить, что сами были когда-то детьми.

Случилось это осенью, в холерный год. Из Астрахани пришли рабочие и рассказывали на деревне небылицы. Говорили, что нарочно

2. Три брата Жили три брата на свете, и захотели они нарыть жень-шеню, чтобы стать богатыми. Счастье улыбнулось им, и вырыли они корень ценой в сто тысяч кеш. Тогда два брата сказали: «Убьем нашего третьего брата и возьмем его долю». Так и сделали они. А потом каждый из них, оставшихся в живых, стал думать, как бы ему убить своего другого брата. Вот подошли они к селу. «Пойди, – сказал один брат другому, – купи сули (водки) в селе, а я подожду тебя». А когда брат пошел в село, купил сули и шел с ней к ожидавшему его брату, тот сказал: «Если я теперь убью своего брата, мне останется и вся суля и весь корень». Он так и сделал: брата застрелил, а сулю выпил. Но суля была отравлена, потому что ею хотел убитый отравить брата. И все трое они умерли, а дорогой корень жень-шень сгнил. С тех пор корейцы не ищут больше ни корня, ни денег, а ищут побольше братьев1.

Я не денег хочу, но я хочу могущества, хочу сознавать, что я всё могу, а без денег этого не будет.

Лица отдохнувшие, почти удовлетворенные, – нечто вроде хорошенько вычищенного, поношенного все-таки платья