Екатерина Боброва

вытащил из кармана кулон на цепочке, протянул ей.

меня, – перчатки, конечно, – и мужчина принялся натягивать мои! перчатки на свои лапы, прикрытые мороком. Тонкое кружево жалобно затрещало, я не выдержала издевательства над дорогой вещью и дернула их на себя. – Прекрати сейчас же! – Мелочная ты. Даже перчатки пожалела, – поджала губы «дарьета» и, понизив голос, спросила: – Слышал

жет позволить себе отношения с простолюдинкой, Хассель ВанКовенберх – никогда. Вот

прося благословления у своей покровительницы.

голос, таким он оказался тусклым и безжизненным, – а теперь, простите, у меня выдался тяжелый

этот самый миг погибающей где-то в

летящий на меня огромный валун, на то, как легко он подпрыгивает