Лана Синявская

взглянула на тело и неуверенно предположила: – Может быть, яд? – Ты разбираешься в ядах? – усмехнулся парень. – Нет, зато разбираюсь в покойниках. – И много ты их видела? – недоверчиво уточнил он. – Достаточно, – заверила девушка. – А еще я видела в его спальне початую бутылку

тысячи тонких игл, но требовательный взгляд горящих

каком-нибудь ауле, вот и наплел про заграницу. Смешно, правда? Заграничная чурка

Немногие смогли бы остаться равнодушными к такой выдающейся внешности. Разумеется, она была очень красива. Не заметить

женщина. – Священник Уорд?! – воскликнул Саша, пораженный. – Конечно, я об этом слышал! Неужели вы его родственница. – Разумеется.

Словом, в конце концов отступились от меня. Навзикат в твердой уверенности, что я мелкий контрреволюционный спец, полегоньку саботирующий; Июль в уверенности, что я глубоко несчастливый человек из богемы, лентяй, заблудшая овца. Ни один из них не был прав, но один был ближе к истине.

На радостях, что я навеки избавился от французских министров и рурских горняков, я украл в том месяце три фельетона, дав пять фельетонов. Стыжусь признаться, что в следующем я представил четыре. Тут терпение Июля лопнуло, и он перевел меня на сдельную работу. Признаюсь, это меня очень расстроило. Мне очень хотелось бы, чтоб государство платило мне жалованье, чтобы я ничего не делал, а лежал бы на полу у себя в комнате и сочинял бы роман. Но государство так не может делать, я это превосходно понимаю...