Наталья Соболевская

полагаю, не для того,  чтобы утолить жажду, а скорее, чтобы дать себе время обдумать ответ. – Лера, я не умею выражать чувства словами, поэтому и говорить о них не люблю.

Твою же…, а теперь ему что-то на кровати понадобилась, ощущаю, как под весом его тела прогнулся матрац. Я сплю. Нет, я вообще мёртвая. Надеюсь, у него хватит человечности, меня не будить, вернее, из мёртвых не поднимать. Жданов лёгким касанием поцеловал меня в висок и шепнул: – Саша, третья дверь налево, а не направо. Это моя спальня. Ну да ладно. Спи. Треснуть бы мне, чем тяжёлым по голове, желательно кувалдой. Перепутала, блин право и лево. Паразитка, задушить меня мало….

тяна, хотя на самом деле злился не на него, а на себя за то, что дал Валерии ускользнуть. – Доктор был такого же мнения, – обиженно и тихо проворчал Костян. – Через пятнадцать километров начинается серпантин. Если до этого отрезка Валерию не остановим, есть шанс наткнуться на перевернутый автомобиль с женским трупом внутри. Я заметил боковым зрениемзапредельных

жет, а в душе бессознательно нас в пару объединила? Да ну

– Да ладно тебе, – хмыкнул Виктор Борисович и, бросив взгляд на дверь, украдкой (на случай, если мама неожиданно

она не отстанет, пока не получит информацию.

слова, суть их я уловила лишь частично. Мой мозг был занят изучением его лица

Марата. Мы стояли у ворот. – Как что? Правду! Люди чувствуют, когда с ними искренни, и ценят это. Так что, Настена, на будущее учти. – Воронцов щелкнул меня по носу и направился к дому. Любопытство, конечно, раздирало до зуда. Как же ему удалось родителей приручить? Но Марат тот еще фрукт, если решил молчать, то ему хоть иглы загоняй под ногти, все равно ни единого

возможна, дальне пошла спокойно. Ругнулась

твое. Только дверь не дергать, не долбиться