Никита Киров

За столиком в гостиничном номере сидели три человека

автомат, а Сафин рассказывал Устинову о временах своей службы

ниматься. И сделал всё так, чтобы на меня больше никто и никогда не вышел. Но вот этот Кадет и остальные п***сы жадные решили продолжить без меня, мало им всё было. Надо было Гансу тогда сказать, чтобы он их замочил. Отец прошёл мимо него, достал жёлтый лист бумаги из печатной машинки Якута и положил перед бывшим другом. – Пиши, Витёк, – сказал он. – Чистосердечное. Хватит уже, попался. Тот больше не спорил. * * *

Из темноты вышла пушистая чёрная кошка с жёлтыми глазами и уселась на дорожку света, с любопытством глядя на меня. Потом подошла ближе и принюхалась к моим ботинкам – и сразу торопливо отошла. Учуяла собаку, конечно же. Я двинулся дальше, держа руку в кармане куртки, якобы у меня там был пистолет, на случай, если кто наблюдает. Кошка фыркнула, но не скрылась в глубине квартиры, а начала скрестись в закрытый туалет, причём сильно, упрямо. Там свет не горел, щель под дверью тёмная.

Судмедэксперт Яков Вениаминович Ручка был единственным судебно-медицинским экспертом в Верхнереченске, а ещё по совместительству единственным патологоанатомом на весь город и окружающий его район. Поэтому мы могли работать только с ним. Найти его обычно можно было в морге, обладал он невыносимым характером, а ещё пил, как три вахтовика после дежурства, и часто мог явиться на место преступления пьяным в стельку.

Вот он уходил, а вскоре эта эпоха уйдёт вслед за ним. И многие годы спустя никто не представит 90-е без Ельцина, а Ельцина без 90-х. Слишком уж они срослись. Но эта эпоха – совсем не про Ельцина. Она про людей, которые тогда жили.

к вам. Но ещё может дойти. И предложит уже больше. Они легко не отстанут.