Denis Dragunsky

Я убил его самим фактом своего взросления. Папа любил меня так сильно, что хотел остановить время. Сохранить меня навеки в виде маленького мальчика. Ему это удалось – наверное, до моих сорока лет, пока я пребывал во всех этих комплексах, описанных двумя абзацами выше. Хотя умер этот мальчик гораздо

медпункте сказал, что ничего страшного, но посоветовал хоть пару часов побыть в покое, понаблюдать за своим самочувствием — и полететь следующим рейсом — через те же

центов и поэтов, созданные талантливыми и тонкими художниками, которым советская власть дала щелочку в стене – подышать чуток? В злые моменты сдается мне, что вторые – хуже. Морально хуже. Они обманывали и нас самих, и людей снаружи стены. «Ничего, у нас (у них) всё нормально, вот ведь какие фильмы снимают!» Интересная картина получается. В СССР был жесткий тоталитарный режим – что касается демократии, свободы и прав человека, а также экономики. Был поэтому дефицит

не добивавшийся их силой, на такое способен. Но когда всё было кончено

зависит от происхождения, года урожая, сырья, воды, дуба, выдержки, хранения и так далее. И все это отражается в цене напитка. Но… – Но что? – с ужасом ждал я ответа. – Но, когда хочется выпить, это не имеет никакого значения! – А когда не хочется? – не отставал я. – А когда не хочется, вообще не надо ничего пить. – Парадокс? – спросил я.

Это были фотографии молодой – не сильно старше тридцати – и очень красивой женщины. Она была на самом деле удивительно хороша собой: тонкие, словно ювелирно выточенные черты лица, большие глаза – умные, добрые и одновременно чувственные. Светло- пепельные волосы оттеняли ее высокий чистый лоб, то привольно взлетая, то гладко сияя, а то небрежными прядками спадая вниз. Излучина губ, лепка скул, тонкий румянец. Изящная шея, хрупкие ключицы. Красивые украшения, кстати. Снимки были сделаны и в разнообразных приятных интерьерах, и на

пользоваться моментом? спрашивать или просить или спешить или к чему-нибудь приготовиться..? мои мысли были видны – мне сразу ответили